— Когда учился? — усмехнулась я, радуясь, что в кои веки оказалась умнее этого хвостатого Шерлока. Или просто осведомлена лучше. — А ты случайно не помнишь, Саймон Милс тоже ни одной книги не брал?
Лицо оборотня в одну секунду отразило все стадии мыслительного процесса: удивление, сомнение, осознание. И признание своего полного поражения.
— Проверяй информацию, прежде чем кого-то обвинять! — высказала я приятелю.
И у самой от сердца отлегло.
— Пообщались? — Шанна появилась как нельзя вовремя. Кивнула мне. — Неважно выглядишь, Аштон. На боевой вернуться не собираешься? А то гляжу, совсем тебя целители замучили.
— Зато ты цветешь, Раскес, — усмехнулась я, но иронии в моем ответе почти не было, выглядела девушка действительно прекрасно. — Только вряд ли это от пробежек по полигону.
Она улыбнулась (почти дружелюбно), проплыла мимо меня и взяла Норвуда под руку.
— Пойдем, котик, а то опоздаем.
Котик, надо же. А при первой встрече, помнится, был кошак.
Глядя вслед удаляющейся парочке, я с сожалением вздохнула. У всех весна, любовь, а у меня…
У меня был единорог.
Утро следующего дня я снова провела с наставницей. Сопровождала на обходе, заполняла истории, выслушивала жалобы, и не только от пациенток. Миссис Томсон накануне телефонировала Грину, сказала, что не может оставить мать, та слегла после смерти мужа, а больница, очевидно, лишится ведущей акушерки. Леди Райс нервничала: она и так замещала коллегу дольше, чем рассчитывала, а срывать учебный план в конце года — совсем не дело. Заведующий обещал в ближайшее время найти миссис Томсон замену, но наставница волновалась, что при той дотошности, с которой он подходит к отбору персонала, «ближайшее время» затянется на полгода и придется…
Что придется, я не узнала: как раз на этом месте явился всуе помянутый заведующий и заявил, что ему я нужнее, чем леди Пенелопе.
— Поторопитесь, мисс Аштон, у нас ровно сорок минут.
Всего сорок минут. Конечно же, я торопилась.
Портал, посольство, леди Каролайн…
Когда она учится, интересно? Как ни придем — она в посольстве. Занимается по индивидуальной программе?
Этот вопрос интересовал меня ровно до того момента, как я оказалась в домике единорога.
— Не спешите, Бет, — в «предбаннике» Грин придержал меня за руку. — Я не объяснил вам суть задания. Сегодня берем образцы.
— Чего?
— Всего. Кроме крови, естественно.
Доходило до меня медленнее, чем до всем известного жирафа.
— Бет, не разочаровывайте меня, — с ехидцей протянул доктор. — Слюна у нас уже есть, хотя, если получится, не помешает собрать еще немного, но я рассчитывал обратить ваше внимание на отходы жизнедеятельности эноре кэллапиа. Да-да, те кучки и лужицы, что можно наблюдать на полу.
И это была не шутка.
— Все, что можно взять у единорога, будь то кровь или навоз, обладает уникальными свойствами, — просветил меня начитавшийся эльфийских справочников целитель. — И раз уж мне представилась такая возможность, я намерен их изучить.
— Хорошо, — пожала плечами я. — Изучайте. Но… С кучками, положим, проблем не будет, а как вы собираетесь брать образцы из лужиц?
— Шприцем, конечно, — невозмутимо ответил Грин. — Только заниматься этим предстоит не мне, а вам.
Это тоже на шутку не походило.
— Во-первых, Бет, в этом нет ничего зазорного, — оставив насмешливый тон, строго выговорил доктор. — Вы сами сказали, что хотите стать целительницей, а наша работа предполагает вещи куда более отвратные. Или надеетесь ограничиться тем, что до конца жизни будете смазывать йодом сбитые коленки? Во-вторых, я не смогу сам взять образцы, потому что для этого придется нарушить личное пространство единорога. Боюсь, он будет недоволен моим вторжением, и я рискую получить копытом в лоб.
— Может, у него и копыта чудотворные? — проворчала я, отводя взгляд.
— Не исключено, — серьезно согласился мужчина. — Предлагаете мне это проверить?
Я покачала головой. Вздохнула.
— Бет, я не могу вас заставить, но сами подумайте…
— Да понимаю я все, — избавила я его от необходимости убеждать меня в важности подобных исследований. — Просто… стыдно. Перед единорогом. Представляете, что он обо мне подумает?
Судя по тому, как удивленно округлились его глаза, доктор не представлял.
— Вы серьезно? — уточнил он подозрительно.
— Серьезнее некуда, — вздохнула я снова. — Вот что бы вы подумали о человеке, ворующем содержимое вашего ночного горшка?
Мой вопрос его озадачил. Но не заставил отказаться от планов.
— Хорошо, — произнес он решительно после нескольких минут раздумий. — Давайте поступим так: вы отвлечете единорога, отведете подальше, а я попробую собрать образцы. Только следите, чтобы он не заметил, а то мне тоже будет неловко… особенно, если все-таки получу копытом в лоб. Но кое-что под силу добыть лишь вам, Бет.
— Что?
— Волос из его гривы. Хотя бы один. Они очень прочные, ни с ножом, ни с ножницами единорог вас к себе не подпустит, поэтому придется грызть. Справитесь?
— Попробую, — улыбнулась я, довольная, что все так решилось. — Я же все-таки мышь.
— Тогда идемте.
Мужчина распахнул дверь в соседнее помещение, мы одновременно перешагнули порог и застыли на месте: прямо перед нами стоял единорог. Одно ухо отведено в сторону, ноздри широко раздуваются, угол верхней губы насмешливо задран. Ни дать ни взять — конь ехидный — классический персонаж женского романтического фэнтези.
— Он нас слышал, — констатировал обреченно Грин.
«Конь ехидный» коротко, но с издевкой проржал.
Затем отступил на несколько шагов и остановился у свежей кучки навоза, кивнул на нее и фыркнул. На случай, если мы не поняли намека, копытом брезгливо пододвинул «отходы жизнедеятельности» в нашу сторону и снова проржал.
— Видимо, это вам, доктор, — я отступила к двери, пропуская Грина вперед. — Презент.
— Как щедро с его стороны, — сконфуженно пробормотал целитель.
Но щедрость эноре кэллапиа навозом не ограничивалась. Перешагнув на чистое пространство, диво дивное, нимало не смущаясь, с шумом напрудило большую пенную лужу и, обернувшись к нам, продемонстрировало крупные белые зубы.
— Издевается, — насупился Грин.
— Все для науки, — перевела я насмешливое фырканье единорога. — Берите ваши образцы, он не возражает.
— А вот и возьму, — обиженно заявил доктор. — И скажите ему, что мне безразлично, что он станет обо мне думать.
Ой ли?
Оставив мужчину за спиной, я пошла к единорогу. Тот все еще скалился, но уже не так злорадно. Наверняка Грин не первый, кто заинтересовался подобными образцами. Оливер ведь говорил, что эльфы позволили сотрудникам академии изучать чудесное существо. Сомневаюсь, что маги из исследовательского корпуса еще не нагребли себе… материала для изучения. Интересно, у них тоже есть штатная девственница? Единорог кивнул, но при этом так пренебрежительно причмокнул губами, что и без слов стало понятно: девственница есть, но со мной ей не сравниться. Я — особенная. Я вижу в его глазах звезды других миров, рассказываю интересные истории, заплетаю гриву в косички и иногда приношу вкусные голубенькие цветочки… Правда ведь, чудо чудное? Правда, хороший мой?
Теплая влажная морда ткнулась мне в висок: правда.
Захотелось обхватить эту морду руками и поцеловать прямо в покрытые мягкими волосками губы — вдруг превратится в прекрасного принца? Потому что никто больше меня тут не любит.
В ухо дыхнули сочувственно. Пригладили волосы языком… Радость моя, кто меня еще пожалеет? Вот точно поцелую!
Единорог с готовностью подставил губы. Но чуда не произошло. Увы.
Любопытно, другие девицы тоже так пробовали?
От мысли, что есть и другие, которые приходят сюда, точно так же обнимают гибкую шею, гладят гриву и трутся носом о шелковистую шерсть, делалось неуютно. Ревность, самая настоящая, выпускала коготки, чтобы царапнуть по сердцу. Вот честно, застукала бы, этим непорочным не поздоровилось бы! Враз сюда дорогу забыли бы!
Единорог тихонько рассмеялся. Не как конь и не как человек, а как единорог: его добродушный смех звучал в моей голове вместе с успокаивающими слово-мыслями, напоминая, что таких как я больше нет. Хотя кто его знает? Может быть, в темных звездных очах каждая по-своему прекрасна и неповторима.
«Не каждая», — диво дивное тряхнуло длинной гривой.
Но встречаются, да?
В ответ — кивок. И тут же — ласковый тычок мордой в лоб: не ревнуй.
Постараюсь. Но вряд ли теперь получится. До сегодня и не думала, а теперь не избавлюсь от навязчивых мыслей. Что за девицы? Кто? Откуда? Как часто приходят? Люди? Эльфийки?
Эльфиек я, кстати, в академии ни разу не видела. Говорили, женщины эльфов крайне редко показываются людям, так что, если в посольстве и жила чья-то жена, сестра или дочь, мне об этом было неизвестно. Я знала лишь леди Каролайн, а та эльфийка только наполовину…
Вот леди Каролайн сюда приходит? С нами она ни разу не заходила. Возможно, уже не может… технически…
Эноре кэллапиа недовольно взбрыкнул. Дыхнул сердито мне в лицо: не смей так о Каре!
О Каре? Ну, тогда ясно. Я обиженно надулась: вот и нарисовалась еще одна особенная. И ей не нужен пропуск в виде доктора Грина, чтобы приходить сюда, когда заблагорассудится.
Единорог печально вздохнул.
Не приходит теперь? Совсем? Так может, она и правда… Ладно-ладно, молчу. Значит, придет. Я бы пришла.
Погладила понурившуюся голову в основании длинного рога, потрепала за гриву… Вспомнила о поручении Грина…
Единорог, отвлекшись от грустных мыслей, смешливо порскнул: давай, грызи, разрешаю.
Я обернулась на доктора. Тот закончил уже со сбором образцов и седел на обычном своем месте, делал какие-то заметки в блокноте, притворяясь, что даже не смотрит в нашу сторону.
Ну, хорошо. Раз уж назвалась мышью…
Два длинных и действительно прочных — чуть зубы о них не сточила — волоска я отдала целителю на выходе. В «прихожей» он запихнул их в чистую пробирку и заткнул пробкой.
— Благодарю, — кивнул коротко. — Надеюсь, это не причинило серьезных неудобств?
— О чем вы? — не поняла я. Да, отгрызать волоски было нелегко, но Грин, похоже, имел в виду что-то другое.
— Я… — мужчина замялся, но ненадолго. Видимо, самому хотелось знать ответ на этот вопрос: — Вы его поцеловали. Я подумал, что это некая плата за то, что…
— Нет, не плата, — рассмеялась я. — Это — исключительно по любви.
Грин озадаченно нахмурился, но ни о чем больше не спрашивал.
На выходе нас встретила леди Каролайн, чтобы, как всегда, проводить до калитки, привычно построить глазки доктору и распрощаться до новой встречи. Но в этот раз я нарушила устоявшийся ритуал. Когда полуэльфийка с вежливым безразличием поинтересовалась, как прошла встреча с эноре кэллапиа, я пересилила ревность и эгоистичное желание промолчать.
— Он скучает по вам.
Леди Каролайн отвела взгляд.
— Он вам сказал?
— Да.
— Передайте ему… в следующий раз передайте, что я сейчас не могу. Но приду, — она посмотрела мне в глаза, будто клятву давала, — обязательно приду.
По лицу Грина, о котором полуэльфийка тут же забыла напрочь, было видно, что вопросов у доктора порядком прибавилось, но единственное, о чем он спросил, когда мы оказались за воротами: куда меня телепортировать.
— Если можно, поближе к столовой, — попросила я. — Хотя нет, к главному корпусу.
А то снова налопаюсь, и пирожные уже не влезут.
Если, конечно, мне их сегодня предложат.
Опасения подтвердились: не предложили.
Ректор принимал посетителей. Когда секретарь доложил ему о моем приходе, милорд Райхон вышел ненадолго в приемную. Справился, все ли у меня хорошо, не замечаю ли каких-нибудь изменений, сказал, что сам с утра сверял воспоминания с моими записями и не уличил себя в новых пробелах в памяти. Затем извинился, что не может уделить мне больше времени, высказал надежду, что завтра удастся пообщаться, и вернулся в кабинет. Все — только по существу, тихо, чтобы навостривший уши мистер Адамс не услышал лишнего, и сдержанно вежливо. Лишь во взгляде… Впрочем, возможно, это снова мои фантазии.
Я сходила в столовую, назло судьбе заказала вместо стандартного обеда пирожные трех видов, с аппетитом умяла их и вернулась в общежитие. Почитала, просмотрела конспекты и расписание, подумала, что неплохо было бы, хоть меня и освободили от обязательного посещения, походить на лекции по общим дисциплинам, только разобраться, с какой группой — со своей бывшей или уже с той, в которой мне предстояло учиться. Из первой меня уже вычеркнули, во вторую пока официально не зачислили… Если бы это было большей из моих проблем!
Но о проблемах, любой степени сложности, я дала себе зарок в этот вечер не думать. Погуляла с подругами перед ужином. После сходили все вместе на репетицию к Сибил. Перед сном достала книгу о драконах… «Эдварду. С теплом и нежностью»… Наверное, нужно разобраться и с этим. Я давно исключила Грина из списка подозреваемых, и все его странности — почти все — объяснились, но… Просто любопытно. А любопытство — не порок.
Глава 2
— Бет, срочно ко мне!
Первую половину следующего дня я как и накануне провела с леди Пенелопой и уже собиралась уходить, когда в кабинет наставницы влетел Грин, прорычал сквозь зубы это «Срочно!» и выскочил, громко хлопнув дверью.
Леди Райс неодобрительно покачала головой:
— Не позволяйте ему вас использовать, Элизабет. Помните, вы — не его подчиненная.
Я-то помнила. Но когда человек врывается вот так и вид при этом имеет не лучший, волосы растрепаны, глаза горят, румянец нездоровый, нельзя это игнорировать. Да и любопытно опять же, что там у него произошло.
Грин ждал меня в коридоре. Топтался у своей двери, словно не решался войти в собственный кабинет.
— Что-то случилось? — спросила я, не рискуя подходить к нему слишком близко.
В последнее время я немного притерпелась, научилась не так остро реагировать на исходящий от него негатив, но это все равно было неприятно. Лишь в присутствии единорога можно было забыть все страхи. Но единороги не разгуливают по коридорам лечебницы.
— Я все объясню, — доктор бегло огляделся. — Но не здесь. Входите.
В кабинете заведующего у открытого секретера сидела Белинда Лемон и что-то писала. Когда мы вошли, рыжая обернулась, предварительно нацепив очаровательнейшую из улыбок, но, увидев меня, тут же скисла. Она не заходила ко мне с того дня, как Грин утвердил меня на должность мыши. Видимо, взревновала, решив, что я слишком много времени провожу с ее распрекрасным доктором.
— Я попросил мисс Аштон нам помочь, — скороговоркой отчитался перед ней целитель и быстрым шагом двинулся к двери в смежную комнату.
Проследовав за ним, я едва не присвистнула от изумления, но вовремя вспомнила, что приличным девушкам не подобает выражать эмоции подобным образом. Если у других докторов, во всяком случае у леди Райс и мистера Кленси, к рабочим кабинетам примыкали маленькие комнатки для отдыха, у Грина была оборудованная по всем правилам лаборатория. В углу, правда, стояла кушетка, но вряд ли она предназначалась для сна — скорее, для осмотра пациентов. Где этот человек отдыхает? В смысле, он отдыхает вообще?
— Да входите уже! — раздосадованный тем, что я слишком долго топчусь на пороге, Грин втащил меня в комнату и захлопнул дверь. Выдохнул тяжело. Махнул на стоявший под окном стул, что, очевидно, следовало расценивать как предложение присесть, а сам отошел к противоположной стене. — Помещение полностью звукоизолировано, можно говорить свободно.
— Что происходит? — занервничала я, узнав о таких мерах безопасности.
— Ничего, — он затравленно зыркнул на дверь. — Просто сказал, к сведению… Бет, мне нужна ваша помощь.
— В чем?
— Вы… Присядьте, пожалуйста. Ничего страшного или опасного, правда, но… Помните, мы вчера брали образцы?