Мейстрал даже не поднял глаз:
— Продам ее, разумеется, — ответил он. — Как только это будет возможно. Если мы оставим ее у себя, мы получим только неприятности.
Мех на плечах Романа поднялся под одеждой, почти доставая до воротника. Он молча положил манжеты Мейстрала в ящик:
— Полагаю, что могу с полной уверенностью утверждать, — сказал он, — что честь спасена, поскольку мы вызволили мисс Йенсен.
Мейстрал бросил рубашку поверх камзола и покрутил рукой, вздрогнув от легкой боли в суставе. Должно быть, он потянул плечо где-то во время ночного приключения. Он заговорил отчужденным тоном:
— Это правда. Я благодарю вас обоих за наблюдательность и участие в деле от моего имени.
— Было бы позором, — заметил Роман, — карать Имперскую династию, чтобы наказать за грубость некоторых ее приверженцев. Но я полагаю, что Империя располагает большими финансовыми ресурсами, чем мисс Йенсен и ее друзья.
— Возможно, — Мейстрал задумался. — Но мы должны тщательно взвесить наши требования. В какой-то момент может оказаться дешевле нас ликвидировать.
— Разве они пойдут на такой риск?
— Графиня Анастасия — да. Возможно, барон Синн — нет.
— И все же, — сказал Роман, — я не хотел бы, чтобы династия была уничтожена в результате чьих-либо действий на Пеленге.
Мейстрал поднял глаза на слугу. Его улыбка была небрежной:
— В таком случае, Роман, мы должны быть осторожны.
— Как скажете, сэр.
— Это все?
— Да, сэр. Благодарю вас.
— Закрой за собой дверь, пожалуйста.
Как только дверь закрылась, Мейстрал выбросил ноги вперед и уселся на кровати. Его мысль напряженно работала. Всякое желание спать пропало. Роман, как он всегда знал, был традиционалистом и хотя он допускал, что иметь свое мнение — это прилично, он, по-видимому, сожалел о существовании Созвездия и проявлял сентиментальную заботу об Империи, в которой никогда не жил. Грегор, наоборот, ненавидел всякую аристократию и желал Империи гибели. Во власти Мейстрала было послужить на благо одной из сторон, но не обеих.
Проблема заключалась в том, что Мейстрал во многом полагался на своих помощников. Грегору нужны были деньги и наставления по поводу хорошего тона, и пока ему платили и тем, и другим, он оставался доволен. Роман был верен семье Мейстрала — Мейстрал знал, что Роман никогда ничего не станет делать исподтишка и не предаст доверия — но все же будущее Мейстрала зависело не просто от сотрудничества, но от готовности сотрудничать. Их работа была слишком рискованной — они должны были отдаваться ей всей душой, иначе можно было ошибиться. Нечаянно проглядеть сигнализацию, оставить инструмент на подоконнике, нетронутую ловушку — и кто может поручиться, что это был «честный» недосмотр, а не невольный саботаж, родившийся в растревоженном сознании?
Ему надо, чтобы оба его помощника оставались довольными и счастливыми и стремились продолжать ограждать его от угрозы, которую представляли «Весна Человечества» и клика Анастасии.
Мейстрал снова устроился на подушках и закрыл глаза. Об этом надо как следует поразмыслить.
10
Николь, удобно вытянувшись на кушетке, рассматривала свои ноги и думала о том, какими уродливыми они стали. Профессия требовала, чтобы она часами стояла на ногах, и, хотя пять лет назад Николь исправила их форму, у нее опять сильно развилось плоскостопие, и пришло время новой операции. Придется устроить так, чтобы на неделю или десять дней скрыться от общества, тогда она сможет сделать операцию и привыкнуть к ее результатам до появления на людях.
Николь видела свое крошечное отражение в каждом ногте ног. Желая доброго утра, она помахала своему отражению и пошевелила пальцами ног в ответ. У двери раздалось позвякивание.
— Второй завтрак, мадам.
— Несите, комната.
Стол-робот вплыл в безмолвном антигравитационном поле, присел и установился. Мебель в комнате переставилась в новом порядке. К столу подкатил стул и приглашающе откинул спинку.
— Ваш завтрак, мадам. — Вокруг Николь ожил и зазвучал концерт деревянных струнных инструментов Эмануэля Баха.
— Благодарю, комната. — Николь подошла к стулу и уселась. С тарелки поднялась прикрывавшая ее салфетка, и пошел пар. Второй завтрак на Пеленге был гораздо более сытным, чем первый. Николь не была уверена, надо ли еще Мейстралу, чтобы она притворялась, что он все еще у нее, но заказала только один завтрак, поскольку не в силах была вынести вида двух порций. Она отклонила предложение стола и сама налила себе кофе.
Снова раздалось негромкое позвякивание:
— Дрейк Мейстрал, мадам.
— О, — Николь поставила на стол молочник. — Соедините немедленно.
Мейстрал, казалось, пребывал в более приподнятом расположении духа. В его зеленых глазах светилась прежняя уверенность, и у Николь при виде его отлегло от сердца. В остальном узнать Мейстрала было трудно — его лицо было покрыто слоем пастельно-голубой краски, в ушах были безобразные серьги, включавшиеся и выключавшиеся, как механические игрушки, а позади него был вид игрушечной аркады.
Николь, привыкшая к этим маленьким хитростям четыре года назад, заключила, что поскольку Мейстрал прибегнул к маскировке и услугам общественного телефона, опасность еще не миновала.
Николь подняла чашку и улыбнулась:
— Счастлива видеть тебя, Мейстрал. Ты, кажется, в хорошем настроении.
— А ты выглядишь прекрасно. Как никогда, Николь.
— Я вижу, твой путающий вкус в отношении маскировки не изменился.
Мейстрал наклонился в сторону голокамеры:
— Я хочу просить об одолжении, мадам. — Его взор обратился к краю голографического изображения, словно стараясь заглянуть за его пределы. Он осторожно дотронулся пальцем до одной из своих серег. — Прошу извинить меня за смелость, но могу ли я поинтересоваться — ты завтракаешь одна?
— Я бы сказала, это зависит от того, считается ли еще, что ты живешь здесь.
Мейстрал улыбнулся:
— К несчастью для нашего обмана, его жертвы — те, кому он предназначался, слишком хорошо знают, где я был прошлой ночью.
— Мне показалось, твое приветствие было более бодрым из-за успеха. Все прошло хорошо, что бы это ни было?
— Достаточно хорошо. Во всяком случае, зло было остановлено.
— А имело ли данное зло какое-то отношение к графине Анастасии? — Николь улыбнулась, увидев, как приподнялись веки Мейстрала. — Она звонила сюда вчера вечером и просила передать тебе информацию. Но к сегодняшнему дню информация вполне могла устареть.
Мейстрал лениво повел плечами:
— Скажи мне. Это может оказаться забавным.
— Она сказала, что у тебя есть нечто, что ей необходимо, и она готова заплатить за него. Я бы сказала, это звучит, как настоящее послание злодейки.
Мейстрал ухмыльнулся:
— Оно именно такое и есть. Мне приятно слышать, что она желает заплатить за мой объект. Это именно то, что я имел в виду.
Николь рассмеялась:
— Похоже, у тебя все рассчитано.
— Пока да. — Мейстрал бросил взгляд через плечо с видом конспиратора.
— Ты ведь хочешь попросить меня еще об одном одолжении, — заметила Николь.
Вид у Мейстрала сделался чуть смущенным:
— Ты, разумеется, права.
— Я слишком хорошо тебя знаю, Дрейк. Давай.
— Я заметил, что в твоем объявленном расписании не запланированы никакие выходы после встречи с метановыми существами в зоопарке, а это интервью должно закончиться к полудню.
— Это верно. У меня сегодня свободна вторая половина дня и вечер. — Николь зарылась кончиками пальцев ног в ковер радостно предвкушая провести время, как ей вздумается. Она положила подбородок на руки и продемонстрировала образу Мейстрала бесхитростный взгляд, как у маленькой девочки. — Ты ведь не собираешься нарушить отдых моей красы, правда?
— Надеюсь, разве что приятным образом. Я лелеял надежду, что ты пригласишь твоего избранника Мейстрала к обеду.
Николь рассмеялась:
— С твоего позволения, Дрейк, я буду завтракать, пока ты объяснишь мне, что под этим имеется в виду.
— Пожалуйста, приступай. Я уже поел.
Пока Николь слушала, в чем состоял его план, в ее душе пузырьками забурлило веселье. Она расхохоталась.
— Очень хорошо, Мейстрал, я сделаю это. У меня где-то есть твоя голограмма. — Она откусила кусочек, затем задумчиво помахала ему вилкой: — По правде говоря, Дрейк, я благодарна за это твое развлечение. В последнее время жизнь в Диадеме была необычайно скучной.
— Мои соболезнования, леди.
Николь взглянула на него, подняв бровь:
— Вежливое сочувствие мне не требуется, Мейстрал. Во всяком случае, от старых друзей.
— Мои извинения, Николь. — Это было сказано быстро.
— Принимаю. — Николь откусила еще кусочек, задумчиво прожевала, проглотила. — Ты не находишь, Дрейк, что твой род занятий, хоть он тебе и подходит, становится утомительным?
Выражения лица Мейстрала было не разобрать:
— Он меня вполне удовлетворяет, миледи. Путешествия, новые виды, новые знакомства, приключения, когда я того пожелаю, отдых, когда он мне необходим… Моя известность недостаточна для того, чтобы стать несносной, но достаточно велика, чтобы со мной хорошо обращались, куда бы я ни пошел. Мне редко бывает скучно, миледи. Если человеку вообще надо чем-то заниматься, моя профессия кажется вполне пристойной.
— Твоя профессия дает тебе больше свободы, чем мне — моя, Дрейк.
— Это верно. Знаешь, почему я…
— Я начинаю раздумывать, Дрейк, а был ли ты прав четыре года назад.
В его глазах появилось понимание:
— А-а.
— Я путешествую больше, чем ты, но новые виды всегда скрыты за стеной зевак и толпой репортеров, а также кучей людей, жаждущих со мной познакомиться… это всегда одинаково и совершенно так же стало нереальным. Моя известность мешает моей работе — она СТАЛА моей работой.
— Ты знала об этом, Николь. Ты знала, что такое Диадема, когда вступала в нее.
— Это не одно и то же — вступить и жить в ней. А ведь ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ, что я актриса — Господи, я не играла два года!
— Найди себе новую пьесу.
— Для членов Диадемы подходят только определенные роли И они так же нереальны, как моя жизнь. Хуже того — они СКУЧНЫ, Дрейк. Невероятно скучны.
Мейстрал переварил информацию:
— Ты думаешь оставить Диадему?
— Подумываю. Еще не решила. — Николь снова поиграла пальцами ног. Может, в конце концов, ей и не будет необходимости оперировать их.
Мейстрал пристально смотрел на нее:
— А ты будешь счастлива, Николь? Как только выйдешь из нее?
Она пожала плечами:
— Мне трудно вспомнить, как все это было.
— Я думаю, ты не будешь счастлива. Я тебя знаю, Николь.
Николь помешала еду в тарелке:
— Мой рейтинг понизился на два пункта, — произнесла она.
— А-а.
— Для этого и затеяно это турне. Предполагается, что я представлю моей публике новые чудеса. Мои авторы дают мне текст для каждой из восьми планет. И каждый гарантированно импровизированный, остроумный и легко цитируется.
— Я думаю, если не обидишься на мое замечание, что турне Николь, представляющее Зоопарк Пеленг-Сити, — это не то, что нужно для твоего рейтинга, каким бы великолепным ни было собрание.
Николь подняла глаза:
— Я знаю. А что ты еще предлагаешь?
— Найди себе новую пьесу, Николь. Нечто, выходящее за рамки того, что тебе давали до сих пор. Расширь концепцию пьесы Диадемы. Дай себе простор.
Губы Николь сложились в кривую улыбку:
— И это все, что мне нужно? Просто новая пьеса? И… простор?
— Возможно, еще что-нибудь, миледи.
— Да?
В его взгляде появилось озорство:
— Новая пассия? — предложил он.
Николь засмеялась отрывистым смехом и запустила ложечкой в изображение Мейстрала. Кофе в ее чашке тревожно задрожал:
— Черт бы тебя побрал, Мейстрал. Ты слишком хорошо меня знаешь. Неужели ты не дашь мне ни в чем пощады? — Ее смех стал печальным. — Хорошо. Скажу своим людям, чтобы подыскали что-нибудь.
— Миледи, если вы чего очень хотите, вы должны искать это сами.
С минуту Николь сидела молча, затем медленно кивнула:
— Да, Дрейк, я так и сделаю. Спасибо тебе.
— Это самое меньшее, что я могу сделать, если учесть, как сильно ты мне помогла. Мы делаем вид, что все это несерьезно, но твоя помощь еще может спасти мне жизнь. Эти люди, с которыми я связался… они серьезные люди, Николь.
— Я должна позаботиться о том, чтобы сберечь твое здоровье, Мейстрал. Твой совет может стать неоценимым для моей карьеры.
Мейстрал снова бросил взгляд через плечо:
— Я вынужден заканчивать, миледи. Мы слишком долго занимаем эту линию, чтобы я мог чувствовать себя в безопасности.
— Хорошо. И как всегда, этот разговор подействовал освежающе. Передай привет Роману.
— Передам.
— Надеюсь увидеться с тобой лично до моего отъезда.
Мейстрал улыбнулся:
— Ты забыла, что мы увидимся сегодня вечером.
— Да. Разумеется. Что ж, тогда au revoir.
— Твой самый покорный слуга, Николь.
Его голуболицее изображение исчезло. Ни коль на минуту задумалась, разглядывая кончики своих пальцев, и попыталась придумать, к кому ей обратиться по поводу ног.
Хотвинн чувствовал, что буквально заряжен энергией. Полуживой панцирь, поддерживавший его разбитую спину и ребра, скормил ему достаточно лекарств, чтобы уничтожить боль и наполнить его силой. Когда врач наложил на ноги Хотвинна несколько дополнительных примочек, которые должны были помочь ему расслабиться и заснуть, тот дождался, пока человечек уберется, содрал разочарованных существ до того, как они успели подействовать, и выбросил их в помойку.
Хотвинн выбрался из постели, зашатался, потом твердо встал на ноги. Оскалил зубы и зарычал. Жалкие трусливые человечишки еще получат по заслугам.
В голове Хотвинна копошились темные мысли об отмщении. Он вынул свое оружие из шкафа и пристегнул его.
Хотвинн-Мститель! Ему необходимо было разнести что-нибудь вдребезги, да побыстрее. Он открыл окно, перекинул одну ногу через подоконник и заколебался.
Хотвинн понял, что не знает, куда идти.
Он убрал ногу с подоконника и надолго задумался. Он знал, где живет Амалия Йенсен, но дом был разгромлен, и эта Йенсен скорее всего не станет там жить, а за самим домом, возможно, следит полиция. Тви могла бы помочь ему пробраться туда, но она исчезла. Он мог попытаться проникнуть в резиденцию Мейстрала, но понятия не имел, где тот живет.
В утреннем ветерке раздался звук голосов. Уши Хотвинна прянули в их направлении.
Самое время, решил он, немножко подслушать.
Хотвинн тихонько перелез через подоконник, потерял равновесие, и ему пришлось ухватиться за ползучую лезу, чтобы не упасть. В утреннем воздухе все еще стоял залах дыма. Тихонько посмеиваясь про себя, Хотвинн скользил вдоль заднего крыльца, пока не оказался у раскрытого окна столовой.
— …а другой — лейтенанту Наварру, — говорил голос Синна. — Мисс Йенсен может быть у него. — Хотвинн навострил уши. Уже во второй раз он слышал имя Наварра.
— И этой одиозной особе — Николь, — произнес голос графини Анастасии.
Стук столовых приборов заглушил следующее замечание барона.
— Будет гораздо лучше, если за нас это сделают средства информации, — заметил он позже, — охрана вокруг Диадемы очень суровая. Любой, кто покажется в поле зрения Николь без соответствующих рекомендаций, попадет в тюрьму, как минимум, за нарушение спокойствия.
— Возможно, вы сами, барон, могли бы…
— Я сделаю все, что в моих силах, миледи. — Остальная часть разговора была занудной и состояла в основном из имен разных лиц, предлагавшихся графиней для выполнения различных заданий, и расспросов барона об их способностях и рекомендациях.
Хотвинн ухмыльнулся. Стало быть, пусть будет Наварр! Он учуял пищу, и в животе его заурчало.
Хотвинн повернулся и стал пробираться в задней двери в кухню. Он стащит еды на несколько дней, найдет Йенсен через ее дружка Наварра и получит за нее выкуп от ОБЕИХ сторон. А между делом порубит ее товарищей в капусту.