— Врешь ты все! — прошипела Лизка. — Не отдам Мусеньку! Они ее съедят, собаки эти!
— Хорошо, — сказал Таран, окончательно разъярившись. — Сиди здесь со своей Мусенькой! А мне лично некогда. Я сейчас все сделаю так, как Полина предложила, только ты сама вместе с кошкой будешь заместо приманки!
— «Сама»? Это что, девочка? — удивилась Полина. — Ни за что бы не подумала, что ты с такой михрюткой спишь!
— Мне по фигу, что ты подумала! — прорычал Таран. — Соображайте быстрее!
— Это кто «михрютка»?! — завопила Лизка, распахнула куртку, сняла рюкзачок с кошкой, чтоб не мешали драться, и ринулась на Полину. Но та, довольно ловко увернувшись от Лизкиной попытки вцепиться ей в волосы, крепко сцапала девчонку за локти и завернула их за спину.
— Волоки ее на терраску! — велел Юрка и, подхватив со стола свою спортивную сумку, а с пола — Лизкину куртку и рюкзак с кошкой, побежал в сени. Муська, чуя неладное, попыталась выползти из рюкзака и задать стрекача, но Таран вовремя ухватил ее за шкирку. Полина, несмотря на свое солидное физическое превосходство, лишь с большим трудом сумела затащить на терраску рычащую, матерящуюся и плюющуюся Лизу, несколько раз пытавшуюся пустить в ход зубы.
— Держи Лизку крепче! — велел Таран Полине, вытаскивая из рюкзака истошно мяучащую кошку.
Вообще-то задача только в изложении Полины казалась простой. Дело в том, что Тарану надо было успеть почти одновременно совершить три действия, причем последовательность их надо было четко просчитать, иначе весь замысел мог пойти к черту.
Например, для того чтоб открыть дверь, ведущую на крыльцо, тут же отскочить за дверь терраски и захлопнуть ее за собой, надо было иметь две свободные руки. Но для того чтоб иметь две свободные руки, надо было отпустить Муську еще до того, как будет открыта дверь на крыльцо и закрыта дверь на терраску. В том, что кошка в два счета прошмыгнет на терраску еще до того, как Таран откроет дверь и впустит собак, можно было не сомневаться. А это означало полный провал всей задуманной «операции».
Таран принял решение, которое трудно было бы назвать соломоновым. Скорее оно относилось к той же славной плеяде решений, которую открыл Александр Македонский, разрубая мечом гордиев узел. Юрка размахнулся и самым безжалостным образом зашвырнул кошку в кухню, почти к самой печке. Муська, как и положено кошачьему отродью, ловко приземлилась на четыре лапы, разъяренно зашипела, а потом метнулась обратно к сеням. Сразу после этого Таран приоткрыл дверь, ведущую на крыльцо, прыжком отскочил назад и захлопнул дверь, ведущую из сеней на терраску.
— Р-р-гав! Гав! — Собаки ворвались в сени, как революционные матросы в Зимний, и оказались в каком-то полуметре от Муськи, которая, не будь дурой, в полном соответствии с диспозицией Юрки тут же шарахнулась назад и сиганула прямо с пола на лежанку печи. Собаки тоже влетели в кухню, а Таран, выскочив в сени, молниеносно захлопнул за ними дверь и для верности засунул за ручку двери черенок стоявшей в сенях лопаты.
Собаки явно сообразили, что их надули. Они погавкали немного на Муську, но потом подскочили к запертой двери, стали толкаться в нее мордами, царапать когтями, даже, кажется, грызть пытались, но безуспешно.
— Теперь только бы машина завелась! — молитвенно произнес Таран, выскакивая к «девятке».
Полина оказалась права. Февральские морозы неожиданно перебила оттепель. Даже с крыши капало, а вместо снега моросило что-то похожее на дождь. Таран отпер машину, включил стартер — схватило с пол-оборота! Везуха! Во дурак бы он был, если б взялся чугун с кипятком греть! Оставив мотор работать на холостом ходу — пусть все же получше прогреется, — Таран вернулся на терраску, где Полина с трудом удерживала в объятиях дрыгающуюся и пинающуюся Лизку.
— Гады! Сволочи! — верещала девчонка. — Вы мою Мусеньку собакам бросили! Я вас всех убью! Загрызу зубами!
У нее по грязным щечкам текла целая куча слезинок, носик — и без того простуженный! — совсем рассопливился и покраснел. Казалось, будто в жизни этого человеческого детеныша происходит тяжелейшая драма. Будто мир перевернулся или что-то в этом роде. Таран, несмотря на общую озабоченность по поводу того, как отсюда побыстрее смыться, почуял то, что называется комплексом вины. Хотя и отметил, что кошка, должно быть, значила для этой замарашки-худышки намного больше, чем родители, например. Вспомнилось, как она про смерть родной матери говорила и про папашу особо не беспокоилась, хотя его, поди-ка, прошлой ночкой прикончили. Уж на что у Тарана отец с матерью были хреновые, а все же, если б они померли, он бы их пожалел, пожалуй. Они ведь ему иногда на письма отвечали и даже посылку как-то раз прислали — кило конфет «Барбарис». Тогда Юрку аж на слезу пробило, хотя конфеты он не любил.
Общими усилиями Юрка с Полиной все-таки запихнули Лизку в куртку, подхватили сумку и опустевший рюкзак из-под Муськи, а затем силой вытащили упирающуюся девчонку во двор.
— Не поеду! — истерически визжала Лизка. — Хочу к Муське! Пусть меня собаки загрызут!
— Вот зоофилка, а? — пропыхтела Полина, которую Лизка то и дело пыталась лягнуть. Хорошо еще, что на девчонке были валенки, а не сапожки с острым каблуком, как у самой Полины, а то бы больно получилось.
Тем не менее они с Полиной все-таки затащили Лизку в автомобиль. Таран сел за руль, развернулся и подогнал машину к воротам. Теперь оставалось всего ничего: вытащить брус, которым были заложены створки. Юрка справился с этим меньше чем за минуту, распахнул ворота настежь и уже собрался садиться за баранку, когда вдруг увидел, как по дорожке со стороны дома, не то тявкая, не то мяуча, скачками перемещается некое животное.
— Муська! Муська! — завопила Лизка, разглядев то же самое через заднее стекло. И, отпихнув растерявшуюся Полину, слабо пытавшуюся ее удержать, распахнула левую дверцу и бегом бросилась навстречу. Кошка мгновенно заскочила на руки хозяйке, после чего Лизка без всяких уговоров быстро залезла в машину. Таран прямо-таки прыгнул на водительское место и на большой скорости вывернул из ворот направо.
— Как же она выскочить сумела? — шмыгая носиком, бормотала Лизка, должно быть, не веря своему счастью. — Скажи, Мусенька? Как ты спаслась?
Муська, к сожалению, говорить еще не наловчилась, а потому не могла ничего объяснить. Вместо нее свою версию чудесного спасения этой божьей твари выдвинула Полина:
— Она, наверно, с печки перескочила на лестницу, потом на чердак выбралась и через слуховое окно — на крышу. А оттуда вниз спрыгнула…
Тарану это было уже по фигу. Лизка утихомирилась, опять упрятала кошку в рюкзак, снова стала целовать эту рыжую и блохастую в лобик и в носик — идиллия! А у него в голове вертелось одно: с какой стороны могут появиться менты?!
Часы, как это ни странно, показывали всего-навсего 7.15. Это означало, что вся эпопея со стрельбой, междуусобными разборками и героическим подвигом кошки Муськи заняла чуть меньше часа. Лизкина пальба состоялась примерно в половине седьмого, вернее, чуть позже. За полчаса, если бы кто-то из поселковых жителей позвонил в милицию, группа немедленного реагирования могла даже из самой Москвы доехать. А ведь здесь не тундра, не тайга сибирская, где, как пел Высоцкий, «кругом пятьсот». Тут до МКАД всего около двадцати верст и до ближайшего райотдела наверняка не больше. Неужели никто в поселке выстрелов не слышал?! Это ведь не духовушка стреляла, а «глок-17». Даже если внутри дома, все равно громко.
Уже благополучно вывернув на шоссе, ведущее к столице, Юрка понял: нет, слышали жители эти выстрелы! Но никуда звонить не стали, потому что давно знали, что дачка эта бандитская. Стреляли — ну и хрен с ним! Не в тебя же, сосед, верно? И кто там с кем разбирался, кто кому мозги вышибал — это ихние, бандитские, дела. Возможно, даже вполне привычные для здешних мирных жителей. Подумаешь, три раза бабахнули где-то в доме! Может, прошлой ночью тут вообще из автоматов шмаляли очередями. На фига встревать, если это не в тебя? А вот если призовешь ментов, начнешь им про эти ночные стрельбы рассказывать, тут можно неприятности нажить. Те же менты и доведут до бандюков, кто их высвистал… Нет уж, береженого бог бережет!
Дорожка в оттепель была не лучшая, нечто среднее между снегом и дождем сыпалось или капало с неба, ложилось на стылый асфальт и превращалось в мокрый лед. Таран не спешил в кювет и, несмотря на то что трасса была пока еще негусто заполнена, ехал медленно, пожалуй, даже меньше шестидесяти выжимал. К тому же ему еще думать надо было.
Машина-то у него угнанная. Правда, бандиты вряд ли заявят ее в розыск, но ведь они ее могли и сами у кого-то угнать. Взяли на ночку покататься, чтоб разобраться с Лизкой, а потом небось собирались бросить где-нибудь. То, что она с ключами, этой версии не мешает. Зажигание и дверные замки заводские, таких ключей полно, подобрать при желании нетрудно.
Хозяин этой машины, возможно, уже встал, на работу собирается. И, возможно, уже заметил, что любимой «девяточки» «ВАЗ-21093» на месте нет. Возможно, даже с техпаспортом, если этот лох его в бардачке позабыл. Ясное дело, родная машинка — это вам не стрельба на чужой даче! Тут в милицию надо звонить обязательно. И очень может быть, что всем гаишникам (гибэдэдэшникам — это надо еще выговорить!) уже розданы ориентировки на эту «девятку». А тут — радости-то полные штаны! — она сама к посту на въезде в столицу подкатывает. Причем с целой преступной группой на борту в составе Тарана (пойдет как организатор по всем преступлениям), жуткой киллерши Лизки и пособницы Полины. Разве что Муську от уголовной ответственности освободят…
Однако мимо поста ГИБДД Таран проехал без замечаний. Правда, обнаружил, что бензина осталось всего ничего. И потому после недолгих раздумий свернул к бензоколонке.
— Ты что, на свои заправлять собираешься? — с неожиданной деловитостью спросила Лизка, которая, видимо, уже совершенно успокоилась. Она углядела, что Таран рассматривает свои неполных пять сотен, размышляя, хватит ли ему в случае чего на железнодорожный билет. При этом у Юрки даже такая шальная мысль мелькнула: а не начхать ли ему на эту встречу с неизвестными гражданами у «Мадонны Новослободской»? Залить полный бак, высадить девок с кошкой у ближайшего метро и, помахав им ручкой, доехать по Кольцевой до Симферопольского шоссе и рвануть в направлении родного облцентра. Часов за пять или шесть можно добраться до города, бросить на улице «девятку» и на автобусе добраться до части, где обстоятельно доложить Генриху Птицыну обо всех своих обломах и злоключениях. Ясно, что он за многое не похвалит, но и не убьет на месте, это точно…
Лизкин вопрос отвлек его от размышлений в этом направлении.
— Что? — переспросил Юрка, не очень врубившись.
— Я говорю, что ты свои считаешь? У нас же ихний кошелек остался… — И Лизка вытащила из куртки туго набитый бумажник, который Таран изъял у зарубленного.
Да, тут было побогаче! Одних «зеленых» сотен десятка два лежало. И в «дереве» тыщи четыре. Живут же люди!
Мужик в солдатском бушлате и вязаной шапке, позевывая, принял у Тарана денежки и закачал полный бак девяносто третьего. Юрка, отъезжая от заправки, даже какую-то сытость почуял, будто сам пожрал. Впрочем, ненадолго. Потому что его пассажирки прямо-таки ни минуты без сюрпризов жить не хотели.
— Отвези меня домой! — неожиданно потребовала Полина.
— Здрасьте посрамши! — не стесняясь дамского общества, в сердцах произнес Таран. — Ты же вчера вопила, что тебе домой нельзя?
— Вчера было нельзя, а сегодня — можно, — настырно ответила Полина. — Я за брата беспокоюсь.
— Между прочим, — заметил Юрка, — ты вчера говорила, будто дачка, откуда мы только что вырвались, другу твоего братца принадлежит? Ты не забыла, что мы там кое-какой беспорядок оставили? Твой братишка тебе попку не нашлепает за это?
Лизка немного дебильно хихикнула, должно быть, представив себе, как Полину шлепают по попке.
— Пусть шлепает, лишь бы он жив был.
Юрка глянул на часы: всего-то 8.20. В конце концов, баба с возу — кобыле — то есть в данном случае «девятке» — легче.
— Далеко отсюда? — спросил Юрка.
— За четверть часа доберешься, максимум минут за двадцать. Я покажу дорогу. Сворачивай за перекрестком налево.
— Ладно, — вздохнул Таран, — довезу, высажу — и адью-мусью! Мы больше не знакомы, и по фигу мороз!
— Очень даже верно! — согласилась Полина. — Мне тоже знакомство с вами надоедать стало. За вчерашнее — спасибо, за сегодняшнее — благодарить не буду.
Таран хотел вспылить, притормозить и выставить эту овцу подслеповатую из машины. Но потом пожалел. В конце концов, то, что они на даче натворили, и впрямь благодарности не заслуживало. С Лизки придурочной что возьмешь — ее, возможно, надо лечить просто-напросто! — а вот он, Таран, «курсант»-«мамонт», соображать должен был, а не нервничать… Кстати, если на то пошло, выступил лично он на этой даче совсем не здорово. Фиг его знает, что с ним бы эти братки сделали, если б Лизка не начала палить! Подставился, как дитя, хорошо еще, что только шишкой на затылке отделался… Да и вообще, если б не кошка Муська, они бы и по сей час на даче куковали под охраной собачек!
НА ВСТРЕЧУ К «МАДОННЕ»
С такими покаянными мыслями в голове Юрка не забывал крутить баранку по указаниям Полины. Действительно, через четверть часа он уже ехал по залитой талой грязью, но вполне знакомой улице. Вот дом, куда собирался зайти Таран, но не зашел по причине убийства Павла Степановича, а вот в этом он помогал Полине занести сумку на пятый этаж.
— Приехали! — сказал Юрка, останавливая машину.
— Счастливо оставаться! — без улыбки произнесла Полина и вылезла из салона прямо в лужу. Правда, ведь подслеповатая… Подъезд-то хоть найдет, интересно, не перепутает?
Но Полина довольно уверенно двинулась к родному подъезду, а потому Юрка со спокойной душой отъехал от тротуара, в твердой уверенности, что на этой улице он больше никогда не появится.
Теперь предстояло решить вторую проблему. Эта проблема шмыгала носом, вытирала сопли о загривок любимого животного и вообще очень повеселела после того, как первая проблема свалила восвояси.
Проблема состояла в том, что ехать с Лизкой на «Новослободскую» было как-то стремно. Неизвестно, как отнесутся граждане, с которыми ему предстояло встречаться, к тому, что Таран приедет к месту встречи не на метро. Вполне возможно, что кто-то из них будет страховать у наземного вестибюля, а потом доложит, что Юрка катается на угнанной машине и с очаровательной пассажиркой, на которой три убийства. Правда, насчет пассажирки и ее дурного поведения Таран им скорее всего сам расскажет, но все это может негативно отразиться на его личной жизни. К тому же, как проехать отсюда на «Новослободскую», Таран попросту не знал. В смысле, не знал, как доехать на машине. Дорогу же от «Сокольников» на метро усвоил неплохо — еще когда ехал на «Войковскую».
Именно поэтому Таран сказал Лизке:
— Вот что, девушка. Я сейчас поставлю машину, где поспокойнее, а потом уеду на метро. В принципе могу и не вернуться, сразу предупреждаю. Дальше твое дело. Можешь сидеть в машине, можешь идти гулять. Вот тебе ихний бумажник со всей требухой, а вот твои сало и клюква. Положи их в рюкзак вместе с кошкой или еще куда-нибудь — это твои проблемы. А свою сумку я заберу. Все ясно? Лучше все-таки, если ты отсюда отвалишь, понятно?
— У меня валенки без калош, — печально произнесла Лизка. — А тут везде потаяло…
И бедное существо опять шмыгнуло носом, а затем поглядело на Юрку не то умоляющим, не то укоряющим взглядом. Таким несчастным, что Таран себя прямо-таки палачом жестокосердым почувствовал.
— Ладно, — вздохнул Таран. — Часа через три я приеду. Если подойдут менты, притворись, что спишь. Если разбудят — ври, что хочешь. Например, что папа ушел в магазин, а ты его дожидаешься.
Немного не доехав до метро, Юрка загнал машину в какой-то малолюдный двор, где стояло с десяток автомобилей, протер оба пистолета — насколько это удалило с них отпечатки пальцев, неизвестно! — и запихнул в бардачок.
— Если их найдут, — проинструктировал Юрка, — скажешь, что знать о них не знала и видеть не видела. В крайнем случае можешь сказать, что, может быть, папины. Папу можешь своего настоящего назвать — ему это уже не повредит скорей всего…