— Смотри, солнышко. Вот часы. Когда эта длинная стрелка доберется досюда, пройдет десять минут.
— Когда это добелется досюда?
— Да, солнышко. Посиди тихо совсем чуть-чуть, смотри на нее и скажи мне, когда она будет там.
Перерыв. Мисс Кверк к этому времени обыскала гараж, теплицу и сарай с генератором.
— Она не двигается, мама.
— Двигается, но только очень-очень медленно. Надо очень внимательно на нее смотреть.
Мисс Кверк добралась до самого дома. Она вошла в заднюю дверь и прошла сквозь судомойню в коридор, в котором, помимо прочего, была дверь в обувной чулан. В этом убежище она нашла деревенскую девочку, чистившую пару не самых крупных ботинок.
— Ты не видела?.. — начала мисс Кверк. Тут взгляд ее упал на ботинки. — Это ботинки мастера Бредона?
— Да, мисс, — ответила девочка с напуганным видом, присущим молодым слугам, к которым вдруг обратились посторонние.
— Они очень грязные, — сказала мисс Кверк. Она вспомнила, что Бредон вышел к завтраку в чистых сандалиях. — Дай мне их на минутку.
Девочка оглянулась, ища помощи и совета, но Бантер и горничная, похоже, были далеко, и нельзя было отказать в просьбе леди, гостящей в доме. Мисс Кверк заполучила ботинки в свое распоряжение.
— Я сейчас верну их, — сказала она, кивнув, и пошла дальше. Свежая, сырая земля на ботинках Бредона и что-то, принесенное тайком в ведре, — чтобы сложить два и два, не нужно быть Питером Уимзи. Но Питер Уимзи отказывается искать в нужном месте. Мисс Кверк ему покажет.
Мисс Кверк пошла дальше по коридору и подошла к двери. В этот момент дверь открылась, и из-за нее показалось лицо Бредона, сильно испачканное. Увидев мисс Кверк, он скрылся, как кролик в норе.
— Ага! — сказала мисс Кверк. Она быстро толкнула дверь. Но даже шестилетний ребенок, обладая достаточным ростом и решительностью, может правильно воспользоваться засовом.
— Роджер, солнышко, не надо! Если трясти, они не будут идти быстрее. У бедных часов от этого только заболит животик. Ой, смотри, что натворил Пол со своим кроликом! Помоги ему собрать кусочки, милый, и тогда, вот увидишь, десять минут и пройдут.
Когда Питер вернулся из сада мистера Паффета, его жена и две трети потомства кувыркались на газоне с Бом-бомом. Его пригласили присоединиться, и он присоединился, но голова его была занята другим.
— Странное дело, — жалобно отметил он, — хотя моя шумная семья постоянно ездит на мне верхом, — что в данный момент было правдой, — нужной ее части никогда нет под рукой. Где эта чума Бредон?
— Я предпочла не уточнять.
Питер встал и пошел, со впившимся в его плечо, как пиявка, младшим сыном, искать Бантера, который всегда все знал.
— Мастер Бредон, милорд, в данный момент занят препирательствами с мисс Кверк через дверь котельной.
— Боже мой, Бантер! А кто из них внутри?
— Мастер Бредон, милорд.
— Уф! Я боялся, что нам придется проводить спасательную операцию. Сними с меня этого инкуба и верни его ее светлости.
Все посулы мисс Аверк были бессильны выманить Бредона из котельной. Она мгновенно обернулась на голос Питера.
— Питер! Заставьте ребенка выйти наружу. У него там эти персики, и я уверена, что ему будет плохо.
Лорд Питер приподнял свои и без того достаточно удивленные брови.
— Если ваши искусные попытки не удались, — сказал он, — то будет ли толк от моих жестоких угроз, как вы думаете? К тому же, даже если бы он s самом деле ел персики, разве следовало бы нам столь безапелляционно подавлять это естественное выражение его индивидуальности? И с чего вы вдруг вообразили, что мы храним персики в котельной?
— Я знаю, что они там, — сказала мисс Кверк. — И я не виню ребенка. Если побить мальчика за воровство, он украдет снова. Кроме того, посмотрите на эти ботинки, в которых он ходил на улицу утром, — они все покрыты сырой землей.
Лорд Питер взял ботинки и с интересом их осмотрел.
— Элементарно, Ватсон. Но позвольте мне намекнуть, что даже домашнему сыщику-практику необходима некоторая подготовка. Эта земля другого цвета, чем земля в саду мистера Паффета, и на самом деле вообще не садовая земля. Далее, если вы потрудитесь взглянуть на клумбы, вы увидите, что они не такие влажные, чтобы оставить столько грязи на паре ботинок. В-третьих, я способен справиться с любыми расследованиями внутри семьи. И в-четвертых, не приходит ли вам в голову, что с вашей стороны довольно невежливо настаивать на том, что мой сын лжец.
— Хорошо, — сказала мисс Кверк, слегка покраснев. — Извлеките его оттуда — и увидите.
— Но зачем мне извлекать его оттуда и развивать у него ужасный фрустрационный комплекс, связанный с котельной?
— Как хотите, — сказала мисс Кверк. — Это не мое дело.
— Именно, — сказал Питер. Он подождал, пока она сердито прошествовала прочь, и сказал: — Бредон! Можешь выходить. Она ушла.
Раздался лязг железа, и его сын, как угорь, выскользнул наружу, тщательно закрыв за собой дверь.
— Не очень-то ты чистый, как я вижу, — бесстрастно сказал отец. — Похоже, в котельной нужна уборка. Я и сам-то не слишком чистый, если на то пошло. Я ползал по земле за садом мистера Паффета, пытаясь узнать, кто украл персики.
— Она говорит, что я.
— Открою тебе тайну, Бредон. Взрослые не всегда все знают, хотя стараются сделать вид, будто это так. Это называется «поддерживать статус», и из-за этого возникает большинство войн, опустошающих европейский континент.
— Я думаю, — сказал Бредон, привыкший к бессмысленным пассажам в речи отца, — что она глупая.
— Я тоже; но я этого не говорил.
— И грубая.
— И грубая. Я, с другой стороны, глуп, но редко когда груб. А твоя мама и не грубая и не глупая.
— Ая?
— Ты эгоистичный экстраверт самого необузданного свойства. Зачем ты надел ботинки, когда пошел бродить по грязи? Гораздо легче отчистить ноги, чем ботинки.
— Там чертополох и крапива.
— Истинно так, царь![89] Ага, я понял, где это. Возле ручья в дальнем конце загона… Это твой секрет у тебя в котельной?
Бредон кивнул, упрямо сжав губы.
— Не поделишься со мной?
Бредон замотал головой.
— Нет, вряд ли, — честно сказал он. — Понимаете, вы можете решить, что это надо запретить.
— Неловкое положение. Мой долг часто велит мне что-то запретить. Мисс Кверк думает, что я не должен никогда ничего запрещать, но я не чувствую за собой способности зайти так далеко. Интересно, что за чертовщину ты приволок. У нас были тритоны, лягушки и колюшки, а на головастиков сейчас не сезон. Надеюсь, что это не гадюки, Бредон, а то ты раздуешься и посинеешь. Я могу вынести всякую живность, но только не гадюк.
— Это не гадюки, — ответил его сын с пробуждающейся надеждой. — Хотя очень похоже. И я не знаю, что он ест. Вот что: если его можно оставить, вы не против на минутку зайти внутрь, а то вдруг он уползли из ведра.
— В таком случае, — ответил его светлость, — нам следует немедленно обыскать помещение. У меня нервы крепкие: но если он вдруг залезет в дымоход и выберется на кухню…
Лорд Питер поспешно последовал в котельную за своим отпрыском.
— Жаль, что вы всегда говорите о ребенке вообще, как будто все дети одинаковы, — сказала Гарриет слегка раздраженно, потому что она очень не любила, когда ей разъясняют ее обязанности, отвлекая тем самым от их исполнения. — Даже мои трое совсем разные.
— Матери всегда думают, что их дети особенные, — сказала мисс Кверк. — Но основополагающие принципы детской психологии едины для всех. Я занималась этой темой. Возьмем наш вопрос о наказаниях. Когда вы наказываете ребенка…
— Какого именно ребенка?
— Любого ребенка — вы повреждаете хрупкий механизм его взаимодействия с миром. Некоторые вырастают запуганными, некоторые ожесточаются, но в любом случае вы порождаете чувство неполноценности.
— Все не так просто. Не будем говорить о любом ребенке — возьмем моих. Если читать нотацию Бредону, он заупрямится. Он сам прекрасно знает, когда нахулиганил, и иногда предпочитает хулиганить и принимать последствия. Роджер — совсем другое дело. Я не думаю, что мы когда-нибудь будем сечь Роджера, потому что он ранимый, легко пугается и любит, когда взывают к его чувствам. Но он уже начинает ощущать некоторую неполноценность в сравнении с Бредоном, потому что его не секут. Я думаю, нам придется убедить его, что розги — это прерогатива старшего сына. Это сгодится, если только нам не придется сечь Пола.
В этой речи было столько чудовищных ошибок, что мисс Кверк не знала, с чего начать.
— По-моему, большая ошибка — сеять в неокрепшие умы заблуждение, что в старшинстве есть какое-то превосходство. Мои маленькие племянницы и племянники…
— Да, — сказала Гарриет. — Но людей надо готовить к жизни, не правда ли? Придет день, когда они поймут, что все недвижимое имущество Питера — майорат.
Мисс Кверк сказала, что ей гораздо больше нравится французский обычай делить все имущество поровну: это гораздо лучше для детей.
— Да, но это очень плохо для имущества.
— Но Питер не стал бы ставить имущество выше детей!
Гарриет улыбнулась.
— Дорогая моя мисс Кверк! Питеру пятьдесят два, и в нем просыпаются предки.
Питер в тот момент не выглядел и не вел себя как пятидесятидвухлетний: в нем быстро просыпались гораздо более далекие и древние предки, чем английские джентльмены-землевладельцы. Он с некоторым трудом извлек змею из поддувала и теперь сидел на куче угольного шлака, наблюдая, как змея извивается на дне ведра.
— Ну и великан! — сказал он почтительно. — Как ты его поймал, старина?
— Ну, мы пошли за уклейками, а он приплыл, и Джои Мэггс поймал его своим сачком. И он хотел убить его, потому что он кусается, но я сказал, что он не кусается, ведь вы научили нас различать змей. И Джо сказал: «А слабо проверить?», а я сказал: «Пусть кусает», и он сказал: «Спорим?», а я сказал: «Да, если ты мне его потом отдашь», так что я протянул руку, но он, конечно, не кусался, и Джордж тогда помог мне принести его в ведре.
— То есть Джои Мэггс поймал его своим сачком, так?
— Да, но я знал, что это не гадюка. И пожалуйста, сэр, можете купить мне сачок, а то у Джо такой большой и хороший сачок, только он сегодня сильно опоздал, и мы думали, что он не придет, и он сказал, что кто-то спрятал его сачок.
— Вот как? Это очень интересно.
— Да. Можно мне сачок, пожалуйста?
— Можно.
— О, спасибо, отец. Можно мне оставить змея, ну пожалуйста, и чем он питается?
— Жуками, я думаю. — Питер опустил руку в ведро, и змея обвилась вокруг его запястья и заскользила вверх. — Давай, Катберт. Ты напоминаешь мне, как я был в школе и мы засунули точно такого же, как ты… — Он осекся, но было поздно.
— Куда, отец?
— Ну, был один учитель, которого все ненавидели, и мы положили ему в постель ужа. Так часто делают. Я вообще-то думаю, что ужи для этого и предназначены.
— Это большое хулиганство — засовывать змей в кровати противным людям?
— Да. Исключительное хулиганство. Ни один приличный мальчик даже не подумает о таком… Слушай, Бредон…
Гарриет Уимзи иногда с недоумением рассматривала своего старшего сына: «Знаешь, Питер, этот ребенок выглядит крайне неубедительно. Я-то знаю, что он твой, потому что он больше ничьим быть не может. И цвет более-менее правильный. Но откуда у него такое круглое и невозмутимое лицо и невероятно курносый нос?»
Но в тот момент в котельной, над извивающимся Катбертом, круглолицый Уимзи и узколицый Уимзи смотрели друг на друга, исполняясь ужасного, проказливого сходства.
— О, отец!
— Не знаю, что скажет твоя мать. Нам страшно попадет. Лучше предоставь это мне. Теперь беги и спроси Бантера, нет ли у него чего-нибудь вроде мешка для муки и крепкой веревки, потому что Катберта не заставишь сидеть в ведре. И ради бога, не ходи с видом Гая Фокса, готовящего пороховой заговор. Когда принесешь мешок, пойди и умойся. Я хочу отправить тебя с запиской к мистеру Паффету.
В последний раз мистер Паффет появился сразу после обеда, объясняя, что не мог прийти раньше из-за «делишка по дороге на Лопсли». Он был благодарен и удивлен.
— Подумать только, что это был старина Билли Мэггс со своим братом, и все из-за тех кабачков, пропади они пропадом. Надо же так затаить обиду, а? И ведь сами персиков не выставляют. Не пойму я их. Сказал, что это была шутка. «Шутка? — грю. — А что мировой судья скажет про такие вот шутки?» Как бы то ни было, персики ко мне вернулись, и выставка завтра, так что, видать, ничего с ними не стрясется. Хорошо, что Билли с мальчишками не съели всю кучу.
Семейство поздравило мистера Паффета с таким счастливым завершением инцидента. Мистер Паффет усмехнулся:
— Так и вижу: Билли Мэггс и этот его никчемный братец стоят там на лестнице и ловят персики сачком мальца Джои. Во потеха была бы, если бы кто мимо прошел. «Умниками себе кажетесь, — грю, — да его светлость и одним глазом на место не взглянули, как говорят: „Да тут, Паффет, Билли Мэггс с братцем всю стену истоптали, что стадо слонов“. То-то дурацкий у него был вид. Конечно, теперича мне ясно, что это только сачком можно так листья обломать. Но тот незрелый-то он и не споймал. „Билл, — грю, — будешь так ловить — не выйдет из тебя рыбака“. Хорошо я его уел. Но слушайте, мялорд, как вы узнали, что это был сачок Джои Мэггса? Он не один такой.»
— Грамотный допрос нужного свидетеля, — сказал его светлость. — Джои Мэггс навел на след, сам того не подозревая. Но не надо его винить, Паффет. Он ничего об этом не знал, как и мой мальчишка. Джо сказал Бредону одну вещь, и мне удалось сложить два и два.
— Ах да, — сказал мистер Паффет, — я совсем забыл, у меня теперь больше персиков, чем надо для выставки, и я осмелился принести полдюжины для мастера Бредона. Прямо скажу, где-то с полминуты я думал, что это он. Только с полминуты, но, зная мальчишек, я на него подумал.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала Гарриет. — Бредон сейчас в постели, но мы отдадим их ему утром. Он с удовольствием их съест и будет очень рад, что вы простили его за первые два.
— А, те! — ответил мистер Паффет. — Не надо о них больше. Это так, просто шалость. Ладно, всем спокойной ночи, и большое спасибо вашей светлости. Надо же, — сказал мистер Паффет, когда Питер провожал его до двери, — подумать только: Билли Мэггс и этот его долговязый братец ловят персики детским сачком с моей стены. Ну и смеху будет сегодня в «Короне»!
Мисс Кверк ничего не сказала. Питер ускользнул наверх по задней лестнице и через спальню Гарриет прошел к себе. В большой кровати под балдахином один мальчик спал, второй же, когда отец осторожно приблизился, сел и спросил:
— Вы сделали дело, мистер Скаттерблад?
— Нет, капитан Тич[90], но ваши приказы будут выполнены быстрее, чем вы завяжете булинь. Тем временем доблестный мистер Паффет возвратил себе потерянное сокровище, настиг преступников и повесил их на нок-рее после скорого трибунала. Он послал тебе долю добычи.
— Здорово! А она что сказала?
— Ничего. Учти, Бредон, если она извинится, придется отозвать Катберта. Гостья — это гостья, пока она ведет себя как джентльмен.
— Да, ясно. Я так надеюсь, что она не извинится!
— Надеяться на это крайне безнравственно. Если ты будешь так прыгать, разбудишь брата.
— Отец! Как вы думаете, она упадет в припадке с пеной у рта?
— Я очень надеюсь, что нет. Итак, я пошел подвергать опасности жизнь мою[91]. Если я не вернусь, помни, что я был верен «Веселому Роджеру». Спокойной ночи, капитан Тич.
— Спокойной ночи, мистер Скаттерблад. Я вас очень люблю.
Лорд Питер Уимзи обнял сына, превратился в мистера Скаттерблада и тихо прокрался по задней лестнице в котельную. Катберт, надежно спрятанный в мешок, дремал на грелке и никак себя не проявил, пока его несли наверх.
Мисс Кверк не извинилась, и тему персиков больше не затрагивали. Но она, видимо, почувствовала некоторую напряженность в атмосфере, так как раньше обычного отправилась в постель, сославшись на усталость.
— Питер, — сказала Гарриет, когда они остались одни, — что вы с Бредоном задумали? Вы с самого ленча неестественно тихие. Явно затевается какая-то шалость.
— Для Тича или Скаттерблада, — с достоинством сказал Питер, — нет слова «шалость». У нас в открытом море это называется пиратством.