— Уолли! — воскликнул Энди голосом, в котором безошибочно угадывалась радость. — Как тебе это удалось?
Уолли сглотнул и улыбнулся от удовольствия и облегчения одновременно.
— Это было нетрудно, — сказал он.
— Брось, брось, Уолли, — настаивал Энди. — Перестань скромничать. Как ты это сделал?
Уолли разъяснил ему логическую цепочку, которую они вывели на пару с компьютером, продемонстрировал свой канал доступа в архивы «Нью-Йорк таймс» и вызвал на экран газетные заметки об ограблении броневика, которые Энди изучил с особым интересом, заметив напоследок:
— Примитив. Бабахнули, хапнули и смылись.
— Я лишь хотел втолковать тебе, что для решения стоящей перед нами задачи нужен более тесный контакт и более полные сведения, — объяснил Уолли. — Но я боялся. Да и компьютер был против.
— Компьютер? — испугался было Энди, но потом опять заулыбался. — С чего бы это? Я не нравлюсь компьютеру? — спросил он, возвращаясь к диванчику.
Уолли шел следом и, когда оба уселись, сказал:
— Речь не о тебе, Энди. Больше всего компьютер боится Тома.
— Какой умница этот твой компьютер, — отозвался Энди и нахмурился, обдумывая услышанное. «Стоит ли рассказывать ли об этом Тому?» — спросил он себя и, нащупав крекер, с рассеянным видом отправил его в рот. — Может, так было бы проще, — произнес он более вразумительным тоном. — Вероятно, нам стоило бы поговорить откровенно, но, с другой стороны, Тому это может не понравиться.
— Мы с компьютером тоже так считаем, — согласился Уолли.
Энди задумчиво жевал крекер.
— Ладно, давай условимся, что нам говорить, — решился он.
Уолли наклонился вперед и обратился в слух.
Энди взял очередной крекер и, тыча им себя в грудь, сказал:
— Итак, запоминай. Я решил, что единственный способ задать компьютеру полную информацию — это рассказать тебе все, как есть. И я рассказал тебе о том, каким образом Том оказался вовлеченным в это ограбление, как его принудили к этому дурные дружки, и все такое прочее. Я рассказал тебе, как он состарился, раскаялся и решил начать честную жизнь, как его выпустили из тюрьмы, как ему нужна пенсия, что эти деньги — последнее средство, которое позволит обеспечить ему безбедную старость, и что мы собрались вместе, дабы помочь ему эти деньги достать. В конце концов — чьи это деньги? Вот что я тебе сказал. Ты усвоил?
— Я усвоил, Энди. — Уолли кивнул. — Но...
— Что «но»?
Уолли очень хотелось сырного крекера.
— Но есть ли в этом хотя бы крупица правды? — спросил он.
Энди беззаботно рассмеялся.
— Я сказал тебе всю правду, Уолли, — ответил он. — За исключением того, что Том, как был убийцей-маньяком, так им и остался.
19
Миртл Стрит медленно повернула маховичок старомодного фильмоскопа, и перед ее глазами неторопливо поплыли страницы «Известий округа Вилбургтаун» многолетней давности, запечатленные на микропленке. Начав за год до рождения Миртл и вплоть до того момента, когда ее матушка вступила в брак с мистером Стритом, «Известия» извещали исключительно о распродажах кондитерских изделий, о школьных танцевальных вечерах, о съездах бойскаутов, заседаниях городского совета, выборах в правление города, о пожарах и наводнениях, автомобильных авариях и кражах — в том числе и об одном крупном ограблении бронированного автомобиля на Сквозном шоссе. Газетные страницы мелькали в окуляре фильмоскопа и исчезали подобно облачку дыма. И никаких сведений об отце Миртл Стрит.
После того как Эдна невольно обронила фразу «В той машине ехал твой отец!», Миртл целую неделю только об этом и думала. В ее душе внезапно загорелось желание — нет, потребность! — выяснить свое происхождение. Обращаться к матери было бесполезно. После первой невольной вспышки, сопровождавшейся коротким, но энергичным приступом сквернословия, Эдна замкнулась в себе, словно устрица в раковине. Она отказывалась говорить на эту тему сама и запрещала Миртл затрагивать ее. Эдна явно сожалела о том, что столь неосмотрительно приподняла занавес над своим прошлым, и мечтала лишь, чтобы ее невольный порыв как можно скорее канул в забвение.
Но разве можно такое забыть? Миртл обладала цепким умом и вознамерилась выяснить все, что только удастся. Прежде она не знала ничего, но теперь узнает все. Миртл сама удивлялась своему былому безразличию. Она прекрасно знала, что девичья фамилия матери — Гослинг, что впоследствии Эдна носила лишь одну фамилию — Стрит; знала Миртл и о том, что сама она родилась задолго до знакомства матери с мистером Стритом. Миртл знала, но не задумывалась ни над этими вопросами, ни над вытекающими из этих вопросов следствиями. А что теперь?
Теперь она желала знать. Окно в прошлое открылось, и назад ходу нет. Эдна не желает говорить — что ж, найдутся иные пути. Неподалеку жили две престарелые кузины Миртл; одна из них коротала свой вдовий век в доме призрения в Дадсон-Фоллз, вторая, старая дева, всю жизнь провела в своей безземельной усадьбе неподалеку от Норт-Дадсона. На прошлой неделе Миртл попыталась переговорить с ними, но ничего не добилась. Престарелые родственницы поклялись, что не имеют ни малейшего понятия о ее отце, так что затея Миртл бесславно провалилась.
Что еще можно предпринять, как заглянуть в прошлое на целых двадцать шесть лет? Кем был давешний спутник жизни Эдны, тридцатишестилетней женщины, старшего библиотекаря муниципальной библиотеки городка Паткинс-Корнерз? К сожалению, этот городок несколько лет назад был затоплен вилбургтаунским водохранилищем. А вдруг там удалось бы найти разгадку? Впрочем, Паткинс-Корнерз теперь недосягаем.
«Известия округа», по-видимому, тоже мало чем могли помочь Миртл. Никаких тебе фотографий молодой Эдны Гослинг, возлежащей на руках своего рыцаря, никаких «...а также пассажирка Эдна Гослинг...» в отчетах об автомобильных авариях, никаких «...в сопровождении мисс Эдны Гослинг...» на страницах светской и свадебной хроники.
Что еще говорила Эдна о мужчине, которого она назвала отцом Миртл в тот ужасный миг, когда узнала его? «Этого не может быть, но это произошло», — вот что она сказала, вероятно, подразумевая, что этот человек не должен был — точнее, не мог — появиться в этом мире снова. Может быть, Эдна считала его умершим? Может быть, думала, что он покинул страну? Что он навсегда прикован к постели? Но затем, припомнила Миртл, мать назвала этого мужчину «чертовым сукиным сыном». Может быть, потому, что он обесчестил ее, обрюхатил и бросил?
Если бы только Эдна согласилась рассказать!
Но она не соглашалась, и ничего тут поделать было нельзя. И в газетах тоже ничего не было. Время приближалось к шести, Миртл пора было заканчивать работу и ехать в дом престарелых за Эдной. Миртл довела до конца третью попытку найти что-нибудь в газетах, вышедших за год до ее рождения, затем вздохнула, перемотала пленку на катушку, сунула ее в ящик, попрощалась с Дженис, которая оставалась в библиотеке по вечерам, вышла на служебную стоянку, уселась за руль черного «форда» и покатила в сторону Мэйн-стрит. Эдна уже дожидалась ее, стоя на бордюре с раздраженной миной на лице.
Часы на приборной доске машины подсказали Миртл, что она ничуть не опоздала, а значит, недовольстве Эдны можно было отнести на счет ее обычной брюзгливости и не обращать на него внимания. Поэтому Миртл подкатила к стоявшей у дороги мрачной старухе с веселой улыбкой и распахнула пассажирскую дверцу.
— Привет, мама!
— Хм-мм, — отозвалась Эдна и шагнула вперед, намереваясь влезть в салон, но в последний момент бросила взгляд поверх кузова машины и внезапно воскликнула: — Черт побери!
Такого выражения в словаре Эдны отродясь не было. А уж представить себе, чтобы она выкрикивала подобные слова, было совершенно невозможно. Особенно — посреди оживленной улицы. Миртл оторопело смотрела на мать, которая юркнула в машину, захлопнула дверцу и, тыча костлявым трясущимся пальцем в лобовое стекло, скомандовала:
— Езжай следом за этим сукиным сыном!
Наконец Миртл поняла. Оглядевшись и заметив удаляющуюся по Мэйн-стрит новенькую блестящую коричневую машину, она спросила:
— Опять мой отец?
— Езжай за ним!
Миртл охотно подчинилась и, включив передачу, вырулила на дорогу. Машина ее отца ушла вперед всего на один квартал, и между ними оказался только один автомобиль. Смещаясь то влево, то вправо от этой машины, Миртл сумела разглядеть коричневый автомобиль. Это был «кадиллак-седан де вилл» новой модели, с табличкой «Врач за рулем». С нетерпением выжидая случая обойти мешающую машину, Миртл спросила:
— Так мой отец — врач?
— Ха! — воскликнула Эдна. — Иногда ему нравилось изображать из себя доктора. Не упусти его!
— Не беспокойся, — заверила ее Миртл.
— Что он затеял на сей раз? — пробормотала Эдна, постукивая сухоньким кулачком по приборной доске.
В преследуемой машине сидели четверо: двое впереди и двое — сзади. «Неужели я спустя столько лет наконец познакомлюсь со своим отцом?» — подумала Миртл.
— Хренов подонок, ублюдок чертов!
Миртл уже не сомневалась, что ей придется поближе познакомиться и со своей матушкой.
20
— За нами следует машина, — сообщил Келп.
Дортмундер, сидевший рядом с Уолли сзади, обернулся и посмотрел в заднее окно. Они только что проехали очередной маленький городок, и позади виднелись всего три автомобиля, мчавшихся по деревенской дороге, обрамленной лесом, который лишь изредка уступал место небольшим прогалинам, где красовались домики с алюминиевыми заборчиками и побитыми машинами во дворах.
— Которая из них? — спросил Дортмундер.
— Черный «форд-фэйрлейн». Тот, что идет прямо за нами.
«Фэйрлейн» отставал примерно на три корпуса — слишком близко для «хвоста». Прищурившись, Дортмундер попытался разглядеть людей сквозь стекло, в котором отражалось небо.
— Ты уверен? — спросил он. — Сдается мне, там сидят две женщины.
— Едет за нами уже несколько миль, — ответил Келп.
— Не похоже, чтобы это были профессионалы, — заметил Дортмундер.
Уолли, глаза и губы которого от возбуждения стали еще более влажными, спросил:
— Ты думаешь, они действительно за нами гонятся, Энди?
Сидевший рядом с Келпом Том сказал:
— Единственный способ проверить — сделать петлю. Если они поедут за нами, мы оторвемся. У кого-нибудь с собой?
— Нет, — отозвался Дортмундер.
Уолли, сидевший как на иголках, тут же спросил:
— Что «с собой»?
— У тебя этого нет, — заверил его Дортмундер. — Так что не бери в голову.
— Я хочу знать, о чем идет речь. Что «с собой», Джон? Чего у меня нет «с собой»?
— Оружия, — бросил Дортмундер, только чтобы он отстал. Глаза Уолли расширились от испуга и стали еще более влажными.
Тем временем Том объяснял:
— Чуть впереди есть левый поворот. Свернешь там, потом еще раз налево, и дорога выведет нас обратно в город, который мы только что проехали. Если «фэйрлейн» по-прежнему будет висеть на хвосте, придется от него избавиться. — Том обернулся и, бросив на Дортмундера хмурый взгляд, добавил: — А все твоя жалость, Эл. Вечно она берет над тобой верх. Поэтому у тебя всегда возникают затруднения.
— Именно их я и пытаюсь избежать, — отозвался Дортмундер.
Том скривился, покачал головой и отвернулся. Автомобиль свернул налево, на узкую извилистую дорожку.
— Они тоже повернули, — сообщил Келп, бросив взгляд в зеркальце.
Теперь они ехали молча, и тишину нарушало лишь легкое урчание мотора «кадиллака». Келп, как и предполагал Дортмундер, обеспечил прекрасный транспорт. И еще одного пассажира в придачу. Решив, что Уолли будет полезно поближе познакомиться с обстановкой (чего Том ни в коем случае не одобрял, но — что сделано, то сделано), Келп прихватил коротышку с собой, дабы показать ему место действия в натуре и тем самым помочь Уолли и его компьютеру принять более удобоваримое решение. Вот так они оказались вместе и теперь колесили по сельской местности, словно квартет деревенских музыкантов.
Петля замыкалась. Проехав по проселку несколько миль, они миновали пологий полуразвалившийся каменный мостик шириной с машину, за которым, как и говорил Том, открылся очередной левый поворот. За поворотом Келп взглянул в зеркальце.
— Они все еще здесь, — сообщил он.
— Дать им по башке, и делу конец, — заметил Том.
— Насилие порождает новое насилие, — сказал Дортмундер ему в затылок. Том не стал утруждать себя ответом.
— Сейчас я развернусь, — предложил Келп. — И, когда мы опять въедем на тот узенький мостик, я хорошенько их прижму.
— «Кадиллак» легко обойдет «фэйрлейн», — отозвался Том. — Почему бы нам просто не уйти от них?
— Я никогда не превышаю скорость, если еду на позаимствованной машине, — ответил Келп.
Том фыркнул, но рассуждений о преимуществах машин, взятых напрокат, не последовало.
Дортмундер оглянулся. «Фэйрлейн» по-прежнему шел сзади — слишком близко, с точки зрения любого, кто хоть что-нибудь понимал в искусстве слежки. Оставалось предположить лишь, что кому-то потребовалось вести наблюдение явно — так, чтобы преследуемые знали об этом. Но зачем? И кто они, эти две женщины?
— Том, — спросил Дортмундер, — кому и зачем могло прийти в голову следить за тобой?
— За мной? — отозвался Том, оглядываясь через плечо. — Почему именно за мной? Может быть, они следят за кем-то из вас, ребята. Может быть, за нами едут торговцы компьютерами, желающие переговорить с Уолли.
— Нас троих здесь никто не знает, — пояснил Дортмундер.
— И меня тоже, — ответил Том. — Ведь прошло уже двадцать шесть лет.
— Не нравится мне это, — сказал Дортмундер. — Стоило нам приехать на место проведения главной операции, и на сцене тут же появляются новые персонажи.
— А вот и поворот, — объявил Келп и, свернув, посмотрел в зеркальце. — Они проехали прямо, — добавил он.
Дортмундер оглянулся. Сзади никого не было.
— Ничего не понимаю, — сказал он.
Уолли, которому впервые довелось высказать свое мнение в таком широком кругу, не вытерпел:
— Может быть, они заблудились?
— Нет, — сказал Дортмундер.
— Секундочку, — вмешался Келп. — Это не такая уж бредовая идея!
— Вот как? — осведомился Дортмундер. — И до какой же степени она бредовая?
— Люди часто сбиваются с пути, — объяснил Келп. — Особенно в сельской местности. Особенно в таких местах, как это, где все населенные пункты имеют одинаковые названия.
— Сплошные Дадсоны вокруг, — вставил Том.
— Вот-вот, — согласился Келп. — Сколько же здесь этих самых Дадсонов?
— Давайте посчитаем, — сказал Том, восприняв его вопрос буквально. — Норт-Дадсон. Ист. Сентр. Фоллз. Всего четыре.
— Короче, до хрена всяких Дадсонов, — подытожил Келп.
— Когда-то было еще три, — вспомнил Том. — Дадсон-Парк, Дадсон-Сити и просто Дадсон. Теперь они под водой.
— Отлично, — сказал Келп. — Что скажешь, Джон? Представь: ты отправился на загородную прогулку, и вдруг обнаруживаешь, что все вокруг называется Дадсон. И вот ты заблудился и, не зная, как отсюда выбраться, начинаешь ездить кругами.
— Вот уж кто описывал круги, так это мы с вами, — заметил Дортмундер.
— Именно об этом я и собирался сказать, — заявил Келп. — Итак, ты ездишь кругами и наконец решаешь пристроиться к кому-то в надежде, что он куда-нибудь да приедет. Так вот они пристроились к нам. И, как только мы начали кружить, они поняли, что и мы тоже заплутали среди этих Дадсонов, вот и решили убраться восвояси.
— Звучит здраво, — заметил Том.
— Это вполне возможно, Джон, — робко поддакнул Уолли.
— Что-то мне не доводилось прежде оказываться в таком положении, — сказал Дортмундер. — Впрочем, может быть, вы и правы. В самом деле, никто нас тут не знает, а эти женщины действовали так, будто они полные профаны в слежке, и в конце концов они от нас отстали.
— И делу конец, — ввернул Келп.
— Конец, — хмуро проговорил Дортмундер.