— Спасибо, Джо.
Я быстро посмотрел на Ану, ее взгляд говорит о том, что она взволнована... Я тоже. Это впервые.
— Идем, — ее рука все еще находится в моей, и я провожаю Ану к вертолетной площадке, где стоит Чарли Танго. Самый безопасный вертолет в его классе. Он моя радость и гордость. Я открываю дверь для Аны, она залезает в кабину, затем поднимаюсь за ней.
— Туда, — я указываю на переднее пассажирское сидение, — сиди и ни к чему не прикасайся. — Я поражаюсь тому, что она сделала так, как я сказал.
Она пересела и начала рассматривать все с энтузиазмом и страхом. Оказавшись рядом, я пристегиваю её ремнем безопасности, и пытаюсь не представлять ее голой, потому что делаю это каждую минуту. Я делаю все медленнее, потому, как это может быть моим последним разом, когда я нахожусь рядом с ней и мой последний шанс вдохнуть ее сладкий аромат. Как только она узнает о моих пристрастиях, она может сбежать... А с другой стороны она может принять мой образ жизни. Она пристально наблюдает за мной, так близко... Так прекрасна. Я застегиваю последний ремень. Она никуда не убежит, по крайней мере в ближайшие полчаса.
Чтобы подавить свое волнение, я прошептал:
— Ты в безопасности. Не сбежишь, — она вздыхает. — Дыши, Анастейша, — добавил я и погладил ее щеку. Я дотронулся до подбородка и подтянул ее к себе, быстро поцеловал.
— Мне нравится этот ремень, — пробормотал я.
Я хочу сказать, что у меня есть несколько кожаных ремней, я хотел бы видеть ее связанной и подвешенной, но не говорю ей этого. Я сажусь на место и пристегиваюсь.
— Надень наушники, — показываю я на наушники, которые лежат перед Аной.
Я последний раз все проверяю и нажимаю на газ до 1500 оборотов в минуту, маяк включен. Все установлено и готово к полету.
— Ты точно знаешь, что делаешь? — спрашивает она с удивлением. Я уверяю ее в том, что являюсь уже четыре года как квалифицированным пилотом. Она улыбается.
— Со мной ты в безопасности, — убеждаю я ее и добавляю, — ну в то время, пока мы летим. — Я подмигиваю, и она улыбается, я ослеплен ее улыбкой.
— Ты готова? — спрашиваю я и не могу поверить, в то, что она здесь, рядом со мной.
Она кивает. Я разговариваю с базой, и они одобряют увеличение оборотов до 2000 об/мин. Как только они дали добро, я проверяю все еще раз. Температура масла 104. Хорошо. Я увеличиваю давление на 14, обороты двигателя 2500 об/мин, и я начинаю полет... Как изящная птица... Чарли Танго в воздухе. Анастейша вздыхает, потому что земля исчезает из-под ног, но она молчит, очарованная огнями Портленда. Скоро темнота покрывает все, единственный свет - это панель инструментов перед нами. Лицо Аны освещено красно-зелеными огнями, она смотрит в ночь.
—Страшно?
Я не нахожу это таковым. Мне здесь комфортно. Ничего не навредит мне здесь. Я в безопасности и скрыт в темноте.
— Откуда ты знаешь, что мы летим правильно? — спрашивает Ана.
— Вот, смотри, — я указываю на панель. Я не хочу утомлять ее разговорами о правилах полета и по приборам, все оборудования передо мной, что ведет нас к нашей цели: индикатор отношения, высотомер, VSI, и, конечно, GPS. Я говорю ей о Чарли Танго и как он оборудован для ночного полета. Ана смотрит на меня в изумлении.
— Там вертолетная площадка, она на здании, где я живу. Именно туда мы и направляемся. – Я смотрю на панель, проверяя, все ли в порядке. Все что я люблю, это контроль, безопасность и благосостояние.
— Когда летишь ночью, это все происходит вслепую. Ты должен доверять инструментам, — сказал я.
— А как долго нам лететь? — спросила она, затаив дыхание.
— Меньше часа, ветер попутный, — я снова смотрю на нее, — как ты себя чувствуешь, Анастейша?
— Нормально, — сказала она это странно и резко.
Она нервничает? Или, может быть, она сожалеет о том, что она со мной. Эта мысль меня пугает. Она не дала мне шанс. Я отвлекся от управления на мгновение. Затем я вижу Сиэтл, сверкающий в темноте.
— Смотри, — говорю я ей, обращая внимание на яркий свет.
— Ты всегда возишь девушек, чтобы удивить их? «Приезжайте и полетаем в моем вертолете?»
—Я никогда не брал с собой девушек, Анастейша. Это иное для меня, ты впечатлена?
— Я просто трепещу, Кристиан, — шепчет она.
— Трепещешь? — я самопроизвольно улыбаюсь. Затем вспоминаю, как моя мать, Грейс, читала мне «Короля прошлого и будущего» и гладила по голове.
«Кристиан, это невероятно. Это наводит ужас, милый мальчик.»
Мне было семь лет и только недавно я начал говорить.
— Ты такой… профессионал, — продолжила Ана.
— Ну, спасибо мисс Стил, — мое лицо расплывается от неожиданной похвалы, надеюсь, она это не заметит.
— Тебе это явно нравится, — сказала она позже.
— Что именно?
— Летать.
— Для этого нужен контроль и концентрация, — два качества, которые я люблю, — как я могу не любить летать, я люблю парить.
— Парить?
— Да, планёрный спорт и вертолеты, я умею управлять и тем и другим.
Может быть, мы должны покататься на планере?
Забегаешь вперед, Грей.
УВД фокусирует меня на траектории полета, мои мысли останавливаются, как только мы подлетаем к окраине Сиэтла. Мы близко. И я ближе к разгадке, сбыточная ли эта мечта или нет. Ана восторженно смотрит в окно. Я не могу оторвать от нее глаз. Пожалуйста, согласись.
— Впечатляет, правда? — я спрашиваю ее, чтобы она повернулась ко мне, и я вижу ее лицо, с улыбкой, которая заставляет мой член сжиматься, — мы будем на месте через несколько минут, — добавил я.
Вдруг атмосфера в салоне меняется и у меня есть шанс почувствовать её. Я дышу глубоко, вдыхаю ее аромат и ощущаю ожидание. Ана. Моя.
Мы спускаемся, я беру управление над Чарли Танго через центр города, и веду его к Эскале, туда, где мой дом. Мое сердце начинает биться чаще. Ана волнуется. Она нервничает, как и я. Надеюсь, она не убежит. Как только вертолетная площадка попадает в поле зрения, я делаю еще один глубокий вдох. Вот оно.
Мы плавно приземляемся, и я направляюсь вниз, наблюдая за тем, как медленно лопасти начинают останавливаться. Мы сидим в тишине, и все что я слышу это шипение белого шума, проносящегося через наушники. Я снял свои наушники, затем стянул с Аны.
? Все, приехали,? тихо говорю я. В лучах прожектора ее лицо бледное, а глаза светятся.
Господи, она прекрасна.
Я отстегиваю свой ремень, и протягиваюсь к ней.
Она смотрит на меня. Доверчивая. Молодая. Сладкая. Ее аромат — это моя слабость. Я могу сделать это с ней? Она взрослая. Она может принять свое решение. Я хочу, чтобы она смотрела на меня, знала меня... Знала, на что я способен.
— Ты не должна делать того, что тебе не хочется. Ты знаешь это, не так ли?
Она должна понять это. Я хочу ее повиновения, но больше ее согласия.
— Я никогда не делала бы ничего, чего я не хотела, Кристиан.
Она кажется мне искренней, и я хочу верить ей. Ее слова звучат утешением в моей голове, я встаю и открываю дверь, затем выхожу из вертолета и спрыгиваю на площадку. Я беру ее за руку, и она выходит из него. Ветер треплет ее волосы, а ее лицо выглядит взволнованным. Я не знаю, это потому что она здесь одна со мной, или потому что под нами тридцать этажей.
— Идем, — я хватаю ее руку и обвиваю вокруг нее своей, чтобы оградить от ветра, затем веду к лифу. В пентхаус мы едем в тишине. На ней бледно-зеленая рубашка под жакетом. Ей идет. Я мысленно делаю себе заметку, чтобы включить синий и зеленый в одежку, которой я ее обеспечу, если она согласится на мои условия. Она должна лучше одеваться. В зеркале лифта ее глаза встречаются с моими, когда двери в мою квартиру открываются. Она идет за мной через коридор в гостиную.
— Хочешь снять свой пиджак? — спрашиваю я.
Ана качает головой и хватается за лацканы своего пиджака, тем самым показывая, что хочет оставаться в нем.
Ладно.
— Пить будешь? — я решил найти другой подход и подумал, что нужно выпить, чтобы немного успокоится. Почему я так нервничаю? Потому что я хочу ее.
— Я буду белое вино. Выпьешь со мной?
— Да, пожалуйста.
На кухне я снял куртку и открыл винный холодильник. Совиньон Блан. Вытащив Пюйи-фюме, я посмотрел на Ану через балконные двери. Когда она поворачивается и идет обратно, я спрашиваю, подходит ли вино, выбранное мною.
— Я плохо разбираюсь в винах, Кристиан, выбирай на свое усмотрение, — она говорит сдержанно. Дерьмо. Это плохо. Она загружена, так?
Я наливаю два стакана и иду в гостиную, где стоит Ана. Я смотрю на нее как на жертвенного ягненка. Она обезоруживающая женщина. Она выглядит потерянной.
Как я..
— Держи, — я вручаю ей стакан, и она сразу делает глоток, закрывая глаза и наслаждаясь вкусом. Ее губы влажные.
Хороший выбор, Грей.
— Ты молчишь и даже краснеть перестала. В самом деле, Анастейша, я никогда раньше не видел тебя такой бледной. Есть хочешь?
Она качает головой и делает еще один глоток. Ей нужна жидкость для храбрости, как и мне.
— У тебя очень большая квартира, — говорит она храбрым голосом.
— Большая?
— Большая.
— Да, большая, — больше чем десять тысяч квадратных футов.
— Ты играешь, — она смотрит на фортепьяно.
— Да.
— Хорошо?
— Да.
— Ну конечно. А есть на свете что-то такое, чего ты не умеешь?
— Да... но немного.
Готовка. Юмор. Вести непринужденный разговор, с девушкой, которая мне нравится. Быть помешанным…
— Присядешь?
Она кивает, я беру ее за руку и веду к белой кушетке, она озорно улыбается.
— Что смешного? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней.
— Почему ты выбрал для меня именно «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»?
Ох, что происходит.
— Ты говорила, что тебе нравится Томас Гарди.
— И это все?
Я не хочу рассказывать, что у меня есть первое издание, и что это был лучший выбор между «Джуд Незаметный».
— Мне показалось, что он подходит к случаю. Я могу боготворить тебя издалека, как Энжел Клэр, или совершенно унизить, как Алек д'Эрбервилль.
Мой ответ ироничен и правдив. То, что я хочу ей предложить, будет далек от ее ожиданий.
— Если у меня только две возможности, то я предпочту унижение, — прошептала она.
Черт, это то, что ты хочешь, Грей?
— Анастейша, прекрати кусать губу, пожалуйста. Это ужасно отвлекает. Ты не понимаешь, что говоришь.
— Поэтому-то я здесь, ? сказала она, и на ее нижней губе, увлажненной вином, остаются маленькие вмятинки.
И вот она: обезоруживающая, удивляет меня каждый раз. Мой член твердеет. Мы приближаемся к этому, нужно чтобы она подписала договор о неразглашении. Я извиняюсь и иду в кабинет. Контракт и договор уже на факсе. Оставляю контракт на столе, не знаю, доберемся мы до него или нет, сейчас самое главное это договор, и чтобы она забрала его.
— Договор о неразглашении, — я положил его на журнальный столик, Ана выглядит смущенной и растерянной. — На этом настаивает мой адвокат. Если ты выбираешь второй вариант — унижение, то должна поставить подпись.
— А если я не захочу ничего подписывать?
— Тогда вариант Энжела Клера.
И я не смогу дотронуться до тебя. Отправлю домой и постараюсь забыть тебя. Это соглашение может сломать все.
— И что означает этот договор?
— Что ты обязуешься никому о нас не рассказывать. Ни о чем, никому.
Она смотрит на мое лицо, я не могу понять растеряна она или рассержена. Все может пойти не так.
— Хорошо, я подпишу.
Что же, это было легко. Я даю ей свою ручку, и она подписывает.
— Ты даже не хочешь прочесть? — спрашиваю я, раздраженным тоном.
— Нет.
— Анастейша, ничего нельзя подписывать, не читая!
Почему она такая глупая? Неужели родители ее не учили этому?
— Кристиан, пойми, я и так не собираюсь рассказывать о нас никому. Даже Кейт. Но если это так важно для тебя, для твоего адвоката… которому ты, по-видимому, все рассказываешь, то ладно, я подпишу.
У нее есть ответ на все. Это взбодрят.
— Справедливо, мисс Стил, ничего не скажешь, — сухо отметил я.
Быстро и неодобрительно Ана подписывает бумаги. И перед тем как я хотел бы начать, она спрашивает:
— Значит, сегодня вечером ты займешься со мной любовью, Кристиан?
Что? Я? Заняться любовью?
Ох, Грей, давай разочаруй ее.
— Нет, Анастейша, не значит. Во-первых, я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь… жестко. Во-вторых, мы еще не покончили с бумагами, и, в-третьих, ты не знаешь, что тебя ждет. У тебя есть возможность передумать. Идем, я покажу тебе комнату для игр.
Она тяжело вздыхает и хмурится, образуя маленькую галочку между бровей.
— Ты хочешь показать мне свою игровую приставку?
Она в замешательстве. Я смеюсь в слух. О да, детка.
— Нет, Анастейша, не угадала. Идем.
Вставая, я предлагаю ей руку, которую она сразу берет. Я иду с ней по прихожей, наверх, где останавливаюсь около двери в мою игровую, сердце бешено стучит.
Вот. Пан или пропал. Я нервничал когда-либо? Мои желания зависят от поворота этого ключа, и я открываю дверь, решив ее успокоить:
— Ты можешь уйти в любой момент. Вертолет стоит наготове и отвезет тебя, куда ты пожелаешь. Можешь остаться на ночь и уйти утром. Решать тебе.
— Открой же эту чертову дверь, Кристиан, — сказала она упрямым тоном со скрещенными руками на груди.
Я не хочу, что чтобы она убежала, я такого никогда не испытывал. Даже когда был с Эленой... и я понимаю это, ведь она ничего не знает о моем образе жизни. Я открываю дверь в игровую, и вхожу.
Мое безопасное место. Единственное место, где я чувствую себя самим собой. Ана стоит посередине комнаты, изучая все вещи, которые являются частью моей жизни: флоггер, трость, кровать, скамья. Она стоит тихо, рассматривая все, и я слышу биение своего сердца, отдающее в барабанные перепонки. Теперь она знает. Это все — я. Она поворачивается и смотрит на меня пристальным взглядом, я жду, пока она что-то скажет, ее молчание продлевает мое мучение, она проходит дальше, и я следую за ней. Ее пальцы тянутся к флоггеру из замши - моему любимому. Я говорю ей, как это называется, но она мочит. Она идет к кровати, потом проводит пальцем по искусной деревянной резьбе одной из колонн.
— Скажи что-нибудь.
— Ты делаешь это с людьми или они делают это с тобой?
Наконец!
— С людьми? — я фыркаю. — Я делаю это с женщинами, которые сами того хотят.
Она идет на диалог. Есть надежда.
— Если у тебя есть добровольцы, зачем ты привел сюда меня?
— Я очень хочу делать это с тобой, — я представляю ее в нескольких позициях: на кресте, кровати и скамье...
— Ой, — я смотрю на нее. Она любопытно и медленно все рассматривает.
— Ты садист?
Черт, она видит меня!
— Я – Доминант, — сказал я очень быстро.
— Что это значит? — спросила она, я думаю - она в шоке.
— Это значит, что ты добровольно признаешь мою власть над собой. Во всем.
— Почему я должна это делать?
— Чтобы доставить мне удовольствие, ? прошептал я. Это то, что мне нужно от нее. — Иными словами, я хочу, чтобы ты хотела доставить мне удовольствие.
— Каким образом? — вздохнула она.
— У меня есть правила, и я хочу, чтобы ты их выполняла – для твоей пользы и для моего удовольствия. Если я буду тобой доволен, ты получишь награду. А если нет – накажу тебя, и ты запомнишь.
Я не могу дождаться, чтобы научить тебя. Она смотрит на подставку для тростей позади скамейки.
— А это что? — она показала вокруг себя.
— Стимулирующие средства. Награда и наказание.
— Значит, тебе приятно навязывать мне свою волю?
В самую точку, мисс Стил.
— Ты должна доверять мне и подчиняться добровольно. — Мне нужно твое разрешение, малышка, — чем ты послушнее, тем больше удовольствия я получаю – все очень просто.
— Хорошо, а что с этого буду иметь я?
— Меня, — я пожимаю плечами. Вот так, детка. Меня. Лишь меня. Но ты получишь удовольствие. Ее глаза немного расширяются, потому что она смотрит на меня в упор и молчит. Это невыносимо.