— Ты… — вырывается у меня.
— Все зависит от тебя. Будешь исполнять любой мой приказ – ничего не случится, твой отец даже заработает деньжат.
— Ты не посмеешь.
— Проверим? – весело усмехается парень.
Все кружится. Как он может быть таким жестоким?
— Не нужно, — тихо шепчу я.
— Тогда на колени, докажешь мне свою безграничную преданность.
Сжав крепко-крепко зубы, я пытался себя заставить это сделать. Встать в эту унизительную позу перед таким ублюдком. Ненавижу его. Ради папы, давай же... Ноги будто не гнутся, все тело сопротивляется, но огромным усилием воли я делаю это.
Стою на коленях перед этим выродком. Он равнодушно оглядывает меня и произносит:
— А теперь целуй мои ботинки.
Слова врезаются в мозг. Подскакиваю. Я не собака. Я человек. Ничего он не сделает. Бегу, куда-то бегу… Сердце колотится так сильно, что отдается болью в боку. Мыслей нет. Прихожу в себя лишь на проезжей части. Чертов ублюдок! Сдергиваю ошейник и швыряю его на землю. Сажусь на автобус и еду домой. С папой все будет хорошо, все будет хорошо.
31 октября
Час ночи. Отца нет. Мне так хреново, что хочется выть на луну. Не верю, что он мог так поступить. Отец же ни в чем не виноват. Звонит телефон. Беру трубку дрожащими руками:
— Тема…
— Папка… — Я плачу, как маленький. Слезы льются сами. — Папка, ты где?
— В тюрьме, Тем, в тюрьме…
***
Я нажимаю на звонок, расположенный на воротах. Мне сразу отвечают, просят подождать. За мной через пару минут приходит мужчина средних лет, я следую за ним и оказываюсь в комнате, где на диване расположился с ноутбуком Ян. В домашней одежде, расслабленный. Видит меня и победно усмехается. Отпускает слугу.
— Подойди.
Он садится, не может сдержать улыбку. Я так жалок? Падаю перед ним на колени. Шепчу:
— Достань моего отца из тюрьмы, ты же можешь, пожалуйста.
— Ты знаешь, что нужно сделать.
Наклоняюсь и касаюсь дрожащими губами его ступни. Он босиком, поэтому я чувствую тепло его кожи. Унижение и так захлестнуло меня с головой, щеки горят, но я не разгибаюсь, пока его рука не зарывается в мои волосы и не тянет вверх.
— Теперь ты будешь делать все, что я скажу?
— Да.
— Всегда?
— Да.
— Молодец, — а потом отрешенно, — говорил же, что сломаю.
Мне плевать на это. Меня интересует лишь мой отец. Умоляюще смотрю на него.
— Ладно, что не сделаешь для своего питомца.
Ян берет сотовый и набирает чей-то номер. Несмотря на два часа ночи ему отвечают.
— Да, это я, — он разглядывает меня, наверное, думая, отпускать отца или нет. – А, знаешь, я нашел часы. Ну, да. В ванной забыл. Ага. Ну, выпусти что ли этого бедолагу из тюрьмы. Да.
Он закрывает телефон и смотрит на меня:
— Все.
Я без сил закрываю глаза. Сердце едва стучит.
— Вали домой.
Шатаясь встаю, меня ждет тот же мужчина за дверью, провожает до ворот. Не помню, как я попадаю домой. Просто падаю на кровать и засыпаю.
Ноябрь
3 ноября
Батя дома. Удивлен, ушел в запой. Понедельник. Собираюсь в школу. Привычно еду в автобусе. Догадываюсь, что Ян захочет похвастаться своей победой, но мне все равно. Уже неважно. Как будто все стало серым, поблекшим, потерявшим краски. Больше унижаться мне некуда.
На перемене Ян приказывает мне идти за ним. Спортзал. Небольшая группа ребят, человек восемь, во главе с Маратом.
— Неужели, Ян? – притворно восклицает он, при нашем появлении. – Ты добился-таки своего?
— Да, — просто отвечает Ян. Я стою за ним, опустив голову.
— Докажи.
— На колени, — командует он, и я равнодушно становлюсь в указанную позу.
— Хм. Пусть он скажет, что ты его хозяин.
— Говори, — приказывает Ян.
— Вы мой хозяин, — повторяю я. Ничего не чувствую.
— Впечатляет. Мои поздравления. Но я понаблюдаю за ним, чтобы убедиться, хорошо?
— Конечно. Встань.
Я повинуюсь.
— Как ты его так? Он даже какой-то серый стал.
— У меня свои методы.
Звенит звонок. Я стою с Яном, пока все не уходят. Он поворачивается ко мне:
— Ты знаешь, что может быть с твоим отцом? Я могу придумать что-нибудь еще.
Киваю.
— Будь умничкой.
4 ноября
Но умничкой я не стал. Сегодня объявляли четвертные оценки. Угадайте, у кого больше всего двоек? Меня собирались отчислять. Я даже не обрадовался этому. Не огорчился. Просто все равно. Без разницы. А вот Ян разозлился, отвесил мне пощечину при всем классе, пообещал, что я еще получу свое и куда-то ушел. Как потом оказалось, к директору. Не знаю, как и что он сделал, но меня не выгнали. Ян поволок меня к выходу, засунул в свою машину.
— Ты мне игру сломать решил?
— Нет, — тихо говорю я.
— Я не позволю тебе, только интересно стало!
Молчу.
— Идиот чертов. У тебя время до конца следующей четверти. Будешь заниматься с репетиторами. Слышал твой английский, тут уж ничего не поможет, но… Есть один хороший преподаватель.
Мы подъехали к дому Яна, он вышел, а мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Он скрылся в своей комнате, приказав мне стоять тут, и через пару минут вернулся, переодевшись в джинсы и футболку. Непривычно было видеть его без формы.
— Так, — он сел на диван, указывая мне возле своих ног. Я сел на пол. – Послушай меня, ты будешь учиться. Если репетиторы не вложат в твою голову хоть немного мозгов, то тебе не жить, обещаю. Ясно?
Киваю. Что мне еще делать? В дверь стучат, и появляется седовласый мужчина с портфелем.
— Ян, рад тебя видеть, — улыбается он.
Парень толкает меня в спину и тянет за пиджак вверх, видимо за тем, чтобы я поднялся. Так и поступаю.
— Это Артем, — говорит он. Надо же, он знает мое имя.
— Очень приятно, я — Владимир Константинович, — мужчина с теплой улыбкой пожимает мне руку. – Приступим?
Мы садимся с мужчиной за стол, он раскладывает учебники по английскому языку передо мной. Несколько часов напролет мы занимаемся. Ян на диване с ноутбуком у меня за спиной, словно боится оставить наедине с преподавателем.
— Ну-с, пора сделать перерыв, — мужчина улыбается. – Вы молодец, Артем.
Смущенно киваю. Чувствую усталость.
— Я бы не отказался от чашечки чая, а вы?
Отрицательно качаю головой. Еще Ян разозлится. Мужчина встает и уходит.
— Иди сюда, — раздается из-за спины голос Яна.
Что делать? Встаю и иду. Сажусь перед ним на ковер. У него в руках бутылочка с водой. Только сейчас я понял, что у меня пересохло в горле, после всех этих упражнений.
— Хочешь? – парень вертит бутылочкой перед моим лицом.
Опасливо киваю. Он выкручивает пробку, улыбается, приставляет бутылочку к моему рту и позволяет мне сделать несколько глотков.
— Что нужно сказать? – издевается он.
— Спасибо.
— Спасибо, хозяин, — поправляет Ян.
Равнодушно повторяю:
— Спасибо, хозяин.
— Еще хочешь?
Киваю. Он снова поит меня, в конце подняв бутылочку и облив. Вытираю лицо и шею рукавом школьного пиджака. Слышу шаги в коридоре. Владимир Константинович возвращается.
— Иди, — кивает Ян.
Весь остаток дня мы занимаемся. А потом я еду домой на автобусе, бездумно глядя на мелькающие за окном картинки.
15 ноября
Все каникулы я занимался. С утра я приезжал к Яну, а поздно вечером уезжал. Иногда я заставал его еще в пижаме, растрепанным, но даже тогда, когда он выглядел так по-домашнему, я боялся сказать что-то не так. Ян был непредсказуем. Он не был совсем уж жесток: кормил меня, разрешал отлучаться в туалет, старался вложить в мою голову хоть какие-то знания. Но стоило мне оступиться, он резко на это реагировал. Оплеухи – это было так просто, они надоели ему уже на второй день. К слову сказать, сам парень был чрезвычайно умен. Он решал сложнейшие уравнения, будто примеры для первоклассников, и пытался научить меня этому же. Я не был так умен, как он. За что и получал. На второй день он связал мои руки за спиной, вывернув суставы, и, засунув карандаш в рот, заставил решать уравнение. Не очень-то способствует мыслительному процессу, скажу я вам. Тогда Ян решил попробовать розги. Ума не приложу, где он их достал. Это тоже не особо помогло. Парень злился и додумался действовать по другому пути. Целый день он заставил сидеть меня на одном стуле, без крошки во рту, а потом слуга принес целый поднос с различными бутербродами. А я как на зло со вчерашнего дня ничего не ел… Даже голова закружилась от запаха съестного.
Уравнение я решил за пять минут. Ян довольно оскалился и пододвинул ко мне тарелку. Пока я ел, он как-то странно меня разглядывал. И, мне кажется, это что-то изменило в его отношении ко мне. Хотя бы то, что с того дня он не прикасался ко мне.
16 ноября
Школа. Ненавижу это слово. О, удивлен, что у меня могут быть такие яркие чувства. Ян не отпускает меня ни на шаг, отдает приказы. То воды ему принести, то разложить вещи, то сбегать в библиотеку. Благо, не ботинки вылизывать.
Все смеются. Поддерживают Яна. И это мои одноклассники… Которые будут в выпускном фотоальбоме. Нет, ни за что не буду фотографироваться с этими уродами.
18 ноября
Всё думаю, когда же я надоем Яну? Ему так нравится роль хозяина, что он старается демонстрировать это при каждом удобном случае.
Учиться я стал, на удивление, лучше. После школы, каждый день, мы ездим к Яну, и так я занимаюсь с ним или с преподавателями. Отвечать у доски – сущее наказание. Неотрывный взгляд темно-серых глаз. Я вздохнуть боюсь, не то, что тему рассказать.
21 ноября
Сидим в столовой. Ян лениво ковыряется в тарелке, жду, когда же он закончит и отдаст мне. Это у него дома мне подают отдельное блюдо, а тут, в школе, все иначе. Тут я зверушка. И это нужно демонстрировать. У меня с утра ни крошки не было во рту. А уже половина третьего.
— Привет, Ян, — к нам подсаживается Марат со свитой, которая остается стоять.
Ян кивает. Он сегодня очень задумчив. Я слышал, как он с кем-то ругался по телефону.
— Я понаблюдал.
— И?
— Все чудесно, ты и правда его приручил. Вот только одно «но».
Чувствую, как пахнет жареным. Потихоньку отползаю на краешек стула. Эта мстительность в глазах Марата…
— Что за «но»? – равнодушно, без интереса спрашивает Ян. Но я-то вижу, как пульсирует венка на его шее.
— Где его ошейник?
Пара секунд молчания. Все взгляды резко обращены ко мне. Медленно, Ян манит меня к себе пальцем. Не шевелюсь, замерев от ужаса. Черт, я же выкинул ошейник… Что теперь будет? Легкий румянец выступает на щеках парня. Он преувеличенно ласково улыбается:
— Иди ко мне, звереныш.
Кто-то усмехается, когда я по-прежнему не шевелюсь. Тогда Ян с быстротой тигра кидается ко мне, рывком оттягивает ворот, вырывая пуговицу рубашки с корнем. Смотрит на мою шею без ошейника. Мне кажется, он сейчас разорвет меня на кусочки, но парень поворачивается к Марату:
— Спасибо, что заметил, я проучу его за это, — его тонкие пальцы впиваются в мое плечо. Инстинктивно отодвигаюсь от него. Он с видимым усилием сдерживается, чтобы не «проучить» меня прямо здесь.
— Не за что, — Марат оглядывает меня. – Слышал, он стал лучше учиться?
— Вроде бы.
— Твоя заслуга?
— Не совсем, — скромничает Ян.
— Ян, приходи сегодня ко мне? – вдруг говорит Марат и выдыхает, словно боялся произнести это вслух. Но я-то знаю, что такие, как Марат, ничего не боятся.
Чувствую, как Ян напрягается. Затем кивает. Марат подмигивает и уходит со своей свитой. Странный он вообще парень. Я потихоньку отодвигаюсь от Яна, пока он в задумчивости. Да, поесть мне не удастся. И как я вообще могу об этом думать, находясь на краю пропасти?
***
Лежу на полу, цепляясь пальцами за новый ошейник, перед глазами все плывет. Открываю рот, жадно заглатывая воздух, но он не попадает в легкие. Сердце стучит быстро, неровно, ему тесно. Уверенная мысль: «Он меня точно задушит», — и становится уже все равно. Плавно надвигается темнота. Ян отпускает поводок, и я снова могу дышать. Хриплю, размазываю выступившие слезы. Парень зевает, разглядывает маникюр. А потом, решив, что хватит мне и такой небольшой передышки, снова натягивает поводок, ошейник тут же сжимается на горле, перекрывая доступ кислорода. Задыхаюсь, пытаюсь содрать с себя эту штуку, но лишь царапаю сам себя.
— Ладно, — он бросает на пол поводок, встает, потягивается. – Надеюсь, ты понял.