ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
Эллисон не особенно разбиралась в растениях (особенно если смотрела на них с расстояния менее ста километров), но этот лес показался ей каким-то странным. Местами все заросло так, что не было видно земли, а местами взору вдруг являлись большие поляны. Густая крыша из листьев и вьющихся растений практически скрывала небо, напомнив Эллисон леса Северной Калифорнии, разве что здесь процветало невероятное множество самых разнообразных видов растений: эвкалипты, какие-то хвойные деревья, даже нечто напоминающее толокнянку. Воздух был очень теплым и удушливо влажным.
Пожар практически утих — лес был такой сырой, что огонь не смог распространиться. Если не считать боли в ноге, Эллисон вполне могла бы поверить, что оказалась в каком-нибудь парке на пикнике. На самом деле, вполне может так случиться, что настоящие туристы спасут их еще до того, как появятся представители ВВС.
Она услышала, что Квиллер возвращается, задолго до того, как увидела его. Когда он наконец приблизился, Эллисон заметила, что лицо пилота заметно помрачнело. Он снова спросил ее про ногу.
— По-моему.., все в порядке. Я снова обработала рану. — Эллисон замолчала и серьезно посмотрела на Квиллера. — Только вот…
— Что?
— Только.., если честно, Ангус, во время катастрофы что-то случилось с моей памятью. Я не помню ничего из того, что произошло от момента захода на поворот до момента, когда мы оказались на земле. Послушай, а как все было на самом деле? Где мы находимся?
Лицо Ангуса Квиллера окаменело. После некоторого молчания он сказал:
— Эллисон, я думаю, что с твоей памятью все в порядке — , по крайней мере моя нисколько не лучше. Видишь ли, последнее, что я помню, это какое-то место в Северной Калифорнии, а потом.., мы уже на земле. На самом деле, мне кажется, что мы ничего не помним, потому что помнить нечего.
— То есть?
— Мне кажется, мы были где-то в небесах, а потом р-раз — и наш корабль свалился прямо на поверхность планеты. И все, больше ничего. — Он щелкнул пальцами. — По-моему, мы свалились в какой-то безумный фантастический мир.
Эллисон не сводила с него глаз и молчала, она только отметила, что из них двоих Квиллер, вероятно, больше пострадал в результате катастрофы.
— Послушай, Эллисон, если считать, что у нас с тобой случилась амнезия в совершенно одинаковой степени и совершенно одновременно, тогда конечно… Только я думаю, что единственно возможным объяснением является… Я хочу сказать, что вот мы летим на космическом корабле и выполняем свое ничем не примечательное, разведывательное задание, и вдруг.., оказываемся в странном месте.., прямо как в фильмах, которые я смотрел в детстве.
— Мне гораздо легче поверить в одновременную амнезию, Ангус. — Если бы только сообразить, где мы находимся.
— Да, — кивнул пилот, — но ты не забиралась на дерево и не осматривала окрестности. Если не считать растительности, это место очень напоминает калифорнийское побережье. С трех сторон мы окружены скалами, а с четвертой лес доходит почти до моря. И…
— И что?
— На побережье находится что-то очень странное, Эллисон. Гора, серебряная гора, которая на целые километры тянется прямо в небо. На Земле ничего подобного никогда не было.
Теперь и Эллисон испытала тот же страх, что мучил Квиллера. Для многих людей столкнуться с совершенно необъяснимым явлением гораздо хуже смерти. Эллисон относилась именно к такой породе людей. Катастрофа, даже гибель Фреда — это она понимала и с этим могла справиться. Отнести происходящее за счет амнезии было бы очень удобно, во всяком случае Эллисон такое объяснение вполне устроило бы. Но прошло уже почти полчаса. И никаких признаков Военно-воздушных сил и спасательных партий.
Неожиданно Эллисон заметила, что шепотом перечисляет самые безумные возможности объяснения того, что с ними могло случиться.
— Ты думаешь, мы оказались в каком-то параллельном мире, или на другой планете.., или даже в будущем? — В будущем, где чуждая человечеству раса выстроила на калифорнийском побережье серебряные замки размером с гору?
Квиллер пожал плечами, начал было что-то говорить, потом немного подумал и неожиданно выпалил:
— Ты видела.., крест у края кратера? Эллисон кивнула.
— Он оказался очень старым, а буквы, вырезанные на нем, почти невозможно прочитать, но я разглядел… Там было написано твое имя.., и сегодняшнее число.
Только один крест и только одно имя. Эллисон Паркер и Ангус Квиллер долго ничего не говорили друг другу.
Глава 9
Наступил апрель. Трое путников пробирались сквозь лес под ослепительно голубым небом. Ветви деревьев качались на ветру, осыпая путешественников крошечными ледяными капельками. Однако на уровне покрытой грязью дороги воздух был теплым и неподвижным.
Вили шел по дороге, наслаждаясь силой, которая возвращалась в его тело. Последние несколько недель он чувствовал себя просто замечательно. Раньше после зимнего ухудшения ему на несколько месяцев становилось лучше, но этой зимой ему было так плохо, что он даже начал сомневаться в том, что боль когда-нибудь отпустит. Они покинули Санта-Инес три часа назад, сразу после того, как прекратился утренний дождь. И все же Вили немного устал, хотя весело отклонял все попытки спутников снова усадить его в повозку.
Время от времени путь шел вверх; тогда они оказывались выше уровня деревьев и могли рассмотреть расстилающуюся перед ними дорогу. В горах на востоке по-прежнему лежал снег, а на западе снег сошел, и их глазам предстали зеленые, мокнущие под дождем леса, озеро Ломпок, раскинувшееся у самого основания Купола, словно голубое зеркало, — и снова зеленый лес и голубое озеро, только теперь отраженные в громадном, уносящемся в небо зеркале, Покинув дом в горах. Вили чувствовал себя не в своей тарелке. Если бы не Пол, путешествие было бы гораздо менее приятным. О том, что Пол намеревается отвезти его на побережье, а затем отправиться с ним дальше, в Ла-Джолла, Вили узнал за неделю. Нейсмит надеялся, что там парня смогут вылечить. Вили был очень возбужден и нервничал от одной лишь мысли о том, что он снова станет здоровым. Но только после встречи с Джереми Каладзе в Санта-Инес, Вили понял, какой необычной будет первая часть их путешествия. Он пытался незаметно рассмотреть юношу. Джереми болтал обо всем, что попадалось на глаза — то забегая немного вперед, чтобы показать им необычный камень, появившийся на дороге неизвестно как, то отставая от повозки Нейсмита, чтобы рассмотреть что-то особенно интересное. Они были знакомы уже целый день, а Вили все никак не мог определить, сколько же Джереми лет. Только очень маленькие дети в Нделанте не стеснялись столь открыто демонстрировать свою непосредственность. С другой стороны, Джереми был двухметрового роста и отлично играл в шахматы.
— Да, сэр, доктор Нейсмит, — сказал Джереми — он был единственным человеком, который при Вили называл Пола доктором, — полковник Каладзе тоже путешествовал по этой дороге. Это было ночью, и они лишились трети батальона «Красная стрела», но мне кажется, русское правительство считало, что эта дорога может оказаться важной. Если бы мы с вами спустились всего на километр вот в эту низину, то увидели бы такую громадную кучу старых военных автомобилей, какой вы и представить себе не можете. У них не раскрылись парашюты.
Вили посмотрел в том направлении, куда показывал Джереми, но не увидел ничего, кроме буйно разросшихся зеленых кустов и едва различимой тропинки. В Лос-Анджелесе старики любили поговорить о славном прошлом, однако Вили показалось странным, что здесь, где сейчас царил мир, была похоронена война, и что этот мальчик говорил о древней истории так, словно все произошло только вчера. Его дед полковник Николай Сергеевич Каладзе командовал русским воздушным десантом, сброшенным еще до того, как стало известно, что Мирная Власть (тогда еще безымянная организация, состоящая из политиков и ученых) сделала военные действия невозможными.
Задание «Красной стрелы» состояло в обнаружении и разгадке тайного оружия — силового поля, только что изобретенного американцами. Довольно быстро выяснилось, что американцы сами не знают, как относиться к странным серебряным пузырям, которые начали появляться необъяснимым образом, иногда предотвращая взрывы бомб, но чаще всего уничтожая важные военные объекты.
В этом хаосе, когда все проигрывали в Войне, которой никто не начинал, русские военно-воздушные силы и американская армия вели свою собственную войну, используя оружие, склады которого оказались постепенно под пузырями. Конфликт продолжался несколько месяцев, становясь все менее напряженным, пока не свелся к тому, что обе стороны прибегли к использованию исключительно стрелкового оружия. В этот момент, словно по мановению волшебной палочки, появилась Мирная Власть, которая объявила, что их единственная цель — всеобщий мир, и взяла на себя ответственность за производство силовых полей-пузырей.
Остатки русского десанта ушли в горы и укрылись там, в то время как нация, на которую они напали, начала приходить в себя. А затем пришло время бактериологического оружия — Мирная Власть утверждала, что его применили американцы в последней попытке сохранить независимость. Русские партизаны сидели и ждали, когда возникнет подходящая возможность вступить в бой. Однако такая возможность так и не представилась. Миллиарды людей погибли, а рождаемость в годы, последовавшие за Войной, резко упала. Русские, укрывшиеся в горах, состарились, теперь они возглавляли лишь небольшие разрозненные группы.
Однако полковник Каладзе попал в плен (хотя его вины в этом не было) еще до того, как страну наводнили вирусы, когда еще функционировали госпитали. Там он познакомился с медсестрой, на которой впоследствии женился. Пятьдесят лет спустя ферма Каладзе занимала сотни гектаров земли вдоль южной границы Купола, под которым исчез Ванденберг. Это было одно из немногих мест в Центральной Америке, где росли бананы и какао-бобы. Двойной солнечный свет имел удивительную интенсивность, а огромный купол создавал в атмосфере препятствие, вызывавшее обильные осадки. На полях фермы выпадало 250 сантиметров дождя в год — и это на земле, где раньше дожди шли редко. Так Николай Сергеевич Каладзе, родившийся в Грузии, превратился в самого обычного полковника из Кентукки.
Большую часть этих сведений Вили узнал из непрекращающейся болтовни Джереми.
После полудня они остановились, чтобы поесть. Несмотря на внешнюю мягкость, Джереми был охотником-энтузиастом, хотя и не очень опытным. Ему потребовалось несколько выстрелов, чтобы попасть в одну птицу. Вили предпочел бы есть то, что они взяли с собой, но он посчитал, что неприлично отказываться от добытой дичи. Всего шесть месяцев назад ему бы и в голову не пришло принимать в рассмотрение соображения вежливости.