— Я знаю вас давно, мистер Мейсен. Что вы можете сказать?
— Я подтверждаю справедливость того, что сказал вам сейчас мистер Вильтон, — отвечал Мейсен. — Роланд на моей памяти не сделал ничего, чтобы лишиться вашей дружбы. Я давно знаю, что капитан Адкинс негодяй, и меня удерживала высказать вам это боязнь лишиться места и подвергнуть свою семью нищете. Услышав, что из-за этого разбойника Роланд лишился не только вашей дружбы, но и свободы, я не стал больше колебаться и решил открыть вам все. Адкинс — бесчестный, злой человек и я могу доказать это.
— Продолжайте! Продолжайте! — вскричал Адкинс. — Ваша цель теперь ясна. Конечно, мое слово ничего не значит.
— Он сказал правду единственный раз в жизни, — продолжил Мейсен. — Действительно, его слово не имеет никакой цены для тех, кто его знает.
— Теперь, Роланд, — произнесла мистрисс Хиланд, — что скажете вы?
— Очень немного, — отвечал я. — Я не желал, чтобы вы думали дурно обо мне. Мучительна была мысль, что вы меня считаете неблагодарным. Нежность, с которой вы относились ко мне, побуждает меня доказать вам, что я не был неблагодарным. Теперь вы знаете, насколько справедливы обвинения Адкинса. После этого объяснения я не буду больше беспокоить вас и не хочу настаивать на возобновлении дружбы, которую я, по вашему мнению, поколебал. Я только желал, чтобы вы знали, что я не был недостоин ее.
— Теперь, джентльмены, — сказал Адкинс, — вы достаточно утешились всем тем, что сказали обо мне, и я могу себе позволить оставить вас, — и, обратившись к мистрисс Хиланд, прибавил: — Я снова увижусь с вами, сударыня, когда вы совершенно освободитесь от этой компании.
Он встал и направился к выходу.
— Стоп! — сказал Мейсен, загораживая ему дорогу. — Мистрисс Хиланд, я знаю довольно об этом человеке и его бесчестных делах. Справедливо будет отдать его в руки полиции. Угодно ли вам послать за нею?
Мистрисс Хиланд молчала. Я посмотрел на Адкинса и увидел, что мой триумф над ним был полным. Его собственный вид обвинял его. Дополнила мою победу Ленора, которая с величайшим интересом отнеслась ко всему происшедшему перед ее глазами и не скрывала своего удовольствия при виде полного поражения Адкинса.
На предложение Мейсена отдать Адкинса в руки полиции, как мошенника, она ответила: — «Отпустите его, мама, с тем, чтобы он никогда и близко не подходил к нам».
— Да, отпустите его, — повторила мистрисс Хиланд. — Мне нужно подумать, прежде чем что-нибудь предпринять.
Мейсен отворил дверь, и Адкинс с опущенной головой вышел.
После его ухода мистрисс Хиланд прервала молчание, сказав:
— О вас, мистер Вильтон, и о вас, мистер Мейсен, я часто слышала от моего покойного мужа самые лучшие отзывы, и не имею причин не верить вам. С вами, Роланд, — продолжала она, посмотрев на меня взглядом, напомнившим мне нашу старую дружбу, — с вами я знакома много лет. Главная причина моего сомнения относительно вашей честности и благородности была следующая. Я думала, что благодаря нашему отношению к вам, которое было вам хорошо известно, вы должны были после смерти моего мужа вернуться сюда. Вы этого не сделали, и обстоятельства были против вас. У меня теперь есть много оснований верить, что я была обманута Адкинсом, но тогда я не знала правды. Кроме того, я не знала отношения Адкинса к вам и не могла себе представить, зачем ему необходимо оклеветать вас. Об Адкинсе я не слышала ничего дурного. Он пользовался полным доверием моего покойного мужа.
Вскоре мы ушли. Прощаясь, мистрисс Хиланд подала мне руку и пригласила меня придти на следующий день. Ленора ничего не сказала, но я видел по ее прекрасному лицу, что мой приход будет ей приятен.
Адкинс после разоблачения скрылся, опасаясь, что все его мошенничества будут раскрыты и его могут привлечь к законной ответственности. Наша старая дружба с мистрисс Хиланд и Ленорой возобновилась. Я каждый день посещал их дом и с каждым разом все более и более влюблялся в Ленору. Но на что я мог надеяться? Я не имел ни состояния, ни положения. Я был бездомным бродягой. Кроме того мысль о матери, брате и сестре мучила меня. Я до сих пор ничего не сделал, чтобы освободить их от мистера Лери. Даже больше того, я потерял их из виду и не знал, где они находятся. Меня мучили угрызения совести, но расстаться сразу с Ливерпулем я не мог. Одна мысль о том, что я не буду видеть Леноры, делала меня несчастным. Но, увы, мой кошелек пустел, и я, наконец, решил отправиться в Америку, составить себе там состояние и найти своих близких. В один прекрасный день я сообщил об этом Леноре.
— Я не буду пытаться удерживать вас, Роланд, — ответила она мне, — но не покидайте нас навсегда. Возвращайтесь к нам. Вы всегда найдете здесь людей, которые вас любят. Я буду молиться, чтобы с вами не случилось никаких несчастий, и чтобы вы поскорее вернулись.
Через несколько дней я уехал. Память о последних словах Леноры вселяла в мою душу надежду в мрачные часы моей последующей жизни.
Глава VII
НЕУДАЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
И вот я опять очутился в Новом Орлеане. И опять, как три года тому назад, почти без копейки денег. По дороге в Америку и в Новом Орлеане я видел массу людей, стремившихся в Калифорнию на поиски золота. Много случаев быстрого обогащения золотоискателей подействовали на меня возбуждающим образом. Я решил испытать свое счастье и отправиться в Калифорнию. Но у меня не было денег даже на проезд. В это время набирались волонтеры для охраны поселенцев в Калифорнии от набега индейцев.
Я опять поступил в волонтеры. Наш отряд был назначен в пограничный форт Ливенворс. Но на этот раз я не долго пробыл на военной службе. В одну темную ночь, посланный проверить сторожевые посты, я в отряд не возвратился-дезертировал. Дорогой я встретился с семейством переселенца Джонсона, подружился с ними, и мы с его сыном, молодым Джонсоном, отправились в Калифорнию.
Мы пошли по направлению к Юбе. Прибыв туда и осмотревшись день или два, мы образовали товарищество с двумя другими золотоискателями и начали разрабатывать прииск, находящийся на берегу реки.
Время нашего прибытия — лето 1849 года, было удачное: каждый золотоискатель зарабатывал хорошо. Наше товарищество, проработав четыре недели, имело уже порядочно золота. Никогда мое будущее не казалось мне таким блестящим. Никогда Ленора не казалась такой близкой!
Зимой работа на Юбе прекращалась, так как вода поднималась слишком высоко, и работать было невозможно. К нам присоединилось еще трое человек, и мы решили, не бросая приисков на Юбе, искать новые, чтобы можно было работать целый год. Один из наших новых товарищей сказал, что знает такие в 40 милях от Юбы и обещал нам показать их. Он бывал там раньше во время охотничьей экспедиции.
Предложение было принято, и меня выбрали сопровождать охотника в поисках новых приисков. Мы запаслись провизией, забрали необходимые инструменты и тронулись в путь. Караван наш состоял из трех мулов: на одном был сложен багаж, а на двух других ехали мы.
О своем спутнике я знал только, что его зовут Хирам, но вскоре пришел к убеждению, что более неприятного компаньона мне не приходилось встречать. Он был очень необщителен: целыми часами не произносил ни одного слова. Когда же я обращался к нему с вопросом, то отвечал мне таким тоном, что пропадала всякая охота с ним разговаривать.
Дорога была тяжелой, и мы продвигались очень медленно, а так как нам приходилось постоянно уклоняться от прямого направления, путь наш значительно увеличивался. В первые два дня мы прошли не более 15 миль. На третий день, вечером, нам пришлось переходить в брод поток. При переходе мул, несший наш багаж, запутался в ветвях упавшего дерева. Хирам попытался освободить его, но упал в воду между ветвями дерева и получил довольно серьезные ушибы. На ночь мы расположились недалеко от места нашего перехода через поток. Проснувшись перед рассветом, я пошел к своему мулу, чтобы отвести его в другое место на свежую траву. Вдруг животное внезапно чего-то испугалось и бросилось бежать, вырвав из моих рук лассо с такой силой, что не только была сорвана кожа с моих пальцев, но на одном, или двух даже мясо было протерто до кости.
Мул, почувствовав себя на свободе, бежал изо всех сил. Двое остальных, увидев своего «товарища» на свободе, также оборвали привязи и последовали за ним. С больными руками я один ничего не мог сделать и, вернувшись, сообщил Хираму о случившемся.
— Глупое сообщение, — сказал он, — потому что вы знаете — я не глухой.
Такой ответ не особенно успокоил меня, но я решил, насколько возможно, оставаться в хороших отношениях со своим спутником и ответил ему спокойно, что гризли (медведь) или бродящие вокруг индейцы могут лишить нас мулов.
— Конечно, могут, — сказал Хирам тоном, еще более суровым, чем раньше.
Я ничего больше не ответил, лег и попытался немного заснуть. Встав, я перевязал израненные пальцы, развел огонь и сварил кофе.
— Вставайте, Хирам! — сказал я приветливо. — Мы должны разыскать наших мулов.
— Ищите их сами, — ответил он. — Я их не терял.
Мне стоило большого труда сдержать себя и не ответить Хираму резко. Избегая больше разговоров с ним, чтобы не произошло столкновения, я вернулся к огню, съел свой завтрак и отправился разыскивать мулов. После шестичасового труда мне не удалось напасть на их след и я вернулся к стоянке. Хирам был в том же положении: он спал или казался спящим. Меня это очень удивило, и я подумал, не болен ли он. Подойдя к нему, я дотронулся рукой до лба. Он был весь в жару! Хирам был болен, и этим объясняется все его поведение. А я пренебрегал им и бросил его одного — больного, беспомощного.
Вскоре Хирам проснулся.
— Хирам, — сказал я, — вы больны? Простите меня. Я боюсь, что мое поведение причинило вам много огорчений.
Ответа не последовало. У Хирама была сильная лихорадка: он метался и просил пить. Я принес ему целую чашку воды и он выпил ее с жадностью. Потом он сказал, что очень рад моему возвращению, так как хочет попросить меня взять его золото и послать его жене и детям, если он сам будет не в состоянии сделать это. Он говорил с большим трудом и скоро опять потребовал воды. Казалось, что жажда его только увеличивалась. Я знал, что при подобном состоянии столько пить было опасно и убеждал его немного потерпеть.
— Принесите мне теперь воды! Принесите! Вы не хотите больше принести мне воды? — кричал он.
Но я решительно отказался.
— Принесите мне хоть немного воды! — воскликнул он тоном, напоминавшим его прежнюю манеру обращения со мной.
Я ответил отрицательным покачиванием головы.
— Безжалостный злодей! — вскричал он диким голосом. — Вы отказываетесь? Отказываетесь принести умирающему человеку кружку воды!
Я пытался убедить его, что в таком положении очень опасно пить столько воды, тем более, что надежда на выздоровление не потеряна. Он с большим усилием приподнялся и осыпал меня такими проклятиями и ругательствами, каких я никогда не слышал от умирающего человека.
Через несколько минут Хирам опять упал и замолчал, а вскоре передо мною был уже холодный труп моего спутника.
Остаток дня я провел в поисках пропавших мулов, но безрезультатно. Тогда я решил вернуться обратно на Юбу пешком, рассказать о случившемся своим товарищам и вернуться с двумя из них, чтобы предать тело Хирама христианскому погребению. Мои попытки вырыть больными руками могилу были тщетны.
Обратный путь на Юбу потребовал нескольких дней, и я прибыл туда больной, разбитый, как от усталости, так и от пережитого. Предсмертного желания Хирама — отослать его золото жене и детям, исполнить не удалось. Он не успел сообщить своего адреса, и никто не знал откуда он, да и имя его могло быть не настоящим.
Глава VIII
РИЧАРД ГАЙНЕН
Наш прииск на Юбе был очень близок к истощению. Мы ликвидировали товарищество и намеревались действовать в другом месте, каждый на свой собственный риск. Молодой Джонсон решил возвратиться домой. Я вместе с двумя другими золотоискателями тронулся на юг к Моколемну. Достигнув цели, мы образовали новое товарищество и в продолжение зимы довольно успешно работали на Ред-Гэлче.
Когда наш прииск был окончательно выработан, мои два компаньона вернулись домой, в Нью-Йорк, а я решил пройти к реке Туолемне и попытать летом свое счастье там.
Дорогой я встретился с человеком по имени Ричард Гайнен, который только что выехал из Сан-Франциско. Он тоже направлялся к Туолемне, и мы условились продолжать наш путь вместе. Он уже второй раз пытался искать счастья в качестве золотоискателя. Ричард был мне очень симпатичен, и я предложил ему вступить со мною в компанию. Мое предложение было принято с условием, что мы прежде остановимся и сделаем розыски на реке Станислав, о которой мой спутник был высокого мнения.
Против этого я не возражал, и, прибыв к реке Станислав, мы остановились на ее северном берегу.
Когда мы познакомились несколько ближе, Гайнен рассказал мне печальную историю своей жизни. По его собственным словам я едва ли мог рассчитывать на особенное счастье в компании с ним, так как судьба преследует его всю жизнь, и ни одно из затеянных им предприятий не удалось, и ни одна надежда в его жизни не исполнилась. Он был постоянно жертвой обстоятельств.
Ричард Гайнен был уроженец штата Нью-Йорк; его отец умер, когда Ричарду не исполнилось и девяти лет, оставив жену и трех детей, из которых Ричард был самым старшим.
Злой рок рано начал преследовать Ричарда. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, он имел уже репутацию величайшего вора и злодея в своей родной деревне. Всякая шалость, всякое нераскрытое преступление приписывались Ричарду, хотя на самом деле он был одним из честнейших мальчиков. Близ дома, где он жил вместе со своей матерью, находился дом богатой вдовы мистрисс Мильн, жившей вместе со своей прекрасной дочерью Амандой. Единственным светлым пятном на мрачном фоне его детской, грустной жизни была дружба с Амандой, перешедшая с его стороны в страстную любовь. Но и тут судьба подкараулила его. Аманда как-то связала, кошелек и подарила его Ричарду. Ее мать, желая похвастаться перед гостями работой своей дочери, попросила Аманду показать связанный ею кошелек.
Аманда не решилась признаться, что подарила кошелек Ричарду, и сказала, что она его потеряла. Кошелек видели потом в руках Ричарда, и все решили, что он его украл.
Как-то проходя по своей деревне, он увидел лошадь, скачущую без всадника. Ричард поймал ее и поскакал верхом, желая доставить лошадь владельцу. Но история эта кончилась для него еще печальнее. Его обвинили в краже лошади. После этого все решили, что Ричард — величайший, неисправимый злодей и позор своей родной деревни. Его бойкотировали все. Дом вдовы Мильн был для него закрыт, и Аманде было запрещено иметь с ним какие-либо отношения. Даже его родную мать убедили в испорченности Ричарда. Жизнь его в родном селении сделалась невыносимой, и он решил уйти. Ричард отправился в Калифорнию, и судьба как будто улыбнулась ему: он нашел богатые россыпи и добыл большое количество золота. Он строил уже различные планы относительно будущей жизни, но во время громадного пожара в Сан-Франциско сгорело все его имущество, и вот теперь во второй раз он отправился за золотом.
Глава IX
ВСТРЕЧА СО СТАРЫМ ДРУГОМ
В течение трех недель мы усиленно работали на реке Станиславе, но не добыли ни одного грамма золота.
— Для вас лучше отказаться от такого товарища, как я, — сказал как-то вечером Гайнен. — Вы не будете иметь никакого успеха до тех пор, пока находитесь в компании со мной.
Я внутренне соглашался с ним, но мысль оставить человека, потому что его преследуют несчастья, меня возмущала.
— Ваша судьба не может долго бороться с моею, — ответил я. — Я один из счастливейших людей на свете. Если мы будем продолжать работать вместе, то со временем мое счастье победит ваше несчастье. Оставайтесь, и будем продолжать работать вместе.
Гайнен согласился, с тем только условием, чтобы я стоял во главе предприятия, а он будет во всем следовать за мною.