- Дорогая, - обратился Горчаков к супруге, - вот молодой человек просил руки нашей Лизаньки.
- Очень-очень рада, - улыбнулась хозяйка.
- И я решил дать свое согласие, тем более что Роман Александрович не против породниться с нашей семьей. Лиза, - он протянул руку дочери, которая стояла, не смея поверить своему счастью. Все эти недели тянулись для нее так медленно. Каждый новый день она ждала известий с надеждой и страхом, дожидаясь решения князя Романова. Страх овладел ею, когда она увидела сегодня Александра. Но, увидев его сияющее лицо, его ободренную улыбку, она позволила себе надеяться, что все хорошо. Но все же пока папенька не сказал о согласии Романа Александровича, Лиза не могла в это поверить.
Лиза улыбнулась отцу счастливой улыбкой и протянула ему свою маленькую ручку.
Владимир Иванович соединил руки молодых людей:
- Что ж, вот ты и выросла, моя девочка. Я отдаю ее вам Александр. Сделайте ее счастливой. Она этого заслуживает.
- Я это знаю, Владимир Иванович. И сделаю все, чтобы так оно и было.
Вот и пришло время покинуть эту гостеприимную страну. Последняя ночь в Париже. Последний бал в Тюильри. Бал в честь русского гостя. Легкая грусть посетила его высочества. Все когда-то заканчивается. И вот эта страница длинной и насыщенной жизни скоро будет перевернута. И начнется другая. Может быть более интересная. Но то, что было, больше никогда не вернется. Ему вдруг вспомнилось о Мари. Непредсказуемая женщина. Она избегала его с той самой ночи. Жаль. Иногда так хотелось увидеть ее. Хотя бы в последний раз. Роман Александрович улыбнулся, вспомнив о ней. Она всегда вызывала в нем улыбку. От нее исходило тепло и радость, все самое хорошее, что могло произойти с человеком в жизни. Карета медленно катила к императорскому дворцу. Еще несколько минут, и он окажется в шумном и веселом обществе. Еще несколько минут спокойствия и тишины, чтобы подумать о чем-то сокровенном, чтобы побыть просто человеком, а не Романовым. "Сегодня она никуда не денется", - подумал Роман.
Карета медленно въехала в ворота дворца. Дворец был залит светом, звучала музыка. Карета едва остановилась, как дверца распахнулась, и его высочество увидел взволнованное лицо графа Чернышева. Молодой человек поклонился Роману Александровичу:
- Ваше высочество, - граф подождал пока Романов выйдет из кареты.
- Что-нибудь случилось граф?
- Боюсь что да. - Начал рассказывать граф, идя рядом с его высочеством в направлении дворца. - В прошлый раз Талейран не смог передать информацию о войне. И сегодня, похоже, не получится. За ним следят и ни одного шага ступить не дают. Он сказал, что не может так рисковать.
- Так и сказал? - Роман поморщился. - Напомните господину министру об энной сумме денег, которую он недавно получил. И пусть он найдет возможность перехитрить ищеек Фуше. - Роман остановился и посмотрел во взволнованные глаза графа. - Что все так плохо? Или Талейран просто передумал.
- Да нет, за ним и, правда, следят. Постоянно возле него кто-то крутится.
- Похоже, здесь за всеми следят, - усмехнулся князь, вспомнив о Дене. - Конечно, это очень печально. Но я должен уехать отсюда с планом компании. Уезжаю я завтра, так что действуйте. Ну, придумайте что-нибудь. Разве вы здесь не для этого?
- Конечно, ваше высочество. Я сделаю все, что в моих силах.
Роман внимательно посмотрел на молодого человека. Граф выдержал взгляд его высочества, не отвернулся, не отвел глаз. Смотрел внимательно и спокойно. Роман Александрович ничего не сказал молодому человеку. Лишь отвернулся и вошел в зал.
Чернышев смотрел ему вслед и учтивое, и спокойное выражение лица сменилось на раздраженное. "Придумайте что-нибудь", - передразнил он его высочество. "Легко сказать. Выудить план военной компании из-под носа тайной императорской полиции".
Молодой человек стал посматривать на прибывающих гостей. Величественные и великолепные экипажи прибывали к освещенному зданию. Дамы одна наряднее другой, кавалеры, сверкающие золотом эполет. Блестящее светское общество. Но за всей этой мишурой столько крови и страданий. Заметив выходившего из кареты министра иностранных дел, Чернышев слегка поклонился ему. Легкая улыбка пробежала по лицу француза. Ответив на приветствие русского, Талейран ободряюще кивнул. После этого посмотрел в сторону, указывая на молодого человека неприметной внешности, стоявшего неподалеку. Граф все понял без лишних слов и, натянув белый перчатки, направился во дворец, насвистывая песенку. Гости оборачивались на него, но только скептически улыбались: "Русский, что можно с него взять", - говорили их лица. Чернышев же, не обращавший на них никакого внимания, так и вошел в ослепительный зал.
Роман Александрович сегодня сполна отдал дань хозяину и его гостям. Он беседовал с императором, выслушивая планы дальнейшего сотрудничества между двумя державами; его генералов, говоривших о храбрости русских солдат; прелестных дам, которые несли всякий вздор, посылая ему самые откровенные улыбки. Он слушал их всех, лениво улыбаясь. Но ничто не привлекло его на этом балу, ни что не вызвало истинного интереса. Слова Наполеона - потому что он знал, что никакого вечного мира, и сотрудничества не будет, и что Наполеон попытается навязать России невыгодные условия; слова генералов - потому, что они еще не знают реальной храбрости русских солдат и военной мощи Российской империи; слова дам - потому, что во Франции только одна женщина сейчас занимала его мысли и желания. Он взглядом выискивал ее среди толпы придворных, но не находил.
- Что я вижу, вас совсем нельзя оставлять одного, вы опять скучаете, - услышал он рядом с собой веселый мелодичный голос. Еще не повернувшись, он сразу понял кому он принадлежит.
- Мари, - улыбнулся он молодой женщине. - Я рад вас видеть.
За эти дни, что они не виделись, он уже почти успел забыть, как она особенно прекрасна. Она смотрела на него, тепло и приветливо улыбаясь. Только сейчас она поняла, как ей не хватало его, как жизнь казалась скучной и неинтересной. Этот странный человек вносил в нее разнообразие и жизнь.
- Я тоже рада.
- Правда? Тогда куда же вы пропали? Вы что избегаете меня?
- Возможно, - загадочно произнесла она. Но тут вдруг улыбка сменилась на грусть. Глаза больше не горели теплом и светом.
- Что случилось, Мари? Скажите мне.
- Ничего. - Что она могла сказать ему? Что грустит, потому что сегодня они видятся в последний раз? Она не могла ему сказать. Он бы не понял. Да она и не хотела, чтобы он знал о том, что он стал дорог ей, что она хотела бы, чтобы он остался или взял ее с собой, что она обычная женщина. Нет. Пусть лучше он запомнит ее особенной, неземной, неспособной к грусти и привязанности. Она снова улыбнулась ему и протянула руку. - Я так хочу танцевать, ваше высочество. Пригласите меня.
Вообще-то его высочество не очень любил танцевать. Наверное, все дело в его детстве, когда его целыми днями заставляли скользить по паркету, оттачивая полученные танцевальные навыки. С тех пор он танцевал только в редких случаях и то с большой неохотой. Но Мари таким смешливым взглядом смотрела на него, что он не мог отказать. Приняв протянутую руку, он вывел ее в круг танцующих. На его счастье танцевали вальс. Самый любимый его танец из всех. Тоже наверное с детства. Единственный танец, при котором так близко можно находиться с дамой. Он вспомнил, как его учили танцевать вальс. К ним часто приезжали Голицыны. И маленькая княжна как-то само собой была назначена ему в партнерши. Романа ужасно это злило. Ему было двенадцать, а она на четыре года младше, совсем ребенок. Он безразлично поглядывал по сторонам, не обращая на малютку никакого внимания. Роман вспомнил, как она злилась и постоянно дразнила его. Но зато как ему нравилось танцевать с ее сестрой, которая была на пять лет старше его самого. Девушка уже начала посещать балы и время от времени приходила к ним, чтобы потренироваться в танце. Из всех она выбирала Романа. Он хотя и был младше ее, но был высоким молодым человеком и одного с ней роста, к тому же прекрасно танцевал. Тогда восторгу молодого князя не было предела. Он с трепетом смотрел на девушку, почти не смея к ней прикоснуться. А она смеялась над ним чистым и звонким смехом. Роман с красными щеками, насупившись, отворачивался от нее и молчал. Однажды, не вытерпев ее насмешек и собственного стеснения, он нагнулся и поцеловал ее. Она перестала смеяться и удивленно посмотрела на него. Молодой человек покраснел еще больше. Ему хотелось провалиться сквозь землю или сбежать куда-нибудь подальше. Но ноги стали ватными, и он не мог сделать ни шагу. Роман заметил, как ее щечки тоже окрасились в алый цвет. Тогда он понял, что она стеснялась его так же, как и он ее. Преодолев свой страх, он нагнулся и поцеловал ее снова. Она опять не оттолкнула его, а, наоборот, обняв за шею, прижалась к нему. С тех пор вальс стал самым любимым танцем его высочества. Правда, этим урокам скоро суждено было прекратиться. Родители, узнав об увлечении сына, которого они считали ребенком, запретили ему видеться с девушкой. Через пол года она вышла замуж. Но он навсегда запомнил свой первый поцелуй и звуки того памятного вальса.
Мари кружилась в его объятьях и насмешливо улыбалась. Она видела, что он где-то не здесь, что он не с ней. Ей вдруг так захотелось привлечь его внимание.
- Где же вы, ваше высочества, - усмехнулась она. - Я ведь могу и обидеться. Как можно думать о чем-то другом, когда находишься рядом с такой женщиной, как я.
Роман рассмеялся, отвлекаясь от своих мыслей. Он видел, что она подшучивает над ним. Он привлек ее чуть ближе.
- Осторожней. Это уже не прилично. На нас смотрят.
- Да я вижу. Ваши поклонники завистливыми и жадными взглядами. Мари, почему бы вам ни пригласить меня сегодня к себе в гости, - вдруг спросил он.
Она видела его нетерпение и желание покинуть этот зал. Но приглашение к себе сегодня не входило в планы Мари. Сегодня последняя ночь его пребывания во Франции, а значит, последняя возможность достать требуемый документ. Она должна, во что бы то ни стало попасть сегодня в посольство. Мари пожала плечами.
- Это не возможно. Сегодня у Жана что-то вроде званного ужина. Вы же не хотите попасть с одного приема на другой. - Улыбнулась она. Он смотрел на нее как-то странно. И его взгляд не нравился графине. Дене сообщил ей о его встрече с его высочеством, и Мари страшилась, что Роман видел ее с французом. А если видел, то он обязательно попытается узнать, что связывает ее с полицейской ищейкой. Вот и сейчас она смотрела на него и пыталась понять, о чем он думает.
- Жаль. Я хотел бы провести последние часы в этой стране именно с вами.
- Так уж и хотели бы? - Рассмеялась Мари. - Тогда пригласите меня к себе.
Роман ничего не ответил на ее предложение. Он продолжал рассматривать ее.
Молчание несколько затянулось. Мари вдруг стало страшно. А если он откажется. Что тогда будет с Жаном? Но она не стала настаивать и повторять свое предложение. Это было бы более чем странно.
Музыка смолкла. Роман поклонился молодой женщине, благодаря ее за танец.
- Что ж, прощайте, ваше высочество, - прошептала она. Она надеялась, что он остановит ее, что он не даст ей уйти. Так оно и произошло.
- Постойте же, Мари. Вы вечно куда-то спешите. Остановитесь на минутку. Я за вами не успеваю.
Он не мог позволить ей уйти. Роман не хотел приглашать ее в посольство. Ему было не приятно ставить в известность графа Толстого о своем французском увлечении. По Петербургу могли поползти слухи. Но, а с другой стороны - граф вряд ли вернется до рассвета. В посольстве не было ни души, кроме слуг конечно. Но кто же обращает внимание на слуг.
- Я буду рад пригласить вас к себе, Мари. Очень рад. Мы ведь с вами и не попрощались вовсе.
Мари перевела дух. Первый раунд выиграла она.
- Я выйду первой, и буду ждать вас в вашей карете.
Роман улыбнулся и, поклонившись Мари, покинул ее. Она вздохнула от облегчение. Боже мой, как же она устала. Скоро все это закончится.
Было темно и пасмурно. Большие серые тучи закрыли все звезды. Лишь яркие молнии рассекали темное небо. Начиналась гроза. Дождя еще не было. Громыхало еще где-то в вдалеке. Дорога была пустынна. И лишь одинокий всадник терпеливо кого-то ждал. Он сидел, не шевелившись, и только его конь, недовольный погодой, топтался на месте и мотал в стороны своей пушистой гривой. Но его наездник крепко держал скакуна. И конь, чувствовав, кто, хозяин повиновался его воли. В темноте невозможно было разглядеть наездника. И только при свете молний можно было увидеть, что это мужчина. Его лицо искажали недовольство и злость. Укутанный в плащ, надвинутой на глаза шляпе, он пытался укрыться от ветра. Сверкнула молния, и при ее свете блеснул перстень на руке мужчины. Кажется, спокойствие покинуло его. Он нетерпеливо стал постукивать плеткой по своему сапогу. Тут на дороге показался еще один всадник. Он стремительно приближался. Подъехав к ожидавшему его мужчине, он поклонился ему и, сняв шляпу, проговорил:
- Я опоздал, господин. Простите за подобную оплошность. Дорога не близкая.
- Значит, ты должен был выехать раньше, а не заставлять меня ждать, - произнес мужчина недовольным тоном. - Если я сказал, что ты мне нужен немедленно, это и означает, что немедленно.
Вдалеке раздался раскат грома. И через минуту хлынул ливень. Человек с перстнем надел на голову капюшон, а второй ни сделал не единой попытки укрыться от дождя. Он терпеливо ждал, что скажет ему хозяин.
- Скоро в этом благословенном краю состоится венчание молодого князя Романова и очень милой девочкой, но, к сожалению не достойной его высочества. Так вот эта свадьба не должна состояться.
- Что же я должен сделать, хозяин? Избавить общество от...
- Нет! - Резко воскликнул собеседник. - Ни его высочество, ни девушка не должны пострадать. Ты меня понял?
- Не совсем.
Хозяин тяжело вздохнул, удивляясь глупости своего собеседника:
- Постарел ты, Василий, раньше был более проворным и сообразительным. Наверное, скоро придется заменить тебя молодым и расторопным слугой.
- Не торопитесь, хозяин, - как ни в чем не бывало, произнес Василий. - Ни кто лучше не выполнит вашего поручения, чем я.
В этот момент раздался громкий треск. Молния попала в дерево, стоявшее недалеко от наездников. Лошади испугались и стали беспокоиться.
- Надеюсь, что так оно и будет. А теперь ступай. Не хочу, чтобы тебя здесь видели. Да запомни, если свадьба состоится, я с тебя кожу живьем сниму.
- Само собой, хозяин. Не впервой.
Человек с перстнем смотрел брезгливо на своего верного слугу. Всю жизнь Василий был рядом с ним. Сначала, как его камердинер, а потом - выполнял щекотливые различные поручения. Много раз он угрожал заменить Василия. Но где найти такого же по-собачьи преданного человека. Василий любил его, как сына. И это еще больше злило, но иногда было даже на руку. Если бы понадобилось отдать свою жизнь, Василий, не задумавшись, сделал бы это.
Василий же смотрел на хозяина с благоговением. У него никогда не было своей семьи. Хозяин - это все, что у него было. Он вспомнил, как впервые увидел новорожденного. Ему стоило больших усилий упросить его папеньку оставить его около малыша. С тех пор он всегда был рядом. И хотя хозяин всячески выказывал ему свое презрение, Василий все же верил, что в глубине души, тот все-таки любил его. И если не так сильно, как он сам, то хотя бы чуть-чуть. Ему и этого было достаточно. Что же хозяину нужно на этот раз? Но что бы ему ни было нужно, Василий сделает все, что в его силах.
- Ну, все. И так вымок до нитки. - Прервал размышления Василия хозяин. - Прощай. Пока задание не выполнишь, видеть тебя не желаю.
Василий наблюдал, как хозяин развернул коня, и помчался прочь, как будь-то, за ним гнались дьяволы. "А может и правда - дьяволы?" - вдруг подумал слуга. "Хозяин никогда не мог сидеть на месте, как будь-то за ним и правда кто-то гонится всю жизнь". Тяжело вздохнув, Василий развернул коня и помчался в другую сторону.
Последняя ночь в Париже. Сладкий аромат осени летал в воздухе, навевая желание помечтать и немного погрустить из-за быстро ускользающего лета. Карета медленно и равномерно покачивалась на рессорах, катя по гладкой каменистой мостовой. Окна занавешены, внутри слабый полумрак. Роман Александрович с интересом рассматривал, сидящую рядом женщину. Столь же прекрасна, как и одинока. Почему она до сих пор одна? Столько мужчин добивались ее внимания. Неужели ни один из них не затронул ее сердца? Она молчала и, кажется, о чем-то думала. Как бы он хотел проникнуть в ее мысли и понять, что же в действительности она думала о нем.
Вдруг, кажется, отвлекшись от своих мыслей, она посмотрела на него и улыбнулась:
- О чем вы думаете? - Тихо спросила она.
- Когда я с вами, Мари, я всегда думаю только о вас.
- Ах, лжец, - услышал в ответ он ее приятный смех.