– Я схожу с ума, – пробормотала Мэлс, выезжая на дорогу.
Хороший водитель. Ловко управлялась с педалью газа, умело выбирала маршрут.
Они приехали в восточную часть центра города, к мотелю, находившемуся всего в шаге от собачьего питомника. Выйдя из машины, – он невидимым, она – явно на охоту, – они присоединились к сборищу копов и репортеров, которое скопилось у комнаты слева…
Эдриан нахмурился и резко по-настоящему включился в происходящее. Когда женщина, за которую он был ответственен, подошла к полицейским, удерживавшим зевак у желтой ленты на месте преступления, Эд пересек хлипкую баррикаду и проник в толпу погруженных в работу людей у двери.
Какого черта, подумал он про себя.
От всего этого места буквально несло Девиной, ее остаточный запах задержался в ветерке, словно сюда заехал мусоровоз, вывалив содержимое в номер.
Эдриан втиснулся внутрь, и ему пришлось прикрыть нос, чтобы не опустошить желудок из-за вони, которая не достигала людских носовых пазух.
Привет, мертвая девочка.
Вдали от четырех или пяти копов, через открытую дверь ванной комнаты виднелось тело: бледные ноги, татуировки на бедрах, одежда, перекрученная на теле, как если бы девушка боролась. Горло перерезано, кровь залила блестящую тряпку, которую она, очевидно, считала футболкой, а также дешевый коврик, на котором она распростерлась.
Девушка была блондинкой… благодаря «L’Oreal»: вся тумбочка была завалена остатками набора для покраски волос, а в мусорном ведре лежали полиэтиленовые перчатки, измазанные в фиолетовой массе. Волосы выпрямлены… при помощи сушилки «Conair» и маленькой расчески, у основания которой были темные пряди, а на кончиках зубьев – светлые.
– Будь ты проклята, Девина, – пробормотал Эд.
– Фотограф уже приехал? – рявкнул устало выглядевший мужчина.
Представители Колдвелловского отделения полиции переглянулись, будто никто не хотел сообщать ему плохие новости.
– Еще нет, детектив де ла Круз, – сказал кто-то.
– Эта женщина меня с ума сводит, – прошептал парень, доставая мобильный и начиная ходить по номеру.
Когда парни в форме выстроились вокруг детектива, будто хотели понаблюдать, как влетит фотографу, Эдриан воспользовался свободным проходом в туалет и зашел внутрь, опускаясь на колени.
Надеясь, что ничего не обнаружит, Эд поднял края пропитанной кровью кофточки.
– Да быть не может…
Под блестяшками бледная кожа живота была изрезана символами, рунами, ничего не значившими для человека, коим она была, или мужчин и женщин, нашедших ее, или семьи, которая будет скорбеть о ней.
Это послание от Девины.
И Эд убедится, что Джим его никогда, никогда не увидит.
Бросив взгляд на кучку копов вокруг детектива, Эд еще раз проверил, что их озабоченность телефонным звонком все еще предоставляет ему уединение. Затем он провел ладонью взад и вперед над помеченной плотью.
К счастью, в клетках кожи еще осталось немного жизненной силы. Но устранение отметин шло медленно.
– …дуй сюда немедленно, – выкрикнул тот детектив, – или я сам сделаю фотографии. У тебя пятнадцать минут, чтобы приехать на место преступления…
Эд нахмурился, концентрируясь, вкладывая все свои силы в эту попытку. Глубина рун местами достигала четверть дюйма, и они были неровными, словно сделаны зазубренным ножом… или, что более вероятно, когтем.
– Давай… давай же… – Он обернулся через плечо. Передышка закончилась, и детектив возвращался.
Убирая руку, Эд вскочил на ноги… и вспомнил, что все еще невидим.
– Кто трогал тело? – выпалил детектив. – Кто прикасался к гребаному телу?
Дерьмо. Футболка была задрана, как раз закрывая грудь. Не там, где была прежде. И кожа неестественно покраснела, учитывая не только этническую принадлежность жертвы, но и то, где она находилась, умирая. Тем не менее, цель достигнута, и это гораздо важнее всех несостыковок, которые возникнут у людей в процессе выяснения происходящего.
В какую гребаную игру Девина играет теперь?
– Эта сучка заплатит, – уходя, прошипел Эдриан.
***
Джима достали люди, пялившиеся на него в холле, но он остался на месте, даже когда опустилась ночь: Матиас все еще торчал в своем номере, а значит, Джиму приходилось то разбираться с авралами, то ждать.
Такова жизнь оперативника: отрезки полнейшего бездействия разделялись вспышками чечетки под названием «жизнь или смерть».
Черт побери, прямо как в старые добрые времена… которые не были добрыми, и не казались такими уж старыми, потому что предыстория Матиаса – не единственное, о чем он думал. С тех самых пор, как новая работа ангелом ворвалась в его жизнь и захватила ее, все случившееся будто было стерто… вот только не в этом дело. Жизненно необходимое отвлечение – как амнезия; но это не значит, что у тебя нет прошлого…
Посмотрев на сводчатый потолок, он нахмурился. Матиас двигался.
Через полторы минуты открылись двери лифта, и мужчина вышел в холл, опираясь на свою трость, солнцезащитные очки на нем, хотя уже стояла ночь. Все вокруг заметили его… опять же, так было всегда, будто могущество Матиаса создавало эффект маяка даже среди тех, кто, к счастью, ничего не знал о нем.
Сделавшись видимым, Джим встал у парня на пути:
– Поздняя встреча?
«Рэй Бэны» повернулись в его сторону, но больше никакой реакции не последовало.
– Записался в мои няньки?
– Да, и платят мне недостаточно. – Джим кивнул на вращающиеся стеклянные двери на главном входе. – Куда-то направляешься?
– Нет, просто подышать свежим воздухом. Я чувствую себя… – Матиас провел рукой по волосам. – Взаперти. Не могу больше пялиться на эти стены… Что? Почему ты так на меня смотришь?
– Сейчас ты гораздо больше похож на человека, – ответил Джим, не успев придумать ложь.
– И что это должно значить?
– Да неважно, на самом деле, – пожал плечами Джим. – Не против, если я присоединюсь?
– А у меня есть выбор?
– Ты всегда можешь попробовать убежать от меня.
– Нехорошо смеяться над калеками.
– Не вижу таких рядом.
Матиас усмехнулся.
– Ладно. Пошли.
Ночь выдалась теплой не по сезону, в воздухе стоял густой туман, влага повисла меж облаков над ними и асфальтом под ними, будто не могла определиться, излиться дождем или нет.
Вытащив сигарету, Джим прикурил ее и выдохнул струю дыма. С туманом, «Мальборо» и резонирующими звуками их шагов по тротуару все происходящее казалось мрачным фильмом наяву… особенно когда они подошли к кучке мужчин, шагавших строем… или маршировавших, раз на то пошло.
Какого. Черта?
Шесть ублюдков были одеты в черную кожу, которая могла отнести их к разряду готов… вот только они шли строем позади своего лидера в профессиональной военной манере.
Поравнявшись с ними, Матиас с Джимом посторонились, а их лидер обернулся.
Уродливый сукин сын, это точно, а его глаза – пучины агрессии.
Ха… в своей старой жизни Джим бы рассмотрел их в качестве возможных рекрутов. Они выглядели так, будто могли убить что и кого угодно на своем пути, особенно парень впереди.
Но Джим изменился. И, он надеялся, что Матиас тоже.
– Я помню кое-что, – сказал его бывший босс, когда на тротуаре остались только они.
– Да?
– Только личное дерьмо. Не то, что меня интересует.
Когда молчание установилось так же прочно, как и туман, Джим сделал очередную затяжку и произнес на выдохе:
– Ждешь, чтобы я заполнил пробелы?
– Это ты хотел присоединиться. Можешь, по меньшей мере, принести какую-то пользу.
– А я думал, что для красоты здесь.
– Не для меня, приятель. – Когда Джим ничего не сказал, Матиас обернулся. – В общем, я думал о тебе.
– Не в романтическом смысле, надеюсь.
– Нет, мне нравились женщины. Очень.
– В прошедшем времени?
Матиас остановился и посмотрел на Джима.
– Что я хочу знать, так это…
В конце квартала на тротуар ступила фигура, с легкостью человека, обученного сидеть в засаде, и пистолет, разряженный в их направлении, не произвел ни звука. Джим увидел лишь небольшую вспышку, когда пуля вылетела из глушителя.
Выругавшись, он прыгнул и увел Матиаса в переулок, сила его двухсот двадцати фунтов[63] свалила мужчину с ног, и они параллельно полетели на землю как в замедленной съемке. Падая, они идеально синхронно достали пистолеты, направили дуло на стрелявшего и спустили курки… и когда их пули вылетели из глушителей, Джим развернулся, чтобы первым приземлиться на влажный тротуар, а Матиас упал на него, используя в качестве матраса.
Не было времени разлеживаться, и не было нужды говорить об этом бывшему боссу… очевидно, Матиас вспомнил не только о своих предпочтениях в женщинах: он стоял на ногах и был готов метнуться в укрытие за фургоном примерно в трех ярдах от них…
В них вновь полетели пули, ударяясь о тротуар, заднюю боковую часть кузова Джи-Эм[64], а также от колес. Стрелок следовал за ним, держась в тени, приближаясь.
Такая уловка была еще одной характерной чертой. Их нападавший подошел к ним бесшумно, и не только благодаря такой же самозарядке с глушителем, как и у Джима в руках: не слышно шагов, даже тяжелого дыхания – это обученный убийца, оперативник, как и он.
Спецподразделение, подумал Джим. Не иначе.
Выругавшись снова, он осмотрелся в поисках вариантов. Фургон не подходил для укрытия из-за бензобака: Джим знал о пределах того, что мог пережить, но не был точно уверен, как обстоят дела с неприкасаемостью Матиаса, а грибовидное облако над укрытием не лучший способ это выяснить.
Схватив Матиаса за руку, он помог парню добежать до фургона… который чисто случайно был припаркован у заднего выхода отеля, пакет ужасных стальных дверей вставлен в кирпичную стену. Джим кинулся к ручкам, дернул их, поворачивая.
Заперто. Да ну.
Ииииииии да пофиг как-то.
Бросив в металл заряд энергии, он разнес механизм блокировки и толкнул плечом укрепленные панели. Они с визгом поддались, и Матиас замер, реакция была такой быстрой, словно он обучался страху.
Джим затащил мужчину внутрь и закрыл дверь. Поддерживая Матиаса, он пустил в сталь очередной заряд тепла, в этот раз более длинный и сильный, припаивая дверь, выбивая себе немного форы.
Хорошая новость – это сработало… бывший босс был слишком занят, проверяя свою обойму, чтобы заметить фокусы.
С тростью в одной руке и пистолетом в другой, Матиас снова взял себя в руки.
– Туда, вниз, – рявкнул он, будто был главным. – Там должен быть выход.
Чтобы не разводить споры, Джим двинулся в указанном направлении, вновь поддерживая Матиаса подмышкой, утягивая его за собой. Вместе волоча ногами, он постоянно оглядывался через плечо.
Не нужно быть гением, чтобы понять, кто был мишенью. Матиас – бывший глава спецподразделения, который «умер». Стандартный порядок действий – визуальное подтверждение тела, а учитывая, что Исаак Рот избавился от останков, никто не смог этого сделать.
Каким-то образом они вычислили, что Матиас жив и в Колдвелле.
Может, у Девины были свои люди в организации?
– Ты запер за нами дверь? – проворчал Матиас.
– Да. – Но велика вероятность, что убийца…
Взрыв был коротким и благозвучным, немного сильнее вспышки света. А затем визг раздался вновь, когда оперативник вломился в коридор.
Впереди не было дверей. Никакого укрытия. Открытое пространство, насколько он видел.
Словно у них с Матиасом был один мозг, они резко развернулись и оба начали спускать курки, разряжая пистолеты. Пули рикошетили, оперативник стрелял в ответ… и само собой разумеется, что Джим оттолкнул Матиаса за себя, используя свое тело как щит.
Парочка пуль попала в цель, жжение неприятно, но это его не убьет и не привлечет особого внимания с его стороны. А затем у них с Матиасом закончились пули.
Как и у оперативника.
Наступило временное затишье, громко кричавшее «ПЕРЕЗАРЯЖАЮСЬ», и Джиму ничего не оставалось, кроме как снова бежать. Заклинания защиты отлично работали против приспешников Девины, но не были столь эффективны против натиска свинца из «Ремингтона»[65]: служа для Матиаса щитом, он чертовски быстро начал пробираться по коридору, придерживаясь одной из стен. Они прошли мимо кучки банкетных стульев, Матиас помогал, как мог… но с его травмами нижней части тела было бы лучше, если б он вообще не двигался, а Джим просто перекинул его через плечо.
Однако у них не было времени спорить об этикете мертвого веса.
Они преодолели примерно десять футов, когда Джим понял, что в них не стреляют.
Ни один профессионал не станет так долго вставлять другую обойму. Какого черта…
И в эту секунду он почувствовал присутствие Девины, так ясно, как если бы тень пересекла его собственную могилу.
Ну, просто охренительно.
Глава 19
– Ну же, Монти, ты должен дать мне хоть что-нибудь.
В отличие от других репортеров на месте преступления у мотеля, Мэлс не топталась у полицейской ленты, натянутой вокруг открытого номера. Она была в дальнем конце, стоя в опустившемся тумане со своим старым другом Болтуном Монти. Монти был порядочным копом, но именно его эго делало парня по-настоящему полезным. Он любил делиться фактами, чтобы просто доказать, что он это может, а значит, с ним легко договориться.
Сегодняшний вечер отличался от других тем, что она работала над собственным репортажем. Она не собирала данные для кого-то другого.
Мэлс перегнулась через ленту.
– Я знаю, ты знаешь, что происходит.
Монти подтянул пояс на свое брюхо и провел рукой по волосам, намазанным пенкой. Кстати о привете из прошлой эпохи. Бритая голова плюс леденец – и получается готовый Коджак[66] в двадцать первом веке.
– Да, я один из первых приехал сюда. Знаешь, оказался в выигрышном положении.
Проблема с Монти заключалась в том, что приходилось вытаскивать из него информацию.
– Когда тебе позвонили?
– Два часа назад. Менеджер набрал девять-один-один, и я первым ответил на вызов. Примерно в пять утра какой-то парень снял номер на час, но администрация заметила, что никто не выписался до девяти. Я постучался в дверь. Никто не ответил. Менеджер открыл ее своим ключом, и – вуаля.
– Что, по-твоему, произошло? – Было важно использовать наречие «по-твоему».
– Все знали, что она была проституткой, поэтому на лицо три варианта.
После паузы она продолжила его мысль, как и должна была:
– Сутенер, клиент, ревнивый парень.
– Неплохо. Неплохо. – Он снова поправил пояс. – Взлома нет. Очевидно, она боролась, ведь ее одежда разорвана. Но нельзя назвать всю ситуацию синей аллеей.
Термин «синяя аллея» был отсылкой к коридору, по которому поколения копов из Колдвелловского отделения вели преступников для оформления в главное управление. С течением времени он стал означать отсутствие чего-то необычного или неожиданного в криминальных делах.
– И в чем сюрприз…
Монти наклонился, сообщая ей секрет:
– Она покрасила волосы. Почему-то это было частью встречи. У нее должны были быть длинные светлые волосы. А затем он убил ее.
– Откуда ты знаешь, что это сделал мужчина?
Монти одним взглядом сказал ей «да что ты».
– И нет, ее имя я тебе не назову… нельзя, потому что мы ищем родственников. Но я знаю, кто она, и она чудом прожила последние два года. У нее длинный послужной список, включая насилие… и агрессором являлась она сама.
– Так, ладно, позвонишь, если найдется, чем поделиться? Я не раскрываю свои источники… ты ведь знаешь.
– Да, в этом на тебя можно положиться, но без обид, ты не часто получаешь собственные статьи. Сможешь свести меня с твоим Тони? Обычно он пишет о подобных представлениях.
Прямо сейчас она совсем не уважала Монти, и не потому, что он пренебрежительно относился к отсутствию у нее заслуг в «ККЖ». Черт подери, он не рок-звезда, а это не представление, и Бога ради, пусть он прекратит поправлять этот оружейный ремень. Это место преступления, и чья-то дочь, сестра, а может, девушка или жена лежит мертвой на кафеле в той ванной комнате.