Покачав головой, она пошла следом за ним. В дальнем левом углу пещеры, она различила нечто, заставившее крошечные волоски на ее затылке встать дыбом. Было только одно чувство, развитое у нее лучше, чем у Троноса: распознавание зова золота.
Все же, казалось, что стена глухая. В поисках двери она исследовала некоторые символы, смахнув с них пыль. Немного поковыряла отметины когтем перчатки, но так ничего и не нашла.
Отойдя от стены, она жадно оглянулась. Возможно, в скале есть огромная золотоносная жила, еще неразработанная в этой адской сфере.
Эта мысль ее разочаровала. Сейчас, когда адреналин от побега пошел на спад, у нее начала от усталости и кровопотери кружиться голова. Регенерирующий язык вызывал волны боли во рту и голове.
— Ты знаешь, что обозначают эти метки, чародейка?
В Роткалине она изучала демонический, по крайней мере, имела хоть какое-то представление о нем, но эти символы распознать не могла.
«Быть может это ранний Пандемонийский? Или своего рода устаревший Демонический?»
Выглядя еще больше встревоженным, Тронос запустил пальцы в густые волосы. Что-то в этой пещере будоражило его.
— Ты думаешь, я поверю в то, что дверь в Пандемонию была открыта случайно?
«Мы могли попасть куда угодно, в любую точку мироздания. Поверь, могло быть гораздо хуже».
— Хуже чем Пандемония?
«Безусловно». — Чужие сферы бывали до некоторой степени опасными, зачастую даже смертельными, только бессмертные могли выжить там.
Многие в Ллоре считали бессмертных чуть ли не божествами, но большинство знало, что для того чтобы стать выносливее и сильнее, необходимо постоянно эволюционировать в чужих измерениях, пока в одной прекрасной эре они не станут неумирающими. Тогда напутешествовавшись по реальностям, они населяли бы мир смертных, привлеченные относительной легкостью этой сферы.
По правде говоря, Чародеи развили органы чувств немногим лучше, чем люди; их тела, были слабее, чем у представителей других фракций Ллора; а оборвать их жизни было можно не только обезглавливанием и мистическим огнем.
Ее фракция облажалась в эволюции.
— Какая сфера может быть хуже этой, Меланте?
«По крайней мере, здесь идет дождь». — Она начала отжимать волосы. — «Мы могли попасть в Обливион, и оказались бы вынуждены сражаться с другими демонами за воду».
Его крылья подергивались от раздражения.
— С другими демонами?
«Или ты хотел бы, чтобы мы оказались в Фивериш?»
Каждый, вошедший в эту сферу, попадал под заклятье бесконечного, неконтролируемого вожделения.
— Фивериш, да? — Его голос стал более хриплым? — Земли Похоти?
Если бы не сильная кровопотеря, она бы покраснела от его тона.
— Ты бывала там? — спросил он.
Она бывала, взглянула одним глазком, чтобы удостовериться в правдивости слухов. Слуги обвязали ее за талию веревкой, чтобы вытащить обратно, если она попадет под действие заклятия: предосторожность, которой они были вынуждены воспользоваться. В считанные секунды Ланте начала раздеваться ради гнома.
«Возможно».
Она никогда не забудет неизменно солнечную сферу на берегу моря, благоухающую ароматом гавайских тропиков, островными цветами и сексом. Или её мерцающие солнечные лучи.
— Уверен, ты чувствовала себя там как дома, — проскрежетал он.
Ее, все еще, выводили из себя комментарии о шлюхе, высказанные им на тюремном острове.
«А может, это ТЫ повлиял на то, что я открыла дверь в Пандемонию, демон! Всю прошлую ночь я провела в плену у демона, поэтому и открыла вход в ТВОЙ домашний мир».
Шагнув к ней, Тронос заорал:
— Не называй меня демоном!
Она заставила себя не двигаться с места, и ответила ему его же словами:
«Обиделся на это, существо?»
— Демоны дикари. Врекенеры же не лишены изящества и следуют священной цели. Мы потомки богов!
«Откуда ты это знаешь?»
— Из Сказаний Веры… священного знания, передаваемого Врекенерами из поколения в поколение более тысячи лет.
«Я вынуждена остановить тебя, потому что ты уже надоел мне. В любом случае мой зять Ридстром не дикарь. Он один из лучших мужчин, которых я знаю».
— Хватит про Ридстрома! Ты, похоже, без ума от него.
«Он та-а-а-кой темпераментный».
— Так вот, что тебе нравится? Неизменно поверхностная, чародейка.
«А ты — неизменно патологический ревнивец».
— Это гораздо глубже, чем ревность. Мужчины, переспавшие с тобой, обворовали меня. Ты обворовала меня.
«И что же я украла?»
— Годы и детей. Любого другого я бы убил за столь мучительную потерю.
«Так вот чего ты хотел от меня все это время? Годы и детей? Даже если эти годы были бы несчастными для нас?»
— Я признаю, что наше сосуществование было бы безрадостным. Но больше всего я надеюсь, что мы сможем вырастить наших отпрысков, не убив друг друга.
Биологические часы Ланте… не знавшие, что она украдена Троносом, любящим осуждать её идиотом… воодушевились от слов "наших отпрысков".
То, что она стала обожающей тетушкой для близнецов… разбудило в ней материнский инстинкт. А забота о маленькой Руби в тюрьме, вызвала в ней еще большее желание стать матерью.
То, что период возможного зачатия подходил к концу, делу не помогало.
Но дети от Троноса? Никогда. Будет очень плохо, если она окажется запертой с промытыми мозгами в Адском Скай; но, золота ради, будь она проклята, если ее дети будут остерегаться смеха.
— Кажется, мысли о детях в целом, неприязни у тебя не вызывают, — заметил он.
Нисколько. За прошедшие годы она не раз предпринимала попытки найти потенциального отца своим будущим детям.
Прискорбно, но каждая ее попытка заканчивалась жалко. Она либо приобретала нового льстивого поклонника, воровавшего ее силы; либо получала ужасный отказ от мужчин, вздрагивающих от взгляда на часы, со словами: «Прости, крошка, но завтра реально рано вставать». — А потом они трепались на каждом углу о своей победе.
Трахнул и свалил. Наше дело не рожать: сунул, вынул и бежать. Но она ни разу так и не забеременела, потому что предохранялась каждый раз, когда была фертильна.
— Почему у тебя до сих пор нет детей? — требовательно спросил Тронос. — Думаю, возможностей забеременеть у тебя было предостаточно.
Она поклялась бросать демоническое происхождение ему в лицо при каждом удобном случае за его комментарии: «шлюха — стыдно».
«Я дам тебе возможность дважды в день использовать слово «шлюха». Но если ты превысишь лимит, я отплачу, и тебе это не понравится».
— Отвечай на вопрос.
«Желание родить у меня появилось недавно, но сейчас, когда я — твоя пленница, оно, знаешь ли, несколько поутихло. Как только я освобожусь, то продолжу обдумывать такой вариант событий».
— Ты никогда от меня не освободишься. — Его слова звучали как приговор. Встретившись с ней взглядом, Тронос добавил: — Каждую секунду, пока мы вместе, я проникаю тебе под кожу так же глубоко, как ты ранила меня.
Этот разговор похож на спор со стеной. Демонической, летающей стеной.
«Что ты планируешь делать дальше?»
— Избежать войны, идущей внизу на плато. — Отзвуки сражения беспрестанно доносились снизу и уже воспринимались, как обычный фоновый шум. — Это значит, что мы останемся в этой пещере, пока ты не сможешь создать портал в реальность смертных. Оттуда я заберу тебя в Скай.
«Ты не слышишь меня. Тронос, если ты не знал о нападениях, то твои воины действовали в обход твоих приказов. Что остановит их от того, чтобы скинуть меня за борт?»
— Мои воины не осмелятся ранить тебя. — Его голос звучал чуть менее самодовольно? Менее уверенно?
Она должна продолжать подрывать его непоколебимые убеждения.
«Эта чародейка предсказывает тебе сильные потрясения в будущем. Ты должен будешь принять, что Врекенеры нарушили свое слово, и что твои рыцари — доблестные воины — смеялись, сбрасывая, охваченную ужасом, девушку с высоты, позволяя ей разбиться насмерть. Ты должен будешь принять, что твои люди стремились заколоть вилами твою одиннадцатилетнюю пару, в то время как она изо всех сил сдерживалась, стараясь не завизжать!»
С минуту Тронос выглядел почти испуганным. К сожалению, она знала, каково это, когда ставятся под сомнение все твои жизненные ценности. Ощущение сродни тому, как если бы Порция воздвигла гору прямо… у тебя в мозгах. Если бы Ланте знала Троноса недостаточно хорошо, то возможно даже пожалела бы его.
Но она очень хорошо его знала.
«Как я уже говорила, ты можешь уточнить, правду ли я говорю, у Никс. Теперь твоя горькая необходимость слишком устала, чтобы продолжать спорить. В любом случае, ты этого не заслуживаешь».
Она отвернулась, высматривая себе место, где было бы можно прилечь и подремать часок-другой. На данный момент выступ-полка из стены напротив, казалась лучшей постелью в мире.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не заслуживаю? — переспросил он. Когда она не ответила, он снова запел свою песню о священном знании, о существовании «меча права», поэтому она отвернулась и направилась вглубь пещеры.
— И ты говоришь мне, что я тебя не слышу? — раздалось у нее за спиной.
Ему не нравится, когда его игнорируют. Приятно знать. Продолжая игнорировать его, она смахнула пыль с поверхности выступа. Несмотря на то, что воздух внутри пещеры был теплым, плита оставалась ледяной. Дареному коню… бла-бла-бла. Свернувшись калачиком, она закрыла глаза.
Всего лишь позавчера она откашливалась от каменной крошки в туннеле? С тех пор она попала во Врекенерскую аварию, получила бревном в лицо, и пережила отсечение языка.
И это после недель тюремного заключения.
Здесь не самое лучшее место для меня. Вдобавок ко всему, она застряла в пещере, в непосредственной близости с золотом, что сделало её дерганой. Она чувствовала его, практически осязала, однако не могла дотянуться, прикасаться, поклоняться. Как если бы у нее что-то зудело, но она не имела возможности это почесать. Даже хуже… как нож в спину, до которого невозможно дотянуться.
Думай о чем-нибудь еще. Дрожа и страдая, она представила себе роскошные покои Замка Торнин. Она могла бы сейчас находиться в своей теплой постели, смотреть кино… романтическую комедию или грандиозную лав стори. Или, возможно, почитала бы новую книгу по самоусовершенствованию.
Смешно… но раньше она жаловалась на жизнь в Торнине. Ощущала себя третьей лишней в компании Ридстрома и Сабины. Дела шли лучше, только когда приезжали сестры Ридстрома или когда Кейдеон и Холли привозили близняшек, но их визиты были не достаточно частыми, чтобы удовлетворить Ланте.
Делить замок с Сабиной и Ридстромом было тяжело. Хотя Ланте жила в собственной башне в Торнине, она постоянно видела, как они целуются во дворе, или держатся за руку, когда идут ужинать. Их очевидное обожание друг друга заставляло Ланте ревновать.
Не то, чтобы ее сестра не заслужила счастья, но Сабина даже никогда не хотела для себя любви. Ланте же веками мечтала о ней, переворачивала мир с ног на голову в поисках ее; но до сих пор была одна, без всяких перспектив.
В перспективе, единственные длительные отношения, на которые она могла рассчитывать, могли быть только со смертельно опасным Врекенером. Гр-р!
Она опешила от того, что даже мимолетно позволяла себе думать о привлекательности Троноса! Её чертовы Чародейские гормоны.
Если бы она смогла вернуться в Роткалину, то поклялась бы всем золотом, хранящимся в ее личном хранилище, что никогда не станет жаловаться снова.
Ланте сильнее зажмурилась. Она вела себя так, словно сможет когда-нибудь снова увидеть свой дом. Если мужчина, меряющий шагами эту пещеру, не передумает иметь с ней что-то общее, то ей придется доживать свой век в плавучем аду.
Пока не сбросится вниз.
Глава 14
По крайней мере, один из нас может спать. Примерно через полчаса чародейка вырубилась… в то время как он сидел спиной к стене с иероглифами, наблюдая за ней.
Она, казалось, блокировала его, игнорируя так тотально, как будто его на самом деле здесь нет. С другой стороны, игнор по отношению к нему — именно то, чем она и занималась последние несколько веков.
Потому что он не заслуживает. Потому что он не имел для нее никакого значения.
В позе, занятой Меланте, ее нелепое подобие юбки задралось. Еще чуть-чуть и он увидит ее зад. От воспоминания, как он сжимал её округлости в своих ладонях, волна жара прилила к члену, заставив его отвердеть.
Хотя Тронос не спал уже несколько недель, делать этого рядом с Меланте он не станет, из-за боязни того, что может произойти. На протяжении всей взрослой жизни, она была героиней каждого его сна… где он вытворял с ней всякие вещи.
Иногда, просыпаясь, он обнаруживал себя толкающимся в простыни, подушку, кулак… что угодно, лишь бы облегчить напряжение, с которым продолжало бороться его тело.
Такая разрядка считалась позором для мужчины, нашедшего свою пару. Высвобождение куда-либо за пределы лона своей пары было табу, и считалось растратой драгоценного ресурса.
Скоро ему не придется беспокоиться о подобных вещах. Как только он сделает её своей женой, то будет просыпаться, находя себя, проникающим ей между ног.
Через несколько дней они попадут в Скай. У себя дома, на своей кровати… Кровати Верности… он возьмет её.
Мастера начали вырезать для него кровать, со дня его рождения; такая практика была весьма популярна среди большинства склонных к поддержанию традиций фракций Ллора. Для Врекенеров, эта кровать считалась священной на протяжении всей жизни. По закону, только там и нигде больше, он мог сделать Меланте своей.