— Эксперты уже все осмотрели?
— Нет, это займет еще некоторое время, — процедила Лиза Герман и отвернулась.
— Ты куда?
— Аббат хочет поговорить с нами, — коротко ответила Лиза.
Буковски откашлялся.
— Я с тобой.
— Если хочешь, пойдем, он ждет в трапезной.
— А где это?
Лиза указала на большое здание на другой стороне монастырского двора. Буковски кивнул и поспешил туда.
Посередине просторного зала трапезной стоял длинный стол. Там, где обычно ели братья, сейчас господствовала таинственная тишина. Во главе стола сидел аббат, закрыв лицо руками.
Он только тогда поднял глаза, когда Буковски подвинул себе стул и со вздохом уселся.
— Это ужасно, — пробормотал брат Ансельмо, аббат монастыря. — Брат Рейнгард был нашим соратником, мы его любили. Кто способен совершить столь ужасное злодеяние?
Буковски пожал плечами.
— Расскажите мне о нем, — попросил он.
Аббат опустил голову.
— Брат Рейнгард целых тридцать шесть лет был членом нашего ордена. К нашей религиозной общине он присоединился здесь, в Эттале. Потом стал преподавать историю церкви в Эрлангене, на факультете церковной археологии. Он знал мир и много разъезжал. Он присутствовал на раскопках и был специалистом в области древних языков — латыни, древнегреческого, арамейского, древнееврейского… В Ватикане его уважали, и мы все гордились тем, что он носит рясу бенедиктинцев. Три года назад в горах Галилеи с ним произошел несчастный случай. Брат Рейнгард упал в глубокий котлован во время раскопок на горе Мерон и получил сложный перелом, в результате чего ему стало тяжело ходить. Тогда он вернулся в наш орден и остался здесь, чтобы прийти в согласие с Богом. Он много повидал в этой жизни.
— Были ли у него враги? — спросил Буковски.
— Мы — братья по вере, — ответил аббат. — У нас нет врагов. Мы живем в строгом соответствии с правилами святого Бенедикта.
Дверь в трапезную распахнулась, и вошла Лиза в сопровождении монаха. Лицо монаха было скрыто капюшоном его сутаны, а голова опущена. Руки он держал сложенными, как при молитве.
— Что случилось? — спросил Буковски.
— Это брат Франциск, — ответила Лиза. — Он должен сообщить нам нечто важное.
И она подтолкнула монаха к Буковски.
— Брат Франциск? — повторил тот.
Монах поднял голову. Лицо его было бледным и морщинистым, а правый глаз закрывала повязка.
— Господи, не оставь меня, — хрипло начал монах. — Среди нас нечистый. Это произошло незадолго до утренней молитвы. Я услышал шум и встал с постели. Я подошел к двери — и вдруг увидел его. Глаза его пылали, лицо было отмечено огнем проклятия. Он был одет в черное и обернулся лишь на мгновение, когда вышел из кельи нашего брата. Я снова закрыл дверь, опустился на колени и стал молиться.
— Из какой кельи вышел этот мужчина? — спросил Буковски.
— Это был не мужчина, а Вельзевул, дьявол. Он вышел из кельи нашего брата Рейнгарда, душу которого похитил.
Аббат встал и подошел к брату Франциску. Он положил руку ему на плечо, и монах преклонил колени. Мягко, почти нежно, аббат погладил брата по голове.
— Брат Франциск иногда немного путается. Тогда он видит вещи, не принадлежащие нашему миру, понимаете?
Буковски кивнул и обратился к коллеге:
— Вы осмотрели келью убитого?
Лиза кивнула.
— Похоже, келью обыскивали. Эксперты уже над этим работают.
3
Иерусалим, лагерь археологов возле дороги на Иерихон…
Солнце все еще пряталось за облаками. Место раскопок находилось в тени восточного холма, однако работа там кипела вовсю. Том со своей командой уже все сделал: котлован был окружен защитной сеткой, всюду высились горбыли, подпирая выбранную горную породу, наваленную вокруг. Две широкие доски образовывали мост над котлованом, а над ними возвышался журавль, к которому крепилась система подъемных блоков. На канате висела люлька. С двух сторон вниз, на дно ямы, спускались лестницы.
— Здесь же сплошная горная порода, — заметил Том, постучав по земле долотом.
— А с моей стороны помягче, — откликнулась Яара. — Суглинок.
Том наморщил лоб.
— Странно. Камни обтесаны.
Мошав, занятый отбором образцов почвы в противоположном углу, отвлекся от работы и посмотрел на Тома.
— Я тоже постоянно наталкиваюсь на камень. Думаю, сантиметров тридцать, глубже мне не пробиться.
Том осмотрел обтесанный камень, который он выкопал из земли. Он был почти прямоугольным, размером с кирпич. Мошав встал и подошел к Тому.
— Что ты об этом думаешь? — спросил он.
Том пожал плечами.
— Похоже, что-то вроде стены, — пробормотал он. — Возможно, здесь когда-то стояло здание. Во всяком случае, камень явно был обработан.
— Ты только посмотри сюда! — крикнула Яара и указала на какой-то обломок, торчащий из глинистой почвы.
— Возьми кисть, — посоветовал ей Мошав.
Темные глаза Яары сверкнули.
— А ты думал, я возьму пневматический молоток? — язвительно спросила она. — Я не новичок в этом деле.
Мошав примирительно поднял руки.
— Сегодня утром ты опять какая-то злая, — заметил он.
Том снял шпателем еще один слой почвы. И обнаружил еще один камень.
— Здесь точно находилось какое-то здание, — сказал он. — Камни стоят впритык друг к другу. Очень похоже на фундамент.
Завыла сирена.
— Наконец-то завтрак, — вздохнула Яара и провела тыльной стороной руки по лицу. Свои черные как смоль вьющиеся волосы она связала в конский хвост.
— Наверное, это хорошо, — буркнул Мошав. — Может, благодаря завтраку твое настроение немного улучшится.
Недовольство отразилось на лице Яары, она высунула язык и скорчила рожу.
— Ты идешь, Том? — спросила она.
Том стоял на коленях на земле и расшатывал второй камень.
— Да, только разберусь…
Раздался грохот. Внезапно задрожала земля. Яара бросилась к лестнице и вцепилась в нее. Мошав тоже вскочил.
— Осторожнее! — крикнул он Тому. Грохот усилился. Том попытался подняться.
— Что это? — прокричал он, но тут земля разверзлась у него под ногами, и он провалился куда-то вглубь. Крик застрял у него в горле.
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
— Я не знаю, что и подумать, — заявила Лиза Герман и еще раз просмотрела свои записи. — Нет никаких намеков на преступника. Убитый ни с кем не ссорился и с момента возвращения за стены монастыря вел уединенную жизнь. Монастырь он покидал только иногда. Все остальное время он посвящал древним языкам и время от времени работал в типографии монастыря. Он сильно хромал, и его постоянно мучили боли в ноге.
— Возможно, он был гомосексуалистом, и это любовник его так изукрасил, — предположил молодой сотрудник отдела криминалистики. — В последнее время об этом много пишут.
— Преступник был не один, их было двое или даже несколько, — возразила Лиза.
— А если это ритуальное убийство? — предположил ее коллега. — По крайней мере, на это указывают тип пыток и распятие.
— Ну и что это должно означать, если человека распяли головой вниз? Конечно, тут явно есть второй план, — заметила Лиза.
— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился ее молодой коллега.
— Возможно, это символический обряд и у него есть более глубокое, сакральное значение. Это должно помочь нам сузить круг подозреваемых.
Штефан Буковски сидел в углу конференц-зала и безучастно приглаживал усы.
— Что, собственно, ты имеешь в виду? — спросила Лиза.
Буковски пожал плечами.
— Я совершенно не в курсе, почему этот случай попал именно на наш стол. Я всегда считал, что у нас отдел по борьбе с организованной преступностью. А теперь мы вынуждены возиться с самыми банальными убийствами, которые могли бы отдать отделу убийств.
Лиза недоверчиво посмотрела на руководителя своего отдела.
— И это все, что ты хотел сказать?
Буковски с унылым видом провел рукой по волосам.
— Может, все произошло именно так, как говорил наш младшенький. Вдруг он и правда пал жертвой неразделенной любви.
— Петра тоже распяли головой вниз, — заметила Лиза.
— И представить себе не мог, что ты так хорошо знаешь Библию, — проворчал Буковски, — но если уж на то пошло, Спартака постигла та же участь после того, как римляне жестоко подавили восстание рабов. Римлянам, очевидно, нравилось смотреть, как страдают их жертвы. Они не очень-то цацкались с предателями.
Лиза встала.
— Погоди-ка: Петр ведь отрекся от Иисуса и тем самым предал его веру, а Спартак был знаменитым и уважаемым гладиатором, который пользовался авторитетом у римлян, прежде чем стал вожаком восставших.
— А в фильме он из-за любви к женщине стал христианином, прежде чем его убили, если мне не изменяет память, — ответил Буковски. — Заметь, именно любовь уничтожает человека. Вот почему я по-прежнему одинок и намерен оставаться таковым.
— Значит, Спартак тоже был предателем, — задумчиво произнесла Лиза.
— И кого же, по-твоему, предал наш святой отец? — поинтересовался у нее Буковски.
— А как насчет Бога? — невзначай предположила Лиза.
Иерусалим, лагерь археологов возле дороги на Иерихон…
Мошав и Яара отчаянно вцепились в лестницу. Яара испуганно вскрикнула, когда Том вместе с куском тверди исчез в глубине. Грохот умолк. Темная дыра, почти метр в длину и метр в ширину, образовалась на том самом месте, на котором еще несколько секунд назад стоял на коленях Том.
Земля успокоилась, и над ямой воцарилась растерянная тишина. Потрясенные Яара и Мошав стояли возле лестниц. Прошло несколько секунд, прежде чем в их тела вернулась жизнь и вытеснила ужас. Первым очнулся Мошав. Он бросился к яме и припал к земле. Последние сантиметры он полз по суглинку на животе: в конце концов, земля снова могла просесть. Они натолкнулись на что-то вроде пещеры, и Том вынул два камня, тем самым ослабив структуру цилиндрического свода, так что самонесущее образование обрушилось внутрь.
— Том! — крикнул Мошав в зияющую дыру. — Том, с тобой ничего не случилось?
Ответа Мошав не получил. Он вглядывался во мрак, но ничего не мог рассмотреть.
— Мы должны достать его, — всхлипнула Яара.
— Но осторожно! — предупредил ее Мошав. — Мы не знаем, есть ли вообще в этой древней каменной стене кислород. Принеси мне карманный фонарик.
Яара быстро поднялась по лестнице. Поблизости никого не было. В последней из четырех ям в оливковой роще раскопки планировались только в конце недели. Поэтому там работали только Мошав, Яара и Том, которые, собственно, должны были всего лишь принять меры безопасности и провести первые пробные раскопки.
— На помощь! — кричала Яара, подбегая к маленькому палаточному городку. — Помогите мне, Том сорвался и упал в пещеру!
Все сотрудники и помощники в это время завтракали под большим тентом.
— Том сорвался! — продолжала кричать Яара издалека. — Мне нужна помощь!
Профессор Джонатан Хоук вскочил, увидев, что Яара бежит к тенту.
Легкий ветер донес до него ее слова.
— Черт возьми! — выругался он и выбежал ей навстречу. — Быстрее, возьмите все, что нам нужно для его спасения! — приказал он. — Не забудьте кислородные баллоны!
Для спасения засыпанных на каждом месте раскопок имелся план действий на случай чрезвычайной ситуации, а также необходимое снаряжение. В конце концов, исследователи работали в тех регионах, где из-за неукрепленного грунта мог в любой момент произойти оползень или открыться вход в пещеру — прежде всего, на начальных этапах раскопок. Двое из членов группы были специалистами по оказанию первой помощи раненым.
Когда Яара добралась до тента, она упала от изнеможения.
— Скорее! — задыхаясь от быстрого бега, взмолилась она. — Земля разошлась. Том сорвался вниз. Там пещера или подвал. Нужно скорее… фонарик, там Мошав… фонарик.
Профессор Хоук склонился над Яарой и обнял ее.
— Команда уже в пути, — сказал он, обнимая ее за плечи.
По лицу Яары текли слезы.
— Вы должны спасти его, — простонала она.
— Мы вытащим его оттуда, — успокаивал Хоук всхлипывающую женщину. — Не волнуйся, мы вернем его тебе.
Город Штайнгаден в районе Пфаффенвинкель, Верхняя Бавария…
Ночь была темной — новолуние. Даже кремовый фасад паломнической церкви в Висе не был виден в такой темноте. И если бы свет в близлежащем доме причетника не разрезал мрак, никто не догадался бы, что на небольшом холме, сразу за обширными лугами, скрывается настоящая жемчужина церкви.
Оба мужчины были в темных комбинезонах, лица они прятали под черными капюшонами и благодаря этому полностью сливались с ночью. Они точно знали, где находится церковь и с какой стороны можно незаметно попасть через маленькую дверь в ризницу под колокольней.
Полночь уже давно миновала, а свет в доме причетника горел всю ночь напролет. Все это было известно ночным пришельцам, которые находились здесь со вчерашнего дня и уже осмотрели церковь при свете солнца. В конце концов, паломническая церковь в Висе, недалеко от города Штайнгадена, что в прекрасной Верхней Баварии, была одной из достопримечательностей, которые охотно посещают туристы; к тому же ЮНЕСКО объявила ее объектом всемирного наследия. Шедевр баварского рококо летом ежедневно привлекал сотни посетителей, и даже зимой люди забредали в Пфаффенвинкель, чтобы побывать в маленькой церкви. Все это было безразлично двум мужчинам — они не бросили ни единого взгляда на вычурное церковное здание, остались равнодушны и к красоте, изяществу и спокойствию окрестностей. Перед ними стояла четкая цель, первоочередная задача, и появились они здесь именно и только по этой причине.
Деревянная дверь, ведущая в ризницу, не оказала им никакого сопротивления. У них был ключ, который мог открыть любые ворота и любую дверь в этом здании. Они не разговаривали, поскольку понимали друг друга без слов. Каждый из них знал, какое задание должен выполнить и насколько важен этот заказ.
Беззвучно проникнув в здание, они достали фонарики, осторожно пересекли помещение и прошли во внутреннюю часть церкви. Сакральные произведения искусства не удостоились их взгляда. Кафедра — вот единственное, что их интересовало. Они осматривали деревянную подставку, подсвечивая себе фонариками, пока наконец не обнаружили нужное место.
Тот, что был выше, опустился на колени и провел кинжалом в щелях, образовавшихся в отполированной древесине. Он провозился довольно долго, пока не открыл маленький тайник. В нем обнаружилось что-то вроде коробочки. Стоящий на коленях протянул к ней руку и открыл ее. Это оказалась шкатулка. В ней лежал золотой ключик. Размером немногим более пальца, он был богато украшен, а на головке виднелся герб. В центре гербового щита красовался синий крест крестоносцев.
Внезапно вспыхнул свет.
— Не двигаться! — резко и повелительно произнес глубокий голос. — И без глупостей: зрение у меня отличное.
В дверях ризницы стоял какой-то старик и держал темные фигуры на прицеле ружья.
— Полиция уже в пути, — заявил старик. — Я зарядил ружье крупной дробью, и если вы только пошевелитесь, то я выстрелю! Теперь поднимите руки — так, чтобы я их видел!
Старик дрожал, пот струился у него по лбу. Стоящий на коленях медленно поднялся. В ладони у него притаился кинжал. Пока меньший из взломщиков медленно поднимал руки, высокий немного повернулся в сторону. Он тоже стал поднимать руки, но внезапно сделал резкий жест правой. Молниеносно, почти неразличимо для старика кинжал покинул руку грабителя и с громким свистом разрезал воздух. Не успел он достичь цели, как оба взломщика отскочили в сторону. Они ловко перекатились по полу, ища укрытия. Однако выстрел так и не прозвучал — послышался лишь какой-то булькающий звук. Широко раскрыв глаза от неожиданности и боли, старик упал на колени. Ружье выскользнуло из его рук и с громким стуком обрушилось на каменный пол. В церкви этот шум прозвучал как раскат грома. Оба взломщика быстро поднялись.