— Джентльмены! — злобно закричал Лейверс. — Хватит паясничать! Приступайте к делу!
— Время смерти около часа ночи, плюс-минус тридцать минут, — заговорил Мэрфи энергичным профессиональным тоном. — Причина смерти? Почему не упростить дело и не сказать просто — повесился?
— Ха! — торжествующе вскрикнул Лейверс.
— У основания шеи имеется симпатичная контузия, — ровным голосом продолжал Мэрфи, только хитровато-насмешливое выражение его глаз говорило о том, что надо ждать каверзу. — Кто-то его сильно ударил так называемым «тупым орудием».
— Затем вздернул на ветви красного кедра, пока он все еще был в бессознательном состоянии, — сказал я.
— О’кей! — с несчастным видом буркнул Лейверс. — Что еще, доктор?
Мэрфи пожал плечами:
— Практически это все.
— Он весил что-то около семидесяти килограммов, — медленно заговорил я, — поскольку находился без сознания, значит, это был мертвый груз. Даже используя веревку, переброшенную через сук в качестве блока, какая сила потребовалась, чтобы приподнять его достаточно высоко для того, чтобы петля удушила его, доктор?
— Наибольшая сила требовалась для того, чтобы оторвать его ноги от земли на пару дюймов, как вы понимаете, — согласно кивнул Мэрфи. — Сомневаюсь, чтобы это могла проделать женщина, во всяком случае одна, что и является причиной вашего вопроса, как я предполагаю, лейтенант?
— Вы вечно что-то предполагаете, доктор, — буркнул я в ответ, — и это одна из самых неприятных ваших привычек. Но на этот раз вы оказались правы.
— Безумно счастлив! — Он испустил притворный вздох облегчения. — Теперь я могу снова спокойно спать ночью.
— Это будет приятной переменой после обычного ограбления могил! — восхищенно воскликнул я.
Лейверс поднял руку и многозначительно взглянул на часы, затем еще более красноречиво на нас обоих.
— Сейчас уже двадцать пять минут шестого, — резким голосом заговорил он, — я собираюсь домой, но вы, двое психов, извольте сначала освободить мой кабинет.
— Как когда-то говорил мой покойный учитель, — с печальным вздохом произнес Мэрфи, — медицина заслуживает высочайшего уважения по сравнению с другими специальностями.
— Не обращайте внимания, док, — посоветовал я, — полагаю, шериф просто вновь демонстрирует свое слабоумие.
Лейверс быстро вскочил на ноги, уподобляясь разъяренному медведю, почувствовавшему запах крови.
— Черт бы вас побрал! — рявкнул он. — Убирайтесь немедленно отсюда!
— По счастливой случайности именно это я и намеревался сделать, — миролюбиво пояснил Мэрфи, — а как вы, Эл? Впрочем, я уже ушел…
В записке, находившейся в бумажнике Леквика, от Аманды У. говорилось о вечере понедельника, а это и был вечер понедельника. Встретьтесь с ней в баре «Рикошет», было сказано там, и бот я сидел в этом самом баре. Она будет там около половины восьмого, написала она, а часы показывали уже семь сорок, поэтому я обеспокоенно оглядывался. Единственное, что требовалось от меня, это опросить тридцать — сорок женщин, уже сидевших по всем углам заведения, не их ли зовут Амандой У. Имелась и другая возможность: ударить кулаком по стойке бара с такой силой, чтобы в помещении установилась гробовая тишина, затем предельно вежливо попросить Аманду У. подняться с места.
Я заказал второй скотч со льдом и решил, что мне может помочь только непосредственное обращение. Когда бармен поставил передо мной новый бокал, я поманил его пальцем, как будто у меня было выгодное для него дельце, сулившее деньги, и получил вежливый кивок. Но тут до меня дошло, что я не могу спросить у него, находится ли в баре некая Аманда У., потому что он наверняка посчитает меня дешевым пьянчужкой. А коли я произнесу одно лишь имя Аманда, он непременно спросит ее полное имя. Поэтому у меня оставалась единственная возможность надеяться на один шанс из миллиона.
— Вы, случайно, не заметили, здесь ли сейчас Аманда Уоринг? — предельно вежливо осведомился я.
Он поскреб кончик своего картофелеобразного носа, затем переспросил:
— Аманда… как дальше?
— Аманда Уоринг, — буркнул я.
— Аманда Уоринг, ха? — Он принялся снова истязать свой нос, и эта картина абсолютно не была привлекательной. Затем его рот внезапно растянулся от уха до уха в устрашающей усмешке. — Аманда, — хмыкнул он, — во что она одета?
Я заполнил время, которое ему потребовалось для того, чтобы оправиться от сокрушающего воздействия собственной сообразительности, думами о том, каковы мои шансы не пострадать за вполне оправданное убийство. Самым деликатным был вопрос: нравятся ли членам жюри бармены за то, что они их обслуживают, или же они их ненавидят за то, как они это делают, учитывая чаевые и обсчеты.
Недотепа бармен, наконец, немного пришел в себя, лишь изредка посмеиваясь, в восторге от собственного остроумия.
— Эй, вы сказали Аманда Уоринг, а я ответил…
— Я отлично знаю, что вы ответили, — прошипел я, жутко злясь, — считайте, вам крупно повезло, что у вас до сих пор целы зубы.
— Ха? — Он воинственно нахмурился. — Парень, уж не белены ли ты объелся? Шуток не понимаешь или что?
— Шутки я просто люблю, но в данный момент советую тебе без проволочек ответить на мой вопрос.
— Встречаются же такие типы! — возмущенно воскликнул он. — Они начисто лишены чувства юмора. — Он схватил тряпку и принялся вытирать стойку бара с таким усердием, что чудом не сбил мой бокал. — Мисс Уоринг еще не приходила.
— Она сказала мне быть здесь в семь тридцать, — произнес я со вновь обретенной уверенностью, — а сейчас уже без четверти восемь.
Бармен с потрясающим равнодушием глянул на меня, потом бросил случайный взгляд на входную дверь и буквально замер от неожиданности.
— Эй, — прохрипел он, — полагаю, сегодня у тебя счастливый вечер, парень. Вот и она!
Его толстые плечи через секунду задрожали от приступа смеха.
— Да, это, несомненно, твой счастливый вечер, она даже прихватила с собой своего приятеля.
С первого взгляда Аманда Уоринг показалась мне такой дамочкой, о которой мечтает каждый парень, но позволить себе иметь ее может только миллионер. Черные как смоль волосы были искусно уложены в «естественные кудри» на макушке с тремя отдельно спускающимися спиралями, заменяющими челку. У нее были высокие скулы, большой рот и темные глаза, с таким презрением взиравшие на окружающих, что я сразу же понял: судьба меня столкнула с преуспевающей куртизанкой.
Обманчиво простое платье из белого дакрона со скромным вырезом весьма эффектно подчеркивало ее небольшую, но потрясающей формы грудь. Единственное украшение — несколько ниток жемчуга — породило у меня два вопроса: надевала ли она их как знак небывалого успеха, достигнутого в избранной ею карьере, и сколько лет понадобилось бы мне работать совершенно бесплатно, чтобы их приобрести.
Вошедший с нею тип был, что называется, из другой оперы. Невысокого роста коренастый увалень в шелковом костюме. Копна черных кудрей казалась приклеенной к его черепу, похоже, он их мазал репейным маслом или каким-то кремом. Корявая от оспы физиономия ясно показывала, что с этим типом шутки плохи, лучше ему не перечить.
Я дал им несколько минут, чтобы устроиться в кабинке в дальнем конце бара, заказать напитки и дождаться, когда их принесут. Потом забрал собственный бокал со стойки и двинулся в их сторону. Когда я был уже совсем рядом, Аманда бросила на меня равнодушный взгляд и со скучающим видом отвернулась. Ее лицо ясно говорило, что любой сердцеед, желающий к ней приблизиться, должен быть нагружен дарами, чем-то существенным, вроде контрольного пакета акций в Тиффани, чтобы заинтересовать ее.
Тип в крикливом шелковом костюме, насколько я понял, разговаривал главным образом с помощью своих глубоко сидящих глаз. Но тут он, видимо, сделал исключение, когда изрек:
— Проваливай отсюда, панк!
Я вежливо улыбнулся им обоим и объяснил:
— Антон не мог прийти, он послал меня вместо себя.
— Что? — В голосе Аманды звучало подлинное изумление, она снова посмотрела на меня. — Кто вы такой?
Я неторопливо сел на место рядом с ней, вынудив ее подвинуться к стене, и улыбнулся еще вежливее, дабы подстегнуть жажду разрушения, которая ясно читалась на рябом лице обезьяны, находящейся в паре футов от меня.
— Антон вроде бы повесился дома, — сказал я, посчитав, что это достаточно близко к истине. — Но ваша записка волновала его, поэтому он послал меня узнать, что срочного, откуда паника?
— Кто такой этот тип? — удивительно неприятным голосом спросил черноволосый.
— Успокойся, Ли, не надо нервничать! — бросила Аманда Уоринг. — Возможно, мы сумеем все выяснить. — Она нетерпеливо посмотрела мне в лицо: — Если вы такие друзья-приятели с Антоном, как получилось, что я никогда не встречалась с вами раньше?
— Полагаю, вам просто не повезло, Аманда! — Я ей заговорщически подмигнул. — Впрочем, не везет-то в первую очередь мне. Надо же такому случиться, когда мы впервые встретились, с вами явился этот давно вышедший из строя тип. — Я презрительно кивнул в сторону сидевшего против меня парня.
— Ли!
Она выкрикнула его имя со всем авторитетом генерала с четырьмя звездами, который только что обнаружил под кроватью своей жены младшего лейтенанта.
Толстые волосатые руки, которые уже наполовину сократили разделяющее нас пространство, нацелившись на мое горло, нерешительно замерли в воздухе на несколько мгновений после того, как она выкрикнула его имя, затем неохотно опустились на стол.
— Ради самого себя, никогда больше не делайте этого, — напряженным голосом произнесла Аманда, затем откинулась на мягкую спинку диванчика и на мгновение закрыла глаза. — У Ли бешеный, зачастую неконтролируемый характер. В другой раз, возможно, мне не удастся остановить его, и он вас покалечит, мой друг, ужасно покалечит.
— С ним случится то же самое, — усмехнулся я.
Мне показалось, что пришло время перестать забавляться, пока не началась настоящая потасовка, поэтому я извлек из кармана свой значок и показал его им.
— Коп? — Человекоподобная обезьяна была страшно разочарована. — Мерзкий вонючий коп! Я должен был сразу это понять.
— Для вас — лейтенант, — загремел я, — лейтенант Уилер из офиса шерифа. А это Ли?
— Солон, — ответил он, — если вам угодно.
— Прекрати, Ли, — напряженным голосом произнесла Аманда, снова выпрямляясь на диванчике, — в чем дело, лейтенант?
— Мне любопытно знать, что заставило вас написать записку Антону Леквику о необходимости встретиться с ним сегодня здесь, — сказал я.
— Я написала… — Она покачала головой, широко раскрыв глаза. — Никаких записок я ему не писала, лейтенант!
Я достал записку из бумажника и положил перед ней на стол. Она ее внимательно рассмотрела, затем покачала головой:
— Я ее не писала, лейтенант. Почерк не имеет ничего общего с моим. Это что, дурацкая шутка?
— Если вы ее действительно не писали, мисс Уоринг, тогда приходится только удивляться тому, что вы оказались здесь, в баре «Рикошет», примерно в то самое время, которое указано в записке, верно? — мрачно спросил я.
— Антон позвонил мне прошлым вечером, и… — Она взглянула на меня, глаза ее выражали одновременно страх и недоумение. — Он просил о встрече с ним здесь вечером. Это было что-то срочное, у него было что-то…
Она замолчала и отвернула голову.
— У вас ведь есть эксперты-графологи, верно? Они смогут определить, я писала эту записку или кто-то другой?
— Помолчи, Аманда, — зашипел Солон, — тебе вовсе не надо спорить с копом. Ты даже не обязана отвечать на его вопросы. До тех пор, пока он не скажет нам, в чем дело. Так что давайте послушаем вас, лейтенант!
Последнее слово из его уст прозвучало как ругательство.
— Леквик был убит ранним утром. Кто-то вздернул его на дереве позади дома Сент-Джерома, пытаясь придать всему видимость самоубийства.
— Антон умер? — Голос Аманды прозвучал как-то удивительно бесцветно.
— В котором часу он звонил вам вчера вечером? — спросил я.
— В десять или половине одиннадцатого.
— Где вы были в это время?
— В отеле «Пайнз». Я там проживаю.
— Вы находились в своей комнате?
— Да.
— А ночью, после звонка Леквика? Кто-нибудь находился вместе с вами, хотя бы какое-то время?
— Нет, — ответила она сердито.
Я перенес свое внимание на рябую физиономию Ли Солона.
— Как обстоит дело с вами?
— Я проживаю в том же отеле, — буркнул он, — на короткое время выходил, вернулся в свой номер около половины двенадцатого, по всей вероятности, и сразу же лег спать.
— Где вы находились до этого?
— Просто выходил из отеля.
Он злобно посмотрел на меня, как если бы ему доставляла удовольствие словесная потасовка, коли не удавалось подраться по-настоящему. У меня невольно мелькнула в голове мысль, как он дошел до жизни такой. Или же он родился с садистским вкусом к насилию и не избавился от него с годами? Оба варианта меня не устраивали, а вид разъяренных мутных глазок был еще более отталкивающим. У такого Солона наверняка было криминальное прошлое, подумал я. У него просто не хватало мозгов, чтобы держаться в стороне от всяких неприятностей, они ему были необходимы так же, как наркоману героин.
— Ну? — Он поскреб голову сквозь засаленные черные кудри. — Желаете отвезти меня куда-нибудь и применить третью степень, чтобы добиться ответа, коп? — Он возмущенно хохотнул. — Для этого потребовалось бы больше копов, чем найдется в этом занюханном городишке!
— Ради смены обстановки попытались бы вы заняться чем-то полезным, Солон, — дружелюбно заговорил я, — для такого типа, как вы, имеется масса подходящих специальностей. В вашем костюме вы могли бы заменять, например, маяк!
Его физиономия исказилась от звериной ярости, он издал нечленораздельный звук, затем все его тело затряслось (возможно, это вовсе была не ярость, а предвкушение, близкое к сексуальным стимулам приближающегося наслаждения). Волосатые пальцы вцепились в скатерть.
— Я вас предупреждала, лейтенант, — дрожащим голосом произнесла Аманда Уоринг, — у Ли бешеный характер. Вы не должны…
— Тот маленький жетон, который я показал вам, дает мне право защищаться всеми доступными средствами, если только он нападет на меня, включая применение огнестрельного оружия, коли не будет иного выхода. И ваш орангутанг это прекрасно знает! — Я усмехнулся в его искаженное от ярости лицо: — Верно, Солон?
Он неожиданно схватил свой стакан и ударил им о край стола, так что стол зашатался, а в его руке осталась лишь верхняя часть с острыми зубцами по окружности, напоминающими сталагмиты. И тут Солон заколебался, скорее всего потому, что он смотрел прямо на дуло моего 38-го, который я выхватил из поясной кобуры в тот самый момент, когда он стал обрабатывать стакан.
— Брось это, — произнес я вкрадчивым голосом, — или ты будешь спать сегодня в ящике рефрижератора!
Звериная лапа медленно разжалась, стекла полетели на пол. Я почувствовал, что в баре внезапно воцарилась напряженная тишина, а мой старый приятель, башковитый бармен с походившим на картошку носом, уже спешил к нашему столику с бейсбольной битой, отнюдь не случайно зажатой в его правой руке. Я убрал пистолет и сунул свою жестянку под нос-картофелину прежде, чем он успел раскрыть рот.
— Все в порядке, — сказал я ему, — возвращайтесь назад и разбавьте водичкой еще несколько бокалов.
— Эй, — он с откровенным недоверием скосился на мой значок, — вы лейтенант?
— Понимаю, — проворчал я, — вам не терпится стать бывшим барменом, да? Продолжайте вести себя и дальше так же глупо, и ваша мечта живо сбудется!
Он моментальной ретировался, предоставив мне одному заниматься Солоном. Кажется, мы оба понимали, что стоит мне на секунду отвлечься, и я в одно мгновение смогу превратиться в отбивную из Уилера.
— Возвращайтесь назад в свой отель и хорошенько отдохните, — сказал я ему. — Такой монстр-переросток должен много спать.
Солон медленно поднялся на ноги, лицо его вообще было лишено всяких эмоций, и, спотыкаясь словно лунатик, пошел прочь.