— Давай. Если что — шумни. И погромче.
— Вряд ли поможет, но ничего более подходящего предложить не могу, — сказал арбалетчик, поднимая «мосберг». — Шумну — услышишь. Ты тоже… смотри в оба.
Он перехватил поудобнее винтовку и скрылся в левой двери. Гектор пошел прямо. Честно говоря, ему не очень хотелось оставаться в одиночестве, но перспектива получить пулю в спину радовала еще меньше.
В третьей комнате, как и во второй, тоже имелось два выхода. Человек, проектировавший коттедж, позаботился о том, чтобы обороняющиеся оставались в более выгодном положении, даже если штурмующие ворвутся внутрь. Каждая комнатка легко превращалась в обособленное убежище, стоило только запереть двери. Нападающим пришлось бы отвоевывать здесь каждый метр большой кровью. Очень большой.
* * *
Юра Гуревич появился, как и обещал, ровно через пятнадцать минут, чем и вызвал восхищенный кивок Лени. Стажер уважал точность, почитая ее не только вежливостью королей, но и отличительной чертой профессионалов. Руоповец оказался мужиком видным и немного напоминал молодого Бельмондо. За секунду он успел сделать пять дел: протиснуться в кабинетик, пожать руки Сергею и Лене, улыбнуться, представиться — это для стажера — и занять Ленин стул у окна. Следом за ним в кабинет вошел симпатичный подвижной парень. Чернявый, обаятельно улыбающийся, он остановился у двери, огляделся и сообщил:
— Тесновато для двоих-то. Нет?
— Собираемся разменять на две поменьше, — пожал плечами Сергей. — Как раз подыскиваем варианты.
Чернявый засмеялся.
— Знакомьтесь, — предложил Юра. — Это Женя. Это Сережа. А это, судя по всему, тот самый стажер-напарник.
— Леня, — сообщил Леня.
— Хорошее имя, — согласился Юра. — И огонек в глазах есть. Замечательно. Редкость по нашим временам. Ну, братцы кролики, рассказывайте. Что у вас за дела со Жнецом?
— У нас с ним нет никаких дел, — ответил Сергей. — Просто мы вышли на его людей. А откуда тебе известно о том, что мы этим занимаемся?
— Потом объясню. Ты лучше поведай-ка мне подробности. Как вышел, когда, что за группа?
Сергей коротко поведал о Джузеппе, о грядущем «большом деле» и об охранном агентстве, не афиширующем свою деятельность.
— …Всех семерых можно привлечь за дачу ложных показаний, — закончил он. — Правда, хороший адвокат их быстро отмажет, но сутки-другие вся канитель продлится, а за это время, глядишь, и обозначится цепочка. Проследим. А если охранников еще и допросить с пристрастием, то… Но соваться туда вдвоем нечего и думать — закопают.
Юра вздохнул тяжело, словно штангу выжал, посмотрел в окно, еще раз вздохнул, несколько секунд, задумчиво подперев подбородок ладонью, изучал бывшего «однополчанина», а затем сообщил спокойно:
— Вот смотрю я на тебя и удивляюсь. Ты вроде не первый год в органах, а все как дите несмышленое. Ну, стажеру твоему такие ляпы простительны, но ты-то… Зубы уже должен был съесть на подобных случаях. Это ж все полная ерунда, брат. Полная и абсолютная ерунда.
— Почему это? — вскинулись в один голос Сергей и Леня.
— Да потому, — отрубил Юра. — У Жнеца все наше ведомство завязано снизу доверху. Ничего социально опасного эти ребята не совершили. Так что через час после задержания примчится на Петровку самый лучший адвокат, — и его пустят, можешь мне поверить, — а еще через пятнадцать минут они будут пить водку в ресторане и посмеиваться над тобой, наивным. Ну ладно, допустим, возьмешь ты их, и что? Расколешь? Сомневаюсь.
— А показания агента?
— Ну, во-первых, у тебя этих показаний еще нет, а твой Джузеппе вряд ли согласится их подписать. Ему прекрасно известно, что бывает с теми, кто много разговаривает. Во-вторых, представим себе оптимальный вариант: твой агент показания настрочил, мы съездили, всю гопкомпанию повязали и доставили на Петровку. Жнец замешкался, адвокат не приехал. И что дальше? А дальше, брат, Корсак плюнет твоему агенту в лицо и заявит, что ни на каком вокзале он не был, никакого племянника Лаврика в глаза не видел, не разговаривал с ним и уж тем более никаких денег не давал. Ну чего ради ему по вокзалам толочься да с разным г…ом болтать? И откуда у простого охранника такая сумма, когда по всем ведомостям он больше полутора-двух «лимонов» в месяц и в лучшие времена не зарабатывал? А что алкаш-агент понаписал разного, так это еще надо разобраться, какими средствами ты свидетельские показания выколачиваешь. И уж если на кого и заводить дело о лжесвидетельстве, так это именно на твоего Джузеппе и на тебя, садиста, а не на него, Корсака, жертву милицейских интриг. Кстати, и допрос с пристрастием припомнится. Даже если его и не было. Все семеро в один голос о тебе такого понарасскажут, что воспоминания жертв сталинских лагерей детской песенкой покажутся. Проходили мы подобное уже не один раз. Наш брат, ты знаешь, всегда в дерьме по горло. А дальше заведут на тебя дело и через пару недель вышибут за «служебное несоответствие». Но даже если предположить, что дело попадет к абсолютно неподкупному следователю, и он принципиально, вопреки давлению сверху — а такого давления, смею тебя заверить, будет хоть отбавляй, — подпишет постановление о взятии этих молодцев под стражу, установит, что никого ты не пытал, не мучил и показания агент дал добровольно, короче, кругом полный ажур… Что дальше-то? Твой Корсак заявит что-нибудь вроде: «Ладно, каюсь. Жажда одолела. Отошел чайку попить». Или поесть, или еще что-нибудь в том же духе. Почему сразу не сказал? А боялся гнева начальства. Не хотел работу терять. В тюрьму его за это сажать, что ли? Уголовно не наказуемо. Задержанных выпустят, а вот восстановят тебя на службе или нет — это еще большой вопрос. В любом случае пару лет побегать придется. Так-то, брат. А ты говоришь: «купаться».
Юра спокойно достал сигарету, размял, закурил.
— И что теперь? — отстраненно поинтересовался Сергей. Сейчас он чувствовал себя, как окурок в пепельнице. — Бросить все?
— Жнеца ты не поймаешь. И не надейся, — глубоко затягиваясь, сообщил Юра. Внимательно рассмотрев уголек сигареты, он стряхнул пепел за окно и добавил: — С точки зрения закона этот ублюдок совершенно неуязвим. Даже если бы нам удалось его задержать, он вышел бы сухим из воды в два счета. С другой стороны, Жнец нагреб столько власти, что одному уже и не унести. Кое-кто наверху, — Юра посмотрел в потолок, и то же самое почему-то сделали Сергей и Леня, — очень напуган. Как знать, возможно, завтра Жнец захочет отстранить от власти президента? Если бы дело ограничилось только этим, то и ладно, пусть бы себе. Оно только пошло бы на пользу. Но аппетит, как известно, приходит во время еды. Люди боятся потерять кресла и все к ним прилагающееся.
— А выход? — спросил Сергей с любопытством.
Юра не спеша докурил, щелчком отправил окурок за окно и снова воззрился на коллегу:
— Знаешь, Сережа, сейчас я буду говорить не очень приятные вещи, плохо соотносящиеся с нашей старой дружбой… — Он кивнул на стажера: — Паренька твоего это тоже касается, но, полагаю, что пока — я подчеркиваю, пока — он мог бы выйти. Ему всего знать не обязательно.
— Ну это-то фигушки, товарищ старший лейтенант, — вдруг окрысился Леня. — Мне, знаете ли, и своего начальства хватает. — Стажер подумал пару секунд и заметил для верности: — Вы, кстати, на моем стуле сидите.
Юра усмехнулся:
— Молодой да из ранних… Ну-ну…
— Какой есть, — снова огрызнулся Леня.
— Ты говори, не тяни, — сказал Сергей серьезно.
Он, в отличие от стажера, понимал: раз бывший друг и однополчанин примчался сюда среди ночи, значит, у него есть на то веские причины.
— Ладно, в конце концов, мы все равно приехали бы за вами утром… — протянул, словно для себя, Юра. — Дело в том, что совместными силами МВД, ФСБ и ГУО под «крышей» нашего ведомства создана оперативная группа, занимающаяся разработкой Жнеца.
— И давно создана?
— Больше года. Я ведь именно поэтому и перешел в РУОП. Пригласил старый знакомец. Так вот, группа эта существует в режиме полной секретности. Ее деятельность не отражается ни в одном документе. Делается это во избежание утечки информации. Докладываемся мы непосредственно начальнику Службы безопасности. Как только ваш запрос относительно Жнеца пришел в Центральную картотеку, о нем тут же сообщили нам. Вас тщательно проверили на предмет контактов с лицами, входящими в наш черный список, но ничего не обнаружили. Впрочем, я в этом не сомневался с самого начала. Мы посоветовались и решили предложить вам работать в составе группы. Можете считать, что вам повезло, попали к шапочному разбору. — Юра подумал несколько секунд и добавил уже более миролюбиво: — Ты, Сережа, должен понимать: участие в деле неизбежно, независимо от твоего желания. Если вы своими оперативными действиями встревожите Жнеца, полуторагодовая работа пойдет коту под хвост. Таким образом, у вас есть две возможности: первая — согласиться работать в команде, вторая — отказаться и сесть в тюрьму до завершения операции. Мы должны были приехать за вами завтра утром, но ты позвонил сам… Да, вот еще, хочу предупредить сразу. Если вы выберете второй вариант, а операция провалится с шумом и грохотом, начальство будет вынуждено искать виноватых для отмазы.
— И мы попадаем в число потенциальных кандидатов, — закончил Сергей.
— Ты все правильно понял, Сережа. В этом случае вас ждут огромные неприятности. Возможно даже, куда более огромные, чем ты можешь себе представить.
— Я такое могу себе представить, что тебе и не снилось, — пробормотал Сергей. — В принципе, лично я ничего против этой работы не имею. А вот за Леню говорить не могу, — он посмотрел на стажера.
Тот упрямо помотал головой:
— Я тоже участвую.
— Подумай, — сказал Юра. — Может быть, тебе безопаснее отсидеться в сторонке? Я, конечно, мог бы просто приказать, но…
— Ну уж это-то точно фигушки, — уперся Леня. — Вы ведь разговариваете неофициально, значит, и приказы отдавать не имеете права. Я, кстати, слышу нормально, и голова у меня работает.
— Это ты к чему? — прищурился Юра, почему-то улыбаясь.
— А к тому, что я понимаю, о чем идет речь. А чего не понимаю, о том догадываюсь. И если завтра я при всем отделении упомяну о нашем разговоре, то…
— Только попробуй, — зловеще улыбнулся молчавший до сих пор Женя. — Пристрелю сразу. Прям вот в камере и пристрелю.
Юра засмеялся и посмотрел на Сергея:
— Зубастый у тебя школяр.
— Ну так…
— Но далеко пойдет. — Смех моментально оборвался. — Ладно. Будем считать, что вы в деле оба. Но ты, — тут же оговорился Юра, глядя на Леню, — работаешь только на подхвате. Никакой личной инициативы. Вперед не лезь. Молод еще.
* * *
Руденко, подняв винтовку стволом вверх, легким скользящим шагом переходил из комнаты в комнату. Он останавливался на пороге, озирался, прислушивался и торопливо шагал дальше. Судя по всему, дом, подобно кораблю, был разбит на отсеки, тянущиеся в три ряда. Арбалетчик выбрал оптимальную схему передвижения: шел зигзагом, захватывая сразу по две комнаты, расположенные рядом. По его прикидкам выходило, что клетушек на этаже не меньше пятнадцати. Он осмотрел уже восемь и шагнул к девятой, когда заметил прячущегося за дверью человека. Тот сидел на корточках, скрытый стальной створкой. Торчал только краешек дождевика. Руденко бесшумно скользнул к двери и что было сил навалился на нее плечом, прижимая противника к стене. Прячущийся как-то странно подался вбок, безвольно вывалился из-за створки и растянулся на полу…
* * *
Гектор секунду мучился вопросом, куда же ему идти, прислушивался, стараясь уловить какой-нибудь шорох, звук шагов, например, но так ничего и не услышал. Мысленно махнув рукой, он пошел прямо.
Четвертая комната отличалась от двух предыдущих только обстановкой да еще тем, что одна из дверей была внушительнее и толще остальных. На коробочке магнитного замка мертво темнели сенсоры. Сама створка, плотно пригнанная, холодно-неприступная, сплошь усеянная бородавчатыми пупырышками заклепок, оказалась приоткрыта, и из-за нее падал тусклый луч света.
Гектор медленно, озираясь и прислушиваясь, подошел к двери и потянул за толстую ручку.
Электрический фонарь освещал комнату воздушно-мягким светом. Именно благодаря ему Гектор разглядел темную фигуру. Человек сидел на кровати, привалившись спиной к стене, на коленях у него лежала винтовка. Гектор отпрянул и застыл неподвижно, ожидая услышать громовой раскат выстрела. Секунда проходила за секундой, но ничего не происходило. Тишина была настолько тяжелой, что звенело в ушах. Сердце колотилось монотонно и быстро, как зайчик с батарейкой «Энерджайзер» в заднице. Оно давило на легкие, хотелось открыть пошире рот и вдохнуть полной грудью. Гектор пригнулся и, мысленно перекрестившись, рванул в узкий дверной проем, одновременно вскидывая винтовку к плечу и выкрикивая истошно первое, что приходило на ум:
— Не двигаться! Заходи справа! Окружай!
Сидевший на кровати даже ухом не повел. Гектор замер и тут же увидел второго противника. Молодой, крепкий мужчина сидел на вращающемся стуле справа от двери. Он также держал винтовку. Гектор резко обернулся, но на курок так и не нажал. Замер с приоткрытым от изумления ртом.
Оба человека были мертвы. У сидящего на стуле, совсем молодого, во лбу темнела аккуратная пулевая дыра. Черная струйка крови уродливой трещиной расколола лицо мертвеца пополам. Гектор выпрямился, подошел ко второму мужчине и, ухватив того за волосы, поднял безвольно поникшую голову. На него уставились серые стеклянно-застывшие глаза. Убитому едва перевалило за пятьдесят. Изборожденное глубокими морщинами лицо казалось синюшно-белым. Очевидно, это и был Харон.
Гектор огляделся. Обстановка напоминала армейскую казарму: узкая кровать, стул и стол. На столе — сотовый телефон и дублирующая консоль с погасшими темными мониторами. Видимо, сюда транслировалось изображение с контрольной панели. Справа темнела приоткрытая дверь, не менее внушительная, чем входная. Рядом с ней в стене отсвечивало стеклом что-то похожее на небольшое окно. Гектор подошел ближе. Окно оказалось датчиком-замком с нарисованным на нем контуром ладони. Чуть выше — еще одно, без всяких рисунков. И наконец, третье, совсем маленькое, с мерцающей изумрудной надписью: «Мое имя…Пожалуйста, удостоверьте личность». Гектор видел такое в кино. Замок, идентифицирующий человека по голосу.
В эту секунду ожила рация:
— Гектор, это Слава. Ответь мне. Что случилось?
— Со мной ничего. Все нормально, — сказал Гектор. — А у тебя?
— Я осмотрел все крыло, нашел Модеста и Антона. Оба застрелены. Больше никого нет. Пусто.
Странно, но Гектор ничего не почувствовал. Ни горечи, ни сожаления. Он знал, что Ильин и Беленький мертвы. Знал, еще когда стоял в холле. Руденко только подтвердил его мысли.
— Гектор, ты меня слышишь? — спросил арбалетчик.
— Слышу, — ответил тот. — Я отыскал сейфовое хранилище.
— И что? Бумаги на месте?
— Харон убит. Тут еще охранник. Тоже мертвый. Дверь открыта. Судя по всему, никаких бумаг здесь уже нет.
— Ясно. Ты где?
— Четвертая комната прямо от холла.
— Сейчас подойду.
Гектор подумал секунду, вновь нажал на клавишу:
— Борис, что у тебя? Тимофей подошел?
— Да. Минуты три как, — моментально ответил Жукут. — Мы уже наверху. Но пока ничего. Чисто.
— Он мимо-то не проскочит?
— Нет. Мы двери за собой запираем. Этому типу, чтобы выйти, придется прежде как следует замками погромыхать. Услышим. Никуда он не денется.
— Хорошо. Если что — стреляйте. Мы сразу прибежим.
— Ладно.
Гектор отключил рацию и шагнул к сейфовому хранилищу.
За приоткрытой дверью оказалась совсем крошечная комната. Абсолютно пустая, если не считать вмонтированного в стену сейфа высотой в человеческий рост. Его дверь была открыта, а полки идеально чисты. Гектор подошел к сейфу, осмотрел, словно надеялся, что вот сейчас дурной сон развеется и бумаги появятся вновь…
— Отличная у них техника, нечего сказать, — послышался за спиной голос Руденко.
От неожиданности Гектор едва не нажал на курок, развернулся на каблуках, вскидывая винтовку, выдохнул:
— Черт, я тебя чуть не застрелил.
— Не застрелил же, — рассеянно пробормотал тот, разглядывая диковинные замки.
Арбалетчик прикладывал руку к окошку, рассматривал корпуса механизмов, едва не тычась в них носом, ощупывал кожухи. Наконец он выпрямился, вздохнул и задумчиво произнес:
— Превосходная техника. Смотри, — кивнул Руденко Гектору. — Тут три типа замков. На голос, на рисунок папиллярных линий ладони и на сетчатку глаза.
Гектор нахмурился, но уже через секунду сообразил:
— Постороннему открыть невозможно?
— Абсолютно. По-моему, ситуация предельно ясна, — без тени эмоций пожал плечами арбалетчик. — Нас подставили, как детей. Все эти хитроумные замки открыли. Не взломали, а открыли, я посмотрел. Значит, документы забрал некто, имеющий легальный доступ к сейфу. Мы и он. Он и мы. Один день. Одно время. Слишком шикарно для совпадения.
— Что ты предлагаешь? Рвать когти?
— Боюсь, что и когти рвать нам уже не на чем, — констатировал арбалетчик. — Старшие наставники, конечно же, не стали дожидаться, пока мы придем, чтобы излить им свою безграничную благодарность, и скромно, по-английски, отбыли.