— Он что, видел, как Вадим старика убивал?
— Да нет, — поморщился Ашот — Он много милиции видел во дворе.
— А почему он уверен, что именно Вадим тестя своего убил?
— Да что вы меня спрашиваете? — будто обозлился Ашот. — Вы сами у Миши спросите!
— Сюда зачем приехали? — игнорируя его предложение, спросил Турецкий.
— Как — зачем? А деньги? Попробуйте сами дяде Гураму сказать, что нас «кинули»… Лариса сама ключи нам отдала, сказала: берите что хотите. Миша говорил: если на полмиллиона наберем, тогда отпустим.
Про квартиру Ашот решил пока ничего не говорить, пусть Миша, если захочет, сам скажет.
— Хорошо, — сказал Грязнов, — распишитесь в протоколе, что все записанное с ваших слов верно. Возьмите ручку.
Дождавшись, когда Ашот поставит свои подписи на каждой странице, Турецкий забрал листки и отправился на кухню, где в углу, в тесном пространстве между столом и холодильником сидел Миша со скованными за спиной руками. Саша сел напротив него.
— Ну вот и до вас дошла очередь, Михаил Арташесович. Давайте разбираться, что к чему. Ваш братец, скажу я вам, оказался человеком понимающим и попросил рассматривать его показания как чистосердечное признание. Что, вероятно, окажет несомненное влияние на окончательное решение суда. А что по этому поводу заявите вы? Хотите снисхождения?
— Если он уже все сказал, зачем я говорить буду? Ничего говорить нэ буду!.. А что он сказал?
— Вам-то какое дело? Любопытно нам, что вы скажете. А если не желаете говорить, то мы поступим так, как я уже предлагал вашему младшему брату, но он благоразумно отказался. Что я ему предложил, хотите вы знать? Я сказал, что мы сейчас вызовем сюда ОМОН и передадим им вас. Ненадолго, им хватит и получаса, чтоб вы на коленях ползали и умоляли пристрелить вас. Понятно излагаю? Ну так вот, пока они тут будут с вами лично разбираться, мы с Ашотом съездим к вам на дачу в Баковку. Да, кстати, где нам найти вашего дядю Гурама?
Миша неожиданно, словно подкинутый пружиной, вскочил со стула и заорал так, что, вероятно, разбудил своим истеричным криком весь дом, которому ночка выдалась что надо. Жарко, окна, конечно, открыты, а тут под самое утро, когда сон покрепче — то выстрелы, то истошные вопли…
Миша орал что-то неразборчивое, возможно, это он так по-своему материл братца за его длинный язык. Но вдруг замолчал, словно потух, и упал на стул, далеко вытянув ноги и закинув бородку кверху.
— Значит, дядя Гурам?.. — как бы самому себе сказал Турецкий. — Ну, в конце-то концов, это не вопрос. Его мы вычислим быстро. У нас все воровские «авторитеты» давно на учете, верно, Володя?
Акимов подтвердил.
— Только теперь я вам не завидую, — продолжал Турецкий. — С дерьмом ведь вас смешает этот ваш дядя Гурам. Это в лучшем случае. А в худшем? Даже и думать не хочу… — Он печально посмотрел на Мишу. — Так где, говорите, он проживает?
Но Миша упорно молчал.
— Не советую, — устало сказал Турецкий. — Показания вашего брата запротоколированы. Есть его подписи на каждой странице. Есть предупреждение за дачу ложных показаний. Есть, наконец, его чистосердечное признание. Все имеется в протоколе. А ваше молчание будет рассматриваться как нежелание помочь следствию. Что тоже наказуемо. И довольно крепко. Оружие тоже дядя дал?
Миша машинально кивнул.
— А что я вам говорил? Видите сами, еще и оружие. Где он живет?
— Нэ могу, — произнес наконец Миша. — Он нэ простит.
— Чудак-человек, — усмехнулся Турецкий. — Да он вас теперь уже все равно не простит. В любом случае. Свидетельство-то — вот оно! — Он потряс перед носом Миши листками протокола. И тот снова взвыл — противно, тягуче, с волчьим каким-то надрывом, — Ладно, — прервал его Турецкий, — достаточно истерик! Будет комедию ломать! Время уже позднее… Вернее раннее, вон уже светать начинает, а мы тут с вами, вашу мать… Ну я сказал, а вы как хотите. Володя, последи, чтоб этот мерзавец чего-нибудь не выкинул тут. А я пошел вызывать ОМОН и бригаду следователей. Отдаем его, и пусть делают с ним что хотят. Нам он больше не нужен.
Турецкий устало поднялся со стула и вышел из кухни.
Миша сидел с совершенно отрешенным видом. Акимов стоял, прислонившись к дверной притолоке, и зевал, прикрывая рот рукой. Вдруг Миша резко вскочил и, пригнув голову, со скованными за спиной руками, словно таран, ринулся к кухонной двери. Акимов отреагировал мгновенно и перекрыл собой дверь. Но все оказалось обманом. Миша тут же развернулся и в два широких прыжка с короткого разбега вскочил на подоконник, ударом ноги вышиб оконный переплет и с протяжным, истошным воем рухнул в глубокую темноту двора.
Все произошло так быстро, что Володя даже не успел сообразить, а когда кинулся следом, было уже поздно. В кухню ворвался Турецкий с пистолетом в руке. Увидев совершенно обалдевший взгляд Акимова, разбитое окно, из которого потянуло предутренней свежестью, он все сразу понял. Яростно махнул рукой, выматерился и сказал:
— Пойдем, больше тут делать нечего. Надо вызывать команду. Сходи вниз посмотри. Побудь, пока доктор приедет. Словом, пиши пропало…
А в комнате в это время буквально бесновался Ашот, крича, что его брата менты из окна выбросили. Грязнов снова с трудом надел на него наручники. Черт возьми!.. Кто ж мог предположить, что этот истерик способен выкинуть подобный номер! Впрочем, если он баловался наркотиками, — а весь его вид, всклокоченный, взрывной, неуравновешенный, намекал на то, — тогда многое объяснимо. Счастье еще, подумал Грязнов, что трагедия произошла в присутствии ответственного официального лица, то есть Александра Борисовича. Не будь здесь его, простился бы наверняка Вячеслав Иванович со своей дорогой лицензией. Как пить дать. Никому ж не объяснишь. Да еще и этот истерик-малолетка… Хорошо, что протокол успели составить.
Раздался резкий звонок в дверь, Саша переглянулся с Грязновым, ободряюще ему подмигнул и сам пошел открывать примчавшимся по вызову оперативникам или дежурной бригаде, которой положено сегодня мотаться по вызовам. Такой же, в которой тринадцать лет назад начинал свой трудовой путь и сам Турецкий. Интересно, как-то отстраненно подумал он, кого из знакомых принесло сегодня сюда?..
Турецкий неплохо знал старшего следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры советника юстиции Зименкова, начинавшего свою карьеру так же, как и Саша, стажером следователя и дослужившегося до должности Кости Меркулова — того, прежнего. Дельный казался парень, почти одногодок. Но Костя быстро рос по службе сам и вел за собой Турецкого, а вот у Алексея Васильевича, похоже, не нашлось такого же заботливого покровителя. Застрял. Только бы характер не испортился.
Зименков с усмешкой поглядел на Сашу, протянул мягкую ладонь и хмыкнул довольно:
— Ну что у вас тут стряслось? Зачем таким большим людям мы, грешные, понадобились? Неужто сами справиться не в силах?
— Хреново, Алексей. Квартирный вор, — Саша кивнул на разбитое кухонное окно, — персональный выкидыш совершил. Самоубийство. Подозреваю, под воздействием наркотиков. Поведение было, как бы тебе сказать… не совсем адекватное.
— Его я уже успел увидеть. Там, внизу, вместе с доктором. Наркотики, говоришь?.. Посмотрим, посмотрим. Вскрытие, как говорится, покажет. А здесь-то что произошло? Сам ты как тут оказался?
— Взяли грабителей. Воров с поличным. На месте преступления. Не обошлось и без стрельбы, правда, с их стороны. Точнее, одного из них — того, что теперь покойник. Второй сидит в комнате, в наручниках.
— Рассказывай… — недоверчиво протянул Зименков. — Так я и поверил, что ты вдруг стал по ночам домушников выслеживать! Ладно, пойдем, старший советник, буду тебя раскалывать, поскольку ты лицо действующее. И замешанное. Не возражаешь?
— Как раз наоборот. Все должно быть по закону.
Но, войдя в комнату, «важняк» Зименков в буквальном смысле онемел и лишь безмолвно развел руками:
— Здрасте вам пожалуйста, — обрел он наконец дар речи. — И этот уже тут! Да вы что же, братцы, до сих пор как та сладкая парочка? Привет, Грязнов!
— А вы разве знакомы? — состроив невинную физиономию, спросил Турецкий. — Ну раз уж так случилось, представляю следствию второе действующее лицо — хозяин частного сыскного бюро «Глория» Вячеслав сын Иванов и так далее. Отстал ты, брат, от жизни, оказывается. Славка уже вольным Шерлоком Холмсом работает И довольно успешно, если судить по сегодняшней операции.
— Так… — растерялся Зименков. — Совсем уже ничего не понимаю.
— Да мы и сами пока не очень, — усмехнулся Грязнов, а Саша добавил:
— Садись, не стесняйся, давай попробуем вместе разобраться. Значит, ввожу в курс дела. Третье действующее лицо ты уже видел, оно находится внизу, возле бывшего уже жулика. Этого нашего коллегу зовут Володя Акимов, из бывшей грязновской команды, должен помнить. Он тоже и в той же степени, что и мы, в курсе дела и даст тебе все необходимые показания. Наконец четвертое — вот оно, сидит дурак дураком. — Турецкий ткнул пальцем в Ашота, скорчившегося на стуле в углу со скованными за спиной руками. — А дело у всех у нас следующее. Умышленное убийство из корыстных побуждений и кража личной собственности с проникновением в жилище весьма богатого старика-коллекционера. Таких на всю Москву, пожалуй, пяток всего и наберется. Далее: исчезновение его зятя, которого, грешен, сильно подозреваю пока в убийстве старика и организации похищения собственной жены ради выкупа. Ну и, наконец, похищение упомянутой женщины, то есть незаконное лишение свободы — статья 126-я УК. Выкуп, да будет тебе известно, назначен так себе, небольшой, всего какой-то миллион. Долларов. Значит, они имеются, иначе какой во всем смысл? Мелочевка, да? Хватит или еще добавить? У Грязнова, у его сыскного бюро, было и, кстати, осталось официальное соглашение с покойным о поиске и содействии в освобождении заложницы-дочери. А уже мне Костя, сам догадываешься, подсуропил все остальное, включая теперь уже и нынешнего покойничка во дворе. Поэтому ты нам, Алексей дорогой мой свет Васильевич, вот как был нужен! — Саша чиркнул себя ладонью по горлу и показал на сумки. — Все это хозяйство, все вещички, что наши мальчики приготовили к выносу, надо запротоколировать для следствия. Допросить нас в качестве свидетелей по делу о самоубийстве, оформить в присутствии понятых протокол осмотра квартиры и все остальное. Словом, навести полный юридический порядок. Кстати, я очень рад, что именно ты командуешь сегодня дежурной бригадой. Ну а когда закончишь, мы этого паренька с собой заберем и он нас на заложницу выведет
— Все? — ухмыльнулся Зименков.
— А тебе разве этого мало? — ну прямо-таки изумился Турецкий. — За прыгуна и его брата не беспокойся, мы потом дело все равно к себе, в Генеральную, заберем. Да, вот еще что. Не забудь и про те дырки в стене. Пистолет на столе, с пальчиками, как положено. Там же и ключи от этой квартиры, взятые рэкетирами, надо полагать, напрокат у заложницы,
— Да-а… — вздохнул Зименков. — Начудили вы тут, мужики. Вот и выручай вас, «важняков»… Не знаю, право, что и делать.
— А чего особо раздумывать-то? — пожал плечами Турецкий. — Ты приглашай сюда своих да начинай. За орла вон того можешь не беспокоиться. Протокол допроса Ашота Гарибяна у нас имеется. Приобщишь к делу, но, — Турецкий поднял указательный палец, — как чистосердечное признание. Поэтому лучше, наверно, начинать с нас.
И началась обычная оперативно-следственная рутина, которая заняла в общей сложности более двух часов. Солнце уже взошло…
Квартиру заперли и опечатали. Зевающие следователи, окончательно сникший арестованный, утомленные члены бригады и сонные понятые спустились во двор, под прохладный утренний ветерок, остановились группой, немедленно привлекшей внимание невесть откуда появившихся ранних жильцов, живо интересовавшихся, кто это нынче ночью стрелял и кто кричал.
Саша попросил Алексея дать указание одному из своих молодцов поинтересоваться, не видел ли кто из соседей, как проникли воры в квартиру, дать описание этих армян, старух поспрошать и так далее. И в заключение протянул ладонь:
— Ключи давай.
— А зачем они тебе? — удивился Зименков.
— У хозяйки, подозреваю, других нет. Привезем мы ее — куда девать? К тебе в кабинет везти? Или в собственный дом? Или, может, к отцу-покойнику? Давай, не беспокойся, сами мы уже больше ничего не нарушим. Пойдем-ка еще транспорт их осмотрим.
Они миновали арку и вышли на проспект, где под липами боком на тротуар залез красный «мерседес»
— А-а, старый знакомый! — узнал Турецкий. — Надо понимать, тот самый, что вы у хозяина вместе с хозяйкой увели? — Он посмотрел на Ашота.
— Наша это машина, — мрачно заявил Ашот — Никто ее не угонял. Наша она.
— Как же, как же, — едва не раскланялся Турецкий. — Я, между прочим, цитировал сейчас потерпевшего Богданова, не так ли, Вячеслав Иванович?
— Абсолютно точно. Мне об этом старик Константиниди лично заявил: машина, красный «мерседес», принадлежащая его зятю Вадиму Богданову, была у того украдена возле выезда из Перхушкова на Минское шоссе позавчера ночью, точнее в ночь на четверт, и значит, позапозавчера, вместе с находящейся в ней дочерью Ларисой Георгиевной.
Турецкий многозначительно поднял брови: Грязнов,
оказывается, тоже может быть занудой, чего не мешало бы знать Зименкову на будущее. Алексей негромко хмыкнул.
— Не воровали мы машину! — упрямо повторил Ашот — Богданов ее сам Мише продал за тридцать миллионов рублей. Из выкупа должен был взять. А у него другая машина была — «Жигули», серый такой.
— Вон даже как! — присвистнул Грязнов. — Да, ловко этот лихой муженек дело-то обставил, а, мужики? Ну что ж, надо поглядеть, что в машине… Неплохая штучка!
Оперативники быстро и тщательно обыскали машину. В бардачке обнаружили коробочку со шприцем, ампулами с жидкостью и маленькими пачками с белым порошком.
— Так, — кивнул Зименков, — где наши понятые? Попрошу поближе. Следите за изъятием. Все немедленно отправляем на экспертизу.
— Да тут и без нее все ясно, о чем речь, — хмыкнул Турецкий. — Значит, я был прав. — Он повернулся к Ашоту и взял его за отвороты куртки. — Ну-ка, отвечать быстро! Миша кололся?
Ашот опустил голову
— Значит, твое хозяйство, — спокойно констатировал Саша.
— Нет! — воскликнул Ашот — И после паузы добавил: — Кололся он. Немного…
— Внесите, пожалуйста, в протокол, Алексей Васильевич, попросил Турецкий. — Что ж, господа хорошие, я считаю, что этого пока вполне достаточно. И если вы не возражаете, мы втроем с этим орлом на двух машинах отправимся в Баковку, где по сведениям, сообщенным им в порядке чистосердечного признания, содержится в настоящее время Лариса Георгиевна. А к вам лично, — он отвел Зимен кова в сторону и сказал ему почти на ухо, — Леш, сделай персонально мне доброе дело. Как приедешь к себе, позвони Меркулову и в телеграфном стиле сообщи, что тут произошло. Очень важная просьба, выполни для меня, ладно? Кстати, если у тебя появилось желание заняться этим делом, могу в свою бригаду забрать. Костя поможет. Как?
— Да Бог с тобой! — отмахнулся Зименков. — Тут и со своими «висяками» не знаешь, куда податься…
— Ну гляди, — прищурился Турецкий. — Героя Труда, конечно, у нас не дадут, но приподняться можно. Или тебя городская прокуратура вполне устраивает?
— Саня, — недовольно поморщился Зименков, — ты ведь знаешь, карьера меня уже мало привлекает. Главный возраст, когда созревают амбиции и требуется их немедленное удовлетворение, увы, прошел. Многого не дадут, а малого мне и самому не нужно. Я вот гляжу другое: Грязнов-то наш дорогой, пожалуй, действительно нишу для себя подходящую нашел. Вот ему и правда позавидовать не грех. Но это я так, для красного словцгк А вообще молодец он оказался, вовремя кое-кого за хвост ухватил…
— Как знаешь, — пожал плечами Турецкий. — Твои, в конце концов, заботы. А если тебе его лавры спать мешают — раздели, я тебя знаю, он тебя знает, могу поддержать кандидатуру. Хорошие сыскари-следопыты, как тебе известно, всегда в цене. Ну бывай. Встретимся. И про Костю не забудь.