Но, поди-ка, и «джикеи» не лыком шиты. Небось сообразили и насчет того, что бесплатный сыр только в мышеловке бывает, и насчет того, что ежели к Нефедовым пожалует кто-то неизвестный, то тут же попадет на карандаш. Так что могли бы, сознавая стремность мероприятия, вообще не соваться к родителям Полины. Однако сунулись, исходя из того, что те, кто ловушку расставил, уже уверовали в то, что «граница на замке», «птица не пролетит, рыба не проплывет, мышь не проскочит» и вообще все под контролем. По меньшей мере, весь круг знакомых Нефедовых им был известен и признан безопасным. Но отслеживать новые знакомства тех, кто был знаком с Полиниными родителями, «московские» скорее всего не стали. Слишком уж масштабное дело — ведь число контролируемых возросло бы в геометрической прогрессии. Так или иначе, как им представлялось, агент, нацеленный на Нефедовых, должен был выйти на прямой контакт. А «джикеи» или кто там еще, решили обойтись без этого.
Не иначе, они подкатились к какому-нибудь старому знакомому Нефедовых — возможно, еще со студенческих или даже со школьных лет. Причем к такому, который и сам Нефедовых навещал почасту, и Нефедовы у него хоть раз в два месяца, но появлялись.
Само собой, брать мужика или бабу за грудки, приставлять нож к горлу и требовать, чтоб те сообщили им все, что знают о Полине, никто не стал. Все происходило не спеша, тихо и мирно. Какой-нибудь из школьных друзей Нефедовых, Иван Иваныч, допустим, увлекался собиранием марок или нумизматикой. Или однокурсница Рогнеды Борисовны — Марья Петровна, скажем, — занималась в клубе любителей икебаны. А может, все еще проще: Иван Иваныч пивко любил пить в хорошей компании, а Марья Петровна — чаи гонять с вареньем и пирожками, перемывая кости подругам и их мужьям. Вот к ним-то и подкатился некто по заданию «джикеев» или иной международной шушеры. Сперва просто захаживать стал, разговоры вести, а потом как бы невзначай явился в одно время с Нефедовыми. То, се, как жена, как дети — нашел какую-нибудь тему для беседы. Узнал, что у Нефедова дочь с внуком в какое-то спецмедучреждение угодили, посочувствовал — глядишь, и дальше дело пошло. Насчет видеописем мог узнать, если их по почте пересылают, глянул на штамп, какое почтовое отделение отправляло. Уже на шаг ближе к телу. Если курьер посылочки с кассетами привозил — еще проще. Сесть ему на хвост и углядеть, откуда приезжает. Дальше могли другие товарищи работать.
Конечно, Юрка понимал, что мыслит он по-дилетантски и прикидочно, но запретить ему придумывать эту версию никто не мог. В конце концов, сейчас все равно делать нечего, уж лучше придумывать чего-нибудь, чем просто так лежать и мерзнуть в тюфяке.
Итак, эти самые неучтенные ребята по капельке, по крупичке вытягивали нужные сведения о том, где находится Полина, и, может быть, даже добрались до тех, кто с ней непосредственно контачил в тамошнем заведении. После этого родители Полины, как источник, стали уже не нужны. Зато появилась идея использовать их для подставы. И проделали все это при помощи и посредстве того типа или той стервы, что втерлась в доверие к знакомым Нефедовых.
Скорей всего это все-таки был тот мужик, который представлялся Юрке как Михаил Алексеевич. К этому моменту небось Нефедова уже тихо зарезали, а может, еще только собирались. Но к тому моменту, когда Юрка вошел в номер, Нефедов точно был мертв.
Дальше Тарану, как известно, двинули по башке, не дав очухаться, вкололи что-то наркотическое или, по меньшей мере, снотворное, вложили в руку финку, которой резали Нефедова, заляпали кровью рукав. Улики уже вполне серьезные. Потом кто-то из тех, кто обслуживал эту операцию, дал условный сигнал, и появилась «милиция», точнее, сообщники этой братвы. Навряд ли ребята расщедрились, чтоб покупать настоящих ментов, ограничились формой — фуражку Юрка точно запомнил. Остапу Бендеру было достаточно одной фуражки с гербом города Киева, теперь, наверно, этого маловато, зато найти полный комплект — не велика проблема.
Кто-то им, конечно, помогал. Потому что так спокойно выволочь Юрку из гостиницы мимо экс-старшины Муравьева они бы не сумели. Опять же он еще на входе мог спросить, кто вызывал, из какого они райотдела и так далее. А он многих местных ментов в лицо знал, и мог всю операцию испохабить. Навряд ли его вырубили или каким-то образом отвлекли с поста во время несения службы. Не тот мужик. Скорее всего он просто должен был уйти в комнату отдыха охраны — по графику дежурства, так сказать. Так что на его месте непосредственно перед появлением липовых «ментов» стоял кто-то другой. Вот этот другой и мог быть помощником налетчиков. Он, как и Муравьев, был сотрудником «Антареса», то есть имел отношение к системе Птицына. В принципе, именно он мог уведомить этих гадов о том, что в город приезжает Нефедов.
Но все могло быть и по-другому. Парень, сменивший Муравьева на посту, был просто лохом деревянным, который в здешней ментуре не служил и, увидев людей в ментовской форме, попросту посторонился, не задавая лишних вопросов. Впрочем, даже если и задал, то говорить о том, что в 511-м номере убийство, ему не стали. Сказали, что драка или еще какой мелкий шум, кто-то позвонил, идем разбираться. Потом эти ребята выволокли под ручки Тарана, выглядевшего небось, как хорошо ужравшийся гражданин, и впихнули в какую-нибудь тачку.
Вот в этот момент Юрка всерьез задумался о тех целях и сверхзадачах, которые поставили перед собой организаторы этой операции.
Во-первых, его утащили, чтоб узнать побольше о Полине. Если у этих козлов и впрямь есть кто-то в том таинственном заведении, то он мог узнать, что Таран этим летом там побывал. Соответственно, могут узнать и о том, что он — «мамонт», а заодно постараться вытянуть все, что Юрке известно об этом подразделении и чем он занимался в прошедшие три года. Наверно, для этого же подстроили так, что против Тарана оказалась куча улик, связанных с убийством Нефедова. Теперь этим можно его шантажировать. Дескать, ты засветился-замарался и свои от тебя отделаются в два счета. А если начнешь нам помогать, глядишь, выживешь.
Но, возможно, дело не только в этом. И даже скорее всего так. Все было состряпано для того, чтоб подставить не только Юрку, но и МАМОНТ, как организацию. А может быть, для того, чтоб создать компромат на тех, кто ему покровительствует. И тогда, кстати, не исключено, что Юрка не был похищен какими-то «частниками», а угодил к настоящим ментам. То есть на него, возможно, заведут уголовное дело по всей форме, начнут копать все, что можно накопать, и при желании могут очень много всякого нарыть. Где-то могли остаться отпечатки пальцев, где-то кто-то мог его видеть, где-то ко всему этому еще и «ствол» добавился…
Конечно, проще всего уйти в несознанку и ничего не признавать. Но признания могут и не потребовать, а просто скажут: вот твои пальчики, вот твое оружие, а это труп, который ты сделал. Вот это другой, третий, четвертый… Глядишь, и пожизненное. И опять поманят пальчиком: расскажи о своей конторе, побольше и пообстоятельней, тогда, может быть, скостим тебе до пятнашки. Если выживешь, то в 36 лет вернешься еще молодым, но вполне возмужавшим человеком.
Конечно, на эту приманку Тарана не возьмешь. Если он просто подтвердит, что МАМОНТ существует, то ему не жить. Впрочем, ему в любом случае хана настанет: «мамонтов» не судят и не сажают.
И все же Юрка питал надежду, что он попал не к настоящим ментам, а к липовым. Это давало хоть и мизерные, но шансы выжить. Правда, «частники», не связанные законодательством, не будут вести с ним душеспасительные разговоры. Они будут самым прямым образом выбивать из него нужную информацию. Конечно, и менты, бывает, теми же методами пользуются, но все-таки пореже. Опять же там прокуратура, суд, всякие нюансы, типа возможности отказаться на суде от показаний, дескать, их из меня выбили. Неприятность только в том, что до суда Таран не доживет однозначно. Наверняка те менты, которые обеспечивают прикрытие Птицыну, постараются устроить ему что-нибудь скоропостижное.
С «частниками», конечно, придется много чего попробовать, к тому же там, естественно, народ попроще и мораторий на смертную казнь не соблюдает. В самом неудачном случае они сделают из Тарана инвалида первой группы и только после этого пристукнут окончательно. Однако если штурмовать и захватывать РОВД или тем более СИЗО Птицын не рискнет, то «частникам», если вычислит их расположение, вполне может устроить козью морду. Там уже вопросы жизни и смерти Тарана перейдут в его компетенцию. Если поверит в то, что Юрка не раскололся, то оставит его в живых, если нет — увы. Но все же он не станет действовать так, как в том случае, если б Таран попал к казенным людям.
Впрочем, был и еще один, пожалуй, самый благоприятный вариант. Он мог быть вообще не связан ни с Полиной, ни с какой-нибудь глобальной подставой против «мамонтов». Могло быть все проще и глупее. Какие-нибудь ребята, толком не зная, с кем имеют дело, решили взять выкуп, допустим, потому что проигрались в картишки. Сначала, допустим, приняли Нефедова за крутого бизнесмена, зажали в номере, может, даже зарезали, а потом обнаружили, что баксов у него ноль целых хрен десятых… Нашли в записной книжке телефон и стали трезвонить. Нет, это ерунда. Они точно знали про то, что Нефедов — отец Полины, и вообще, товарищ Таран, у вас, похоже, мозги от холода стали сжиматься. Скоро совсем соображать разучитесь…
Между тем время шло, а Юркой никто не интересовался. Холод чувствовался все больше, и, как ни вертелся Таран внутри тюфяка, избавиться от нарастающего окоченения не мог. Вылез, попрыгал, поприседал немного — чуть-чуть согрелся. Залез обратно — через пять минут опять мерзнуть начал. Мелькнула, может быть, дурацкая, но утешающая мысль: взять да и замерзнуть тут на хрен! Не придется с костоломами знакомиться, да и вообще. Остываешь помаленьку, чувствуешь, как тепло становится, засыпаешь — и не просыпаешься. Смерть от холода — самая приятная. Так рассказывают те, кто замерз…
В «РУССКОМ ВЕПРЕ»
Пока Таран в нескольких сотнях километров южнее столицы давал дуба от холодрыги, в нескольких сотнях верст севернее Москвы, в бывшем охотничьем домике здешнего обкома, ныне приватизированном фирмой «Русский вепрь», было очень тепло и уютно. И компания подобралась приятная, теплая.
Радушными хозяевами, разумеется, были владельцы сего райского уголка: супруги Иванцовы, Виктор Семенович и Ольга Михайловна. Виктор Семенович многие годы занимал должность областного прокурора, но вот уже несколько лет как вышел на пенсию. Ольга Михайловна в молодости работала в комсомоле, потом в профсоюзах и в обкоме партии, а после свержения проклятых большевиков занялась бизнесом. Но и общественную деятельность не бросила, стала президентом «Клуба любителей природы», располагавшегося на территории бывшей экологической станции областного университета, в заповеднике поблизости от поселка Лавровка.
Гостями их в этот вечер стали генерал-майор Теплов и Федя Степанов. Правда, в гости они сами напросились, но и Виктор Семенович, и Ольга Михайловна этому визиту были рады. Само собой, что гости приехали не одновременно, а порознь — неудобно будет, если «Волгу» начальника облУВД увидят в одной колонне с «БМВ», принадлежащим «Белой куропатке». И так, возможно, какой-нибудь стукач накатает оперативку, что генерал-майор Теплов вел какие-то разговоры с замначальника охраны оптовой базы «БК», сидя в его иномарке. Само по себе это, конечно, не криминал, но где-нибудь в Москве эта бумажка будет подшита к делу. Так, на будущее, про запас.
Поэтому «Волга» еще некоторое время постояла в переулке у подворотни, и Василий Михайлович получил за это время всю основную информацию, которую собрали опера, эксперты и кинолог. А Федя на «БМВ», немного попетляв по городу и проселочным дорогам — ибо подброшенная ему Тепловым мысль о возможном покушении или похищении прочно засела в его башке, — благополучно добрался до «Русского вепря». Теплов приехал через час после него. За это время Федя уже малость подкрепил силы и успокоил нервы. Грамм 250 принял, но такая доза гражданину Степанову ничуть не мешала сохранять здравый ум и трезвую память. Первые признаки опьянения у него проявлялись только после 750 граммов.
Конечно, Федя изложил общую суть вопроса, поскольку так было уговорено с Тепловым. Но, естественно, до появления Теплова и его выступления, так сказать, с основным докладом Иванцовы никаких советов не давали. Виктор Семеныч, правда, задал несколько скромных вопросов по делу, а Ольга Михайловна в основном потчевала «Феденьку» всякими закусочками, которые и впрямь были, что называется, «пальчики оближешь». Желудок у богатыря был вместительный и всепереваривающий, так что лопал он с удовольствием и похваливал. Опять же, сытость на него действовала успокаивающе, и собственное положение казалось ему не столь уж неприятным как прежде.
К тому моменту, когда появился Теплов, у Феди было вполне благодушное настроение. Хотя он, вообще-то, понимал, что здесь, за этим столом, возможно, будут решаться очень серьезные вопросы.
Настроение у Феди слегка ухудшилось, потому что физиономия генерала, появившегося в столовой, выглядела весьма мрачно.
— А вот и Васенька! — улыбнулась мадам Иванцова. — Присаживайся, присаживайся! В ногах правды нет.
— Боюсь, что ее нигде нет, — сокрушенно покачал головой генерал. — Ни в ногах, ни где-либо еще.
— Вот как! — прищурился Виктор Семенович. — Это что же за пессимизм такой, а? Давай-ка, Вася, прими рюмочку, может, полегчает слегка.
— Не откажусь, — криво усмехнулся Теплов, — самое оно теперь принять. И даже не рюмочку, а стаканчик! Большой граненый, например.
— Нет, ты для начала все-таки рюмочкой ограничься. А то напутаешь чего-нибудь, не дай бог, — усмехнулся Иванцов.
Теплов опрокинул стопку, захрустел ее маринованным огурчиком из разносолов Ольги Михайловны и сжевал ломтик черного хлеба.
— Вам Федя, конечно, объяснил в общих чертах ситуацию? — спросил генерал, в то время как заботливая Ольга Михайловна накладывала ему в тарелку грибной икры.
— В общем, да, — кивнул Иванцов. — Прискорбный, конечно, случай, но что делать — в такое паршивое время живем. Сами виноваты — не уберегли советскую власть, вот теперь и расхлебываем… Ну ладно, оставим ностальгию… Мы ждем твоего сообщения, Василий Михайлович. Что вы там накопали, господа менты, — это первое. И второе: Алпатова кого прислала?
— Морякова, — ответил Теплов. — Повертелся, покрутился и укатил через полчаса.
— Это нормально, — одобрительно покивал Иванцов, — думаю, что, если бы у Наташи было желание проявить самодеятельность, она бы сама объявилась или Черткова отправила. Тот бы, мерзавец, всеми тридцатью двумя зубами в дело вгрызся. Балыбинский выкормыш!
— А разве Наташа еще не отправила его в район? — подняла брови Иванцова. — По-моему, пару недель назад она собиралась его в Сидорово отправить…
— Это я ей отсоветовал, — буркнул Иванцов. — Я в этом Сидорове не один год пахал. И дела там многие остались в архиве. Нет уж, береженого и бог бережет. Пусть лучше здесь сидит, под присмотром… Ладно, Василий, на второй вопрос ты ответил. Теперь излагай ответ на первый. По физиономии видно, что ты сильно расстроился, так что давай, облегчай душу.
— Баллистик прикинул, что все три выстрела были произведены с одной точки, с интервалом в несколько секунд. Оружие — «ПСМ» или «дрель», 5,45, скорее всего с глушителем, потому что в переулке и во дворе, куда ведет подворотня, никто выстрелов не слышал…
— Может, и слышали, но говорить не хотят, — хмыкнул Федя.
— Возможно, — Теплов спорить не стал. — Кинолог вывел свою собачку на эту прикидочную точку, и она взяла след.
— Молодец! — похвалил Иванцов. — Ну и куда пришли?
— Сначала во двор, потом в развалюху, которая в этом дворе стоит. Третий подъезд так называемый. Там уже никого из прописанных жильцов не осталось. Все еще при советской власти выехали. Но, судя по всему, бомжи там постоянно обитают. Большая часть, конечно, смылась, но трех-четырех в состоянии полной ужратости прибрали. От них, конечно, мало толку, они свой день рождения скорее всего не помнят, но решили взять на всякий случай. Но самое любопытное на втором этаже оказалось. Вполне цивильный мужик, в плаще, шляпе, с зонтиком и при кейсе. Но, извиняюсь за жаргон, в жутком кайфе. Шприц нашелся поблизости, пара ампул раздавленных. Что вколол, пока неизвестно. Экспертиза покажет. На вид лет пятьдесят или даже побольше, седобородый, сильно смахивает на товарища Энгельса или Фиделя в современном виде. Хотя явно моложе. Но самое любопытное даже не это…