Эйлин и Ленора изливали друг другу душу и сетовали на поведение своих мужей.
— Где сегодня Баз? — перебила их жалобы Уинфилд.
— Где?.. По правде говоря, я неделями не вижу досточтимого доктора Эйлера.
— Разве он не заходит домой переменить носки?
Но эта фраза не рассмешила Эйлин — она сгорбилась, как от удара, и заплакала.
— О Боже мой, Эйлин! — Уинфилд растерялась. — Простите меня. Я не хотела...
Эйлин шмыгнула носом.
— Знаю, что вы не хотели меня расстроить. — Она вытерла глаза кончиком салфетки, оставшейся у нее на коленях после кормления Бенджи. — За последний месяц я видела его один раз. Он заскочил за чистыми рубашками и бельем. Видимо, нашел себе какую-то берлогу.
— Эйлин, это ваш последний шанс, — вмешалась Ленора. — Смените замки.
Все наоборот — теперь Эйлин расхохоталась!
Ленора нахмурилась и повернулась к Уинфилд.
— Кажется, эта девушка рехнулась. Как насчет твоего вопроса?
Эйлин опять вытерла глаза салфеткой Бенджи.
— Помните? — сказала Уинфилд. — Несколько месяцев назад? Я сказала, что Ленора может нам помочь. Чтобы мы смогли снова открыть дело по СПИДу. И вы...
— Забудьте, — решительно перебила Эйлин. Ее глаза мгновенно высохли и смотрели теперь угрюмо.
— Слушайте! — взорвалась Ленора. — Может, хоть одна из вас удостоит меня объяснением?..
— Эта леди готова подбрасывать нам пять сотен в неделю. — Уинфилд настойчиво смотрела на Эйлин. — На расходы по содержанию офиса. Если она так сочувствует нашему делу, почему бы не попросить ее дать нам кое-что посущественней, чем деньги?
Лицо Эйлин замкнулось, его четкие черты словно подернулись корочкой льда.
— Речь шла о браке вообще, Уинфилд. Неудачном браке. О'кей? Мы с Ленорой — католички. Хотя каждая из нас в мужья выбрала себе кусок дерьма, изменить ничего нельзя. У каждой из нас есть сын, а у сына — отец. Мы оказались в ловушке, заготовленной папой римским. Как будто клетка свалилась на голову. Но если мы пойдем на то, что вы предлагаете, Уинфилд, мы просто не сможем с этим жить.
— О, понимаю! — Уинфилд вежливо кивнула. — Муж может попирать все принципы брака. Привести семью к банкротству. Прихлопнуть вашу фирму и разрушить карьеру. И карьеру ваших коллег. Он может трепать свои яйца по любым подстилкам. Но вы обе — святые и всегда готовы повернуться второй щекой. Понимаю.
Долгое время все молчали. Слышно было, как в соседней комнате заворочался и захныкал Бенджи, но сразу же заснул снова.
Ленора смотрела на свой бокал.
— Я бы все же хотела выслушать вас обеих, — сказала она. — Что же такое ужасное я могу проделать с Вин-сом, о чем вы не решаетесь меня попросить?
— Послушайте, Ленора... — начала Эйлин.
— Я хочу это знать, — перебила она. — Сегодня я завтракала со своей кузиной Пэм. Она трахается с Вин-сом. Меня это не беспокоит. Она заслуживает того, что получит. Это у меня в глотке не застревает. Но другое... Эти липовые медицинские центры, подцепившие на крючок целое поколение, да еще и награды за это получающие!.. Хитрюга Пэм поставила свое имя на обложке книги, рекламирующей зелье, которое Винс продает, а Баз изобрел. Ничего себе, а? Уже продана тьма-тьмущая экземпляров этой дерьмовой книжонки, и еще напечатают, если всем не хватит. Я себе тоже купила. Еще бы, ее рекламирует сам президент всех е... Соединенных Штатов! Вот это застревает у меня в глотке. Винс может иметь Пэм. Пэм может иметь Винса. Но как им обоим удалось поиметь президента?..
На этот раз тишина затянулась. Наконец Эйлин, сжимавшая в руках запачканную салфетку, отбросила ее в сторону и кивнула Уинфилд.
— Валяйте, рассказывайте.
Уинфилд встала и начала расхаживать по гостиной. Она шла к двери на террасу, разворачивалась и шагала назад. От ее движений по комнате повеял ветерок, как от лопастей вентилятора.
— Прежде всего, скажи мне, Ленора, как часто тебе доводилось посещать шикарные курорты «Риччи-энтертэйнмент»?
— Один раз. В прошлом году на Рождество, вместе с Эйлин.
— А до того?
— Ни разу. Винс терпеть не может, когда я появляюсь там, где он работает.
— А с тех пор, как родился Юджин?
— О, теперь другое дело. Он любит, когда ребенок рядом. Сегодня он дважды просил меня привезти Юджина на Багамы. Но я отказалась, он еще слишком маленький для такого путешествия.
— Так что сейчас ты persona granta в империи Винса?
— Это итальянский или латынь?
— Ближе к делу, адвокат, — вступила в разговор Эйлин.
— Короче, в ближайшие месяц-полтора ты свободно можешь побывать на двух-трех курортах Винса под предлогом, что спасаешься от холодной и сырой манхэттенской зимы, так?
— Конечно.
— Без проблем? — уточнила Уинфилд.
— Ха, как мама Юджина, я могу даже сама подписывать чеки!
Уинфилд повернулась к Эйлин.
— Допустим, мы выберем Атлантик-Сити, Большую Багаму и Монако? Только эти три?
— Изложите идею.
Уинфилд подхватила свой атташе-кейс, достала что-то из кармашка на кнопках и протянула этот предмет Леноре.
— Вопрос: что это такое?
Ленора взяла в руки бледно-голубой спичечный коробок с рекламой сигарет на торце. Она повертела его в руках, открыла посмотрела на спички внутри.
— Толстые какие-то, правда? Это что, микрофон?
Уинфилд расплылась в широкой улыбке.
— Эйлин, говорила я вам, а?.. Девочка молодец!
— Так что ты хочешь? — Ленора продолжала вертеть в руках коробок. — Подкинуть Винсу? Он не курит. Если сунуть в ящик стола в его офисе, эти спички пролежат там сто лет. На каком расстоянии эта штука действует? А спички настоящие?
— Настоящие. Горят отлично. Радиус действия — около ста ярдов. Пока ты там, можешь слушать и записывать сама. Когда уедешь, этим займется кто-нибудь другой.
— И мы будем слышать все, что он говорит? — недоверчиво спросила Ленора.
— Операция рассчитана на три месяца.
— В течение которых он не должен ничего заметить, — добавила Эйлин. — Будьте очень осторожны.
Ленора сунула подслушивающее устройство под бретельку лифчика.
— Осторожна? Ладно. Смотри, я на связи. Давай, я подкину ему пару вопросов сегодня ночью?
— И закончишь жизнь в семейном склепе рядом с предыдущей миссис Винс Риччи. — Уинфилд снова прошагала к дверям террасы.
— Дорогая, — сказала Ленора надменно, — вы говорите не с какой-то прежней миссис Винс Риччи. Вы говорите с мамашей Священного Младенца! — Она подмигнула им с озорной усмешкой, но, глядя на Эйлин, вдруг поняла, что никогда, никогда не сможет сказать ей правду об отце Юджина. Дети меняются. Может, со временем мальчики станут не так похожи. Нет, рассказать правду — это значит окончательно сломать Эйлин, свою любимую подругу. — Вот что, девочки, — сказала Ленора, — дадите мне этих штучек столько, сколько сумеете наскрести.
Глава 52
Красочный французский журнал — на каждом развороте голые груди и ягодицы — валялся на всех прилавках Монте-Карло в понедельник утром. К обеду все экземпляры разошлись. Валяясь около бассейна. Винс Риччи прочитал статью, по-кошачьи пофыркивая от удовольствия.
В начале семидесятых, когда в Монако только начинался грандиозный бум процветания, кто-то в местном игорном синдикате дал зеленый свет американской группировке, занимавшейся гостиничным делом. Таким образом, местные воротилы получили возможность переоборудовать свои заведения на современный лад, не потратив на это ни копейки.
В начале девяностых, когда «Риччи-энтертэйнмент, Инк» добилась для себя особых льгот, все подумали, что местное «общество чести» охватило коллективное безумие.
Монегаскес, досыта натерпевшийся от мафии, власть которой была грубо восстановлена сразу же после убийства принцессы Грейс, со средиземноморским цинизмом удивлялся, отчего это «высокочтимое общество» затрудняет себя хлопотами о привилегиях, когда и без того всей игрой заправляют его люди. Никто и подумать не мог, что представления Винса Риччи о курортном великолепии и его деловая хватка окажутся очень далекими от спортивного духа состязательности.
К примеру, висячие сады, олимпийский бассейн, около которого он сейчас нежился, ресторан, уже выигравший пальму первенства на всем курорте, подвесная дорога от аэропорта Котэ д'Азур до Ниццы и пристань Риччи, уходящая далеко в гавань. Это хорошо продуманное сочетание абсолютных излишеств и непрекрытого хвастовства сделало Ле-Рефьюж самым модным морским курортом — даже более модным, чем Гроттерия.
На всем средиземноморском побережье, где наркотиков было полно, и в самом широком ассортименте — от традиционных героина и кокаина до «лунного камня», последней новинки, — только Ле-Рефьюж потчевал проверенным, респектабельным МегаМАО.
И вот — примета грандиозного успеха: сюда, в Ле-Рефьюж, по заданию самого модного французского иллюстрированного журнала прибыла группа социологов и психологов с целью изучить «внутренние противоречия высшего общества. Откуда у людей, у которых есть все, тяга к химическому эскапизму?»...
Винс с удовольствием читал отчет этой экспедиции, в котором с одобрением отзывались о мистере Риччи, охотно сотрудничавшем с исследователями и оказавшем помощь научным партизанам, чтобы они могли встретиться с неприступным доктором Эйлером. А теперь — снял урожай: сегодняшнюю статью. Можно было сказать с уверенностью, что Ле-Рефьюж теперь станет курортом, где места бронируют за год. Заголовки — блеск!
«Новый гедонизм двадцать первого века... сегодня!»
«Ле-Рефьюж: обнаженные формы грядущего!»
Винс медленно продирался через французские абзацы при помощи База.
— А, вот оно, — сказал доктор Эйлер, — отзывы трех моделей. Сами придумали, я им не подсказывал. Вот: «...le Mega МАО rehausse le vigueur sexuelle». Что означает: МегаМАО заряжает ваши яйца.
— Чистая правда, Баз. Сам всю ночь на нем продержался.
— Ты обещал мне не прикасаться к этой дряни!
— Я в состоянии бросить в любой момент, — заверил его Винс.
— Черта с два ты в состоянии! МегаМАО формирует стопроцентную зависимость. Я предупреждал тебя с самого начала... — Баз умолк, его внимание привлекла проходившая мимо компания: два пузатых господина, окутанные облаком сигарного дыма, в сопровождении двух молодых женщин в туфлях на высоких каблуках и без всего остального.
— Обе твои? — поинтересовался Баз.
— Импорт. — Винс разгладил журнал. — Заряжает ваши яйца, угу?
— Примерно так, Винс. МегаМАО определенно украшает жизнь. Одна таблетка — и ты властелин мира. Именно поэтому происходит привыкание. Действие настолько хорошо просчитано...
— Кончай проповедь.
— Как давно ты глотаешь МегаМАО?
Винс перевернулся на живот, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. Его почти обнаженное бронзовое тело лежало в полной расслабленности, лицо было немного приподнято на маленькой надувной подушке, черные короткие завитки волос поблескивали.
— Несколько месяцев. Слушай, Баз, не строй из себя заботливую мамашу. Давай без проповедей.
— Без проповедей. Без проповедей. — Голос База сонно угас. Он лег на спину, его нежная белая кожа быстро краснела на солнцепеке, которым в этом волшебном краю можно было наслаждаться до самого Рождества.
Прошло столько времени с тех пор, как он был настоящим врачом, что ему казалось: извилины его мозга заржавели от простоя. Итак: симптомы, поведение, проявления... Он прищурился, пытаясь проанализировать свои наблюдения за Винсом в последние несколько месяцев. Пример первый — теперешняя летаргия. Когда это суперактивный Винс согласился бы полдня пролежать на солнышке, сонный, умиротворенный? На зимнем солнце, не в обжигающей печи летнего.
Редкая возможность, подумал Баз, для творца МегаМАО наблюдать побочное действие собственного изобретения. Он осторожно покосился на Винса.
— Тебе удавалось какое-то время обходиться без таблеток?
— Несколько дней.
— Похмельный синдром ощущал?
— Баз, к черту.
— Я полагаю... — голос База звучал немного мстительно, — я полагаю, так как у тебя неограниченный источник этой дряни, ты не заметишь похмельный синдром, даже если он расквасит тебе нос.
— Ты заткнешься?
— Да я так... — Баз вздохнул и перекатился на живот. — Прошло уже много времени после того, как мы с Тони попробовали МегаМАО на себе. Но это невозможно забыть. Я спрашиваю себя...
— Ты заткнешься или мне выдернуть у тебя ногу и затолкать тебе в глотку?
В глазах Винса сверкала угроза. Он изогнулся в поясе и отклонился вбок, словно изготовившись к драке. Все его тело тряслось. Коротко подстриженные волосы вибрировали, как наэлектризованные.
— Еще одно слово, падаль! — Его голос упал от... страха? — Еще одно слово, и я сброшу тебя со скалы!..
Страх прополз между ними, как скорпион, размахивая хвостом. Этот горячечный жар в темных глазах Винса! Баз поднял руки ладонями вверх — молчаливый знак капитуляции.
Он лег на спину и подставил себя солнцу. Чтобы не вытворял Винс, с ним все о'кей. Баз вспомнил последние месяцы, болезненные, лихорадочные. Когда его вышвырнули из всех казино, он чувствовал себя издыхающей крысой на дне глубокой шахты — ни света, ни воздуха. Винс спас его. Поэтому он имеет право вести себя как заблагорассудится. Даже как загнанное в угол, затравленное, но смертоносно ядовитое животное.
Налицо еще один побочный эффект МегаМАО: беспричинный страх. Белой склерой залеплено все вокруг радужки. Угрожающая складка губ. Оскаленные зубы... Состояние «беги-или-дерись!». С учетом характера Винса — постоянное «дерись!».
Баз погрузился в полудрему, когда прошлое по капле просачивается в настоящее. Винс всегда был его другом. Он имел право задать Базу маленькую трепку — после всего! Баз ему очень обязан. И не только ему. Еще больше он обязан Эйлин.
Эйлин уладила все его неприятности. Только благодаря ей он мог свободно существовать в обществе. Весь этот год казался фантасмагорией — как Ле-Рефьюж, оазис подавляющих излишеств, в котором все реальное — жена, сын, карьера, даже инстинкт самосохранения — казалось миражем, призраком из прошлого. В этом искаженном мире правдой было одно: Винс спас его.
Баз вдруг заплакал, слезы катились по его щекам.
— Эй, — позвал Винс. — Прости, что нарычал. Ты же меня знаешь.
— Я не из-за тебя. Эйлин... Я сломал ей жизнь, Винс. Уничтожил ее.
— Чепуха. Все бабы хотят, чтобы мы чувствовали себя из-за них виноватыми.
— Я действительно виноват. Ты... Я никогда не говорил тебе...
— Избавь меня от этих сопливых откровений, парень. Все то же самое. Еще одна кошелка добилась, чтобы отличный парень из-за нее чувствовал себя плохим парнем. Забудь про нее.
— Ты не... Ты знаешь, у нее есть своя работа, которую она из-за меня...
— У них одна работа — вести дом. Ради этого они живут на земле. Ради этого мы позволяем им жить. О черт, и этого они не делают!
— Я завидую тебе, Винс.
— Не завидуй. Будь мужчиной, Баз. — Он так сильно шлепнул его по плечу, что Баз скривился. Винс снова откинулся на спину. Баз смотрел на него взглядом, в котором читались одновременно и благодарность, и ненависть. Вот лежит человек, подцепивший его на крючок «блэкджека» и разрушивший карьеру Эйлин. Человек, намертво связавший его судьбу с судьбой детоксикационных центров, замаскированных толкачей МегаМАО. Вот его дружок, вечно благодарный ему за зачатого Ленорой ребенка. Вот его смертельный враг, если каким-то образом всплывет его истинная роль в этом зачатии... Вот двое мужчин, думал Баз, греющихся на солнышке, чьи судьбы так тесно переплелись, что расплести их может только смерть.
Странно, что Винс, такой стойкий против алкоголя и никотина, сорвался на МегаМАО. Но новый наркотик значил для него все: власть над растущей армией наркоманов, которой он дарил силы и покой не на короткие десять минут, а на целые дни. Свободу от всех источников снабжения, кроме собственных. Управление всем процессом, от начала и до конца, до уличной продажи. А сейчас, в его венах, МегаМАО освобождал и душу...
В следующем году они возможно обзаведутся собственным сенатором от МегаМАО. Огромные корпоративные начинания требуют постоянного представительства в стране настоящей демократии!