— Ясно. — Котов взглянул на Беклемешева. — Зиновий, собери группу, человек пять. Необходимо обследовать набережные. И пусть возьмут дозиметристов. Кстати, запросите ГАИ обо всех угонах по Москве и области в течение последних трех дней. Возможно, фугасы установлены в багажниках. Особое внимание обратить на «Жигули» первой, третьей и пятой моделей. Может быть, шестой. «Москвичи» старых моделей. Этим займитесь в первую очередь.
— Хорошо, — Беклемешев черкнул в блокноте.
— Что-нибудь еще? — обратился Котов к Савину.
Тот кивнул:
— Да. Мы рекомендовали бы наибольшее внимание уделить Москворецкому и Каменному мостам.
— Соображения?
— Опять-таки максимализация ущерба. В районе Большого Москворецкого и Большого Каменного мостов под Москвой-рекой проходят линии метрополитена. В случае подрыва в этом районе ядерного фугаса неизбежно возникнет динамическая волна, избыточное давление в грунте, и, как следствие, произойдет обрушение всех подземных коммуникаций на глубине до тридцати пяти — пятидесяти метров. Вода из Москвы-реки проникнет в метротоннели, и фактически все центральные станции в пределах Садового кольца окажутся затоплены. Это если мы успеем предпринять определенные меры безопасности. В противном случае зона затопления окажется гораздо более широкой. Учитывая же, что второй контур реактора Российского научного центра организован по разомкнутому циклу и охлаждается водой из артезианской скважины, которая затем сбрасывается в Москва-реку, мы рискуем получить и отравленное радиацией метро, где уровень облучения превысит все мыслимые нормы.
— Ясно, — Беклемешев кивнул, показывая, что и это замечание принял к сведению.
— Так, — Котов обвел взглядом присутствующих, — тут все более или менее ясно. С бомбой еще работают, результаты появятся часа через четыре, а то и позже. «Голосовики» пока тоже молчат. Давайте пройдемся по информации, которой мы располагаем. Что нам известно? Примерная численность группы — от тринадцати до семнадцати человек. Отпечатков пальцев нет. Что они замышляют, мы тоже пока не знаем. Дальше. Как им удалось ввезти фугасы на территорию Москвы, не попавшись на радиационном контроле?
— Возможно, они использовали свинцовые «рубашки»? — предположил один из оперативников.
— Да, похоже, так оно и было, — Котов сверился с собственными записями. — Единственный террорист, личность которого нам известна доподлинно, — некий Андрей Денисович Смирнов, тридцать семь лет, прозвище — Марафонец. В армии с семьдесят восьмого года. С восемьдесят первого — в отряде боевых пловцов «Сатурн». С восемьдесят восьмого — командир отделения, отличник боевой и политической подготовки. В девяносто четвертом, после переподчинения отряда Украине, подал рапорт. Уехал к родителям в Новгород. И больше никакой информации. Как сквозь землю. Личные качества: превосходный стратег, отменные командирские способности. Его отделение имело лучшие показатели в отряде. Смел до отчаяния. Утверждает собственную индивидуальность путем противопоставления себя возможной опасности.
— Здесь мы можем говорить об определенной трансформации личности в плане конструктивности поведения, — вступил в разговор тучный мужчина пятидесяти лет, отдувающийся и часто утирающий платком лоб. Звали его Никита Владимирович Овчинников, и работал он в отделе психологических экспертиз. — Вероятно, оказавшись вне привычной среды, наш подопечный так и не смог адаптироваться и начал искать точки приложения профессиональных навыков. Для военных, особенно для сотрудников специальных подразделений, людей с конструктивной трансформацией личности, характерно пренебрежительное отношение к жизни, как своей, так и чужой. Отсюда и склонность к безрассудным и чрезмерно решительным поступкам. Человек этот будет действовать в соответствии с собственным восприятием мира, используя навыки, приобретенные ранее. Военный же опыт, привычка подчиняться приказам, навыки работы в команде делают его чрезвычайно опасным.
— Нам удалось установить его связи? — спросил Котов, поворачиваясь к оперативникам.
— Пока только круг лиц, с которыми Марафонец находился в непосредственном контакте во время службы в армии. В данный момент мы выясняем их местонахождение и алиби на день ограбления склада. Через пару-тройку часов будем знать все о каждом.
— Как долго, — покачал головой майор. — Очень долго.
— Так Украина ведь, Александр Яковлевич. Другая страна. Им до нас дела нет.
— Да знаю. А что насчет намерений террористов, Никита Владимирович? Каково заключение психологов?
Овчинников порылся в листах.
— Где же это? Ага, вот, нашел. Та-ак, главарь террористов — личность неординарная, решительная, амбициозная, практически не поддающаяся постороннему влиянию. Если зажать его в угол, он скорее всего покорится, но лишь с целью выиграть время.
— То есть, если мы расстроим его планы, он может сдаться? — спросил Беклемешев.
— Да, но только тогда, когда вы приставите ему ствол пистолета к голове. Все остальные варианты для него относятся к категории временных трудностей. — Овчинников просмотрел следующий лист. — Главарь из породы «кровавых полководцев». Стоит проанализировать схему ограбления складов, и сразу становится ясно: человеческий фактор для него практически не играет роли. Он воспринимает гибель мирных жителей как неизбежное зло. Потери в группе для этого человека, конечно, имеют значение, но лишь потому, что осложняют выполнение задачи. Однако он не убивает больше, чем это действительно необходимо.
— А вы не думали, что этот Марафонец… — начал было Котов, однако Овчинников покачал головой.
— Думали. Нет, вряд ли. Если главарь и принимал участие в ограблении лично, то скорее всего в первых рядах. Однако мы склонны полагать, что его там не было. Стояние на стреме — роль малопочтенная и не прибавляющая авторитета, а, как я уже упоминал, главарь амбициозен. К тому же в случае стрельбы Марафонец погиб бы одним из первых, а потеря вдохновителя вряд ли входила в планы террористов. Странным кажется вот что: банальный шантаж совершенно не вяжется с психологическим рисунком главаря. Изощренность и дерзость похищения мин совсем из другой оперы, нежели получение выкупа.
— Вы полагаете, у них что-то еще на уме? — поинтересовался Котов.
— Вот именно. Лично я убежден: выкуп — только часть замысла главаря. Меньшая или большая, трудно сказать, но…
— Хотя бы теоретически мы можем сделать предположения о характере его замысла?
— Нет. Здесь возможно все что угодно, начиная с личной мести и заканчивая нейтрализацией крупной политической фигуры.
— Президента?
— Возможно и такое.
— Но для чего?
— Как правило, террористы — люди, имеющие определенные убеждения. Оговорка: я имею в виду террористов, а не мелких бандитов-вымогателей. Возможно, основная цель главаря — именно вторая, неизвестная пока нам часть плана, а требование выкупа — всего лишь отвлекающий маневр.
— Он взорвет фугасы? — Котов закурил, принялся рассматривать растущий столбик пепла.
— Несомненно, если мы дадим к этому повод. Взорвет, если не получит желаемого, и будет считать, что заслуженно наказал нас. Он в некотором смысле игрок. А в игре платит проигравший.
— Есть какие-то рекомендации?
— Когда вы установите состав группы…
— Сплюньте. — Котов вспомнил саперов.
— Тьфу-тьфу-тьфу! — Овчинников улыбнулся. — Так вот, уделите особое внимание исполнителям. Бесполезно пытаться воздействовать на костяк группы, но можно попробовать убедить сдаться остальных.
— Хорошо, разработайте соответствующий текст.
— Уже разрабатываем.
— Отлично. Что-нибудь еще? Если ничего конструктивного больше нет — всем спасибо. Да, Денис Юрьевич, поторопите своих орлов, пусть постараются насчет бомбы провернуться побыстрее. Времени у нас в обрез.
Тот развел руками:
— Пытаемся, Александр Яковлевич.
Эксперты начали подниматься, шумно двигая стулья, собирая рабочие записи, оставляя заключения, карты, схемы.
Когда кабинет опустел, Котов повернулся к Беклемешеву:
— Что скажешь, Зиновий?
Тот еще раз внимательно осмотрел карту, вздохнул и покачал головой.
— Нам их не поймать, нет. Даже если удастся установить состав группы, мы все равно не знаем, где их искать. Нужно эвакуировать людей, брать пару дивизионов внутренних войск и прочесывать город. Все, шаг за шагом, предполагаемые места взрывов, метротоннели…
— Ладно, Зиновий, — Котов придвинул карту к себе, — действуй. Обнаружишь что-нибудь интересное, сразу докладывай.
— Хорошо. Ты будешь у себя?
— Может быть, к «голосовикам» схожу, потороплю. — Котов кивнул на потолок. — Пока начальство совещается, все равно никуда уйти нельзя, но время надо использовать на всю катушку. Кстати, получишь сводки из ГАИ, зайди ко мне, посмотрим вместе.
— Хорошо, Саш.
Беклемешев вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.
Котов не успел сходить к «голосовикам».
Через двадцать минут его вызвали на экстренное заседание объединенного штаба по чрезвычайной ситуации, проходившее в Зале совещаний Кремля.
09.51
Проход был подготовлен заранее, равно как и все остальное, включая мощный бур, работающий от обычного щелочного аккумулятора. Каждый из тринадцати понимал: Хорь заботится в первую очередь не об их удобстве, а о выполнении задачи.
Примерно через час после взрыва на Курском вокзале с Малой Дмитровки на Садовую-Каретную свернул обшарпанный грузовичок «ГАЗ» с надписью «МЕБЕЛЬ» на борту. Машина ползла неторопливо, и возмущенные водители обгоняли ее, нажимая на клаксоны, покручивая пальцем у виска. На Садовом кольце скорость меньше семидесяти вряд ли приемлема. А этот ехал не торопясь, у самой бровки тротуара, к Самотеке.
У эстакады грузовик перестроился в правый ряд и за Театром кукол свернул на Делегатскую. Затем у дома номер четырнадцать — в 1-й Волконский переулок. Водитель — Пастух — выглядел таким же потасканным и обшарпанным, как и машина. Он внимательно смотрел на прохожих из-под кустистых бровей. На соседнем сиденье дремал парень в спецовке и бейсбольной кепочке — Крекер. На подъезде к Самотечной улице Пастух нажал кнопку, которая должна была включать вентиляцию. На самом же деле тумблер приводил в действие переговорное устройство, связывающее кабину и кузов.
— Внимание, — почти не разжимая губ, сообщил водитель, — мы на месте.
Грузовичок остановился напротив водосточного колодца. Железный люк оказался сантиметрах в десяти перед бампером машины. В ту же секунду Крекер открыл глаза.
— Эх, говорил же, надо в аварийку одеваться, — буркнул он.
— Мало ли что ты говорил, — отрезал Пастух.
— Ма-ало ли, — передразнил молодой. — Вот засекут нас, посмотрим, что вы тогда запоете.
— Не засекут, — спокойно сказал Пастух. — В это время дня тут пусто. Народ по домам сидит, сериальчики смотрит и пирожки с капусткой кушает.
Крекер набычился упрямо.
— Тебе-то, старый, откуда знать? Возьмут вот и засекут. Какая-нибудь бабка в окошко выглянет — и кранты. А если нас повяжут — махом всем вышак обломится.
— Не выглянет, — отрезал Пастух. — И вообще, не ной. Все будет абгемахт.
— Абгемахт, абгемахт. — Крекер был недоволен. Отличался он своевольным и сварливым характером. — Вы, блин, такие уверенные, как неваляшки. Знаешь, что с неваляшками случается, старый?
— Ну?
— Ломаются они, вот что. Об пол стукаются и разбиваются.
— Ладно, хорош болтать, — оборвал партнера Пастух, — давай за работу.
— Жалко мне вас, старый, — с притворной печалью произнес Крекер. — Попомните потом мои слова, да поздно будет. Я-то всегда свалить успею, если жареным запахнет, а вот вы, твердолобые, будете сидеть, пока задницу не напечет. А, да чего тебе объяснять!.. Только время зря теряю.
— Иди, иди, — усмехнулся Пастух. — Это у тебя нервное.
— Пошел ты!..
Крекер открыл дверцу, спрыгнул на тротуар и остановился, разминая ноги. Стащив кепочку, пригладил длинные белые волосы, стянутые в хвостик, пошевелил плечами, покрутил кистями рук. Проделывая это, он как бы между прочим посматривал на окна ближайших домов. Тишина. Никого. Прав Хорь, прав. Место тихое. Ни машин, ни прохожих.
Повернувшись к грузовику, Крекер вновь нацепил кепочку. Это и был условный сигнал.
Пастух еще раз нажал кнопку.
— Все чисто.
* * *
В кузове фургона заканчивались последние приготовления. Боевики Хоря подхватывали амуницию и оружие. Координатор операции, Шептун, сидевший у стены, сплошь заставленной радиоаппаратурой, повернулся в кресле.
— Начинаем. Удачи, парни.
Металлическая дверь кузова распахнулась. Затянутые в черное фигуры одна за другой исчезали в ярком солнечном дне. Со стороны происходившее напоминало американский боевик. Люди, выпрыгивавшие из мебельного фургона, экипированы были сообразно заданию: черные комбинезоны, бронежилеты «коммандос», усиленные дополнительными пластинами, приборы ночного видения, сдвинутые пока на лоб, черные кепки, фонари на поясе, дымовые и осколочные гранаты, фляги, аптечки в специальных подсумках, ножи «катран», обоймы для автоматов, альпинистские веревки и плащ-палатки, пристегнутые к спине, карабины, пистолеты — у кого «гюрза», у кого «беретта-92» — в кобурах на поясе, крохотные передатчики «Кенвуд» со скремблерами. И у каждого на груди висел автомат. У троих — спецназовские «валы». Еще у четверых — «АКСУ». Белоснежка сжимала в руках снайперский «винторез», увенчанный мощным телескопическим прицелом.
Айсберг и вовсе тащил на себе целый оружейный склад. На левом плече у него болтался спаренный огнемет «РПОА», на правом — барабанный гранатомет «РГ-6» и объемистая сумка с запасом гранат, на груди — компактный «АКСУ». Несмотря на солидную тяжесть, гигант двигался легко, как балетный танцор.
Лица у всех были густо раскрашены серым и черным маскировочными карандашами, отчего боевики напоминали хищных животных — обитателей джунглей.
Пока группа выбиралась из кузова, Крекер взял из фургона стальной крюк, подцепил крышку люка и отодвинул ее в сторону. Прошло несколько секунд, и улица вновь была пуста. Боевики скрылись в подземелье. Крекер задвинул люк и спокойно направился к машине. Не торопясь, закрыл кузов, запрыгнул на подножку и, сунув руку в кабину, подхватил наплечную кожаную сумку.
— Ну что, старый, разбежались?
Пастух усмехнулся.
— Давай беги, Печеньице.
Крекер тоже расплылся в улыбке.
— Будь здоров, не кашляй. Ни пуха!
— К черту! Смотри в оба.
— А как же… Увидимся.
— Обязательно.
Крекер повернулся и зашагал по улице, беспечно насвистывая что-то себе под нос.
На данном этапе операции у каждого из них была своя задача.
В фургоне остались пятеро: Пастух, Шептун, Близнец, выполняющий функции оператора, Папаша Сильвер и человек в штатском, сидящий в стороне и не принимающий участия в общей подготовке. Задача Шептуна и Близнеца заключалась в перехвате радиопереговоров военных, милицейских и воздушных патрулей и корректировке в соответствии с этим действий группы. Пастух и Папаша Сильвер в случае обнаружения фургона должны были обеспечить отход координационной команды.
В кузове был установлен маленький телевизор. Еще один крохотный телевизор «Касио» с жидкокристаллическим дисплеем лежал в кармане рубашки Крекера. Под мышкой у него, как и у остальных членов группы, в удобной кожаной кобуре пряталась «гюрза». На правом боку, в специальных кармашках, устроились запасные обоймы: пять штук по восемнадцать патронов каждая. Девяносто выстрелов. А стрелял Крекер отменно, из-за чего и был завербован Хорем. На голени он укрепил специальные ножны, в которых покоился тонкий удобный нож с обоюдоострым клинком. В сумке лежали переговорное устройство, диктофон, телефон сотовой связи, моток изоленты, три трехсотграммовые пластитовые шашки, шесть детонаторов и три радиовзрывателя.
Оставшиеся в фургоне были экипированы не хуже. Только в кузове у Пастуха и Сильвера, помимо автоматов, винтовки Драгунова, пистолетов и ножей, имелся солидный запас гранат «Ф-1». Как говорится, береженого бог бережет.