– Думаете, хоть один мастер-вампир позволит такому остаться безнаказанным?
Ашер пожал плечами.
– Это вовсе не позорно, проиграть кому-то, кто противостоял Совету и остался в живых.
– Кроме того, – присоединился Джамиль, – он теперь перепуган. Он больше не встанет против Аниты лицом к лицу.
Ашер кивнул.
– Точно. Теперь он ее боится.
– Его слуга-человек, Никки, могла бы оживить защитные заклинания точно так же, как я, – сказала я.
– Думаю, – произнес Ашер, – если бы у его слуги была сила, настолько подобная твоей, она бы его не только предупредила.
– Она бы попыталась удержать меня от высвобождения магии, – догадалась я.
– Да, – кивнул Ашер.
– Она лгала, – сказала я.
Ашер улыбнулся и коснулся моей щеки.
– Как ты можешь быть настолько циничной и удивляться, когда врут другие?
На это сказать мне было нечего. То, что я сделала, было только началом. Теперь, при свете дня, не утра – все утро мы проспали – мне было холодно от мысли, что вчера я не использовала силу Ричарда или Жан-Клода. Все, что я сделала вчерашней ночью, было целиком моим. Я могла бы сделать это без единой метки вампира или капли дополнительной силы.
Я терпеть не могла, когда делала что-то настолько жестокое и не могла сложить вину за это на кого-нибудь другого. Это заставляло меня чувствовать себя законченным уродом.
Джейсон коснулся моего плеча. Я подняла взгляд на него. Должно быть, в моем лице было что-то, потому что его улыбка тут же испарилась. В его взгляде было столько сочувствия, сколько вообще могло уместиться в человеческие глаза.
– В чем дело? – спросил он.
Я покачала головой.
– Ты видел, что я сделала этой ночью. И это сделала только я. Не Жан-Клод. Не Ричард. Я. Старая добрая я.
Он положил мне руки на плечи и развернул, чтобы я смотрела ему в лицо.
– Вчера ты меня спасла, Анита. Ты встала между мной и теми тварями. Я никогда не забуду этого, никогда.
Я попыталась отвести взгляд, но он мягко потряс меня за плечи, пока я не посмотрела на него. Мы были одного роста, так что мне не приходилось поднимать глаза. Все заигрывание исчезло. То, что осталось, было более серьезным, более взрослым, менее джейсоновским.
– Ты убила их, чтобы спасти нас. Ни один из нас этого не забудет. Верн и его волки этого не забудут.
– Колин тоже не забудет, – сказала я. – Он придет по наши души.
Джейсон покачал головой.
– Ашер и Джамиль правы. Теперь он боится тебя до чертиков. Он к тебе и близко не подойдет.
Я схватила его руки, позволив одеялу соскользнуть на пол.
– Но он будет угрожать остальным. Он попытается захватить тебя, Джейсон. Он отдаст тебя Барнаби. Он сломает тебя только для того, чтобы навредить мне.
– Или убьет Ашера, – добавил Джейсон. – Я знаю.
Он улыбнулся, и это была почти его обычная ухмылка.
– Почему, ты думаешь, мы остались здесь с тобой вчера? Лично я рассчитывал на твою защиту.
– Ты знаешь, что она у тебя есть, – сказала я.
Улыбка смягчилась.
– Я знаю. – Он нежно коснулся моего лица. – Что не так? Я имею в виду, действительно не так? Почему ты выглядишь такой... измученной сегодня?
– То, что я вчера сделала, было не очень человеческим, Джейсон. Я видела ужас Ричарда. Я чувствовала, что он считает меня монстром, и он прав.
Джейсон обнял меня. В первый момент я напряглась, и он начал было разжимать объятия, но я снова расслабилась. Я позволила ему обнять меня, сомкнула собственные руки у него на спине. Я зарылась лицом в его шею, мне ужасно хотелось заплакать.
Позади нас послышался легкий звук. Я подняла голову: верлеопарды встали с кровати, они скользили к нам на человеческих ногах, но двигались так, будто у них на ногах, бедрах, и во всем теле были мускулы, которых не существовало у меня. Почти обнаженные Зейн и Шерри изгибались и скользили к нам. Шерри держала Натаниеля за руку, ведя его как ребенка. Но он не походил на ребенка, приближаясь к нам. Он был полностью обнажен – белье раздражало бы рану в верхней части бедра. И теперь, когда он шел к нам, было ясно, что он не совсем недоволен моим видом. А может, пробуждением по соседству с Шерри, а может, это было обычным для парней утренним событием. В любом варианте, мне это не нравилось.
Я отодвинулась от Джейсона. Он не сопротивлялся, просто отступил назад. Он следил за приближением верлеопардов, но не думаю, что испытывал по этому поводу хоть малейшее беспокойство. Собственно, я чувствовала, как его энергия покалывает мою кожу. Сильные эмоции, к примеру, вожделение, усиливают энергию оборотней. В момент, когда я об этом подумала, я взглянула на него – без задней мысли. Джейсон был счастлив видеть Шерри, очень счастлив.
Я отвела взгляд в сторону, краснея. Повернулась к ним спиной, обняв себя руками.
Кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула.
– Это я, Анита, – произнес Джейсон.
Я покачала головой.
Он обнял меня со спины, старательно положив руки мне на плечи, но не ниже.
– Мне нисколько не жаль, что ты их убила, Анита. Мне только жаль, что ты не прикончила Барнаби.
– Кто-то другой заплатит за мою браваду, Джейсон. Как Мира вчера вечером. Я что-то делаю, что-то говорю при вас, ребята, и все понимается не так.
Зейн обошел нас и встал передо мной. Я смотрела на него, а руки Джейсона все так же громоздким ожерельем лежали у меня на плечах. Карие глаза Зейна были такими же серьезными, как все последнее время.
Он потянулся, чтобы дотронуться до моего лица, и только чуть напрягшиеся руки Джейсона удержали меня от того, чтобы отдернуться или сказать “Нет”. Прикосновения значили для ликантропов не то же самое, что для остальной части американского общества. Я сказала бы, для людей, но во многих странах люди притрагиваются друг к другу чаще, чем мы.
Пальцы Зейна пробежали по моей щеке, в то время как он изучал мое лицо, хмурясь.
– Габриэль был для нас целым миром. Они с Элизабет сделали нас, выбрали нас. Такой мерзкий, каким ты его считаешь, Габриэль спас большинство из нас. Я был наркоманом, но он запретил наркотики в его парде.
Он наклонился ко мне, обнюхивая мою кожу, потерся щекой, так что я ощутила тонкую щетину у него на скулах.
– Натаниель был уличной проституткой. Габриэль продавал его, но не кому угодно, не каждому.
Шерри встала на колени. Она взяла мою руку, потерлась о нее лицом, как оставляющая метки кошка.
– Я потеряла ногу, попав в аварию. Габриэль вернул мне ее. Он отрезал ее выше, и когда я перекинулась, нога отросла снова.
Зейн запечатлел нежный поцелуй на моем лбу.
– Он заботился о нас в его собственной, извращенной манере.
– Но он никогда не рисковал ради нас своей жизнью, – продолжила Шерри. Она начала облизывать мою руку, снова невероятно похоже на кошку. И прекратила вылизывать меня секундой раньше, чем я велела ей остановиться. Возможно, она ощущала мое напряжение.
– Ты рисковала своей жизнью, чтобы спасти Натаниеля. Ты рисковала жизнями твоих вампиров ради него.
Зейн обнял мое лицо руками, отклонившись так, чтобы видеть мое выражение.
– Ты любишь Ашера. Почему ты рискнула им ради Натаниеля?
Я мягко высвободилась из их рук, пока не оказалась в одиночестве около двери. Не то, чтобы я хотела положить этому конец, мне просто нужно было немного пространства.
Натаниель сел на корточки посреди комнаты. Он был единственным, кто ко мне не прикасался.
– Да не люблю я Ашера, – возразила я.
– Мы чуем твое желание к нему, – сказал Зейн.
Вот, здорово.
– Я не говорила, что не считаю его привлекательным. Я сказала, что не люблю его. – Мои глаза скользнули к гробу. Я знала, что он не мог расслышать, но...
Джейсон прислонился к стене, усмехаясь и скрестив руки на груди. Одного взгляда на его лицо было достаточно.
– Я его не люблю.
Шерри и Зейн смотрели на меня с почти одинаковым выражением, которого я не могла понять.
– Ты о нем заботишься, – сказала Шерри.
Я подумала об этом, потом кивнула.
– О’кей, я о нем забочусь.
– Почему ты рисковала им ради Натаниеля? – спросила она. Она все еще была на коленях. Произнося это, она встала на четвереньки. Пока она двигалась ко мне, ее груди покачивались. Никогда раньше ко мне не ползла голая женщина. Голые мужчины, но не голые женщины. Это обеспокоило меня. Гомофобия? У меня?
– Натаниель под моей защитой. Я – его Нимир-ра, ведь так?
Шерри по-прежнему ползла ко мне. Зейн опустился на четвереньки и присоединился к ней. Мускулы двигались под кожей их плеч, их рук, мускулы, которых там быть не должно. Они приближались, в волне грациозной и мускулистой энергии, как будто под их кожей таилось хищное насилие. Но не Натаниель. Он остался на месте, ссутулившийся и неподвижный, как будто ожидал специального сигнала.
Я посмотрела поверх приближающихся верлеопардов на Джейсона.
– Что происходит?
– Они хотят понять тебя.
– Нечего тут понимать, – сказала я. – Колин причинил Натаниелю зло, потому что мог, как могут ударить собаку, которая не вызывает симпатии. А моим друзьям никто не может нанести вред. Это запрещено.
Шерри подождала Зейна, чтобы двигаться ко мне синхронно, почти идеальная пара. Они уже почти достигли меня, были почти в пределах касания руки, и я не хотела, чтобы они ко мне притрагивались. Что-то происходило, и мне это не нравилось.
– Натаниель тебе не друг, – произнес Джейсон. – Совсем не дружба заставила тебя рисковать Ашером.
Я нахмурилась в его сторону.
– Перестань мне подсказывать.
Зейн и Шерри смотрели на меня, и я думаю, что они прикоснулись бы ко мне, но не были уверены в доброжелательном приеме.
– Габриэль говорил, что он заботится о нас, – сказал Зейн, – но он ничем не рисковал. Он ничем не жертвовал. – Он поднялся на колени, достаточно близко, чтобы его иномирная энергия пробежала по моим голым ногам, как теплый ветер. – Ты вчера рисковала своей жизнью из-за одного из нас. Почему?
Шерри поднялась на колени, вторя ему как эхо. Их сила прижалась ко мне как большая теплая рука. Их необходимость, их настойчивая потребность заполнила их глаза. И я впервые поняла, что страдал не только Натаниель. Они все. Им не хватало дома, любви, заботы.
– Это не дружба, – сказал Зейн. – Волк прав.
– И ты не занимаешься сексом с Натаниелем, – добавила Шерри.
Я смотрела на них, в их жаждущие лица.
– Иногда делаешь что-то только потому, что это правильно, – ответила я.
– Ты рисковала Ашером и Дамианом, а после – собой, – настаивал Зейн. – Зачем? Почему?
– Почему ты защищала меня вчера ночью? – спросил Джейсон. – Почему ты стояла между мной и Барнаби?
– Ты – мой друг, – сказала я.
Джейсон улыбнулся.
– Ну да, но ты не поэтому меня защитила. Ты сделала бы то же самое и для Зейна.
Я нахмурилась.
– Какого ответа ты от меня хочешь, Джейсон?
– Настоящую причину, по которой ты меня защищала. Ту же причину, по которой ты так многим рисковала ради Натаниеля. Не дружба, не секс, и не любовь.
– Тогда что? – спросила я.
– Ты знаешь ответ, Анита.
Я перевела взгляд с него на двух стоящих на коленях верлеопардов. Мне очень не хотелось выражать это словами, но Джейсон был прав.
– Натаниель теперь мой. Он находится в списке людей, которых я буду защищать. Он мой, и никто не может причинить ему вред, не ответив передо мной. Джейсон – мой. Вы все – мои, и никто не трогает то, что мое. Это никому не позволено.
Вслух это звучало так высокомерно. Это звучало по-средневековому, и все же было правдой. Некоторые вещи просто существуют; о них не нужно говорить, они просто есть. Где-то на своем пути я начала собирать людей. Мои люди. Обычно это означает друзей, но в последнее время это значило больше, или меньше. Это означало людей, подобных Натаниелю. Мы, конечно, не были друзьями, но, несмотря на это, он был моим.
Я смотрела вниз на лица Зейна и Шерри, и, казалось, могла видеть все разочарования, маленькие предательства, эгоизм, мелочность, жестокость. Я видела, как все это наполняет их глаза. Они видели так много злого, что просто не могли понять доброту или честь; или хуже, они не верили этому.
– Если ты действительно имеешь это в виду, – сказал Зейн, – мы – твои. Ты можешь иметь нас всех.
– Иметь? – переспросила я.
– Он имеет в виду секс, – объяснил Джейсон. Теперь он не улыбался. Я не совсем понимала, почему. Он наслаждался шоу еще за миг до этого.
– Я не хочу заниматься сексом с вами, ни с кем из вас, – добавила я торопливо. Недоразумений мне не хотелось.
– Пожалуйста, – сказала Шерри, – пожалуйста, выбери одного из нас.
Я уставилась на них.
– Почему вы хотите, чтобы я переспала с кем-то из вас?
– Ты любишь некоторых волков, – произнес Зейн. – У тебя с ними настоящая дружба. Ты не чувствуешь к нам ничего такого.
– Но ты чувствуешь вожделение, – продолжила Шерри. – Натаниель тревожит тебя, потому что ты находишь его привлекательным.
Камешек упал ближе к огороду, чем хотелось бы.
– Послушайте, ребята, я не сплю с людьми только потому, что я нахожу их привлекательными.
– Почему нет? – спросил Зейн.
Я вздохнула.
– Я не увлекаюсь случайным сексом. Если вы этого не понимаете, я не уверена, что смогу объяснить.
– Как мы можем доверять тебе, если тебе от нас ничего не нужно? – спросила Шерри.
Мне нечего было ответить. Я посмотрела на Джейсона.
– Ты не поможешь мне с этим разобраться?
Он оттолкнулся от стены.
– Наверное, но тебе это может не понравиться.
– Поконкретнее, – попросила я.
– Проблема состоит в том, что у них никогда на самом деле не было Нимир-ра, я имею в виду, настоящей. Габриэль был альфой, и он был силен, но он тоже не был Нимир-раджем.
– Один из вервольфов назвал Габриэля
, спящий леопард, тот, кто имеет власть, но не защищает, – припомнила я. – Пард назвал меня
.
– Прекрасно, – заметила я, – так что все в порядке.
– Нет, – возразила Шерри. – Если Габриэль и научил нас чему-то, так это тому, что нельзя доверять никому, если он ничего от тебя не хочет. Ты не обязана нас любить, но выбери из нас партнера.
Я покачала головой.
– Нет. Я очень благодарна за предложение, но нет, спасибо.
– Тогда как мы можем тебе доверять? – Шерри почти перешла на шепот.
– Вы можете ей доверять, – сказал Джейсон. – Это Габриэлю нельзя было доверять. Это он убедил вас, что секс так чертовски важен. Анита даже не спит с нашим Ульфриком, но Зейн видел ее вчера вечером. Он видел, что она сделала, чтобы защитить меня.
– Она сделала это, чтобы защитить своего вампира. Того, о котором она заботится, – сказал Зейн.
– Я не чувствую к Дамиану того, что чувствую к Ашеру, но вчера рисковала своей жизнью ради него, – возразила я.
Леопарды нахмурились.
– Я знаю, – произнес Зейн, – и не понимаю. Почему ты не позволила ему умереть?
– Я попросила, чтобы он рискнул жизнью, чтобы спасти Натаниеля. Я никогда не прошу от других того, что не стану делать сама. Если Дамиан рисковал жизнью, то я не могла сделать меньше.
Леопарды растерялись. Это было видно по их лицам, по напряжению, проявившемуся в их силе, касавшейся моей кожи своим дыханием.
– Я – твой? – спросил Натаниель. Его голос звучал тонко и потерянно.
Я посмотрела на него. Он все так же сидел на корточках посреди пола, обхватив себя руками. Его длинные-длинные волосы обернулись вокруг него, скрыли лицо. Его глаза цвета лепестков фиалок смотрели на меня сквозь этот занавес из волос, как будто сквозь мех. Я видела, как такое делали другие ликантропы – прятались за волосами, и следили из-за них. Он внезапно показался мне диким и смутно нереальным. Он отбросил волосы с одной стороны, обнажив линию руки и груди. Лицо вдруг оказалось юным, открытым, и беззащитным в его нетерпении.