— Я не делаю вид, — сказала она. — Но мы будем наблюдать, как всё развивается. В конце концов, этот город — убежище.
— А дети? — спросил он. — Ты берёшь их под защиту, даже если они придут за вампирами?
Амелия допила последние капли крови, и улыбнулась.
— Да, — сказала она.
— Значит, ты хочешь войны.
— Нет, Оливер, у меня есть право принимать мои собственные решения в моем собственном городе. — Она встала, и Оливер тоже встал, будто потянули за ниточки. — Ты можешь идти.
Она подошла к окну, выкинув его из головы. Если он и собирался спорить, то передумал, возможно потому, что Валлери была не единственной из слуг, кто были в зоне досягаемости, и он покинул комнату без капитуляции.
Амелия положила руки на тёплый деревянный подоконник, и смотрела на слабое свечение восхода луны на горизонте.
— Ох, дети, — она вздохнула, — Что же мне с вами делать?
У неё не было привычки рисковать своей жизнью или положением. Особенно ради тех людей, чьи жизни угасали также быстро, как уличные фонари.
Если Оливер был прав, у неё будет не большой выбор.
Не то место, не то время
Одна из ее рук была подвязана.
Ричард продолжал сидеть с непроницаемым выражением, и сказал, — Моника, это тот человек, который ранил тебя?
Моника перешла на сторону стола Ричарда, достаточно близко, чтобы прикоснуться. Не то, чтобы они прикоснулись.
— Да, — сказала она. — Этот сукин сын…
— Видите? Она в порядке. Ты в порядке, не так ли, леди? — Мейтленд перебил ее, почти маниакально в своем желании переманить ее на свою сторону.
Моника зашипела, как кошка, и ее глаза горели с настоящей яростью. Ричард протянул руку и положил ладонь на ее неповрежденное запястье — это просто легкое прикосновение, ничего, что могло бы удержать ее. Он знал свою сестру достаточно хорошо, чтобы знать, сколько ему придется спустить с рук.
— Ты умрешь, — сказала Моника. — Так же, как твои друзья. Сосунок.
— Выведите ее отсюда, — сказал Ричард вампиру копу. — Я поговорю с ней позже. Отведите ее в мой кабинет.
После того, как Моника ушла, воздух стал слишком горячим. Мейтленд тоже это почувствовал и продолжил, вытирая пот со лба.
— Послушайте, — выпалил он. — Я облажался, ладно? Но это была не моя идея, я был просто… это был Джо, Джо сказал, что это будет легко, и посмотрите, что произошло, Джо мертв, Лавелл мертва. Вы хотите посадить меня, хорошо. Просто не сажайте меня здесь. Не в этом городе, хорошо? Здесь что-то не так. Я хочу вернуться в Даллас. Черт, отправьте меня в Хантсвилль, куда угодно, только не сюда, ладно?
Ричард пожал плечами. — Ваш адвокат здесь, — сказал он. — Я думаю, вам лучше поговорить с ним, прежде чем сказать что-нибудь еще.
— Но… я не хочу адвоката! Послушайте, я просто хочу дать признательные показания, отправьте меня в тюрьму, пожалуйста, только не…
Ричард встал. Он перегнулся через стол, положив руки на теплую поверхность, и посмотрел прямо в лицо Мейтланду.
— Вы ударили мою сестру, — сказал он. — И навсегда потеряли свой шанс покинуть этот город живым.
Рот Мейтленда открылся, и он пытался говорить, но ничего не вышло. Ричард отодвинулся, вышел из комнаты для допросов, и присоединился к Оливеру с другой стороны стекла. Вампир стоял молча, скрестив руки на груди, наблюдая за Мейтлендом через одностороннее окно. Его глаза очень слабо светились красным в темноте.
— У него действительно есть адвокат? — спросил Оливер, праздное любопытство, подумал Ричард. Этот пустяк не имеет для него никакого значения.
— Конечно. Джесси Поттсдам.
Оливер рассмеялся, и Ричард увидел вспышку клыков в тусклом свете.
— Тебя действительно никогда не следует недооценивать, мой мальчик, — сказал он. — Однажды, ты станешь прекрасным мэром этого города.
Ричард, по-прежнему бесстрастный, смотрел сквозь стекло на Мейтленда. Двое полицейских последовали за ним, и теперь, Джесси Поттсдам зашел в комнату, красуясь каждым дюймом своего адвокатского эго. Хрустящий черный костюм, белая рубашка, тщательно завязанный красный галстук. Дорогие ботинки и кожаный портфель.
Джесси улыбнулся своему клиенту, и глаза его горели ярко-красным.
Мейтланд закричал. Оливер протянул руку и выключил динамик.
— Я не думаю, что должны наблюдать остальное, — сказал он. — Быстрое правосудие.
Ричард наблюдал так или иначе, его живот болезненно скрутился. Это должно быть сделано. Он был лгуном, он убил бы всех в том банке, включая Монику.
Это правосудие.
Но на самом деле он так не считал.
Смерть мертвого человека