— Итак… — Мисс Диксон вновь заглянула в свои записи, отчего Лори почувствовала себя словно на отрепетированной презентации. — Вам полезно будет кое-что узнать о генетике как науке и насколько велики изменения в этой области. Но вы можете прервать меня в любой момент, как только вам покажется что-то непонятным.
Лори нетерпеливо кивнула. Она невольно подумала, насколько в действительности ее собеседница разбиралась в том, о чем с такой легкостью говорила.
Диксон продолжала рассуждать о законах Менделя, сформулированных в девятнадцатом веке в результате проведенных в монастырском саду опытов на горохе. Лори с трудом сдерживалась, однако не прерывала собеседницу и не делала попыток напомнить ей, что она разговаривает с врачом, имевшим возможность узнать что-то о трудах Менделя из курса биологии.
Лори терпеливо молчала, пока женщина разглагольствовала о генах, наследуемых целыми поколениями.
В какой-то момент Лори даже умудрилась отключиться, полностью сосредоточившись на ее тиках — помимо того, что Диксон все время убирала волосы за уши, она еще и часто моргала.
Будто не замечая настроения пациентки и вновь сверившись со своими записями, мисс Диксон продолжила монолог спокойным, чуть гнусавым голосом. Внезапно Лори почувствовала, что больше не выдержит — ее терпению пришел конец. Она подняла правую руку, призывая Диксон замолчать. Заметив жест, та остановилась на полуслове и вопросительно посмотрела на Лори.
— При всем моем уважении, — начала Лори, стараясь совладать со своим голосом и казаться спокойной, — хочу вам напомнить об одной немаловажной детали, которую вы либо упустили, либо не знали о ней: я сама врач. Я весьма признательна вам за эту вводную часть, однако, как предполагаю, настоящей причиной моего прихода сюда стали результаты моего анализа. И я хочу знать, каковы они. Так что, пожалуйста, давайте перейдем непосредственно к этому.
Несколько смутившись, Диксон вновь заглянула в записи. Когда она подняла глаза, ее моргание стало еще заметнее.
— Я знала, что вы доктор, но, думала, в этой области не особенно сведущи…
— Ничего страшного. Так результат моего анализа положительный?
— Мы же еще не говорили о том, что из этого следует.
— Я знаю, что из этого следует, и все остальные интересующие меня вопросы задам своему онкологу.
— Я понимаю, — ответила мисс Диксон, опять бросив взгляд в свои записи, словно там можно было прочесть, как найти выход из создавшейся неловкой ситуации.
— Не хочу показаться вам грубой, — продолжала Лори, — однако мне просто надо знать.
— Да, конечно. — Оставаясь в кресле, Диксон выпрямилась и посмотрела Лори прямо в глаза. — У вас действительно положительный результат на маркер BRCA 1, что было подтверждено секвенированием гена. Сожалею.
Закусив нижнюю губу, Лори невидящим взглядом посмотрела в сторону. Хотя она и была готова услышать именно это, все равно чувствовала, что вот-вот разрыдается. Сна отчаянно крепилась, принципиально не желая воспользоваться салфетками из коробки.
— Понятно, — словно со стороны услышала Лери свой голос. Она также слышала, как Диксон начала что-то говорить в ответ, однако ее это уже не интересовало. Обычно Лора проявляла чуткость по отношению к чувствам других людей, но сейчас ей было все равно. Хотя она и отдавала себе отчет в том, что винила гонца.
Лори встала и, вымученно улыбнувшись, направилась к двери. Чувствуя, как повлажнели ее ладони, она не решилась попрощаться с девушкой рукопожатием. Она слышала, как та, последовав за ней, окликнула ее по имени, но даже не обернулась. Миновав приемную, она вышла в больничный коридор.
На первом этаже больницы, оказавшись в оживленной суете среди толпы, Лори почувствовала облегчение. Возле информационной стойки стояла скамейка, и Лори захотелось на минуту присесть. Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох. Ей надо было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Она обещала Сью сразу же записаться на прием к онкологу, но сейчас ей нужно поговорить с более близким человеком. Она вспомнила о Роджере.
Административное крыло находилось рядом, и как только тяжелая дверь закрылась за Лори, она поняла, что тишина для нее теперь предпочтительнее шумной суеты приемного отделения больницы. Она ступала по ковру практически беззвучно. Стараясь не думать о часовом механизме генетической бомбы, таящейся в ее клетках, она прошла в ту часть здания, где располагался офис Роджера. Одна из секретарш узнала се.
— Доктор Руссо сейчас у себя, — сказала она, глядя поверх монитора.
Кивнув, Лори подошла к двери. Она была приоткрыта. Роджер сидел за рабочим столом. Лори постучала по косяку двери, и он поднял глаза. Как обычно, он был в свежей белоснежной рубашке. Золотистый шелковый галстук и тканью, и цветом выгодно контрастировал с его грубоватым, смуглым от загара лицом.
— Боже мой! — воскликнул он, вскакивая при появлении Лори. — Я всего лишь пару секунд назад оставил тебе сообщение. Надо же — какое совпадение!
Выйдя из-за стола, он закрыл дверь. Затем, повернувшись к Лори, приобнял за плечи и поцеловал в лоб, не придавая значения тому, что ее руки остались безвольно висеть, никак не отреагировав на его приветствие.
— Я так рад, что ты здесь. Мне нужно о многом с тобой поговорить.
Развернув два стула, он жестом пригласил Лори сесть и затем сел сам.
— Ты не можешь себе представить, что у меня было за утро, — выпалил Роджер. — Минувшей ночью умерли еще два послеоперационных пациента — точно так же, как и предыдущие четверо: оба были молоды и здоровы.
— Я знаю, — тихим голосом ответила Лори. — Я уже провела их вскрытие. Именно поэтому я тебе звонила.
— Ты что-нибудь обнаружила?
— Ничего, никакой патологии, — по-прежнему тихо произнесла Лори. — Все то же самое.
— Я так и знал! — воскликнул Роджер, сделав резкое движение кулаком, словно ударяя пустоту. Он встал и заходил взад-вперед по своему крошечному кабинету. — Сегодня утром я срочно созвал комиссию, несмотря на то что мы встречались всего два дня назад. Эти два случая я представил как свидетельство того, что минувшие пять недель оказались всего лишь затишьем. Я пытался доказать, что с этим надо что-то делать. Но в ответ услышал: «Не надо раскачивать лодку, а то пресса решит, что поднимается буря». У меня даже мелькнула мысль сделать анонимный звонок куда-нибудь в СМИ, но, разумеется, я не стану этого делать. После заседания комиссии я не поленился пойти в офис к главному, чтобы убедить его поменять точку зрения, но разозлил его настолько, что он обозвал мое рвение тупым ослиным упорством.
Лори никак не удавалось встретиться с ним взглядом. Сейчас ее мысли были заняты совсем другими проблемами, но прервать эмоциональный монолог Роджера у нее не хватало духу.
— Ко всему прочему, — продолжал Роджер, — сегодня утром в нашем парковочном гараже произошло еще и ограбление с убийством. У меня уже в связи со всеми этими событиями начинается комплекс: до моего прихода в больницу здесь ничего подобного не случалось.
Наконец остановившись, Роджер взглянул на Лори. Судя по выражению его лица, он ожидал встретить в ее глазах сочувствие, однако ее взгляд удивил его.
— Почему у тебя такое унылое лицо? — спросил он. Наклонившись, чтобы посмотреть на нее более внимательно, он тут же сел. — Прости. Я тут развоевался и совсем не обращал на тебя внимания, а ты чем-то расстроена. Что случилось?
Крепко закрыв глаза, Лори отвернулась. Неожиданное участие Роджера вновь взволновало ее, и слезы едва не хлынули по щекам. Она почувствовала на своем плече руку Роджера.
— Что такое, Лори? Что произошло?
Вместо ответа она лишь потрясла головой: боялась, что не выдержит и разрыдается. Она ненавидела себя за эмоциональность, которая ей вечно мешала. Выпрямившись, Лори медленно глубоко вздохнула:
— Извини.
— Тебе не за что извиняться. Это я забыл обо всем. Что же случилось?
Откашлявшись, Лори начала говорить. Как ни странно, она постепенно успокаивалась, словно ее профессиональная привычка брала свое. Она рассказала о своей матери, о ее недавней операции и о том, что у нее самой обнаружили мутировавший ген. Не упоминая о Джеке, она объяснила, как попала в Центральную манхэттенскую и как в тот день, когда они с Роджером познакомились, у нее взяли кровь. И как она узнала, о положительном результате анализа и что лабораторная ошибка абсолютно исключена. Лори даже усмехнулась в конце своего рассказа.
— Меня удивляет, что у тебя еще хватает сил шутить! — воскликнул Роджер.
— Мне стало легче, оттого что я с тобой поделилась.
— Я так сожалею по поводу всего этого, — сказал Роджер с искренним участием. — И что же ты теперь собираешься делать? Каким должен быть следующий шаг?
— Предполагается, что прямо отсюда я отправляюсь в клинику к Сью Пассеро. Она предлагала свою помощь. — С этими словами ока начала подниматься со стула.
— Подожди, — сказал Роджер. Протянув руку, он взял ее за плечо и усадил обратно. — Не спеши! Поскольку этот вопрос не задал социальный работник, то позволь мне спросить, как ты себя чувствуешь.
Лори внимательно посмотрела в самую глубину его темнокарих глаз. Она вдруг усомнилась, прозвучал ли этот вопрос из уст близкого друга или врача. Если — первое, то насколько он был искренен? Он знал, в какой момент сказать те или иные необходимые слова, но какова его мотивация? После известия о его браке и детях она уже ни в чем не была уверена.
— Похоже, мне пока не хватило времени разобраться в этом, — после некоторой паузы ответила Лори. Она решила, что разговор затягивается, а ей нужно подойти к Сью. Чем быстрее она встретится с онкологом, тем лучше для нее.
— Должно же быть что-то такое, чем ты могла бы со мной поделиться, — настаивал Роджер, по-прежнему поглаживая ее плечо. — Такие тревожные новости не могут не породить определенных страхов.
— Думаю, ты прав, — неохотно призналась Лори. — Самое страшное для меня — профилактические меры и их последствия. Например, мысль, что я не смогу стать матерью…
Лори замерла на полуслове. У нее заколотилось сердце и задрожали кончики пальцев. Она вдруг почувствовала такую дурноту, что ей даже пришлось схватиться за край своего стула, чтобы не упасть.
К счастью, приступ дурноты прошел так же быстро, как и начался. Она понимала: Роджер что-то говорит, но на несколько мгновений словно оглохла, потому что ее собственные слова отозвались в мозгу как звон тарелок в оркестре. Все то же старое изречение, что следует быть поосторожнее с желаниями, которые могут и исполниться, с необычайной отчетливостью вновь вспомнилось ей.
Лори резко встала, заставив тем самым подняться и Роджера, все еще державшего свою руку у нее на плече. Ей внезапно захотелось остаться одной.
— Лори! — окликнул ее Роджер. Обеими руками он потряс ее за плечи. — Что случилось? Ты недоговорила… Что ты хотела сказать?
— Прости, — ответила Лори неожиданно для себя спокойным голосом, освобождаясь от его рук. — Мне надо идти.
— Я не могу позволить тебе уйти в таком состоянии. Я же вижу, как ты подавлена!
— Нет, я не подавлена. По крайней мере пока еще нет. Мне надо идти, Роджер. Я потом позвоню тебе.
Лори повернулась, чтобы уйти, но Роджер схватил ее за руку.
— Я должен быть уверен, что ты себе не навредишь.
Понимая, что он имеет в виду, Лори покачала головой.
— Будь спокоен: я не собираюсь накладывать на себя руки. Мне просто нужно какое-то время побыть одной.
Она высвободила свою руку.
— Ты позвонишь мне?
— Да, позвоню, — ответила Лори, открывая дверь.
— Мы можем встретиться сегодня вечером?
Помедлив в дверях, Лори повернулась.
— Сегодня не получится, но я буду звонить.
Выйдя из кабинета Роджера, Лори обогнула стол секретарши и пошла по коридору, с трудом пересиливая желание побежать. Она чувствовала, что Роджер смотрит ей вслед, но не обернулась. Миновав дверь, отделявшую административное крыло от остальной больницы, она смешалась с толпой и почему-то успокоилась. Она вновь присела на скамейку возле стойки информации и задумалась.
ГЛАВА 11
По указанию Харолда Бингема конференция в офисе главного судмедэксперта по четвергам являлась обязательным мероприятием. И хотя сам он частенько отсутствовал, ссылаясь на тяжелое бремя административных обязанностей, представители всех подведомственных ему пяти районов Нью-Йорка должны были непременно ее посещать. За соблюдением этого правила строго следил его заместитель, Келвин Вашингтон, и уважительной причиной предварительно согласованного отсутствия могла стать лишь смертельная болезнь или что-то в этом роде. Таким образом, патологоанатомы из окружных офисов Бруклина, Куинса и Стейтен-Айленда были вынуждены совершать еженедельный «хадж в Мекку» для обмена опытом. Для медэкспертов, приписанных к головному офису, обслуживавшему Манхэттен и Бронкс, данная повинность была менее тяжкой, поскольку им всего лишь приходилось спускаться на лифте с пятого этажа на первый.
Лори считала эти конференции в определенной степени полезными, особенно из-за неформального общения перед их началом. Именно в это время судмедэксперты рассказывали друг другу о своих «подвигах», описывая разные замысловатые или просто глупые случаи, с которыми им пришлось иметь дело на минувшей неделе. Лори редко принимала активное участие в подобных откровениях, но слушала с удовольствием. К сожалению, в этот раз у нее было совсем другое настроение. После новостей о результате анализа и встречи с Роджером она находилась в состоянии какого-то нервного оцепенения и к общению не стремилась. Вместо того чтобы присоединиться к толпившимся возле столиков с кофе и пончиками коллегам, она, войдя в зал, заняла место возле выхода, чтобы по возможности при случае тихо выскользнуть за дверь.
Помещение, где проводились конференции, всем своим унылым оформлением словно показывало, насколько оно устарело за сорок четыре года существования. Слева, возле двери, ведущей в офис Бингема, стояла обшарпанная кафедра с давно не работавшей маленькой лампочкой, но все еще действующим микрофоном на гибком штативе. Перед подиумом располагалось четыре ряда таких же обшарпанных, привинченных к полу стульев с маленькими откидными столешницами, чтобы делать записи. У задней стены стоял стол с легкими закусками и напитками, вокруг которого сгрудились городские судмедэксперты — все, кроме двух самых главных и Джека.
В отличие от Лори Джек не испытывал ни малейшего интереса к этим мероприятиям. Однажды у него возникла стычка с одним из судмедэкспертов бруклинского офиса по поводу сестры какого-то своего баскетбольного дружка, и он просто перестал общаться с этим человеком. Аналогичные чувства распространились у него и на окружного шефа, поддержавшего своего подчиненного. Кроме того, Джек — хотя и утверждал, что это получалось непреднамеренно, — постоянно опаздывал, чем вызывал негодование Келвина.
Дверь, ведущая в офис Бингема, распахнулась, и оттуда появилась массивная фигура Келвина. Подойдя к кафедре, он раскрыл принесенную с собой карточку. Он внимательно, оценивая посещаемость, окинул аудиторию взглядом, на мгновение встретившись глазами с Лори.
— Так! — громогласно возвестил он о своем присутствии, видя, что никто не придал особого значения его появлению. Благодаря микрофону его голос прозвучал как гром литавр. — Давайте-ка начнем.
Пока Келвин, наклонив голову, раскладывал на покатой поверхности кафедры свои бумаги, сотрудники, быстро прервав разговоры, стали разбредаться по рядам, занимая места. Келвин начал совещание точно также, как и Бингем, когда еще регулярно на них присутствовал. Первым делом он озвучил статистику минувшей недели.
А Лори сегодня была весьма далека от темы конференции. Обычно ей легко удавалось справляться на работе с личными проблемами, оставляя их на потом, но сейчас у нее это не получалось. Она не знала, что делать, если все ее страхи оправдаются.
Дверь слева от Лори распахнулась, и вошел Джек. Прервав свое выступление, Келвин, сверкнув глазами в его сторону, произнес с иронией:
— Я так рад, что вы соизволили почтить нас своим присутствием, доктор Стэплтон.
— Как же я мог пропустить такое событие? — не замедлил ответить Джек, и Лори невольно поморщилась. Испытывая трепет перед начальством, она совершенно не понимала, как Джек мог быть таким дерзким с Келвином. Сна считала это своего рода мазохизмом.