Она вынуждена находиться здесь — в кромешной тьме, связанная.
Реджин не практиковала дзен, не была безумной, как Никс и не обладала такой способностью к предельной концентрации, как Люсия. Каждая секунда, которую она проводила в этом самолете, увозящем её все дальше от места, где она должна быть, сводила её с ума.
"О, сегодня вечером ты улетишь, я обещаю", — сказала ей Никс.
Что б ее…
«Ты еще мне заплатишь за это…»
Но почему Никс это сделала?
Особенно после той бомбы, которую она сбросила на голову Реджин прежде, чем они разделились на Бурбон-Стрит:
"Когда Круах поднимается на этот раз, он возвестит об Апокалипсисе. Все разумные существа на земле будут поставлены перед необходимостью пожертвовать теми, кого они любят больше всего”.
"Ух ты, и парень уже здесь, Никс".
Совсем немного для предотвращения Апокалипсиса. Виски и танго, прорицательница...
Щелкнул дверной замок. Раздались шаги. Кто-то сел рядом с ней. Она чувствовала напряжение, исходящее от него, и знала, что это — Эйдан.
Который по неизвестной причине почти выпустил её кишки на грязный уличный асфальт.
Он встал, прошелся, потом сел снова. Он ничего не говорил, не двигался, но она знала, что он смотрит на неё, словно обвиняя в чем-то.
Когда она вспомнила, что надо дышать, он сказал.
— Ты уже пришла в себя.
Слабый акцент окрасил его низкий глубокий голос, но она не смогла определить — какой.
Он сбросил мешок с её головы.
Валькирия поморгала, привыкая к недостатку света, и принялась детально изучать его внешность, когдасмогла сфокусировать взгляд на нем.
Боже правый, он был огромным, столь же высоким как тот военачальник, в которого она почти влюбилась.
Он был одет во все черное: от куртки и боевых брюк до перчаток. Его кожа казалась поразительно бледной на фоне черных как смоль волос, которые свисали со лба, частично скрывая шрамы на одной щеке. Он был средних лет, вероятно, хорошо за тридцать, с сильной челюстью, широкими скулами — и глазами Эйдана. На этом лице они выглядели холодными.
Хотя в течение одного краткого момента сегодня вечером они пылали яркостью берсеркера — верный признак того, что это действительно он, который она заметила, пока истекала кровью на улице.
Эйдан.
Ей не померещилось. В течение тридцати лет она ощущала его перевоплощение, и все это время Никс предупреждала её.
— У меня есть к тебе вопросы, Валькирия.
«О, у меня к тебе тоже, несколько. Например, почему ты своим мечом, как блендером, превратил мои внутренности в кашу?»
— Ответишь на них правдиво, и тебе больше не причинят зла этой ночью.
«Этой ночью?»
Наконец она кивнула.
Он протянул руку в перчатке к её рту. Другой — он приставил пистолет к её голове.
— Я знаю, что выстрел не убьет тебя. Но это заткнет твой рот. Попробуй испустить один из своих воплей Валькирии — и я всажу пулю в твой мозг.
Он точно готов это сделать. И даже больше. Возвращение её викинга на этот раз оказалось неправильным. Она знала, что это должно будет произойти, рано или поздно.
«Привет, поздно».
Все усилия, которые она прикладывала, чтобы избегать его, сохраняя его текущую жизнь, были потрачены впустую.
Итак, почему он захватил ее? И кто были те мужчины с ним?
— Ты поняла меня, женщина?
Когда она снова кивнула, он сорвал ленту, от чего её губы обожгло, словно огнем. Она воздержалась от грязного проклятия, становясь с каждой секундой все менее растерянной и все более злой. Характер Реджин не без причины стал легендарным.
— Откуда твоя сестра Никс узнала, что мы следим за тобой? Почему она послала тебя напасть на моих людей?
— Послала?
Он что — прослушивал её машину? Что еще он мог услышать?
— Ты знаешь, это скорее было просто предположение, что-то вроде пробной попытки.
Его бледные губы искривились в злой усмешке.
— Тебе раньше когда-нибудь стреляли в голову? Я часто думал, на что будет похожа эта боль.
— Мне стреляли, и это больно, — честно ответила она. — Я отвечу на твои вопросы, если ты скажешь мне, кто ты и зачем захватил меня.
Его глаза сузились.
— Я Деклан Чейз.
Он думал, что его имя Деклан. Но это ненадолго.
— Я работаю на Орден, армию смертных, воюющую с вашим родом.
— Никогда не слышала о нем.
«У меня крупные неприятности».
— Тогда почему вы взяли меня в плен? Почему бы просто не убить меня?
«Может быть, она была военным трофеем? В таком случае история повторяется».
Ей пришлось сдерживать истерический смех.
— Во всяком случае, ты шел именно за мной, не так ли?
— Ты была выбрана для захвата. Мы также ... изучаем уникальных бессмертных.
Что-то в том, как он произнес последнюю фразу, заставило её поежиться.
-Ты имеешь в виду эксперименты?
— Верно.
«Упс. Вот так попала».
Её глаза лихорадочно заметались по грузовому отсеку. Как, черт возьми, она сможет отсюда сбежать?
— Икуда ты везешь меня? В тюрьму? Или, возможно, в лабораторию?
— Мы называем это объектом. А теперь ответь на мои вопросы, — сказал он.
Его акцент стал более заметным.
Он был похож на ирландский, или же на говор жителей шотландского нагорья. Эта версия Эйдана была кельтской. А прежде он был французским рыцарем, испанским пиратом и английским кавалеристом.
— Никс знает почти все, — сообщила Реджин. — Она прорицательница. На самом деле, я уверена, что она уже предвидела, куда вы отвезете меня. Я не знаю, почему она хотела, чтобы я напала на твоих людей.
«Если только она не планировала, чтоб меня взяли в плен».
Зная Никс, можно было предположить, что она, вероятно, сочлаэто прекрасным поводом, чтобы возобновить связь между Реджин и Эйданом.
-Я обычно не задаю ей лишних вопросов.
— В любом случае мы это выясним, своими методами.
Дуло сильнее прижалось к её виску.
— Ну, так скажи, тебе понравилось убивать моих людей?
Реджин закатила глаза.
— Еще бы мне не понравилось давать сдачи. Твои ребята первыми потоптались по моей лужайке, помнишь?
«Реджин, следи за своим языком!»
— Я должен бы прикончить тебя прямо здесь, — он начал бессознательно водить пистолетным стволом вверх и вниз по её щеке.
Она могла бы завопить, разбивая этот самолет на куски, как стеклянный стакан, прежде, чем он успел бы выстрелить в нее. Она смогла бы пережить катастрофу. Эйдану бы это не удалось.
Даже теперь она не решалась навредить ему.
— Ты даже не представляешь как сильно пожалеешь об этом.
— Потому что твой вид будет мне мстить? — бросил он с жестокой насмешкой, перекосившей его рот.
— Я не могу даже припомнить, сколько раз уже слышал подобное.
Она покачала головой.
— Нет, не из-за мести. Ты будешь сожалеть, что причинил боль мне.
— Сожалеть? Я презираю твой вид. Я наслаждался, причиняя тебе боль. Жду-не дождусь, когда снова смогу сделать это.
Как только он вспомнит, его действия заставят его упасть на колени, в агонии.
— Почему ты ведешь себя так, как будто знаешь меня? — спросил он.
«Как ответить на это? Чем скорее он вспомнит, тем скорее умрет».
В прошлом она делала все возможное, чтобы препятствовать пробуждению его воспоминаний.
«Не могу же я сказать ему, что для меня он кое-кто другой».
Решив так, Реджин просто пожала плечами, сочтя это лучшим из возможных ответов; от резкого движения рана у неё на боку взорвалась новой болью.
Она проговорила сквозь стиснутые зубы:
— Раз ты начал это — мой род будет мстить. Они обрушат ад на твою голову.
Он наклонился вперед, как будто для того, чтобы открыть ей тайну:
— Тогда им лучше поторопиться. Поскольку мы собираемся допросить и исследовать тебя, а затем — казнить. Ты будешь умолять о милосердии, но я не предоставлю тебе ни единого шанса.
Страх ледяной волной окатил её.
— Что, черт возьми, — прошептала Реджин, — я тебе сделала?
Он снова заклеил ей рот скотчем и натянул на голову мешок. Прижавшись к её уху, он прохрипел.
— Ты существуешь.
Еще один укол в её руку — и Валькирия снова погрузилась в беспамятство.
Глава 4
Перевод: Склепова
Вычитка: Dzhelina
Редактирование: AlexandraRhage
Вернувшись в Убежище, Деклан передал пленников начальнику тюрьмы — крепкому мужику с пронзительным взглядом по имени Фигли.
Он ненавидел Деклана. И это чувство было взаимным.
Фигли отвечал за обработку заключенных, обезвреживание их способностей, поиск скрытого оружия и содержание бессмертных в тюрьме. Когда он приступил к работе, врач взял с прибывших заключенных образцы для первичных анализов, после чего Фигли поместит их в одну из трехсот тщательно охраняемых камер.
— В какую камерупоместишь Валькирию? – спросил Деклан.
— В семидесятую.
— Почему туда?
В камере уже было два обитателя. Да, Убежище было переполнено, и им приходилось тесниться, но заключенные обычно размещались с большей предусмотрительностью. Тогда почему Валькирию поселяют к фее-убийце и находящемуся в полукататоническомсостоянии парню — полукровке?
— С тех пор, как ты уехал на задание, унас появилось много заключенных, — пожал плечами Фигли. – Уэбб приказал поселить ее туда.
— А я приказы не обсуждаю, — добавил он язвительно.
Поборов желание заехать этому нахалу в челюсть, Чейз повернулся и пошел к своим комнатам.
Хотя иногда он и не понимал действий и мотивов Уэбба, Деклан не мог подвергнуть сомнению его приказы. Или вообще подвергнуть сомнению что-либо. Даже когда его начинал мучить вопрос, как Уэбб получал новую информацию об их врагах. Или как этот остров мог быть скрыт от их чертовых оракулов и предсказателей?
Достигнув своих комнат, Деклан зашел в кабинет, в котором проводил встречи. В комнатебыло две двери, скрытых за тайными панелями. Одна вела к складу, а оттуда к туннелю наружу, а другая – к его личным апартаментам, где на разных этажах находились спортзал, кухня, спальня и ванна.
Последние десять лет у него не было другого дома. В своей комнате он снял перчатки и жилет. В мире было только два места, где он чувствовал себя достаточно защищенным, чтоб снять одежду, которая скрывала его полуразрушенную кожу: здесь, в пределах этой комнаты, и в пустынных лесах острова.
Устало вздохнув, он сел на стул перед пультом управления. Надизогнутым столом и клавиатурой вытянулся 96 — дюймовый LCD-экран. На этот монитор он мог выводить записи со всех камер слежения.
Щелчок кнопки, и он мог видеть – и слышать – обитателей любой тюремной камеры, мог применить меры безопасности против них.
Находясь за этим пультом, он мог управлять всем. Что, фактически, и делал.
Когда-то эта военная базаиспользовалась только для того, чтобы содержать и допрашивать заключенных. Теперь Убежище использовало ее и для их изучения. Небольшая команда ученых, собранных здесь, исследовала врожденные способности бессмертных, их физические возможности и, особенно, их слабости.
Уэбб передал базу под контроль Деклану еще десять лет назад. С тех пор жизнь Чейза превратилась в рутину: укол с утра, чтоб ослабить его ненормальные способности, наблюдение за операциями и допрос нескольких пленников более высокого ранга.
Сейчас он пересматривал некоторые из дел, поглощал пищу из армейских запасов и ждал вызова из блока ученых.
Поев, он включил трансляцию с камеры, расположенной в ячейке под номером семьдесят. Фигли и его охранники только что швырнули Валькирию на пол камеры. Она была все еще без сознания.
— Новый сосед по камере, фея — сказал Фигли женщине, уже находившейся там. — Валькирия. Может, хоть она захочет с тобой говорить.
Фея не сделала ни одного движения, чтоб помочь Реджин, просто уставилась на нее с холодным безразличием.
Странная.
Чейзу казалось, что феи и валькирии были древними союзниками. Хотя, женщина не была полностью феей.
Другой обитатель камеры – подросток – ударился головой о стену. Мальчик не знал о своих чертовых способностях, пока не был послан сюда одним из магистров. Сомнительно, что он совершил хоть одно преступление кроме приставаний не к той девчонке. К дочери магистра.
После прибытия сюда, столкнувшись с живыми, дышащими монстрами, мальчишка впал в полукататоническое состояние, нечто близкое к коме.
Деклану не было исемнадцати, когда он впервые столкнулся с миром бессмертных. И он смог пережить это столкновение.
«Не без последствий, правда…»
В течение долгих минут Деклан наблюдал за тем, как поднимается и опадает грудь Валькирии. Ее футболка задралась, обнажив плоский живот и нанесенную им рану, которая уже почти затянулась.
Типичное восстановление бессмертного существа.
Сколько раз он видел это? С их способностью восстанавливаться они были сильными противниками.
Не стоит забывать про другие их способности. Телепортация у вампиров и демонов, заклинания ведьм. Без Ордена, который ограничивал их численность, бессмертных было бы не остановить.
Деклан побарабанил пальцами по столу. Валькирия только что убила десятерых, а он жадно интересовался ею, желая знать больше, чем просто сухие строки из досье.
«Да что не так со мной ?»
Из всех бессмертных, на захват которых его отправляли, Чейз должен был бы ненавидеть ее больше всех – за то, что она щеголяла тем, кто она есть, за то, что гордилась убийством его людей.
И Деклан точно не должен был ею интересоваться – ему надо было просто действоватьсогласно приказам. В течение почти двадцати лет он следовал приказам, был орудием Ордена. Он не наслаждался своей жизнью, но, по крайней мере, в ней был смысл. Она помогала бороться с напряжением. Чейз был обязан Уэббу всем – жизнью, карьерой, остатками рассудка, которыми он все еще обладал.
Кто-то позвонил в его комнату.
Только три человека могли себе позволить это: Винсент Кальдер, бывший десантник, его правая рука; Уэбб и доктор Келли Диксон – врач, отвечающий за исследования заключенных.
Он переключил экран на показ видео с камеры в прихожей. Диксон, со знакомым металлическим кейсом в руках.
Хотя Чейз и хотел понаблюдать за Валькирией – за ее реакцией, когда она проснется и поймет, куда попала, — у него были дела с Диксон.
Он надел перчатки, а потом впустил ее.
Диксон вошла, заискивающе улыбаясь. Чейзпрезирал эту ее манеру. Иногда врач становилась похожа на школьницу, его фанатку. Он знал, что ее влекло к нему, но это касалось всех женщин. Чем холоднее он к ним относился, тем больше они жаждали его. Но, если говорить о Диксон, то все же некоторые причины соблазнить ее были – ее внешность была не так уж и плоха, фигура тоже, — но Диксон лучше всех знала, что отношения с ним невозможны.
Она ждала, что Деклан предложить ей присесть. Но так как единственным свободным местом была его кровать, он этого не сделал.
— Как твоя поездка?
— Прибыльная.
— Это я уже слышала, — она поправила свои большие очки, бросая на него оценивающий взгляд. – Ты выглядишь истощенным. Ты вообще способен спать?
— Я займусь этим на следующей неделе.
Обычно, он спал только четыре часа за ночь, но был занят последние две на заданиях. В течение двух недель до того он работал, заканчивая долгие приготовления к последним трем захватам.
— Как твое самочувствие? Какие-нибудь отклонения? Какие-нибудь неприятные последствия приема препаратов?
Диксон снабжала его инъекциямиуже 10 лет – с тех пор как впервые протянула ему лекарство.
Все это время она хранила его тайну и обеспечивала его инъекциями.
— Никаких неблагоприятных эффектов. Но я решил, что хочу удвоить дозу.
Диксон раскрыла кейс, поставив его на пульт. Внутри его ждали двухнедельный запас ценнойжидкости и шприц.