— И вы из южной части Украины, формально являетесь украинцами, а говорите и думаете по-русски?
— Верно, гражданство украинское, а национальность и язык русские.
— Это как-то осложняет вашу жизнь в Украине?
— Едва ли. Есть более ощутимые причины для дискомфорта.
— Очень любопытно! С вопросом о языке в Украине вы меня хорошо просветили. Спасибо. Как на счёт кофе, чая или алкоголя? У меня к вам ещё много вопросов, если вы не возражаете.
— Не возражаем. Чай и кофе, пожалуйста, — согласились мы, и перешли с хозяином в кухню. Пока готовилось горячее питье, возник следующий вопрос.
— Как велика территория Украины?
— Больше чем Великобритания. Как Франция.
— Ого! Серьёзное пространство. А население?
— Менее чем Великобритании. По данным последней переписи населения в 1989 году, насчитали 52 миллиона. Но на данный период предполагается менее 48 миллионов. Официально признано, что ежегодно численность населения страны сокращается на 400–600 тысяч человек. А фактически и того более.
— Это симптом.
— Да, это уже можно вполне называть геноцидом!
— Как бы вы объяснили это явление, или каково официальное объяснение этого факта? Как само население реагирует на такое явление?
— Официально это объясняют временными трудностями переходного периода. Сам же народ никак не реагирует, просто разбегается, выживает или вымирает… Это удивительный народ, способный терпеть и позволять любые эксперименты над собой.
— Но ваша страна действительно сейчас переживает период больших перемен. Что ещё наблюдается, кроме сокращения населения?
— Наблюдается, прежде всего, активное, бандитское перераспределение национальных богатств. Фактически, основная масса национальных благ уже поделена и обращена в частную собственность нескольких семей. Страна, в экономическом смысле, представляет собой закрытое акционерное общество, и все правила теперь диктуются небольшой кучкой моральных уродов. В первую очередь у населения отобрали их личные сбережения, хранившиеся в единственном государственном сберегательном банке. Этот факт практически никак не объяснили, и ответственности никто не понёс, так как сами обманутые вкладчики не требуют такового. Зато, немалая денежная масса сконцентрировалась в собственности небольшой группы населения, и теперь служит им в качестве законного частного капитала. Появилось множество частных банков. Со сбережениями населения и рентабельными предприятиями они уже разобрались. Теперь, законно выступая от имени страны и народа, они заигрывают со всеми, кто даёт кредиты. Полученное в кредит, страна фактически не получает, всё распределяется в узком меж клановом кругу, а затем эти миллиарды возвращаются в банки благополучных стран, только уже на частные счета. А должником оказывается страна, ежегодно выплачивающая кредиторам до 20 % своего убогого бюджета. Следующим объектом их интересов будет земля. Скоро территории подчистятся от населения, они примут закон о приватизации земли и появятся законные собственники огромных земельных территорий.
— Погоди, ты постоянно говоришь «они», можешь ли определить конкретнее, кто представляет эти несколько семей, которые всем завладели и всем заправляют?
— Если называть конкретные имена, то можно смело указывать первого и второго действующего президента. Кравчук и Кучма, они, как конституционные гаранты, обеспечивали благоприятные условия этому мафиозно-бюрократическому режиму, за это получили свой большой кусок от национального пирога. Они рекомендовали и продвигали своих людей на государственные посты. Слышали о Лазаренко, бывшем премьере?.. И тому подобные около кучмовские мародёры. Кстати, у этого Павла Лазаренко была подельщица — некая молодая, хищная стерва — Юлия Тимошенко. Представьте себе, в 36-летнем возрасте активы этой сучки оценивались в 11 миллиардов долларов! Предполагается, что немалую часть своих денежных активов она хранит в английских банках. Сейчас где-то здесь живёт и учится в Лондонской школе экономики её дочь Евгения Тимошенко.
— Да, было что-то в прессе. Но формально, все эти люди были законно избранны вашим народом, и народ вправе так же, и отозвать их, избрать других, честных и порядочных. Правильно?
— Да, верно. Только народ таков, что не может ни выбирать достойных, ни отзывать неугодных, ни восстать. Фактически, это не народ, а население, которое просто выживает, как может.
— И как, по-вашему, долго такое может продолжаться?
— Ситуация социально-экономическая такова, что этот дикий дисбаланс распределения национальных богатств, привёл к тому, что в массе, население страны оказалось не платежеспособно, оно не имеет ни сбережений, ни достаточных доходов, чтобы выступать массовым, активным потребителем и поддерживать стабильный товарно-денежный обмен. Развитой кредитно-банковской системы тоже пока нет. Внешние рынки для сбыта украинской продукции, тоже строго ограничены. Возвращать в национальную экономику украденные миллиарды и создавать рабочие места для своего населения, как потенциального потребителя, они не намерены, ибо пока гораздо выгоднее просто удерживаться при государственной власти и продолжать воровать и обогащаться. Таким образом, при всех природных и человеческих потенциалах, экономика страны и население пребывают в состоянии выживания, и так может продолжаться довольно долго. Население на редкость терпеливое, одни тихо вымирают, другие находят себе пристанище в других странах. Кредиты извне пока предоставляются и агония подпитывается. При очевидном брезгливом отношении западноевропейских и американских политиков к украинским криминальным властям, их устраивает происходящее в нашей стране. Страна с плодородными землями и образованным населением стабильно обрастает внешними долгами, отстаёт технологически и уже не представляет никакой конкуренции. В недалёкой перспективе Украина рассматривается, как рынок сбыта неликвидных товаров, а при достаточной правовой защите иностранных капиталов, возможно размещение рентабельных производств (алкогольных и табачных продуктов в первую очередь) и применение дешёвой местной рабсилы… (начало 2000 года).
— А перспективу вступления Украины в Европейский Союз, вы не допускаете? Португалия и Греция тоже не столь экономически развиты, в сравнении с другими европейскими странами. Но сейчас Евросоюз вливает в экономику отстающих стран большие средства и там наблюдается рост и перспективы. Таковое разве невозможно в будущем и с Украиной?
— Хорошо бы, да маловероятна такая перспектива.
— Почему? Страны-кандидаты, к примеру, Польша, Словакия, разве очень опережают Украину?
— Экономически эти страны-кандидаты далеко от Украины не ушли, но у них наблюдается какой-то социальный порядок, последовательность и стремление к общеевропейским нормам и человеческим ценностям. В Украине же, культивируется правовой хаос и беззаконие, позволяющие использовать власть в корыстных целях. Все общественные отношения регулируются не столько законом, сколько взятками, властью и силой. За девять лет существования страны, к примеру, до сих пор не принят новый гражданский кодекс и многие другие необходимые законы. Таковое можно объяснить только осознанной государственной политикой, поддерживающей и сохраняющей существующую коррумпированную власть, и социальный хаос. Поэтому наша страна не рассматривается как кандидат на вступление в Евросоюз, скорее — наоборот, от Украины будут отгораживаться всяческими барьерами, как от лепрозория.
— Насколько я теперь представляю себе ситуацию в Украине, это потенциально благополучная страна с достаточно образованным населением, но оказавшаяся под властью и в распоряжении каких-то ублюдков. Если смена такой власти невозможна законным путем, то население имеет полное моральное право, ради спасения себя и своей страны, прибегнуть к насильственному свержению. Для начала, это могут быть отдельные террористические акты против антинародных местных властей, и это вполне оправданные действия для граждан такого государства. Далее, движение может перерасти в общенародное неповиновение и сопротивление непотребным властям… Это уже проснулись мои ирландские корни! Мне было интересно и больно слышать о вашей изнасилованной стране. Осознаёте ли вы, что ни ирландские боевики, ни южнокорейские студенты ваших каннибалов не побеспокоят. Америка тоже не будет заниматься отловом ваших министров-уголовников, у них свои интересы. Евросоюз будет наблюдать, не вмешиваясь. А добровольно эта банда никогда от власти не откажется и украденного стране и народу не вернет? Это ваша национальная проблема, вам её и решать. Или продолжать терпеть эту политическую безнравственность и социальную гнусность…
На всякий случай, я дам вам свой адрес и телефон. Мне будет интересно услышать от вас продолжение украинской истории. А если в вашей стране начнётся зачистка и уничтожение этой накипи, обязательно звоните мне, я с радостью посодействую, чем смогу, у меня есть некоторый опыт.
Поблагодарив за чай и поддержку, мы распрощались, и вернулись к своей ночной украино-британской ситуации.
До первого автобуса на Льютон у нас оставалось ещё часа два, это время мы уныло убили в каком-то кафе, в компании двух португальцев, один из которых работал в этом же кафе и мог изъясняться на английском. Самый ранний автобус на Льютон был полупустым, дорога со всеми остановками заняла около полутора часа, которые мы сладко проспали, не заметив ни времени, ни пути.
На автовокзале Льютона мы поинтересовались, где можно оставить багаж. К своему удивлению узнали, что таковой услуги там не предлагают. Не оказалось даже автоматических камер хранения. По этому поводу я от души поносил их бесконечные странности-сюрпризы. Начинать какие-то поиски в чужом городе, таская на себе сумку…
Начал накрапывать дождик, свинцового цвета небо обещало обильные осадки. Телефон Татьяны упрямо не отвечал. Мы потерянно-машинально направились с потоком пассажиров, сходящих с автобусов, и, пройдя квартал, влились в элеватор, который доставил нас в огромный торговый центр. Оказавшись укрытыми от дождя в тёплом и чистом пространстве, у меня появилась надежда на какие-то информационные и прочие, необходимые нам услуги. Торговые предприятия только начинали открываться, точки общественного питания уже работали. Присев за столик в тёплом зале Мак Дональдс, мы пили кофе, пытаясь собраться, оценить ситуацию и выработать план действий. Поглядывая из окна на центральную торговую улицу, я внутренне готовился к поиску в этом городе агентств по трудоустройству и переговорам. Как нам объяснили, все эти агентства находятся в центральной части города, и в течение часа их все можно обойти и всё выяснить. Единственное, что мне мешало, так это моя сумка, и я пока не имел никакого понятия, где её можно оставить.
Вернувшись на просторы торгового центра, мы пошли вдоль торговых точек с замыслом припарковать наш багаж на какое-то время в продовольственном или ином торговом предприятии. На проходе в бойком месте я обратил внимание на бригаду ребят, заканчивавших монтаж разборного торгового места, это было нечто подобное торговой палатки, приспособленной для торговли цветами. Это предприятие и сами работники располагали к обращению к ним.
— Приятель, у нас к вам несколько странная просьба… Мы только что приехали в этот город по делам, и к своему удивлению не нашли камеры хранения на автовокзале. Не позволите ли нам оставить свои сумки здесь, у вас?
Парень, выслушавший мою просьбу, внимательно посмотрел на наши сумки и пожелал посовещаться с кем-то из коллег. К нему подошёл еще один работник.
— Можете убедиться, бомбы здесь нет! — поспешил я успокоить их.
— Ну, хорошо, оставляйте, — согласились они, — только постарайтесь подобрать их до шести вечера.
— Хорошо, спасибо, — обрадовались мы. Забросили сумки на территорию их цветочной палатки, и ушли налегке.
Центральная улица Льютона, пешеходная и сплошь торговая. В одном и ближайших переулков Wellington Street мы нашли сразу два агентства по трудоустройству. Зайдя в первую же контору Response Personnel Ltd, мы попали в полусонную компанию двух-трёх клерков, сосредоточенных на своём утреннем кофе. Сидящий за ближайшим столом очкарик поприветствовал нас более участливо, и я обратился к нему:
— Нас интересует работа, — начал я.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — вяло пригласил он нас и неохотно отложил свою чашку в сторонку. — Вас интересует какая-то конкретная работа?
— Нет, мы готовы к любой, — ответил я и хотел спросить его о рекомендованной нам банановой фабрике, где-то в этом городе. Но я не успел.
— В настоящий период, мы можем предложить вам не так уж много. Не знаю, подойдёт ли вам такая работа, но сейчас это единственное, что у нас есть.
— И что же это?
— Это монотонная и низкооплачиваемая конвейерная работа на фабрике. Я не думаю, что вам это понравится, но ничего интереснее пока нет, — ответил клерк, надеясь, что сейчас мы оставим его в покое, и он сможет допить свой остывающий кофе.
— Я думаю, на первое время нас интересует и такая работа, расскажите подробней.
Наш собеседник и его коллеги проявили признаки интереса к нам. Все поняли, что мы не ради праздного любопытства побеспокоим их.
— Хорошо. Это большая компания, занимающаяся импортом бананов, и они привлекают немало работников на сортировочные и упаковочные работы. Как я уже сказал вам, это примитивная, однообразная, нудная и низкооплачиваемая работа, на которой работники не задерживаются долго. Поэтому-то, фабрика постоянно и сотрудничает с нашим и другими агентствами.
— Сколько платят за такую работу?
— Первые три месяца, это будет по 4,25 фунта в час, но после всех удержаний, вы получите всего 3,60 за час работы. Но они загружают работников до 50–60 часов в неделю и реальная еженедельная зарплата выходит 180–200, иногда и более, фунтов. Смотрите сами, устраивает ли вас такое. Мысленно, я уже готовился к предстоящим неудобным вопросам, связанными с нашими документами.
После недели, проведенной в ангаре и трейлере, предложение работать на приличной фабрике и жить в этом симпатичном старом городе с современными торговыми центрами и древними пивными пабами, звучало, как приветствие от господина Случая.
— Нас это устраивает, и мы хотели бы приступить к работе как можно скорей, — ответил я за двоих.
Все присутствующие, наверно, лишний раз убедились в том, что все иностранцы ненормальные.
— Хорошо, тогда заполните эти анкеты, а я позвоню на фабрику и уточню, когда вы сможете приступить к работе.
В его интонации я слышал извиняющийся тон. Мол, смотрите, ребята, сами, я вам всё объяснил, а уж решать вам; браться ли за эту дерьмовую работёнку.
Я всё слышал, и про себя оценил его отношение к нам. Но в нашей ситуации такая возможность, за неделю до истечения виз и при отрицательном денежном балансе, рассматривалось нами, как большая удача, и мы не скрывали своей повышенной готовности принять его завалявшееся предложение. Мысленно я также благодарил случай, за то, что именно с этим деликатным и приветливым джентльменом мне сейчас придётся утрясать формальные вопросы, которые неизбежно возникнут при нашем оформлении.
В предоставленных нам анкетах, после имени, фамилии и даты рождения, требовалось указать номер национального страхования. Это был первый пробел в анкетах, который нам предстояло как-то заполнить и преодолеть. Адрес проживания на тот момент мы могли указать лишь один, имеющийся у нас. Это был адрес наших земляков в Лондоне, где мы останавливались первые две ночи. Его мы и указали в анкете. Также, требовалось предоставить данные банковского счёта. Указав таковые, анкета обрела почти полностью оформленный вид. Подписавшись под всем этим, мы подали их нашему почти работодателю.
— Я только что переговорил о вас с бригадиром смены на фабрике, она хочет, чтобы вы подъехали туда сегодня, до окончания рабочего дня. Там вы и решите вопросы о рабочем месте и времени. Теперь, мне нужны ваши документы. Лучше всего — паспорта.
Пока мы доставали паспорта, он бегло просмотрел наши анкеты и вполне спокойно уточнил.
— Номера социального страхования у вас нет?
— Нет, ещё не успели, — таким же безразличным тоном ответил я, не имея ни малейшего понятия о процедуре получения такового в этой стране.
Он тут же, сам заполнил этот формальный пробел в наших анкетах.
— Я вам указал временные социальные номера, так как без таковых трудовые отношения невозможны. Временный номер обычно состоит из цифр, соответствующих дате рождения — день, месяц и год, а литеры TN означают — временный.
Этот джентльмен мне всё больше нравился, и я был почти уверен, что вопрос о нашем статусе мы также сможем решить. Раскрыв паспорта, он сравнил наши данные с указанными в анкетах и отыскал наши визы. Убедившись в наличии таковых, он привычно открыл крышку сканера и заложил туда паспорта для изготовления копий. Делал он всё это спокойно и ловко, а мы, молча, наблюдали, как формировались трудовые досье на двоих паковщиков бананов.