- Вот! - Винк хлопнул ладонью по столу, - Я сразу сказал: Доминика профи. Любитель технически не может так вертеться на руках. Шлепнется, и все.
- Мама плясала на стойке бара? – недоверчиво уточнила Лианелла.
- Еще как! – подтвердил Юлис, - Ты можешь посмотреть в i-net. Там дельтапланерные туристы не зевали. Сняли это на свои карманные гаджеты для истории астронавтики.
Теанкеноэ Алингело толкнул Лианелле свой palmtop.
- Глянь. Экран, как бы, маленький, но для общего впечатление.
- Мерси, Танк… - она ткнула значок «play» и пару минут молча созерцала, а потом резюмировала, - …Блин! И после этого мама запрещает мне летать на глайдере!
- Мир полон мелких несправедливостей, - трагическим тоном ответил Винк.
- Сейчас тебе расскажут про несправедливость, - пообещал ему Юлис, - Вот, святой Сильвестр идет. Сейчас опять пристанет к доку Тетиэво про Папскую академию.
Винк глянул на вошедшего в таверну Пьера Арше, доктора физхимии и астрофизики (неофициально известного, как падре Пьер), и покачал головой.
- Не будет он приставать с этим под Новый год.
- Будет, как видишь, - проворчал Юлис, глядя, как падре Пьер (одетый, разумеется, в обычный европейский тропический костюм без «римско-католической символики») целенаправленно движется к той точке стола, где устроился 62-летний утафоа.
- Что за история? – поинтересовалась Лианелла.
- Предложение Папы Климента XV, - пояснил Винк, - построить на Таити маленький филиал Папской академии наук. За счет Ватикана, конечно. И падре Пьер пытается агитировать за это дока Тетиэво, потому что тот верховный судья.
- Что? – удивленно переспросила она, - Какой еще верховный судья?
- А ты не знала? – он сделал большие глаза, - Хотя, понятно. У тебя принц, и это…
- …Блин! Винк! Я сейчас ткну тебя вилкой куда-нибудь.
- Все-все, я молчу. Гоген, скажи сердитой мадмуазель, что я не вру.
Поэле Ваэохо Гоген утвердительно кивнул
- Дядя Ематуа один из верховных судей по рейтингу на год. По ходу, ты в курсе: у нас ежегодно выбирается шесть судей: три по жребию, три по рейтингу.
- Да, я знаю. Но я не думала, что док Тетиэво участвовал в выборах.
- Просто у нас такие выборы, - пояснил Гоген, - foa 18 декабря отправили на сервер сообщения с именами канаков, которым они больше всего доверяют, и все. А в конце декабря была полу-научная тусовка на Гваделупе, и там Папа Римский передал доку Кватро Чинклу, математику с Киритимати, предложения про филиал академии.
- И что теперь? – спросила она.
- Теперь это читает Верховный суд, и в первой декаде января будет вердикт. Типа, или разрешить с какими-то ограничениями, или послать на… В смысле, не разрешить.
- Второй ответ правильный, - сказала Лианелла, выдергивая из салата помидорчик.
- Почему? - удивился Танк.
- Потому, - ответила она, - посмотри, что из-за этих поповских штучек творится во Франции и окрестностях. Вам здесь такое надо?
- Такое, нам, конечно, не надо, - ответил канак, - Но, можно разрешить гетто, как в буферной Папуа-Малайской зоне для гастарбайтеров-мусульман.
- Хэй, бро! – возмутился Гоген, - Ты сам-то понял, что залепил? Гетто на Таити, в ста милях от Раиатеа, где maraeroa te Mauna-Oro arikiroa te Aku-Hiva y proa te tupuna-foa?
- Хэх. Joder… - Танк почесал в затылке, - Да, это я какую-то херню сказал…
- Чего-чего? – переспросил Юлис.
Лианелла похлопала французского программиста по плечу.
- Меньше играй в «Doom-shooter», и больше интересуйся культурой.
- Кто бы меня учил жизни, только не некоторые принцессы...
- Ладно, - перебила она, - Объясняю, слушай. Таити недалеко от Раиатеа, а на Раиатеа древний marae, храм, построенный великим королем Мауна Оро, который привел foa - канаков из страны предков, на первом каноэ-проа, и объединил Гавайику, Океанию. И поэтому, рядом с Раиатеа нельзя делать такой дерьмовой штуки, как гетто.
- Нельзя, - спросил Винк, - потому что духи предков обидятся?
- Нельзя, потому что это позор, - ответила Лианелла, - Потому что в paruu-i-hoe, законе Мауна-Оро, сказано: Гавайика – страна свободных людей в свободном море.
Юлис глотнул чего-то из рюмки, шумно выдохнул и покачал головой.
- Обалдеть, какие здесь мифы! Черт! Я боюсь, падре Пьер сейчас что-нибудь ляпнет и нарушит какое-нибудь табу. Его депортируют на хрен, а кто будет мне объяснять, как переделать глючный софтвер для поляризационного газоанализатора?
- Там не глючиный софтвер, - возразил Винк, - а китайский. В принципе-то работает…
- Да, так и скажи доку Марне: «зачем переделывать? В принципе-то работает».
- Черт… - уныло произнес Винк, - Так, конечно, не скажешь.
- Спокойно, товарищ, - Юлис хлопнул его по плечу, - Глянь: до главного умника уже дошло, что падре Пьер рискует получить в зубы билет в Париж на ближайший рейс.
Клод Филибер, с некоторой с заметной поспешностью, поднялся, держа в руке кубок (точнее, стакан), наполненный самоанским бужоле.
- Друзья! Коллеги! Я прошу вас отвлечься от деловых разговоров! У нас праздник, и я должен вам сказать, что у меня родился тост. Или даже спич. Я подумал о том, как это здорово, что мы, такие разные по этническому происхождению, по религии, и даже по культуре, можем не только работать вместе, но и вместе собираться на праздники. Мы остаемся при этом каждый самим собой. Меганезийцы – меганезийцами, французы – французами. Мне кажется, у нас настоящее мультикультурное сообщество, а не тот суррогат, который в начале века пытались построить в Европе горячие головы. Мне кажется, что гораздо правильнее, когда люди дружат, не забывая свои корни.
- Да! – воскликнул Пьер Арше, - Я очень рад, дорогой коллега, что наши мысли тут сходятся. Мы дружим, но у каждого из нас сохраняются свои корни, своя культура, и, разумеется, своя религия. Я знаю Меганезию, как страну, где с огромным уважением относятся к личному религиозному выбору человека. Выбору, связанному, конечно, с выбором его предков. Я только что говорил коллеге Тетиэво, что мы, французы, очень ценим ту дружескую атмосферу, которая создана вокруг нашей маленькой общины…
Гоген и Танк переглянулись, синхронно пожав плечами, Юлис прошептал:
- Вот, осел! Его оттаскивают за хвост, а он упорно ползет к аэродрому.
- Надо его тянуть вместе, - заметил Винк, - Ну, как великую репку из русской сказки.
- Так, вы не болтайте, а тяните! – прошипела Лианелла.
Тем временем, падре Пьер продолжал.
- …Но, чтобы сохранять самоидентичность, общине необходимы некоторые символы. Видимые символы. Если говорить о французской общине, которая, я надеюсь, будет увеличиваться, как и меганезийская община на французских тропических островах в Индийском океане и Карибском море… Так вот, есть символические постройки…
- Слушайте! - встрял Юлис, вскакивая с рюмкой в руке, - Нам нужна Эйфелева башня. Вообще, самый лучший символ французского прогресса. Высота триста метров!
- На Таити это будет смотреться, - поддержал Гоген.
- И конструкция простая, - заметил Танк, - типовые ажурные элементы.
- Мне нравится эта идея, - сообщила Рокки Митиата, - А сколько нужно металла?
- 7300 тонн стали, - ответила Лианелла, - В сети есть полный исходный проект, и есть проект 2001 года: такая же стальная башни, но без лишних штучек. Она втрое легче.
- Вот как? Это совсем немного. Квинт, как ты думаешь, «Flametron» за это возьмется?
- Ну… - Аптус задумался, - Если взять втрое облегченный проект и заменить сталь на антикоррозионный магниевый сплав… Делим вес на три, и умножаем на соотношение плотностей магний/сталь. Выходит 550 тонн. Знаешь, это окажется совсем недорого.
- Отлично! – Рокки потерла руки, - Я прикину место и договорюсь кое с кем.
Филибер поставил стакан на стол, повернулся к Арше и громко похлопал в ладоши.
- Браво, коллега Пьер! Блестящая идея. Вы удивительно точно направили ход мысли в сторону, я бы сказал, объединяющих символов Франции и Французской Полинезии. Я надеюсь, наши друзья – меганезийцы не обидятся…
- Пф, - фыркнул Тетиэво, - Название двести лет, как вошло в обычай. Никаких обид.
- Я… - неуверенно произнес падре Пьер, - имел в виду не совсем это. Конечно, будет прекрасно, если на Таити появится привычная для парижан Эйфелева башня, но мне кажется, что необходим элемент не только технического, а и культурного значения...
- Точно! - воскликнула Лианелла, - Я придумала! Можно, я расскажу про культуру?
- О! Наша молодежь! – Филибер снова похлопал в ладоши, - Конечно, рассказывай!
- Рассказываю! Вчера мы встречали Новый год с запада от Линии перемены дат, на Упаикиро. Это красивый подводный атолл, и на нем платформы… Короче, когда мы прикидывали на счет ужина, хозяева платформ вспомнили про фуа-гра.
- Wow! – воскликнул Винк, - А я смотрел репортаж про твой полет в Папуа и не мог сообразить: зачем тебе печенка гигантской папуасской утки!
- Вот затем. Хозяева этих платформ мне сказали: «Лианелла, ты франко-креолка, ты, конечно, знаешь секрет фуа-гра». Правда, я не очень помнила, и позвонила маме.
- …И, - заметила Доминика, - морочила мне голову, что ты тут рядом, на Тематанги.
- Ну, извини, мама. Я немного шифровалась, чтобы ты не нервничала. А рецепт мне обязательно был нужен. Ведь, если франко-креолка не умеет готовить фуа-гра…
- Франко-креолка? – переспросил Филибер.
- Да, док Клод. Там все знали, что я франко-креолка из Каравелла-пуэбло. И выбор шампанского тоже был на мне. В Папуа на маркете можно выбрать реально хорошее французское шампанское. На маркете виноделы дают попробовать.
- …Надеюсь, - снова вмешалась Доминика, - ты там не очень много дегустировала?
- Что ты, мама. Я пробовала только то, которое в фирменных литровых бутылках из зеленого пластика. Заведомо-паленый moon-shine я даже не нюхала. Честное слово!
Пьер Арше недоуменно развел руками.
- Лианелла, почему ты называешь себя франко-креолкой?
- Так правильнее, док Пьер. Я живу тут в kanaka-fenua уже полгода, я не какая-нибудь заезжая юро, которая ни фига не понимает, и хлопает ушами, как слон в планетарии. Вообще, я куда-то сползла, а начала говорить про культуру. Знаете, фуа-гра всем тут понравилось, и я думаю: просто Эйфелева башня это не зачетно. Надо сделать, как в Париже: ресторан «Жюль Верн» на первом ярусе, на высоте 90 метров. И там можно продвигать нашу франко-креольскую кухню. Культура начинается с вкусной еды, это очевидно. Вот, вы приезжаете в любую страну, и сразу что: кафе, или бистро, или…
- А кино, музыка, танцы? – перебил Юлис, - Сделать на втором ярусе кинозал-ретро.
- Классно! - согласилась Лианелла, - А танцы и музыка… Если ресторан с кабаре…
- Лианелла, - мягко сказал Клод Филибер, - давай, все-таки, будем помнить, что мы не франко-креолы, а настоящие французы.
- Ну, я не знаю… - она пожала плечами, - а чем франко-креолы не настоящие?
- Между прочим, - громко произнес Гастон Дюги, – это очень интересный и довольно сложный вопрос. Мне кажется, коллега Клод, и коллега Пьер, что мы должны сначала ответить на этот вопрос себе самим, и только потом объяснять это молодым людям.
- Мне кажется, коллега Гастон, что это несложный вопрос, - заметил Пьер Арше.
- Вот, как? – с некоторым сарказмом переспросил доктор Дюги, выбрался из-за стола и вышел на середину зала.
Сейчас он выглядел весьма импозантно: в пестрых папуасских шортах и снежно-белой рубашке с оранжево-красным силуэтом парусника-каравеллы (неформальной эмблемы научно-технической группы марсианской миссии). В одной руке Дюги держал стакан с самоанским бужоле, а в другой – дымящуюся сигару из «кукурузного табака». Обычно Гастон Дюги не курил, а в праздники дымил просто для настроения.
- Вы сказали «несложный вопрос», так, коллега Пьер? В таком случае, вас, видимо, не затруднит ответить: являюсь ли я французом?
- Разумеется, да. Вы гражданин Франции, как и я.
- Иначе говоря, - с еще большим сарказмом сказал Дюги, - вы полагаете, что француза делает французом некий бюрократ, выдающий документы о гражданстве?
- Конечно, нет! – ответил Арше, - Я имел в виду неформальные признаки гражданина.
- Отлично! Какие именно признаки?
- Очевидные, коллега Гастон, - вмешался Клод Филибер, - В первую очередь, язык на котором мы общаемся. Это французский язык, не так ли?
- О, да, - Дюги кивнул, - Это четкий признак. А вы помните, когда и где планируется завершение миссии экипажа «Каравеллы»?
- Странный вопрос. Конечно, я помню. В первых числах февраля, на Гваделупе.
- О, да! На французском острове Гваделупа, населенном гражданами Франции, но не французами по вашему определению. Они говорят на антильском креольском языке.
- Но я не сказал, что это единственный возможный признак, - возразил Филибер, - вы француз по признаку языка, а например, жители Гваделупы - французы по признаку религии. Там почти все жители - католики, и они пользуются французской библией.
- Это, - добавил Арше, - Лувенская Библия 1550 года, памятник нашей культуры.
- Как интересно… - Дюги вынул из кармана palmtop, - Лувенская библия…
Он пощелкал стилосом по экрану и через полминуты задумчиво произнес.
- Лувенская французская Римско-католическая Библия. Это полное название. Но вот проблема: Рим не во Франции, а в Италии, а Лувен не во Франции, а в Бельгии.
- Но, - заметил Арше, - исторически Рим это центр Вселенского Католицизма.
- Отлично, коллега Пьер, - Дюги изобразил ослепительную улыбку и повернулся к Филиберу, - коллега Клод, сейчас я задам вам длинный содержательный вопрос.
- Задавайте, я весь внимание.
- Вот вопрос. Существует церковь, основанная в Израиле, базирующаяся в Италии, возглавляемая сейчас бразильцем и имеющая главную священную книгу на мертвом латинском языке, переведенную на бельгийский валлонский язык, который, в общем, понятен французу. Это очень интересный пример того, что культурная глобализация началась не в прошлом веке, а гораздо раньше… Но применима ли данная книга для определения принадлежности человека к множеству «граждане Франции»?
- Э… - Филибер покачал головой и развел руками, - Вы сейчас совершили настолько стремительный экскурс в древнюю историю, что у меня закружилась голова. Но, мне кажется, не надо так глубоко копать историю. Сейчас эта библия – памятник именно французской культуры, как справедливо сказал коллега Пьер.
- Ну! – Дюги тоже развел руками, - не будем ставить нашего коллегу Пьера в сложное положение! Представим, что я копну историю неглубоко, всего на сто лет...
- Послушайте… - начал Пьер Арше.
Гастон Дюги выразительно выпучил глаза, и прижал палец к губам.
- Тс! Иногда лучше молчать, чем говорить, как учит нас Лао Цзы. Я сделал оговорку: «представим». Представим, а не обсудим, это разница. Я не стремлюсь к спору о роли католицизма в истории Франции. Я атеист, но я отношусь с симпатией к католическим обрядам и праздникам. И мне становится так неуютно, когда эти милые трогательные праздники соприкасаются с политикой. Политика, как известно, грязное дело и очень прилипчивое. Если кто-то объясняет разницу между французом и франко-креолом, и привлекает для этого католицизм, то мне становится неспокойно, вы понимаете?
- Понимаю, - Арше с готовностью кивнул, - Это действительно сложная тема и…
- …Очень многогранная, - добавил Филибер, - я понял вашу мысль, коллега Гастон.
- Да, - подхватил Арше, - Слишком многогранная для Новогоднего вечера.
- Коллега Гастон показал, - продолжил Филибер, - что блестяще владеет риторикой и философией, но сейчас, по-моему, важнее, что он также блестяще владеет банджо.
- Вам уже наябедничали? – весело поинтересовался Дюги.