Воскресенье
1
— Как дела, Гектор?
Маленький Гектор Лопес взглянул на Алисию с больничной койки. Без улыбки.
— Хорошо, — сказал он.
Она перевела его в стационар в пятницу из-за неудержимой рвоты, но со вчерашнего дня организм удерживал жидкость. Выглядит лучше. Хотя все еще лихорадка. Анализ спинной жидкости дал на первый взгляд отрицательный результат, а культура еще не готова. То же самое с мочой и кровью. Алисия надеялась обнаружить простую желудочно-кишечную инфекцию, только сильно тревожилась из-за практического отсутствия у него лимфоцитных клеток. Надо на всякий случай ввести внутривенно гамма-глобулин.
— Как себя чувствуешь?
— Тут болит, — пожаловался мальчик, показывая на вытянутую левую руку с введенной в локтевую вену иглой трубки.
— Как только тебе станет лучше, сразу вытащим.
— Сегодня? — просиял Гектор.
— Возможно. Пусть сначала пройдет лихорадка.
— Ох.
Алисия обратилась к Джин Соренсон, сестре, сопровождавшей ее сегодня на обходе. Крупной блондинке едва стукнуло двадцать пять, а это уже закаленный ветеран войны со СПИДом.
— Приходит к нему кто-нибудь? — тихо спросила она.
Соренсон пожала плечами:
— Мне об этом ничего не известно. Приемная мать звонила... однажды.
— Ну хорошо. А кто с Гектором в эту смену играет?
— Мы еще никого не назначили.
Алисия сдержала раздражение.
— Мы, кажется, договаривались, что у всех моих детей в каждую смену будет партнер, — ровным тоном проговорила она.
— Не успели, доктор Клейтон, — взволнованно объяснила Соренсон. — Тут такая была суета, кроме того, мы подумали, Гектор через пару дней выйдет, поэтому...
— Я хочу, чтобы у них был товарищ по играм даже на
2
Ох, нет, обмерла Алисия, завернув за угол и видя перед Центром полицейские машины. Что там еще стряслось?
В одной руке несла из больничного кафетерия пончик и кофе, в другой — пухлую воскресную «Таймс». Остаток воскресного утра обычно проводила в Центре. Дети приходили на процедуры, как в любой другой день, только было спокойнее, чем на неделе, — во-первых, далеко не такое количество телефонных звонков, — можно использовать это время для бумажной работы.
А еще собиралась сегодня продумать следующий шаг в саге о завещании и о предположительно собственном доме, который ей никто не хочет отдавать.
И вот...
Прямо в дверях чуть не столкнулась с копами, белым и чернокожим, которые о чем-то говорили с Реймондом. С Реймондом. Который, конечно, всецело предан Центру, но практически никогда не является по воскресеньям.
— Ах, Алисия! — воскликнул он. — Вот вы где! Ну не чудо ли?
— Что за чудо?
— Разве вам никто ничего не сказал? Игрушки! Игрушки нашли!
Алисии вдруг захотелось заплакать, обнять полисменов. Она посмотрела на них, Реймонд ее представил.
— Нашли? Уже? Действительно чудо! — Больше чем чудо, просто фантастика.
— Можно, пожалуй, сказать, что нашли, — промямлил чернокожий коп, почесывая коротко стриженную голову. На именной карточке значилось «Помас». — Нашли, просто открыв дверцы фургона, стоявшего на тротуаре перед вашим подъездом.
— Минутку, — не поняла она. — Чуточку отмотаем назад. Какого фургона?
— Крытого грузовика, — растолковывал Реймонд. — Полного игрушек. По мнению полиции, на нем их и вывезли. Кто-то вчера вечером загнал его на тротуар и оставил.
— Кто, не догадываетесь? — поинтересовалась Алисия, точно зная ответ.
Белый коп — Шварц по карточке — усмехнулся:
— Согласно привязанному к бамперу парню, самолично Санта-Клаус.
— К чему привязанному?
Последовал рассказ про парня, которого обнаружили привязанным спереди к полному игрушек фургону. Кто-то «вытряхнул из него потроха», по выражению офицера Помаса, присобачил на лоб резиновые оленьи рога. Рогоносец сознался в краже, поклялся, будто его наказал Санта-Клаус, даже признал, что стрелял в Санта-Клауса, утверждая, что попал ему в самое сердце, да так и не убил.
— Конечно, разве Санту убьешь, — с ухмылкой заметил офицер Шварц.
— Явный наркоман, смахивает на параноика, не знаешь, чему верить, — добавил офицер Помас. — Сейчас отдали его передвижке из Бельвю под наблюдение.
— Какой передвижке?
— Ну, знаете, мобильной психиатрической бригаде. Рано или поздно услышим истинную историю.
— И надеюсь, посадите.
— Разумеется, — подтвердил Помас. — Без вопросов. Хотя ему уже хуже, чем в камере, — усмехнулся он. —
3
Джек с усмешкой потянулся к телефону. Только одна персона могла позвонить нынче утром, поэтому он взял трубку, не дожидаясь автоответчика.
— Джек, ты просто великолепен! — воскликнула Джиа. — Поистине великолепен.
— По-моему, ты выглядишь тоже неплохо.
— Нет, серьезно. Мне звонила сейчас доктор Клейтон, говорит, игрушки нашлись.
— Правда? Видно, на поиски бросили лучшие силы Нью-Йорка. Как только взялись за дело...
— Ну ладно, — хмыкнула она, в тоне так и
4
— О господи! — охнула Джиа. — Это еще что такое?
— Всего лишь небольшой синячок.
Джек взглянул на крупное багровое пятно на левой груди. Проклятье. Надеялся, что она не заметит, а тут, занимаясь любовью в дневном теплом свете, совсем позабыл.
После обеда забросили Вики в художественную школу. Она проводила почти все воскресные дни, обучаясь основам рисунка, живописи и скульптуры, унаследовав склонность, по мнению Джека, от матери-художницы. Вики любит школу, а он наслаждается возможностью проводить воскресенья наедине с Джиа.
Отделавшись от Вики, обычно немедленно мчались к нему на квартиру. Часто не сделав даже десяти шагов от дверей, срывали друг с друга одежду, сваливались на любую горизонтальную плоскость. Впрочем, сегодня дошли до кровати.
Он до подбородка натянул простыню, она ее сдернула.
— Я не сказала бы, что «небольшой». — Палец Джиа принялся обводить синяк. — Больно?
— Нет.
Палец надавил, Джек поморщился.
— И правда, — хмыкнула она. — Ни капельки не больно. Давно заработал?
— Вчера вечером. — Точней сказать, перед самой полуночью.
Рассказал, как дурень в него выстрелил, как пуленепробиваемый жилет его спас.
— Слава богу, что ты его надел! — воскликнула Джиа, не в силах отвести взгляд и палец от синяка. — Почему же тебя ранило в пуленепробиваемом жилете?
— Видишь ли, пуля жилет не пробьет, только сила удара не гасится. Пулю должно было остановить мое тело.
Джек до сих пор не знал, для чего нарядился в костюм Санта-Клауса. Раньше прибегал к маскировке только для приманки подозреваемого. Вчерашний живописный спектакль — «хо-хо-хо», борода, красный кафтан — вообще не в его стиле.
Однако в данном случае... почему-то хотелось вложить в дело особый смысл.
Глупо, конечно. Опыт показывает: если стараешься вложить особый смысл, а не просто работать, дело порой принимает дурной оборот, соответственно, больше шансов самому пострадать.
Поэтому он принял меры предосторожности. Как правило, не носил никакого защитного снаряжения, но сделал вчера из него исключение. Можно было бы прыснуть в кабину из газового баллончика, выволочь из дверцы одуревшего парня или сколько угодно парней. А изображая Санту, пришлось выставляться на полное обозрение, хорошо, черт возьми, понимая, что у кого-нибудь непременно окажется пистолет.
И точно. Парень сделал удачный выстрел, который едва не пробил грудь, свалил его с крыши фургона, вышиб дух. Спасибо, десятикратный жилет остановил пулю.
Особая благодарность перчаткам с кастетами. Белых кожаных Эйб не сумел раздобыть, предложив взамен белые нитяные перчатки, которые надеваются поверх обычных черных. Кожаная прокладка внутри усиливала удары, позволив поскорее разделаться с гадом.
Неожиданно Джек отключился. Возможно, от боли, возможно, от мысли, что без жилета погиб бы, возможно, от воспоминания о жертвах гнусного воришки. В любом случае темнота хлынула из угла и накрыла на миг.
Джиа обняла его одной рукой, притиснулась, прижалась грудью к синяку, ткнулась носом в шею.
— Когда бросать собираешься? — поинтересовалась она.
Глубокий вдох причинил острую боль. Видимо, пуля слегка повредила грудную клетку. Не в первый раз и наверняка не в последний.