Во время обсуждения с Николаем всех этих "деревенских" проблем, Вадик был буквально сражен наповал одним документом, который царь предложил ему прочитать "на сон грядущий". Это была родившаяся в недрах министерства внутренних дел Записка, содержавшая предложения по реформе законодательства о крестьянах. В документе, вышедшем из-под пера сотрудников ведомства "наиконсеративнейшего из русских консерваторов" - Плеве, были черным по белому прописаны почти все основные постулаты столыпинской реформы, авторство которой потом многие умные книжки из "мира Вадика" приписывали "прозорливости финансового гения фон Витте".
Как выяснилось, фактическим инициатором и главным автором его был Владимир Иосифович Гурко, занимавший в МВД должность управляющего земским отделом. Пару раз перечитав Записку, на словах декларирующую сохранение крестьянской общины, а на деле подготавливающую ее неизбежный, но постепенный развал и сход со сцены, Вадим решил лично познакомиться с этим явно незаурядным человеком.
После их трехчасовой беседы во время прогулки по набережным Невы и Мойки, для Банщикова уже было совершенно ясно, что судьба вовремя посылала России человека, способного отвести от нее страшную беду - грозящее взрывом накапливающееся недовольство в среде 80-и процентов населения. А до кучи, попутно, решить и одну из важнейших задач экономики - интенсификацию сельского хозяйства.
Увы, в нашем мире его талант и выдающиеся способности так и остались практически невостребованными. Сначала смерь покровительствовавшего ему Плеве, а затем мелочная ревность Столыпина, банально опасавшегося подсиживания со стороны молодого и напористого заместителя, погубили не только его карьеру. Ведь останься он во власти, возможно, пробуксовки с земельной реформой и ее постепенного сворачивания удалось бы избежать.
***
Итак, первый шаг на пути реализации всего этого громадья планов был определен: начинать нужно было с перевода земства с уже накатанной дорожки хронической оппозиционности правительству на тесное с ним сотрудничество.
Позволить теплой компании земцев-конституционалистов, этих либеральствующих помещиков из кружка князей Долгоруковых, и демократическо-интеллигентской тусовке господ Струве и Вернадского сотоварищи, гордо, с претензией, именующей себя "Союзом освобождения", слиться в протестном экстазе друг с другом, додуматься до "банкетных кампаний", и обратив этим на себя внимание крупного капитала, стать на его прикорме главной подрывной силой в Империи, царь не хотел. Так что партии конституционных демократов - кадетов - родиться здесь в том виде, в котором Петрович и трое его товарищей по несчастью читали о ней нашей истории, было не суждено.
Однако, Николай не пожелал и простого решения, типа, "повязать, подкинуть в карман гашиш, эсэровскую прокламацию или ворованный кошелек (нужное подчеркнуть) и загнать за Можай", хотя Дурново поначалу рекомендовал оперативно устранить возникшую проблему именно в таком ключе. Самодержец не имел намерения рубить с плеча и разбрасываться патриотичными и думающими головами.
А то, что сейчас мозги в них думали совсем не в том направлении, можно было попробовать исправить, заняв эти головы серьезной и важной работой. Да еще и с патриотическим подтекстом. Для такой работы реформирование местных органов власти с наделением земств новыми полномочиями и ответственностью, становилось просто бескрайним, непаханым полем. С теми же, кто будет упорствовать и продолжит раскачивать лодку, позже можно будет поговорить и по-другому.
Но при этом было совершенно ясно, что добиться от земцев искреннего желания сотрудничать с правительством в проведении земельной реформы при руководстве всем процессом из МВД, было проблематично. Для большинства склонных к либерализму земских деятелей Плеве представлялся пугалом, "душителем всего прогрессивного", "без пяти минут" диктатором, этаким "деятельным Победоносцевым". Такому его образу, кстати, во многом способствовала и "передовая" пресса, подогреваемая Витте, его главным врагом и конкурентом не столько в борьбе консервативных и либеральных воззрений, сколько в схватке честолюбий за "влияние на Государя". Увы, работать с издателями и журналистами сам Плеве не умел и не желал.
***
Точки над "И" были поставлены 17-го мая, когда Император принял в Зимнем возвращенного им из ссылки князя Леонида Дмитриевича Вяземского. Вместе с ним были приглашены министр внутренних дел Плеве, министр земледелия и госимуществ Алексей Сергеевич Ермолов, князья Павел Дмитриевич Долгоруков, Александр Григорьевич Щербатов, Алексей Дмитриевич Оболенский и граф Петр Александрович Гейден.
Кроме министров и титулованных особ на этом совещании присутствовали Петр Аркадьевич Столыпин, видные земцы Дмитрий Николаевич Шипов, Федор Измайлович Родичев, Михаил Александрович Стахович и Павел Иванович Новогородцев, ученые Дмитрий Иванович Менделеев и Владимир Владимирович Вернадский, издатели Суворин, Сытин и публицист Шарапов. Также были приглашены недавно попросивший отставки с поста начальника корпуса жандармов Виктор Вильгельмович фон Валь и вышеупомянутый чиновник аппарата МВД Владимир Иосифович Гурко.
В краткой преамбуле Император буднично спокойным тоном завил собравшимся, что его слова о модернизации политической системы страны после окончания войны, сказанные в Кронштадте рабочим Морзавода, были вовсе не репликой на злобу дня, а вполне твердым решением, чтобы об этом ни судачили на раутах и в салонах. После заключения мира непременно будет введено законосовещательное всесословное народное представительство при вполне разумном избирательном цензе, а затем будет дарована народу Конституция, что гарантирует всеобщее равенство перед законом.
Но! Ни о каком "ответственном министерстве" никому инсинуаций строить не следует, тем более прессе. Время для таких решений пока не пришло, для начала нужно победить трех главных народных врагов - голод, безграмотность и бескультурие. Бытовое и нравственное. К "прискорбным проявлениям" последнего царь, в том числе, отнес и "потуги вполне патриотичных, интеллигентных и образованных людей раскачивать государственный корабль, прокладывающий свой путь в штормовом, военном море".
Но не успели еще господа-земцы поднять камушек, прилетевший в их огород, как Николай уже подсластил пилюлю, обратившись непосредственно к Долгорукову со словами благодарности за "зимнее решение известной группы уважаемых земцев, постановивших на время войны воздержаться от политических демаршей". Выслушав ответные восторги и охи-ахи: земским либералам действительно было чему радоваться, ведь обещанные Конституцию и Парламент, пусть сперва и не законотворческий, они, естественно, считали СВОЕЙ победой, и выдержав мрачные взгляды Плеве и Валя, Николай приступил к главному:
- Не стоит удивляться, господа. Война многое заставила меня переосмыслить. В том числе и избавиться от некоторых "бессмысленных мечтаний", - сделав небольшую паузу, царь убедился, что земцы его юмор оценили, - И сегодня приходит время решений, которые еще вчера казались не столь срочными, не столь животрепещущими.
Я собрал вас сегодня, для того, чтобы мы могли вместе приступить к разрешению безотлагательного на сегодняшний день вопроса. Самого важного для страны, пожалуй.
Нет, речь у нас пойдет не о военных или финансовых делах. Не о промышленных проектах и даже не об общей внутренней стабильности, которой, как представляется теперь, действительно трудно достичь без посильного участия земских органов в делах внутреннего управления государством. Речь пойдет о том, что поможет нам в возможно короткий срок ослабить гнет тех самых, уже упомянутых мною, трех главных народных врагов, давящих на плечи каждым восьми из десяти подданных Российской короны.
Мы должны обсудить назревшие изменения в крестьянском законодательстве, с учетом дополнительных прав и обязанностей земского самоуправления и введения в нем всесословного волостного звена. Поговорить о неизбежном, но не скоропалительном замещении крестьянской общины современными формами бытовых и хозяйственных взаимоотношений на селе, а значит, и о ликвидации волостного суда с переходом крестьян под общую юрисдикцию. О важности интенсификации сельского труда, наконец.
Я тщательно ознакомился с Запиской по крестьянскому вопросу, подготовленной недавно в министерстве уважаемого Вячеслава Константиновича. Полагаю, что все вы, господа, тоже ее внимательно прочли, как я просил. Считаю, что ключевые ее положения более чем логичны, своевременны, а главное - реально осуществимы. Значение этого документа для будущего Российской империи таково, что сейчас я поздравляю Вячеслава Константиновича Плеве и Владимира Иосифовича Гурко кавалерами Ордена святого равноапостольного князя Владимира первой и третьей степеней соответственно.
Мною выбор сделан - земельная и крестьянская реформы будут вестись на основе этого документа. Вам же, Владимир Иосифович, придется работать над законодательной частью их и далее. Работу комиссии князя Оболенского считаю исчерпанной, как и 2 года назад созванного Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности.
К сожалению, его председатель Сергей Юльевич Витте в настоящее время крайне занят вопросами получения иностранных заимствований для нужд ведения войны. Свои предложения по данной теме, как он сам мне сообщил, он сможет подготовить не ранее чем через три месяца. У нас нет такого долгого времени. К окончанию года реформы должны быть начаты. Завтра моим Указом отмена круговой поруки будет распространена на все края и губернии за Уралом, дабы крестьяне, решившие переселиться на Дальний Восток, в Маньчжурию или киргиз-кайсакские степи, понимали: архаичные общинные пережитки на новом месте их не встретят.
Прошу Вас, уважаемый князь Александр Дмитриевич, все статистические данные и предложения, как вашей центральной комиссии, так и губернских и уездных комитетов, передать в Особый Комитет по проведению реформы сельского хозяйства, который надлежит сформировать и возглавить Вам, уважаемый Петр Аркадьевич, включив в него для начала всех, кто сегодня собрался здесь. На комитет этот ляжет главная тяжесть работы по обеспечению согласованных усилий государственных и земских органов во время проведения этих реформ.
Дабы нам сразу исключить некоторые трения: я счел необходимым вывести весь нынешний земский отдел из штата МВД и перевести его в штат вашего министерства, Алексей Сергеевич. Владимир Иосифович Гурко при этом получит должность вашего Товарища и право прямого личного доклада мне. Все-таки, не министерство внутренних дел и не министерство финансов должны стоять во главе нашего движения на этом направлении, а именно министерство земледелия.
Полномочия земских начальников и мировых посредников в новых условиях нам предстоит кое в чем пересмотреть. С земств снять несвойственную им нагрузку, как то этапирование, конвой и временное содержание под стражей арестантов. Для этого в штате МВД будет образовано отдельное Управление территориальной полиции, отвечающее также за общее обеспечение порядка и спокойствия на земских территориях.
А Вас, Виктор Вильгельмович, я прошу его организовать и возглавить. Это крайне ответственное поручение, я на Вас здесь ОЧЕНЬ надеюсь. И полагаю, что все прежние размолвки с Вячеславом Константиновичем будут преданы забвению. Ваш сегодняшний труд в одной упряжке крайне важен как лично для меня, так и для всей страны.***
Сделка, предложенная Николаем земцам, была честной. Рост их самостоятельности, снятие надуманных финансовых ограничений и серьезное участие в законотворчестве через квоты в будущей верхней палате парламента и свою фракцию в Думе, шли в обмен на масштабную работу по реформированию социальных отношений на селе и, в буквальном смысле, по подъему сельского хозяйства. От сохи, телеги и амбара предстояло переходить к плугу, трактору и элеватору. От обособленных крестьянских общин к всесословной волости. Впереди открывалась перспектива работы на многие годы.
И после некоторого "брожения умов", земские лидеры этот жест и доверие царя вполне оценили. Возможно также, что определенную роль тут сыграло и обещание Государя выделить в их распоряжение серьезные суммы под неотложные меры по предотвращению возможных крестьянских бунтов в конце лета - начале осени...
По инициативе Императора Земский Съезд собрался в Таврическом дворце 11-го июня. В его работе приняли участие 264 делегата от всех земских губерний России и специально приглашенные представители и атаманы казачьих войск. Из выступлений царя, министров финансов и земледелия, а также председателя Особого комитета по реформированию сельского хозяйства саратовского губернатора Столыпина, стало ясно, что Россия вступает на путь глубоких преобразований, в которых территориальному самоуправлению предстоит сыграть значительную роль.
На Земства ложилась огромная нагрузка по выполнению важнейших госпрограмм в области медицины и образования, создания современной транспортной инфраструктуры и интенсификации сельскохозяйственного производства, в том числе в деле создания сети МТС и элеваторов. В краткосрочной перспективе должна быть устранена чересполосица - главная беда для крестьянства. Должен быть упорядочен и проведен в кратчайшие сроки выкуп пустующих или неэффективно использующихся помещичьих земель, а также ускорено судопроизводство по проблемным закладам.
В соответствии с предложенным Столыпиным планом земельной реформы, от привычного, архаичного общинного землевладения наиболее активной части крестьянства предстоял постепенный переход к частно-фермерскому - хутора, отруба - с учетом перспектив его дальнейшего укрупнения по мере развития земельного рынка. Создание условий для этого, начиная от общественной и правовой поддержки, и заканчивая подготовкой потребных для этого специалистов, в частности землемеров, счетоводов-бухгалтеров и агрономов, - становилось первейшей задачей земских органов.
Государство планировало оказывать хуторянам активную помощь. Но это не была спешная, административная ломка общины, несмотря на ее очевидную деструктивную роль: после отмены круговой поруки и определенного ею фискального смысла, она представляла собой лишь ничем не оправданный постоянный нагнетатель социальной напряженности. Выделение надела "на едока" провоцировало рождение массы детей, переделы усугубляли чересполосицу, а растущий земельный дефицит и недовольство молодежи диктатом стариков плодило малоимущий городской люмпен, падкий на анархистскую агитацию. Чересполосица, в свою очередь, тормозила внедрение любых прогрессивных форм коллективного землепользования и достижений агрокультуры, мешая интенсификации сельского труда и этим увеличивая опасность голода и бунтов.
По мнению царя и довольно резко возразившего "господам толстовцам" князя Вяземского, "община - не религиозный догмат, крестьяне должны иметь возможность выбора, не отягощенного ни давлением сверху, ни общинной гирей на ногах снизу". Они должны иметь возможность сравнить эффективность индивидуального фермерства на хуторах, хозяйствования в рамках общины или коллективного землепользования, с учетом опыта многопольного севооборота крупных российских и зарубежных хозяйств. И задача земства еще и в том, чтобы дать им вполне богатую пищу для такого сравнения.
В налаживании фермерского хозяйствования, коллективной кооперации крестьянам будет предоставлена господдержка. А первыми шагами станут полное списание выкупных платежей и отмена законодательных ограничений на выход крестьян из общины. Вопреки патриархальному укладу - и для "молодых" семей, что будет сделано по окончании войны с Японией. Хуторяне получат гарантии госзащиты от "завистливых действий".