— Хм… Видели каких-нибудь мертвецов?
— Трех или четырех. Все нам неизвестные, да нам до них и дела не было. Судя по всему — искусственники. Мы на них времени не тратили. Кстати, нам следует поторопиться с уходом отсюда, если вы чувствуете себя достаточно заштопанным и можете идти. Время не ждет.
Я осторожно согнул правое колено. Там, где меня ранили в чашечку, боль все еще ощущалась, но наложенное Стар лекарство уже начинало действовать.
— Нога в порядке. Идти смогу, как только Стар закончит свою работу. Но я вовсе не жажду снова ползти по той крысиной норе. У меня от крыс поджилки трясутся.
— Какие крысы, босс? И какая нора?
Я рассказал им все.
Стар никак не отреагировала, просто продолжала обклеивать меня пластырем и накладывать повязки, зато Руфо обрисовал обстановку:
— Босс, вы вдруг встали на колени, а потом поползли — это было в таком же самом коридоре, как и прочие. Я в этом не видел никакой нужды, но, поскольку вы уже доказали, что ничего не делаете зря, мы не стали спорить и последовали вашему примеру. Потом вы велели нам ждать, пока пойдете на разведку, мы подчинились и ждали вас очень долго, пока Она наконец не решила идти на поиски.
Мне нечего было сказать.
Мы ушли сразу же, воспользовавшись вторым путем и не встретив никаких препятствий — ни иллюзий, ни ловушек, ничего, кроме того, что путь был долог и утомителен. Руфо и я были начеку и шли в том же порядке — со Стар, несущей Яйцо, в середине.
Ни Стар, ни Руфо не знали, грозит ли нам опасность атаки, да и вряд ли мы сейчас могли отразить что-нибудь пострашнее отряда бойскаутов. Согнуть лук был в состоянии один Руфо, а я не смог бы даже шпагу поднять. Поэтому наша задача заключалась только в том, чтобы дать Стар время для уничтожения Яйца — не отдавать же его!
— Не надо беспокоиться, — объяснил мне Руфо. — Это будет все равно что оказаться рядом с атомной бомбой. Даже не заметишь, что произойдет.
Выйдя из Башни, мы проделали довольно долгий пеший переход к Гротто-Хиллз, где находились другие Врата. Завтракали мы на ходу — я был дико голоден — и разделили между собой коньяк Руфо и воду Стар, последней было не очень-то много. Даже небо, которое было вовсе не небом, а чем-то вроде крыши, даже странные прыжки гравитации нам не мешали.
Диаграмма, или пентаграмма, в пещере уже была нарисована. Стар пришлось ее только чуть-чуть подновить, потом надо было подождать немного — мы так торопились сюда, поскольку должны были попасть обязательно до закрытия Врат. Когда они закроются, то станут недоступны на несколько недель или месяцев: слишком долго, чтобы люди могли выжить в атмосфере Карт-Хокеша.
Мы были готовы даже раньше времени. Я был одет как Владыка Марса — без всего, если не считать перевязи и шпаги. Нам пришлось бросить все пожитки, так как Стар утомилась и даже перенос органики был для нее слишком тяжел. Она очень хотела взять с собой мой лук, но я наложил вето. Однако настояла на Леди Вивамус, и тут я, признаться, сопротивлялся куда слабее. Стар прикоснулась к шпаге и сказала, что это уже не мертвый металл, а часть меня самого.
Руфо нес на себе только свою далеко не прекрасную розовую кожу плюс бинты. Он считал, что шпага — это только шпага, у него дома есть и получше. Стар из профессиональных соображений имела одежды не больше, чем Руфо.
— Еще долго? — спросил Руфо, когда мы соединили наши руки.
— До начала отсчета осталось две минуты, — ответила Стар. Часы в ее голове работали не хуже моей «шишки направления». Она никогда не пользовалась настоящими часами.
— Ты ему сказала? — спросил Руфо.
— Нет.
Руфо воскликнул:
— И тебе не стыдно? Тебе не кажется, что давно пора прекратить водить его за нос? — Он говорил на удивление жестко, и я уже намеревался сделать ему выволочку за такое обращение со Стар, но она сама оборвала его. Сначала она запела, потом: «пошел!»
Мы тут же оказались в другой пещере.
— Где мы? — спросил я. Тяготение тут было посильнее.
— В Невии, — ответил Руфо. — По другую сторону Вечных гор, и у меня есть большое желание выйти тут и повидать Джоко.
— Скатертью дорога! — сердито откликнулась Стар. — Слишком много болтаешь!
— Только в том случае, если мой дружок Оскар пойдет со мной. Хочешь, старый товарищ? Я доведу тебя туда за недельку. И никаких драконов. Тебя встретят с радостью, особенно Мьюри.
— Оставь Мьюри в покое! — В голосе Стар появились визгливые нотки.
— Не нравится, а? — откликнулся едко Руфо. — Молодая женщина и все такое…
— Ты же знаешь, что дело не в этом!
— Еще как в этом! — возразил он. — И как долго ты думаешь так тянуть? Это бесчестно сейчас и всегда было бесчестным. Это…
— Молчание! Отсчет начинается! — Мы соединили руки и…
Ух! Оказались в новом месте. Это тоже была пещера, частично открытая наружу, воздух разреженный, жгуче-холодный, внутрь залетал снег.
— Где мы? — опять спросил я.
— На твоей планете, — ответила Стар. — Эта страна называется Тибет.
— Тут ты можешь пересесть на другой поезд, — вмешался Руфо, — если Она перестанет упрямиться. Или можешь просто уйти, хотя дорога длинная и тяжелая. Я ее однажды прошел.
Я не соблазнился. Последний раз, когда я слышал о Тибете, он находился в руках мрачных борцов за мир[133].
— И долго мы тут пробудем? Местечко нуждается в центральном отоплении. — Хотелось услышать что угодно, кроме этой перебранки. Стар была моей возлюбленной, и я просто не мог вынести грубого обращения с ней, но и Руфо стал моим кровным братом — по количеству пролитой крови — и я не раз был обязан ему жизнью.
— Недолго, — ответила Стар. Она выглядела усталой и похудевшей.
— Но достаточно, чтобы объясниться! — давил свое Руфо. — Тебе наконец следует принимать решения самому, а не позволять таскать себя, как кота в мешке. Ей следовало уже давно рассказать тебе все. Она…
— По местам! — резко выкрикнула Стар. — Начинается отсчет до нуля. Руфо, если ты не замолчишь, я брошу тебя тут, и тебе придется опять тащиться пешком — босиком и по горло в снегу.
— Валяй, — отозвался он. — Угрозы делают меня таким же упрямым, как ты. А это забавно. Оскар, Она…
— Молчать!
— Императрица Двадцати Вселенных…
Глава 17
Мы очутились в большой восьмиугольной комнате с роскошными, очень красивыми серебристыми стенами.
— …и моя бабка! — закончил Руфо.
— Не «Императрица», — заговорила Стар. — Это глупое слово, оно не передает сути дела.
— Еще как передает.
— А что касается второго утверждения, то это скорее мое несчастье, чем недостаток. — Стар вскочила на ноги, оживленная, сбросившая груз усталости, и обняла меня за талию, продолжая держать Яйцо в другой руке.
— О, мой дорогой! Я так счастлива! Мы добились своего! Приветствую тебя дома, мой Герой!
— Где это? — У меня в голове была полная каша — слишком много часовых поясов, слишком много посещенных мест, слишком большие скорости.
— Дома. У меня дома. Теперь и у тебя дома, если ты захочешь. В нашем доме.
— Понимаю… Императрица…
Она топнула ногой:
— Не смей меня так называть!
— Правильная форма обращения, — вмешался Руфо, — будет «Ваша Мудрость». Не так ли, Ваша Мудрость?
— Ах, Руфо, заткнулся бы ты! Пойди и раздобудь нам одежду.
Он покачал головой.
— Война окончена, я только что демобилизовался. Ищи сама, бабуля.
— Руфо, ты просто невозможен!
— Сердишься, бабуля?
— Рассержусь, если ты и дальше будешь звать меня бабулей. — Тут она передала Яйцо мне, обняла Руфо и поцеловала его. — Нет, бабушка на тебя не сердится, — сказала она мягко. — Ты ведь всегда был несносным ребенком, и я никогда не забуду устриц, которых ты положил мне в кровать. Надеюсь, ты достал их честным путем. — Она поцеловала его еще раз и потрепала за седой венчик волос. — Бабушка любит тебя. Бабушка будет всегда любить тебя, почти как Оскара. Я считаю тебя близким к совершенству, если только забыть, какой ты трудновыносимый, лживый, испорченный, непутевый и никого не уважающий свиненок.
— Вот так-то лучше! — ответил он. — Если подумать, то и я отношусь к тебе примерно так же. Что ты хочешь надеть?
— М-м-м… Нам нужно очень многое. Как же давно у меня не было приличного гардероба! — Она повернулась ко мне: — А что хотел бы ты, мой Герой?
— Не знаю. Я тут вообще ничего не знаю. Все, что сочтет подходящим… Ваша Мудрость.
— О, милый, пожалуйста, не зови меня так! Никогда не зови! — Казалось, она сейчас разрыдается.
— Хорошо. А как же мне называть тебя?
— Стар — вот имя, которое ты мне дал. Если хочешь иначе, зови меня «Принцесса». Я не «Принцесса». Но я и не «Императрица» — это просто плохой перевод. С радостью буду «твоей Принцессой», как ты называл меня раньше. А хочешь — «гадкой девчонкой» или любым другим из многих имен, которыми ты меня называл когда-то. — Она посмотрела на меня уже более спокойно. — Как раньше. И навсегда.
— Я постараюсь… моя Принцесса.
— Мой Герой!
— Но есть много вещей, о которых я не имею представления.
Стар перешла с английского на невианский.
— Милорд муж, я хотела рассказать тебе все. И милорду расскажут все, до последней мелочи. Но я страшно боялась, что, если милорду сообщат все слишком рано, он откажется следовать за мной. Нет, не в Большую Башню, а сюда. В наш дом.
— Возможно, ты поступила правильно, — сказал я на том же языке. — Но теперь я здесь, миледи жена, моя Принцесса. Поэтому говори. Я хочу знать все.
Она снова перешла на английский.
— Я скажу. Я все скажу. Только на это нужно время. Любимый, придержи немного своих коней. Ты был так терпелив со мной, так терпелив, любимый, и так долго…
— О'кей, — согласился я. — Согласен подождать. Но, послушай, я ведь не знаю, так сказать, даже улиц в этом микрорайоне. Мне нужны советы. Помнишь ту ошибку, которая получилась у меня с Джоко только потому, что я не знал местных обычаев?
— Да, милорд, обязательно. Но не бойся, обычаи тут просты. Примитивные общества всегда сложнее цивилизованных, а это общество — не примитивное.
Появился Руфо и бросил груду одежды к ногам Стар. Она повернулась, все еще держа мою руку в своей, и приложила палец к губам, а взгляд ее был серьезен, почти тревожен.
— Ну-ка, давай подумаем, что же мне надеть?
«Сложность» — понятие относительное. Я обрисую лишь контуры. Центр — столичная планета Двадцати Вселенных. Но Стар — не Императрица, а Вселенные — не Империя.
Я буду называть ее Стар, поскольку у нее сотни имен, и буду говорить «Империя» и «Императрица», поскольку не знаю более точных терминов. Буду даже собственную жену называть Императрицей.
Никто не знает числа Вселенных. В теории оно бесконечно, как бесконечно число комбинаций законов природы, а каждый набор законов соответствует отдельной Вселенной. Все это лишь теория, и «Бритва Оккама»[134] слишком тупа. Известны же лишь двадцать Вселенных, которые были открыты, которые имеют свои собственные законы природы, многие имеют свои собственные планеты, а иногда «места», где живут человеческие существа. Не знаю, кто живет в остальных Вселенных.
Двадцать Вселенных включают в себя множество реально существующих Империй. Наша Галактика в нашей Вселенной столь огромна, что наша человеческая раса могла бы никогда не встретиться с другой, если бы не Врата, соединяющие Вселенные. На некоторых планетах Врата неизвестны. На Земле их много, что придает ей особое значение. Иначе она бы считалась отсталым захолустьем.
Семь тысяч лет назад зародилось стремление разрешить важнейшие политические проблемы, которые сами по себе были невероятно сложны и велики. Все началось с малого: как можно управлять планетой без видимых форм управления? Народ этой планеты имел талантливых экспертов-кибернетиков, хотя в других отношениях он вряд ли опережал нас, ибо все еще был готов сжигать амбары, чтобы избавиться от мышей, и нередко оставлял свои пальцы в машинах. Эти экспериментаторы избрали себе выдающегося Правителя и решили помочь ему.
Никто не знает, почему этот парень оказался столь удачливым, но он им был, и этого довольно. Эти ребята не очень-то молились на теорию, но решили оказать Правителю практическую помощь своей кибернетической наукой. Они изучили и записали ход всех кризисов в своей истории, все известные детали этих кризисов, все, что было сделано для их разрешения, и все, что из этого вышло, и организовали дело так, что Правитель мог получать нужные консультации так же легко, как если бы он консультировался с собственной памятью.
Все вышло так, как было задумано. Через какое-то время Правитель уже распространил свое влияние на всю планету Центр — прежде-то она называлась иначе. Он не правил ею в буквальном смысле этого слова, а только распутывал образующиеся узлы.
В Банк Памяти занесли все, что сделал первый «Император» — и хорошее и дурное, — для пользы его преемников.
Яйцо Феникса и есть кибернетический Банк Памяти, хранящий сведения о деятельности 203 «Императоров» и «Императриц», большинство которых «управляли» уже всеми известными Вселенными. Подобно складной шкатулке, Яйцо изнутри больше, чем снаружи. В «развернутом» виде оно, надо думать, куда как превосходит пирамиду Хеопса.
Легенды о Фениксе распространены во всех Вселенных — о существе, которое умирает и в то же время бессмертно, так как возникает в расцвете сил из собственного пепла. Яйцо представляет собой такое же чудо: оно не просто библиотека, а запись всего, в том числе и личных качеств всех Императоров, начиная от Его Мудрости IX до Ее Мудрости CCIV — миссис Оскар Гордон.
Трон тут не наследственный. Предки Стар включают Его Мудрость 1-го и множество других «Мудростей», но есть еще несколько миллионов людей, в чьих жилах течет та же «королевская» кровь. Ее внук — Руфо не был избран, например, хотя имеет тех же предков, что и Стар. А может, он отказался? Я не спрашивал, ему бы это могло напомнить о временах, когда кто-то из его дядюшек совершил какой-то непристойный и недоступный пониманию поступок. Да и вообще таких вопросов не задают.
Намеченный кандидат получает образование очень широкое — от умения приготовить похлебку из требухи до высочайшей математики, не говоря уже о знании всех видов личной защиты, поскольку еще тысячи лет назад было установлено, что, как бы хорошо ни охранялся Император, он проживет дольше, если сам умеет драться, как взбесившаяся циркулярная пила. Я обнаружил это, задав своей любимой какой-то неприятный для нее вопрос.
Я все еще пытался привыкнуть к тому факту, что женат на бабушке, чей внук выглядит старше меня и который на самом деле старше, чем он выглядит. Люди Центра живут гораздо дольше, чем мы, но к тому же Стар и Руфо прошли специальную процедуру, дарующую дополнительное долголетие. Ко всему этому надо привыкнуть. Я спросил Стар:
— Как долго живете вы — Мудрые?
— Не слишком долго, — ответила она почти зло. — Обычно нас убивают! (Мой рот раскрылся широко-широко.)
Обучение кандидата включает также путешествия во многие миры, хотя и не на все планеты и «места», населенные людьми. Так долго никто не живет. Но на многие. После того, как кандидат все это выполнит, начинается курс аспирантуры: вводится в действие Яйцо. На мозг наследника (наследницы) накладываются память и личные характеристики всех прежних Императоров. Он (она) становится как бы интегрированным воплощением их всех. Стар плюс. Супер-Нова. Ее Мудрость.
Оригинальная личность кандидата, конечно, доминирует, но оно тоже присутствует! Без Яйца Стар могла бы вспомнить все, что произошло с людьми, умершими много сотен лет назад, но с Яйцом, то есть став частью этой кибернетической системы, она хранит в себе самой семь тысяч лет свежих, можно сказать вчерашних, воспоминаний.
Стар призналась мне, что лет десять она колебалась, принять это предназначение или нет. Она не хотела превратиться во всех этих людей. Ей хотелось остаться самой собою, жить так, как того пожелает. Но методы, используемые при подборе кандидатов (я их не знаю, они заложены в самом Яйце), практически безошибочны. За всю историю отказались только трое.