- Каждый день у всех что-нибудь случается...
- Кирилл, у тебя неприятности?
- А у кого их нет? - ответил он и заговорил о другом. - Когда вернешься?
- Недели через две... Василий Иванович говорит, что у меня получается!
- Он случайно не рядом?
- Я звоню с междугородней...
- Позвони, пожалуйста, домой, - попросил Кирилл.
Ева немного помолчала, потом со вздохом произнесла:
-У тебя папа был, да?
- Кажется, я ему понравился, - сказал Кирилл. - Сдается мне, что мы скоро с ним подружимся...
- Пока, Кирилл... Да-а, знаешь... - но тут в трубке щелкнуло и послышались частые гудки. Автомат проглотил очередную пятнадцатикопеечную монету и дал отбой.
Прошло несколько дней. Кирилл по инерции делал свою работу, но уже без прежнего энтузиазма. Гранки альманаха находились на столе у Галактики. И хотя Кирилл неплохо знал своего шефа, где-то в глубине души он надеялся, что Василий Галактионович не вставит статью Симакова в сборник.
Но Галактика вставил. А выбросил из альманаха, как и предполагал Кирилл, реферат Землянского о ломоносовском фарфоре. Честно говоря, сборник ничего от этого не потерял, так же, как ничего и не выиграл от того, что там появилась статья Симакова.
Как только Кирилл узнал, что альманах из кабинета шефа снова ушел в типографию, он сразу написал заявление об увольнении по собственному желанию и передал Галахину через Лизу. Это случилось перед самым концом рабочего дня. Кирилл уже вышел из здания института, когда его во дворе догнала запыхавшаяся Лиза.
- Кирилл Михайлович, как хорошо, что я вас не упустила... - выпалила она. - Вас срочно требует Василий Галактионович.
Кирилл пожал плечами и вслед за ней поднялся на второй этаж, где помещался просторный, с лепным потолком и старинной люстрой кабинет Галактики.
- У меня к вам есть предложение, - с ходу заговорил Галахин, когда он переступил порог. - Вы молодой, энергичный научный работник, хороший филолог...
- Я уже договорился с университетским начальством, - перебил Кирилл. - Буду преподавать на факультете журналистики.
- Как это договорился? - вскипел Галактика, вскакивая с кресла. - Вас никто не увольнял, молодой человек-с! - он забегал по кабинету, жестикулируя сразу обеими руками. - Он договорился! Сколько вы лет работаете в институте?
- Пять.
- И вам не жаль вот так по первому...
- Жаль, - снова перебил Кирилл. - Но заниматься больше альманахом я не буду!
- Ну и прекрасно! - воскликнул Галахин. - Это правильное решение. Своевременное. Вы в конце концов ученый, а не журналист...
Теперь Кирилл удивленно уставился на него. Такого оборота он не ожидал. Думал, что шеф начнет его уговаривать, может быть, даже признается, что был неправ...
- Вон какие у вас плечи! - таращил на него смеющиеся глаза Галактика. - А руки, бицепсы... Вы случайно штангу не поднимаете? И такой атлет дни, недели сидит в душном кабинете и тоненькой ручкой черкает авторские рукописи...
- Вы полагаете, мне надо землю пахать? - проговорил вконец сбитый с толку Кирилл. - Лопатой ворочать? Или плугом?
- Вот именно, дружок! - вскричал Галактика и даже в приливе восторженности ткнул его сухим, но крепким кулачком в бок. - Вам надо землю пахать, мой дорогой, добывать из нее семена народной мудрости... Я все ждал, что вы сами придете и попросите у меня настоящую живую работу для ученого. А вы - преподавать в университет журналистику! Неужели вас не тянет на простор? В дальние края? Например, на Север? В Мурманскую или Архангельскую области? Или в Карелию? Да там такие люди живут, а какой язык, песни, сказы, легенды! Но для этого надо по земле походить, забраться в глухие деревни, а не искать топор под лавкой, как делают некоторые наши научные сотрудники... Лучше смолоду быть умным, чем под старость мудрецом! - Он вдруг остановился напротив Кирилла и, задрав голову, посмотрел ему в глаза. - Ну вот, - заметил он удовлетворенно, - я знал, что вас это заинтересует... Вы переводитесь в фольклорный отдел. Зарплата даже больше... А как только придет весна, чтобы я вас не видел в институте: берите магнитофон, кассеты и все такое - и в глухомань! В Тмутаракань! Туда, куда еще ни один работник нашего института не добирался!.. На месяц, два, три, хоть на год!
- Это что, ссылка? - пробормотал Кирилл и испугался: а ну как Галактика рассердится и все снова переиграет?..
- Это не ссылка, молодой человек, - спокойно заметил директор. - Это докторская диссертация... Это нужная студентам-филологам книга... А возможно, и учебник - вот что это такое, бунтарь вы этакий!
Ошеломленный и вместе с тем счастливый, стоял Кирилл перед Галактикой и хлопал глазами. Такого крутого поворота в своей судьбе он не ожидал, а Галахин, будто вспомнив что-то, почти бегом кинулся к своему креслу, уселся в него. Перед ним раскинулось зеленое поле огромного старинного письменного стола. На нем фолианты в потрепанных кожаных переплетах, массивная бронзовая чернильница, деревянная избушка искусной резки. Фигура рыбака из моржовой кости и снова книги, рукописи в разноцветных папках.
Покопавшись в бумагах, Галактика взял одну в руки и, глядя на Кирилла, медленно разорвал на несколько частей и так же медленно опустил обрывки в плетеную корзину для мусора.
- Ваше дурацкое заявление, - сказал он, с отвращением взглянув на корзину. - И еще один вопрос, Кирилл Михайлович... Вы бы не могли назвать кандидатуру на ваше место?
-Землянский, - еще не собравшись с мыслями, брякнул Кирилл.
- Я рад, что наши точки зрения совпадают, - заметил Галактика и, сморщив нос, будто курица-наседка, несколько раз проквохтал. Это у него означало гомерический смех. Может быть, за все пять лет Кирилл слышал его раза два-три, не больше.
- Вам надоело заниматься альманахом, - сказал Галахин. - Только вы сами не хотели в этом признаться.
- А с Симаковым вы не правы, - нашел нужным вставить Кирилл.
- Вам больше нравится статья о ломоносовском фарфоре? - хитро прищурился на него Галахин.
- Поменяли шило на мыло, - не отступал Кирилл.
- А вы не допускаете мысли, что не правы? - испытующе посмотрел на него директор.
- Не надо было статью печатать в этом альманахе, - упорно стоял на своем Кирилл.
- Вы, непогрешимый человек, были когда-нибудь в Новгороде? - спросил Василий Галактионович.
- Был.
- Побывали в Софийском соборе, посмотрели на памятник Микешина "Тысячелетие России"? Заглянули в крепость, храмы? А поинтересовались вы раскопками? Читали берестяные грамоты? Побывали у археологов?
У археологов Кирилл не был. А все остальное, что перечислил директор, он видел. И даже был в "Детинце" - стилизованном ресторане в крепостной башне, где официантки в национальных нарядах подают блюда старинной русской кухни и напитки вроде медовухи...
- Новгородские раскопки - это чудом сохранившаяся летопись России. Все, что там находит и что еще найдут, представляет, упрямец вы этакий, огромный интерес для людей, любящих историю своей родины... Я прочел все статьи в альманахе и убежден, что статья Симакова найдет у наших читателей самый большой отклик!.. В следующей книжке альманаха снова будет помешена статья о новгородских раскопках... даже если она будет написана и не зятем академика Блинникова. Мы будем освещать эту экспедицию, пока она не закончится. Кстати, вы сможете написать статью о раскопках, если поедете в Новгород, и сами посмотрите, чем занимаются там археологи... Так-то, Кирилл Михайлович! В редколлегии альманаха вы остаетесь, и я рассчитываю на ваше постоянное сотрудничество. Будут у вас ко мне вопросы?..
4
Галактика позаботился и о том, чтобы у Кирилла был отдельный кабинет. Он был, конечно, меньше кабинета редактора-составителя, но зато большое овальное окно выходило во двор, так что до Кирилла больше не доносился шум оживленного и перегруженного транспортом Литейного проспекта. Одним словом, новый кабинет Кириллу понравился, и он перетащил сюда свое имущество. В основном книги, справочники. Полок здесь хватало. С письменного стола он забрал лишь мраморную чернильницу в виде зубра, которой никогда не пользовался. В массивном стаканчике для чернил лежали резинки, скрепки.
Кирилл перебирал бумаги, когда к нему, не постучавшись, вошел Землянский. Новая должность каким-то непостижимым образом изменила его облик: Михаил Львович стал держаться солиднее, в добродушных карих глазах его появился то ли блеск, то ли живой огонек.
Если раньше черные волосы он причесывал набок, то теперь - назад, отчего на лбу стали заметны залысины. И голос у него звучал басовитее.
На жизненном пути Кирилла встречались люди, которых повышение по службе перекраивало на другой лад. Они меняли не только внешний облик - стремительно набирали собственный вес, - но и меняли круг интересов, знакомых. Как правило, начинали беспокоиться о жилье и довольно скоро добивались новой, более просторной квартиры. При встрече с таким человеком сразу замечаешь, что и тон у него стал другой, и взгляд более жесткий, и совсем иная манера разговаривать; если раньше он был с тобой на "вы", то теперь легко переходил на "ты" и очень удивлялся, если в ответ тоже ему говорили "ты". Он считал, что такой переход на фамильярный тон может быть только в одностороннем порядке.
- Послушай, Кирилл, меня замучили звонками твои знакомые, - с порога начал Землянский, и в голосе его прозвучали нотки неудовольствия.
Кирилл улыбнулся и, отложив папку в сторону, посмотрел на Михаила Львовича: так и есть, вот назвал Кириллом. До назначения обращался в основном по имени и отчеству.
- Чем ты не доволен, Мишенька? - в тон ему ответил Кирилл.
"Мишенька", видно, царапнуло его. Землянский поморщился, прошел к столу и, присев на стул, закинул ногу на ногу. Новые кримпленовые брюки были с острой складкой.
- Понимаешь, мне никак не запомнить номер твоего нового телефона, - продолжал Михаил Львович.
- Запиши на манжете, - посоветовал Кирилл.
- Кабинетик-то маловат, - оглядел комнату Землянский. - Тебе дерево под окном не заслоняет свет?
- Думаешь, надо спилить его? - невинно спросил Кирилл.
- А меня шум за окном раздражает, - пожаловался Землянский. - Особенно проклятые трамваи... Гремят, как в преисподней! Как ты мог там работать?
- А разве окна фольклорного отдела выходят не на Литейный? - поинтересовался Кирилл.
- Там как-то не замечал...
- Там ты, Миша, книги про путешествия читал, а здесь, голубчик, придется работать. Так-то, молодой человек-с! - скопировал он Галактику.
- Наследство ты мне оставил богатое, - вздохнул Землянский. - Одних присланных рукописей читать не перечитать.
-А ты, не читая, посылай в набор, - заметил Кирилл. - Я всегда так делал.
- Ты - гений, - растянул в улыбке губы Миша. Он встал и поправил на шее коричневый, в тон брюкам галстук.
- Вроде бы ты раньше галстуки не носил? -спросил Кирилл.
- Жена на день рождения подарила.
- Следующий раз она тебе подарит шляпу или роскошную кожаную папку, - заметил Кирилл.
- Ты так думаешь? - уставился на него Михаил Львович.
- Вот увидишь, - сказал Кирилл.
Землянский взял с полки какую-то книжку, рассеянно полистал и положил на место. Видно, что-то мучило его, но начать об этом разговор почему-то не мог. Кирилл решил ему помочь.
- Как новая работа? - добродушно спросил он и по тому, как встрепенулся Михаил Львович, понял, что попал в самую точку.
- Василий Галактионович тебя часто вызывал к себе? - спросил он.
- Гораздо чаще сам ко мне приходил, - ответил Кирилл. Теперь он понял, что тревожит нового редактора-составителя: неуверенность в себе. Впрочем, на какое место его ни поставь, все равно его будут терзать сомнения, такая уж у него натура. Или это оттого, что он бездельник и боится, как бы не догадалось об этом начальство, или просто лучше всех сам знает себе истинную цену.
- Вызовет, скажет два-три слова и уткнется в свои бумаги, - продолжал Землянский. - Я стою жду, что будет дальше, а он вскинет голову, подпрыгнет в кресле, будто его пчела ужалила, сверкнет очками и грозно так спрашивает: "Что вам нужно, молодой человек-с?" Будто не он меня вызывал, а я сам к нему на поклон пришел.
- Галактика - великий человек, а великие люди всегда со странностями, - улыбнулся Кирилл.
- И с тобой так же было?
- Не принимай близко к сердцу, - посоветовал Кирилл.
- По-моему, он любит, чтобы с ним спорили, а я... я не могу с ним спорить. Он - директор, а я - винтик...
- Не знаю, что он любит, а вот что не любит - это я точно знаю.
- Что же?
- Вернее - кого... Галактика не любит бездельников, - жестко закончил Кирилл.
Землянский, как говорится, намек понял и, наклонив прилизанную голову, пошел к двери. Округлая спина его выражала обиду.
- Я не тебя имел в виду, - попытался смягчить свои слова Кирилл. - Я вообще...
Землянский, ни слова не говоря, вышел, но тут же снова вернулся. Как он ни старался на свое лицо напустить суровость, оно так и светилось самодовольством и добродушием. Что-что, а сердиться на коллег Михаил Львович не умел.
- Чуть не забыл, - проговорил он, роясь в карманах. - Какой-то Балясин просил тебя срочно позвонить... - он положил на стол листочек бумаги с размашисто записанным телефоном.
- Когда будешь статьи посылать в типографию, обязательно сверь отпечатанный текст с оригиналом, - не удержался от совета Кирилл. - Звонил не какой-то Балясин, а известный в Ленинграде конструктор, лауреат Государственной премии Николай Гаврилович Балясный.
- Теперь буду знать, - ухмыльнулся Землянский и ушел.
Кирилл набрал номер рабочего телефона Балясного. Тот первым делом поинтересовался, почему у него другой номер телефона, а потом сообщил, что сегодня после работы заглянет к Кириллу. Спросил, какие у него планы на вечер. Кирилл ответил, что никаких особых планов нет, и он будет рад видеть старого приятеля. Прежде чем повесить трубку, Николай, как-то неестественно хихикнув, прибавил, что он будет не один...
- С женой и детьми? - уточнил Кирилл, зная, что Балясный без жены ни в театр, ни в гости не ходит.
- Ты не поверишь, - заинтриговал его Николай и повесил трубку.
Кирилл действительно не поверил глазам, когда вместе с Николаем к нему пришла Снегова. Легкая коричневая шубка из искусственного меха была припорошена снегом, крупные голубые глаза радостно сияли. Кириллу даже показалось, что она готова поцеловать его в щеку, словно встретила после долгой разлуки старого друга, хотя они там, в Коктебеле, не обменялись и десятком слов. У Николая же, наоборот, вид был даже несколько пришибленный. Оно и понятно: только раз в году, во время очередного отпуска, Николай позволял себе, как он говорил, отпустить удила. В Ленинграде Балясный был самым примерным мужем и семьянином. Да он таким и всегда был, а в отпуске лишь напускал на себя туману, прикидываясь этаким парнем-гулякой и ловеласом... И вдруг Снегова в Ленинграде! Уж не приехала ли она к Николаю специально?.. Кирилл изредка бросал на приятеля вопросительные взгляды, но тот никак на них не реагировал. Чувствовалось, что он нервничает, украдкой поглядывает на часы. Пока Виктория осматривала квартиру и, застряв в другой комнате у картин, бурно выражала свой восторг, Балясный подошел к телефону и позвонил домой.
- Лида, Ваня уроки сделал? Сидит? Ну пусть сидит... А Вовка? Я ему дам хоккей! Позови маму... Машенька, я у Кирилла. Заскочил на часик... Понимаешь, давно не виделись... Он позвонил, ну я и... Обязательно передам... - повернулся к Кириллу: - Привет тебе от Маши.
- Маленькая у вас квартира, - появилась в кабинете Виктория. - Я уже отвыкла от высоких потолков... А картины у вас прелесть!
Кирилл ожидал, что она сейчас заговорит о пейзажах, как это делали почти все, кто впервые был у него в квартире, и словом не обмолвится о маленьком стрелке из лука, так Кирилл называл эту большую картину под самым потолком, однако Снегова удивила его: она заговорила о "Стрелке". Сказала, что полотно написано, настоящим мастером и очень впечатляет...