Итан похлопал меня по колену,
— Тебе не кажется, что Такер обидел ее или что-то вроде того?
— Друг, именно об этом я и думал. Клянусь, я его убью, Итан.
Итан покачал головой.
— В таком случае, ты должен понять, почему я не хочу, чтобы ты подкатывал к ней!
— Заткнись! — сказал я, перешагивая через вытянутые на журнальный столик ноги Коннера, и тихо прошел по коридору.
Леа как раз выходила из ее комнаты.
— С ней все хорошо? — прошептал я.
— Как никому другому. Она просто хочет побыть в одиночестве, в буквальном смысле, — ответила Леа. Взявшись за мою руку, она потянула меня в гостиную. — Шейн, тебя не должен волновать Такер. Постарайся стать ей другом. Сейчас она не готова к чему-то большему. Ни с кем. Она тебя просто оттолкнет. Доверься мне.
Минутой позже мы с Итаном ушли. По крайней мере, с ней все в порядке, и она не с Такером. Но как, черт возьми, мне стать ей другом, как посоветовала Леа?
Друг. Человек, испытывающий чувство привязанности или заботы к другому человеку. По крайней мере, такое определение у этого слова на dictionary.com. Доверенное лицо, компаньон, союзник, партнер, товарищ, приятель... хотелось бы мне стать для нее всеми ими, и даже большим. Как же я попал.
На следующий день я вышел рано утром, приготовившись бегать. Я постучал в дверь квартиры Леа и ждал, пока она откроет, как обычно, с широкой улыбкой на лице и чашечкой кофе в руках. Сегодня же она была взъерошенной, все еще в пижаме, да и кофе не видно. Страшновато. Нет, не от внешнего вида Леа, а от того факта, что не было этого чертова кофе. По-моему, то, что вы не выпили утром кофе, — отличное оправдание для убийства. Но это лишь мое мнение.
— Мы проспали! Проходи и помогай будить Коннера, и кофе приготовь! — сказала она.
Коннер все еще спал, с головой накрывшись одеялом. Он простонал «Еще пять минуточек», а потом еще и мамочкой меня назвал. Вот это лох. Теперь я был просто обязан помочь Леа выкинуть его тушку из постели. Закончилось все тем, что нам пришлось брызгать ему в лицо водой, чтобы он соизволил сесть и открыть глаза. Должен признаться, мне понравилось так над ним издеваться.
Леа придумала очаровательный способ, чтобы он уже точно не смог уснуть. Она пригласила его принять душ вместе. А мне надо готовить проклятый кофе.
— Оставайся на кофе, Шейн, но давай сегодня без пробежки, хорошо? — Коннер смеялся, когда Леа тянула его в ванную.
Стоя на кухне, я усмехнулся.
— Наслаждайся, Коннер! — Я подождал, пока кофейник наполнится (по ощущениям, не менее гребанного часа), налил себе чашечку кофе и слушал, как эти двое поют в душе.
Когда из-за их жуткого пения кровь уже была готова хлынуть из моих ушей, в поле моего зрения попало самое прекрасное создание на земле. Одета она была лишь в короткую черную маечку и черные шортики. Руками пришлось сжать стол и заставить себя удерживать взгляд на ее глазах, а не вожделенно пялиться на обнаженную кожу. Поверьте, мне так хотелось рассматривать эти великолепные ноги и то, как шортики обхватывают ее бедра... но я не смотрел. И за это заслужил медаль, это было чертовски тяжело. Мне было чертовски тяжело.
— Доброе утро, Солнышко! — сказал я ломающимся голосом, прям как подросток в период полового созревания. И я не смутился, совсем.
Она налила себе чашку кофе и размешала сахар. Я все время следил за ее руками, выжигая в памяти, какой кофе она пьет. Она робко склонила голову в мою сторону и улыбнулась.
— Доброе утро. Хм, ты каждое утро приходишь сюда на кофе? — спросила она.
Ноги начали нервно постукивать по ножкам стола, поэтому я поднялся и запустил руку в волосы, пытаясь привести в порядок мой затуманенный мозг.
— Мы собирались на пробежку, но он проспал. Я скроюсь с глаз твоих сию минуту, — объяснил я. Ее глаза сверкнули, и я не смог удержаться: — Только, может, ты желаешь составить мне компанию?
Ужасающее пение прозвучало на фоне, и она вопросительно посмотрела в сторону ванной. Мне стало интересно послушать ее пение в ванной, ну или посмотреть.
Словно прочитав мои чертовы мысли, она ухмыльнулась.
Я засмеялся.
— Почему, черт возьми, ты так смотришь на меня? Никакого подвоха. Я на самом деле просто спрашиваю, не хочешь ли ты пробежаться со мной. Ничего больше.
Она показала на себя, пальцами пробежав вдоль тела.
— И ты не собираешься шутить насчет меня, стоящей перед тобой, когда я вот так одета, — спросила она. Проклятье, девочка. Ты хоть осознаешь, как чертовски трудно сдерживаться и не глазеть на твое тело?
Боже, как же мне хотелось посмотреть туда, куда она указала. Рассмотреть все в деталях, но я сосредоточился на ее глазах.
— Ну, я уверен, что ты переоденешься, если захочешь пойти на пробежку. — Голос. Ломается. СНОВА.
У нее вырвался смешок.
— Кто ты и что ты сделал с этим свиньей-шовинистом Шейном?
Я закатил глаза.
— Ха-ха-ха. Так ты идешь или нет?
— Конечно. Только переоденусь. — Она развернулась и вышла.
Я замер, сердце билось в горле. Никогда, никогда я еще не был так возбужден. Она вышла, а мой взгляд опустился к сливочного цвета идеальной округлости ее попки, которая выглядывала из-под шортиков. Ее длинные, темные, шелковистые волосы в сексуальном беспорядке рассыпались по плечам и спине. Во рту у меня высохло, а с губ сорвался приглушенный вздох.
Когда она скрылась из поля моего зрения, я подбежал к кухонной раковине и побрызгал ледяной водой себе в лицо. Коннер с Леа продолжали визжать в душе. Я подумал о мусоре, мертвецах, аде... о чем угодно, лишь бы стереть из мыслей самый совершенный вид сзади. Надо ее выбросить из головы, пока это меня не прикончило.
Грейс ждала меня в гостиной, одетая для пробежки. Передо мной все еще был ее полуобнаженный образ. Я открыл ей дверь и начал разогреваться, даже не взглянув в ее сторону.
Два часа мы бегали в прекрасной тишине. Слушать ее дыхание рядом с собой — одного этого мне было достаточно.
Пробежка завершилась у ее квартиры, и она придержала мне дверь, подошла к холодильнику и бросила мне бутылку воды.
У нее в глазах появился слабый блеск.
— Я собираюсь принять душ, — сказала она и оставила меня стоять в одиночестве на кухне. Где примерно минуту я и стоял как полный идиот, решая, что же делать дальше. Мне уйти? Составить компанию в душе? Или остаться и приготовить поесть? Мы же перед пробежкой только кофе выпили.
Прислонившись к столешнице, я старался не представлять ее образ с мыльной пеной по всему телу. Заняться решил ланчем. Я приготовил индейку и салат с оливками. После чего сел ждать.
Двадцать минут. Цыпочки и их длительные душевые заплывы, мне этого не понять.
Тридцать минут. Она там еще не сморщилась?
Один час. Душ все еще включен. Что. За. Нафиг.
Полтора часа. Невозможно, чтобы в таком старом здании так долго шла горячая вода. Я вышел в коридор постучать ей в дверь, чтобы проверить, в порядке ли она.
Не успел я ударить в дверь, как услышал скрежетание трубы и вода выключилась. Я прислонился к стене рядом с кухней, собираясь выяснить, все ли с ней нормально. Она вышла в одном полотенце, дрожащая; с волос капала вода. Кожа ее казалась посиневшей, но глаза были красными от слез. Она выглядела потерянной. Испуганной. Даже если бы попытался, я не смог бы скрыть свое удивление. Я узнал много нового о Грейс, и чем больше узнавал, тем больше распахивал ей свое сердце.
— Я приготовил завтрак, если ты голодна, — прошептал я. Хотелось бы мне забрать твою боль.
Ее щеки вспыхнули, оживляя ее вид.
— Ага, конечно. Я сейчас вернусь. — Если бы я только был ангелом. Мне бы хватило сил избавить ее от боли. Я никогда не пожалею о любви к Селе, но всегда буду жалеть, что не смог оспорить свое наказание и перестал быть ангелом.
Спустя пять минут она вошла в кухню. Волосы по-прежнему влажные. Одета в фиолетовую футболку, делающую ее глаза лавандового цвета.
6
перед тем, как ввести дозу героина, а пьяная девушка, хихикая, лежала рядом с ним. Он покончил с собой, умышленно доведя себя до передоза, когда мог стать кем-то совершенно удивительным. Он не заслуживал жить на этой земле, эту душу уже никто бы не смог спасти. Мне повезло, и в это тело запихнули мою душу, ага, повезло... вууухууу.