Нормальные школьники «выбираются» куда-то на природу, загород. Девушка разворачивается и собирается уйти.
— Тая, стой! – я, совершенно не думая, хватаю ее за руку, пытаясь удержать, у меня еще много вопросов. И, конечно, именно в этот момент входит ее хозяин. Его глаза зажигаются огнем. Он подзывает девушку, которая понуро подходит, и отвешивает ей оплеуху.
Ничему меня жизнь не учит…
— Не смей ее трогать! – ну и зачем я это крикнул? Теперь-то она кто мне? Даже не друг.
Парень впивается в меня взглядом:
— Ян плохо дрессирует своего питомца. Знай свое место.
— Не смей трогать девушку, урод!
— Не нужно, Тём, — говорит Тая, беря под руку своего хозяина. Она поворачивается к нему и шепчет, глядя на него лучистыми глазами, — прости, я не хотела. Он просто боится летать.
— Потом поговорим, — парень уводит ее.
Чувствую себя идиотом. Не нужно никуда встревать. Тае и так хорошо… Может, ей нравится боль, подчинение. А мне вот точно нет.
***
— Пап, — накидываюсь я на него, едва зайдя домой. Он перебирает свои шурупы и саморезы. – Что же ты мне ничего не рассказал про поездку?
— О, — отрывается он. – Ян так хотел тебе сделать сюрприз, все рассказал мне, уговорил. Ты рад, Тёмка?
Бесконечно. На что способен Ян вне дома?
7 декабря
Первый раз куда-то лечу. Страшновато. Батя провожает меня до аэропорта и отчаливает на работу. Чувствую себя слепым, только что родившимся котенком. Совершенно не знаю, что делать, куда идти и как быть дальше. Как будет глупо, если я не попаду на самолет. И почему нет никого знакомого? В желудке холодно. Неприятно переворачивается впопыхах съеденный завтрак. Когда я совсем близок к панике, на плечо ложится рука, привычно проверяет, на месте ли ошейник. Смотрю на Яна как на спасителя. Он мельком оглядывает меня, вцепляется двумя пальцами в плечо, тащит к нужной стойке регистрации.
— Паспорт, — без эмоций произносит он.
Роюсь в своем рюкзаке. Где же паспорт? Я же брал его… Брал? Парень теряет терпение. В нем как-то уживаются две разные черты: вспыльчивость и спокойствие. Ян сам проверяет каждое отделение моего рюкзака, быстро и уверенно, пока не натыкается на нужный документ.
— Идиот, — слышу злобно брошенное ругательство в мой адрес, и тут же Ян мило улыбается девушке за стойкой. Что-то просит у нее.
Нам дают места в начале самолета. Это хорошо или плохо?
Ян уже тащит меня куда-то. Дальше все сливается: таможня, зал ожидания, стаканчик с горьким кофе, засунутый в мои ледяные пальцы. Самолет. Улыбающиеся стюардессы в фирменной форме. Место у окна. Защелкнутый ремень безопасности, обрезающий путь к отступлению. Вцепляюсь в подлокотники ногтями. Внутри кто-то безуспешно пытается убедить меня, что это не страшно, что все будет хорошо, что самолеты, в большинстве своем, редко падают. Тут холодно, как на Северном полюсе. Или одному мне так? И кислорода так мало. Ужасно. Мои глубокие, рваные вдохи не приносят облегчения. Из динамиков раздается приятный женский голос, разбавленный неприятным шипением из-за качества техники. Скоро взлетим. Нет! Дергаю пряжку на своем ремне безопасности. Но мои руки тут же попадают в плен. Ян крепко сжимает мои запястья, для этого ему приходится ко мне наклониться, и в суматохе запахов я явно ощущаю один. Тонкий, древесный. Его туалетную воду. Самолет выруливает. Мои шансы выбраться из этой тяжеленной стальной птицы, непонятно как умеющей летать, уменьшаются с каждой секундой.
— Ян, пусти!
— Тише, — его шепот прямо на ухо. Желудок, кажется, сворачивается в рулон. В такой аккуратный, ровненький. В таких рулонах еще продают обои.
— Ян… — мне действительно страшно. Я не хочу умирать. Я молодой еще. Да даже если бы старым был, не хотел бы умирать.
— Тихо, глупый, — несмотря на свое состояние безумной паники, я различаю иронию. – Ты такой трус.
— Я… я… — глотаю разряженный, сухой воздух.
На секунду парень отпускает мои запястья, поднимает руку кверху, что-то делает там, и на меня начинает дуть тугая струя воздуха. Немного легче. Самолет начинает трясти. Разгоняемся. Невольно смотрю в иллюминатор, как за прочным стеклом проносится полоса, и мне становится плохо. Все темнеет. Резко разворачиваюсь, чтобы не видеть мелькающий калейдоскоп красок и утыкаюсь во что-то теплое, мягкое. Сил, чтобы открыть глаза и посмотреть что это, нет. Но мозг работает, ищет ответ. Быстро находит. Отчего я краснею. Теплое и мягкое – это плечо Яна, который не шевелится. Позволяет мне вдыхать запах его туалетной воды, от которой немного проясняется в голове.
Сижу так долго. Напряжение отпускает. Сжавшиеся мышцы расслабляются, сразу ноют, будто после пробежки. Не глядя на парня, я отодвигаюсь, отворачиваюсь. И почему он посадил меня возле окна?
Весь полет не раскрываю глаз. Кажется, если я их открою, то мой страх сразу вернется. Кто бы мог подумать, что я боюсь летать. А ведь еще возвращаться обратно… Зря я об этом подумал. Снова выступает мерзкий, липкий пот на лбу.
— Ну ты и ссыкло, — Ян рядом, кажется, наклонился ко мне. – Жив еще?
Вроде даже угукаю ему в ответ. Он еще спрашивает, буду ли я завтракать. Конечно, можно попробовать, но тогда я заблюю его идеальные джинсы. Это он и сам понимает.
Во время полета к нам подходит Марат. С удивлением узнаю его голос. Странно, я же его в аэропорту не видел. Другой вопрос – что я вообще видел? Поддался своей панике, как дурак. Решаюсь даже открыть один глаз и взглянуть на Марата. Он интересуется моим состоянием у Яна. Я так понимаю весь класс в курсе, что я боюсь летать. Офигенно, что сказать. Парни треплются еще о чем-то, что мне совершенно не интересно, поэтому я закрываю свой глаз, прислоняюсь лбом к холодной стенке корпуса самолета. Мы высоко, предельно высоко. Тут уже нет птиц, зато близко космос, звезды. Жалко, что день. Решился бы я посмотреть на звезды, когда они так близко?
***
Невероятно, но я засыпаю. Меня убаюкивает гул двигателей самолета. Ян трясет меня, когда мы уже приземлились.
— Пропустил самое интересное, — хмыкает он.
— Что же?
— Посадку. По статистике, чаще всего катастрофы происходят при приземлении и взлете.
Подбодрил. Теперь я точно не смогу лететь обратно.
Оглядываюсь, почти вся школа в самолете. Детишки, едва мы сели, кинулись доставать свои айфоны и блэкберри, звонить родителям, сообщать, что они долетели хорошо, правда, кормили погано, и вообще, эта авиакомпания отвратительна. Несмотря на то, что я прекрасно знаю, какое место она занимает в международном рейтинге. Не самое последнее. Ян никому не звонит, но тоже достает свой телефон и просто включает.
В аэропорту учителя пытаются безуспешно собрать выпущенных на волю учеников. Это почти невыполнимая миссия. Ян с презрением смотрит на всю эту свору, подходит к главному по группе, говорит, что для него заказана машина, и он не собирается тут тратить время вместе со всеми. Конечно, главный по группе кивает. Если Ян даже курит в школьном дворе ничуть не стесняясь взрослых, то что уж тут.
Коротким кивком мне приказывают следовать за ним. Мы выходим из аэропорта и натыкаемся на блестящий белый лимузин. Вау. Повезло же кому-то. Интересно, на чем мы поедем? Открываю рот, когда к лимузину подскакивает какой-то мужчина в костюме и распахивает перед Яном дверь. Парень кидает на сиденье свою сумку, пренебрежительно дергая плечами на вопрос, не положить ли ее в багажник.
— Что рот открыл? – это Ян уже ко мне. Тут же его взгляд теплеет, когда он видит Марата с его свитой.
Марат присвистывает:
— Чего это папаша твой раскошелился?
— Так просто, — Ян улыбается. Ян улыбается?! – Составишь компанию?
— Еще спрашиваешь! – он первый запрыгивает в лимузин, указывая свите ехать со всеми. А Ян успевает схватить меня за воротник:
— Ни звука, понял?
Киваю. Еще бы не понять, когда одним взглядом убить можно.
Не могу определиться с впечатлениями, когда мы едем по городу. Что-то невероятное, нереальное. Это не со мной. Это неправда. Так зачем тогда мне восхищаться безусловной красотой этого города? Города, который воспели в стихах, поэмах. О котором уже столько сказано красивого, что мое восхищение потеряется на фоне высказываний великих людей.
Молча отмечаю бесконечные различия между странами. Это два разных мира. Ян с Маратом сидят в начале лимузина. Пьют шампанское. Да. И ничего, что мы школьники. Тут можно все.
Это не отель. Большое поместье какого-нибудь графа. Роскошь, от которой устаешь в первые пять минут. Нас селят в один номер с Яном. Это напрягает, как-то сразу невесело, но, к счастью, комнаты у нас разные, лишь огромная гостиная общая.
Марату, кажется, в другой отель, но его веселый смех дает мне понять, что сегодня он останется. Они с Яном усаживаются на диванчик, заказывают еще шампанского. Я мнусь, не знаю, что мне делать. Все-таки остаюсь в гостиной, сажусь у окна. Вот бы погулять… Кажется, все экскурсии запланированы на завтра. Сегодня еще полдня впереди. Но скажу о своем желании Яну – неизвестно как он отреагирует. Ему хорошо, он полностью занят общением с Маратом, они так близко, что это уже некультурно. Разливают шампанское на паркет, безостановочно смеются. Я тут лишний. Что я здесь делаю? Пытаюсь не обращать на них внимания. Неожиданно улавливаю вопрос Марата:
— А как же твоя игрушка?
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Яном, который равнодушно оглядывает меня:
— Ничего, он послушный.
И делает то, от чего у меня просто отвисает челюсть: целует Марата. Никогда прежде я не видел целующихся парней. Это было неправильно, непонятно и пугающе. Но я не мог отвести глаз. С запретным всегда так. Ян – гей? Мое сердце колотилось все сильней. Я видел, как его руки скользнули под толстовку Марата, поглаживали его грудь, спину, как сам Марат извивался в ответ на это. Задыхаюсь, забыв о том, что нужно дышать. Кашляю. Ян недовольно отрывается от парня, встает, тянет его за собой, одаривает меня свирепым взглядом, и они скрываются в его спальне. Сижу, будто меня приклеили к одному месту. Когда из-за закрытой двери доносятся недвусмысленные звуки, срываюсь, залетаю к себе в комнату и… запираюсь на ключ. Лицо пылает, руки не слушаются. Такого я точно не ожидал.
*бонус*
Вот, по заявкам я написал тройничок Яна и Марата и нашего Темки)
Это не глава, как бы бонус, то, что могло бы произойти.
Порнушка, в общем.
Никакого отношения к повествованию, кроме героев и мечтаний)
Я с трудом засыпаю. Сон поверхностный, неспокойный. Мне кажется, что я слышу голоса, смешки. Но этого не может быть, я же заперся на ключ. Но в реальности меня убеждает чье-то тяжелое тело, навалившееся на меня сверху. Явно ощущаю запах табака, слышу знакомый голос прямо в ухо:
— Привет, питомец.
Вздрагиваю, окончательно понимая, что это не сон.
В комнате царит полутьма. Мое и чужое дыхание – самые громкие звуки. Со сна я не до конца трезво рассуждаю, поэтому не пытаюсь скинуть Яна с себя. Он прижимается ко мне, тихо смеется:
— От тебя приятно пахнет.
— Что ты делаешь?
— М-м, дай подумаю… собираюсь тебя трахнуть.
Раскрываю рот. Внезапно появляются силы, я скидываю одним рывком тело парня с себя, кручусь в сторону и оказываюсь схваченным Маратом. И он здесь?
— Я-я-ян, — протягивает Марат. – Твоя зверушка такая дерзкая.
Он прижимает меня к себе. Крепко, уверенно, двумя руками. Я оказываюсь спиной к нему. Он касается губами моей шеи. Чуть сжимает зубами кожу. Ян уже рядом. Без лишних слов стягивает с меня пижамные штаны. Кричу. Но рот мне быстро закрывает влажная ладонь.
— Уймись, котенок, — шепот Марата. Его волосы падают мне на лицо, как и пот, который катится с меня градом.
— Отпустите! – сдавленно произношу я, но Ян раздвигает мне ноги. – Ян!
— Да, малыш? – он невозмутим. Слышу какой-то щелчок, и на мои бедра начинает капать что-то. Массажное масло?
— Что ты творишь? Не нужно, я не хочу!
Мной почти овладела паника. Я пытаюсь вырваться, выгибаюсь. Марат хмыкает:
— Я его не удержу, Ян. Давай ты?
Они меняются. Хватка Яна сильней. Он оттягивает мне руки назад, крепко зажимает их. Марат тем временем раздвигает мне ноги, как я ни сопротивляюсь.
— Ян, пожалуйста…
Я поворачиваю к нему голову. Только от него все зависит. Но он меня целует в ответ. Собственнически. Требовательно. Грубо. Я чувствую руки Марата, гладящие мои бедра, собирая масло, которое на меня вылил «хозяин». Затем пальцы осторожно проникают в меня. Сжимаю зубы, сжимаю мышцы сфинктера. Марат и Ян одновременно хмыкают. Марат продолжает свое занятие, проталкивая в меня пальцы, а Ян, удерживая меня всего лишь одной рукой, касается другой члена. Пара его движений, и я умираю со стыда. Почему я возбуждаюсь? Пальцы Марата словно что-то ищут внутри, поглаживают стенки. И, наконец, находят, нажимают, и я стону от внезапных приятных ощущений. Тут же захлопываю рот, но они все слышали. Марат продолжает касаться этой точки, а Ян поглаживать мой член. Его поглаживания похожи на откровенные издевательства. Нужно сильней сжать, участить движения, но он специально дразнит меня. Невольно приподнимаю бедра, позволяя Марату все, что он там делает. Когда так темно, можно представить, что это все снится.
— Он готов, Ян.
К чему готов?
До меня не доходит даже тогда, когда парни меняются местами. Ян резко врывается в меня, Марат услужливо закрывает мне рот рукой, иначе мой крик слышал бы весь отель. Боль ослабляет, я повисаю в руках Марата, не сопротивляюсь.
— Ян, ну что так грубо?