Повернувшись к сестре, Аманда обменялась с ней понимающими улыбками, и без слов было понятно, что обе старые леди вне себя от радости. Единственное, о чем обе сожалели, так это о том, что они так долго были лишены удовольствия увидеть Лирин, нового члена их семьи.
Ударили в гонг, приглашая всех к ужину, и Эштон с гордостью повел жену к тому месту, что принадлежало ей по праву как хозяйке дома, напротив него. Марелде пришлось шествовать к столу в гордом одиночестве. Следуя за ними, она в бессильном гневе наблюдала, как рука Эштона по хозяйски обвила тонкую талию и легонько сжала ее. Нетерпеливо отмахнувшись от Виллиса, который бросился к ней, чтобы отодвинуть стул, Марелда намеренно остановилась, ожидая, что это сделает Эштон. Но когда он неохотно подошел, она в тот же момент ловко уронила платочек и не торопилась нагибаться, чтобы поднять ее. Пусть лучше это сделает Эштон. Тогда ее обнаженная грудь предстанет перед ним во всей красе. Обе старые леди в эту минуту только появились на пороге столовой и пропустили самое начало спектакля, но Лирин была достаточно умна и наблюдательна, чтобы разгадать замысел Марелды. Похоже, Уиллабелл в проницательности не откажешь, негритянка явно не обольщалась насчет Марелды. Видно, та и впрямь намерена вскружить голову Эштону и наложить лапу на его деньги, поэтому готова пойти на все, лишь бы добиться своего.
Но, как ни странно, взгляд Эштона просто скользнул взглядом по соблазнительным округлостям, которые столь щедро демонстрировала Марелда, оставшись равнодушным. Нагнувшись, он молча положил маленький платочек возле ее прибора и скосил глаза на Лирин, стараясь угадать, о чем та думает. Заметив ее широко распахнутые от удивления глаза, он незаметно пожал плечами, не видя другого способа успокоить жену, пока они у всех на глазах.
— Как замечательно, что вы наконец с нами, дорогая моя! — промолвила Аманда, останавливаясь за стулом Лирин и ласково сжимая ей руки.
— Конечно, замечательно, — энергично закивала тетушка Дженнифер.
Искренняя радость старушек растрогала Лирин. Он смахнула невольно набежавшие на глаза слезы и благодарно улыбнулась.
— Спасибо вам …
Все время, пока длился ужин, Марелда мучилась несказанно. Она ни минуты не верила ни в смущение Лирин, ни в ее скромность, считая их просто прикрытием расчетливой и хитрой проныры и следила за ней, как змея следит за своей жертвой, готовая в любую минуту выскочить и вцепиться ей в горло. Но все было напрасно. В поведении соперницы не было ничего, что позволило бы обличить ее и вывести мошенницу на чистую воду. Мысль о том, что так уж предопределено судьбой, чтобы эта маленькая дрянь всегда была в центре внимания, а на нее никто и внимания не обращал, продолжала сверлить ее мозг. Марелда вся кипела от возмущения при виде того, как и домочадцы Эштона и его чернокожие слуги с радостью приняли эту рыжую прохиндейку Лирин.
Как только ужин закончился, Лирин почувствовала, что силы ее на исходе. Зная, что изнеможение может навалиться на нее внезапно и тогда она уже будет не в силах даже пошевелиться, она торопливо извинилась и встала. Эштон последовал ее примеру, даже не повернув головы в сторону Марелды, которая кинула на него призывный взгляд. Подхватив жену под локоть, он торопливо вывел ее из комнаты. Лирин шла медленно, от долгого сидения у нее затекли ноги. Эштон заметил, что она вот-вот упадет и, остановившись у лестницы, приготовился подхватить ее на руки. Он уже наклонился, чтобы обнять ее, как вдруг заметил, что лицо ее исказила знакомая гримаса боли.
— Прошу прощения, — озабоченно пробормотал Эштон. — Похоже, я сделал вам больно?
— Нет, нет, все в порядке, — поспешно откликнулась она. — Это все тот рубец у меня на спине, — Щеки ее слабо порозовели. Она удобно устроилась в его объятиях и, обняв руками его шею, прислонилась головой к мускулистому плечу. Стоило ей только дотронуться до него, как по телу будто пробегал электрический разряд. Его мужская сила, энергия, которую он буквально излучал, действовала на нее неотразимо, острый, присущий только ему запах, дурманил голову. Она уже начинала понимать, почему Марелда так страстно желала завладеть этим мужчиной. И в самом деле, мысль о том, чтобы принадлежать этому человеку навсегда, сделаться его женой, теперь уже не так пугала ее. Лирин поймала себя на том, что находит в этом даже известную привлекательность.
Брови Эштона сурово сдвинулись, ему на память пришли кое-какие замечания Уиллабелл по поводу ран на спине Лирин.
— Вы помните, откуда у вас этот рубец?
Лирин слегка пожала плечами и неуверенно улыбнулась.
— Думаю…я упала и ударилась.
— А Уиллабелл считает, что кто-то вас ударил. Вы помните что-нибудь подобное? На вас кто-то напал?
— Да нет же, ничего подобного. С чего бы это?
— Вы не будете возражать, если я осмотрю вашу рану? — с надеждой спросил он. Встретив ее удивленный и немного смущенный взгляд, он твердо посмотрел ей в глаза. — Только чтобы удовлетворить свое любопытство, радость моя.
Лирин лукаво усмехнулась.
— Конечно, я не уверена, но держу пари, что мне случалось слышать от мужчин и более убедительные объяснения.
Он ухмыльнулся, словно напроказивший мальчишка.
— Что поделать, сударыня. Я еще не забыл, какая у вас красивая спина, я таких никогда не видел. Вы вправе гордиться ею. И уж конечно должны проявить снисходительность к бедняге, которому приходится выдумывать Бог знает что, лишь бы найти предлог посмотреть на нее, — Добравшись до спальни, он толчком ноги распахнул дверь и перенес Лирин через порог. — А если честно, то я наизусть знаю ваше прелестное тело, каждую его часть. — Его глаза скользнули вниз, задержавшись на груди и у Лирин мгновенно перехватило дыхание. — Боже мой, вы такая нежная, восхитительно женственная…
Лирин спохватилась и сделала попытку отвлечь его от опасной темы.
— Боюсь, что я невольно испортила вам вечер…вам пришлось оставить семью и гостью… Получилось так неудобно.
— Напротив, любимая, это я должен поблагодарить тебя, что ты дала мне возможность исчезнуть вместе с тобой.
Она искоса взглянула на него и не смогла удержаться от лукавой усмешки.
— А мне почему-то показалось, что ты наслаждался этим представлением.
Глаза Эштона вновь остановились на ее груди, и Лирин вспыхнула, заметив, как в них загорелось желание.
— Мне случалось видеть и лучше. Особенно когда я удостаивался чести побыть в обществе моей нынешней спутницы…
Ее тело обжигал огонь, горевший в нем с той минуты, как он прикоснулся к ней в первый раз. Между ними словно пробежала искра и, почувствовав это, Лирин затрепетала. Собравшись с духом, она едва нашла в себе силы, чтобы пролепетать:
— Мне кажется, вы уже можете отпустить меня…
Стараясь не обращать внимания на тянущую боль, которая скрутила чресла, Эштон вел себя по-прежнему галантно: справившись с собой, он осторожно опустил ее на кровать, застланную свежими простынями.
— Прошу вас отметить, сударыня, что вы в постели, целая и невредимая, и ни одной новой ссадины. Только мне почему-то кажется, что на вас слишком много всего надето, чтобы вы чувствовали себя удобно. Вы позволите вам помочь?
Она отклонила его предложение, подавив смущенный смешок.
— Нет уж, лучше я подожду Уиллабелл …
— А почему, позвольте спросить?! Чем вас не устраивают мои заботливые руки? Неужели вы считаете, что репутация жены пострадает, если станет известно, что собственный муж помог ей лечь в постель? — Его губы раздвинулись в широкой ухмылке, и Лирин увидела, как ослепительно сверкнули белоснежные зубы. — Обещаю быть паинькой.
Лирин притворно нахмурилась, показывая, что не верит ему ни на грош.
— Похоже, вы из тех мужей, что более, чем серьезно относятся к своим супружеским обязанностям.
— Еще бы! — фыркнул он. — А как же иначе?
Она расхохоталась.
— Почему-то мне не верится, что с вами я в безопасности…
— Да Бог с вами, сударыня! Неужели вы можете себе представить, чтобы мужчина набросился на собственную жену, будто голодный зверь?
— Если ему невтерпеж, почему бы и нет? — коротко бросила она.
— Похоже, вы меня раскусили, — тут же сознался он, — но разве мне нельзя доверять? Если уж я смог держать себя в узде, когда снимал с вас платье, так неужели же это не лучшее доказательство, что мне всего нужнее вы и ваша любовь?
— Сдаюсь. Вы меня убедили, — Лирин откинулась назад, успев признаться в душе, что уступила достаточно охотно, во всяком случае, более охотно, чем следовало бы. Казалось, она вот-вот отбросит мысль о том, что следует быть осторожной и не позволять эмоциям завладеть собой. Что же такое было в этом мужчине, что заставило ее уступить с такой легкостью? Конечно, он красив, более того, дьявольски привлекателен, никто этого и не отрицает. Но кроме этого, была в нем какая-то особая мужественность, которая отчаянно влекла к себе. — Только постарайтесь сдержать слово, сэр. Доверие — это то, без чего брак невозможен.
У Эштона вырвался довольный смешок, и он принялся сражаться с тугими крючками. Через мгновение из груди его вырвался глухой стон — платье сползло с плеч, приоткрыв отвратительный рубец. Он сдвинул вниз тонкую ткань, чтобы хорошенько рассмотреть его и Лирин беспокойно зашевелилась.
— Тише, тише, любовь моя, — серьезно сказал он. — Я только хочу рассмотреть его получше. — Эштон взял лампу и поднес ее поближе. При виде багрового рубца, пересекавшего сверху донизу хрупкую спину, внутри у него все закипело. Рана тянулась от левого плеча наискосок, она уже немного поджила и покрылась засохшей коркой, но рваные ранки по краям, где была разорвана кожа, были еще хорошо заметны. Внезапно Эштон нахмурился, вспомнив толстуху-надзирательницу, которая так жестоко стегала хлыстом бедняг, неосторожно приближавшихся к костру, но по его мнению, рана была нанесена чем-то гораздо более тяжелым, чем ивовый прут. — Почему-то я сомневаюсь, что вы заработали эту рану, просто свалившись с лошади.
Предположение, что кто-то напал на нее еще до падения с лошади, произвело на Лирин ошеломляющий эффект. Такого она даже вообразить себе не могла, не говоря уже о том, чтобы вспомнить, как это случилось. Она уже повернулась было, чтобы обсудить с ним эту возможность, но испытала новое потрясение, натолкнувшись на пристальный взгляд его горящих глаз, которым он лихорадочно пожирал ее. Все мысли мгновенно вылетели у нее из головы. Нежное заботливое выражение исчезло с его лица, черты его окаменели и напоминали маску. Он и не скрывал того безумного желания, что терзало его, словно лютый зверь. Лирин запаниковала. Она видела, как тяжело вздымается его загорелая грудь, покрытая твердыми буграми закаменевших мышц, как от тяжелого дыхания раздуваются ноздри. Все ее чувства вдруг проснулись, сердце бешено застучало в груди и рванулось к нему. Его жаркий взгляд заставил кровь быстрее бежать в жилах, и все же она не могла понять, почему при одном взгляде на него она вся дрожит. Казалось, дотронься он до нее и она тут же уступит. В поисках спасения, боясь, что еще немного — и у нее уже не будет сил сопротивляться той силе, что притягивала ее к Эштону, Лирин вскочила на ноги и пробежав по комнате, бросилась под прикрытие ширмы.
Наступило долгое, мучительное молчание. Наконец Эштону удалось в полной мере овладеть собой, и он хрипло спросил.
— Может быть, мне прислать к вам Уиллабелл?
— Нет, благодарю вас. Думаю, что и сама справлюсь.
— Не хотите, чтобы я помог вам расстегнуть платье до конца?
У нее вырвался нервный смешок. Дрожащие пальцы то и дело путались в завязках, дергали крючки, и прошло немало времени, прежде чем она избавилась от нижней юбки и сбросила одежду на пол.
— По-моему, вы настоящий распутник, сэр.
Эштон прошелся по комнате. Его душил смех.
— Это как раз то, что я услышал от вас три года назад.
— Ну, что ж, стало быть, в голове у меня кое-что уцелело. Это радует.
Он встретился с ней взглядом поверх ширмы.
— Вы так же красивы, как и тогда.
— Будьте так добры, передайте мне сорочку и халат. Они в гардеробе, — попросила она, стараясь избегать той темы, которая, она ничуть не сомневалась, могла завести их далеко.
Эштон старательно выбрал в груде белья именно то, что наиболее выгодно подчеркивало изящество ее форм, и повесил рубашку на край ширмы. Ожидая, пока она переоденется, он с удовольствием скинул двубортный пиджак, расстегнул несколько пуговок на жилете и воротничок у рубашки. Развязав широкий галстук, он отбросил его в сторону. Заметив, что Лирин покинула свое убежище, он окинул ее голодным взглядом, отметив и мягко округленные ягодицы, и стройные бедра. Он двинулся за ней, забыв обо всем, помня только, что эта женщина принадлежит ему и чувствуя охотничий азарт, словно дикий кот, яростно преследующий свою самку. Лирин беспокойно подобралась, какой-то инстинкт подсказал ей, что он рядом. Она почувствовала его руку на своем плече и окаменела. Жаркая волна желания омыла ее с ног до головы, она успела заметить его горящий взгляд и подумала, что еще немного — и сердце у нее разорвется. Кровь забурлила. Приблизив свое лицо, он испытующе взглянул ей в глаза. Когда он накрыл ее губы своими, в ее темно-зеленых глазах на мгновение вспыхнула неуверенность, но через мгновение тяжелые веки бессильно опустились и Лирин молча подставила ему губы для поцелуя. Он был нежным и сладким, мягким и неуверенным, его губы слегка приоткрыли ее рот, словно пробуя ее на вкус. Между ними пробежала искра, и огонь страсти вспыхнул мгновенно, будто в охапку сухой соломы кинули зажженную спичку. Его жадные, требовательные ласки пробудили в ней древний, как мир, инстинкт женщины. Лирин и не подозревала, что желание может быть таким — острым, жгучим, дурманящим голову, сводящим с ума… Его руки скользнули вниз, ладони крепко сжали ее маленькие, упругие ягодицы, в то время, как он покрывал жгучими поцелуями все ее тело. Лирин слабо застонала и, вытянувшись на носках, прильнула к нему всем телом.
Резкий стук в дверь заставил их вернуться к действительности. Хрипло выругавшись сквозь зубы, Эштон заставил себя оторваться от жены и бросил недовольный взгляд на дверь. Поначалу он решил не обращать внимания, рассчитывая на то, что докучливый посетитель уйдет, но в дверь постучали снова. На этот раз громко и требовательно. Эштон со стоном отодвинулся от Лирин и направился к окну. Отодвинув задвижку, он резко распахнул обе створки, высунувшись наружу, надеясь, что холодный, ночной ветерок охладит его пылающую голову прежде, чем он сойдет с ума от бешенства и неутоленного желания.
Лирин тоже потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Когда она откликнулась, голос ее еще немного дрожал.
— Да? Кто там?
Из-за запертой двери до нее донесся — увы! — слишком хорошо знакомый голос.
— Марелда Руссе. Можно войти?
Взбешенный Эштон взъерошил и без того растрепанные волосы, и хрипло пробормотал.
— Когда-нибудь я сверну ей шею!
— Одну минуту, Марелда, — Лирин подошла к двери и, дождавшись, когда Эштон кивнул, повернула ключ.
— Прошу прощения, я, кажется, забыла у вас книгу на той неделе, — торопливо пробормотала Марелда, ворвавшись в комнату. — А мне так хотелось почитать на сон грядущий. Стоит мне только взять книжку, и глаза просто закрываются. — Ее настороженный взгляд быстро обежал комнату, быстро обнаружив того, ради кого она, собственно, и явилась сюда, — О, Эштон! — с самым невинным видом удивилась она, несмотря на терзавшие ее подозрения. Марелда заметила и их смущения, и растерзанную одежду, и глаза ее сузились от гнева, хотя на губах по-прежнему играла улыбка. — Прошу прощения, мне так неудобно, что я… побеспокоила вас, дорогой.
Брови у Эштона сдвинулись, и он хмуро взглянул на нее, ничуть не стараясь скрыть раздражения.
— Я быстро, — сказала Марелда, хорошо понимая, что он злится. — По-моему, я оставила книгу где-то на стуле. — Обежав взглядом комнату, она заметила хорошо знакомый томик, который видела еще во время своего первого визита к Лирин. Хоть она и была доведена до отчаяния настолько, чтобы на скорую руку придумать первый попавшийся предлог пробраться в спальню Лирин и помешать им, ей с трудом удалось сдержаться, когда выяснилось, что Эштон и в самом деле там.