— А если пес откажется идти ко мне? Вы же знаете, какой он малахольный. За это время, особенно если он уже привык к новому месту, он наверняка меня забыл и теперь обойдется со мной, как с чужаком.
— Я предусмотрел такую возможность, сэр. Самое разумное в данных обстоятельствах, сэр, обрызгать ваши брюки анисовыми каплями.
— Анисовыми каплями?
— Да, сэр. Это средство широко используется в таком промысле, как похищение собак.
— Но, Дживс… как же… эти чертовы… анисовые капли?
— Я полагаю, в данном деле анисовые капли — самое главное, сэр.
— Но где достать эту дрянь?
— В любой аптеке, сэр. Мне кажется, сэр, вам стоит сразу же пойти и купить пузырек анисовых капель, а я тем временем телефонирую мисс Уикем, чтобы известить ее о предполагаемом мероприятии и удостовериться в том, что она будет допущена в апартаменты мистера и мастера Блуменфелдов.
Не знаю, каков мировой рекорд по молниеносному беганию в аптеку и приобретению анисовых капель, но склонен думать, что я его побил. Этот феноменальный скоростной бросок был вызван к жизни мыслью о том, что тетя Агата с каждой минутой все ближе и ближе подкатывает к Лондону. Я шпарил домой с такой скоростью, что чуть не столкнулся с самим собой, на всех парах летевшем в аптеку.
Дживс сообщил мне хорошие новости.
— Все складывается в высшей степени благоприятно, сэр. Мистер Блуменфелд действительно распорядился, чтобы мисс Уикем была допущена в апартаменты. В данную минуту юная леди уже в пути. К тому времени, когда вы приедете в отель, она уже будет там.
Что ни говори о старине Дживсе — вот я, к слову сказать, первый готов утверждать, что его взгляды на вечерние рубашки крайне ограниченны и консервативны, — но надо признать: этот человек умеет составить план кампании. Наполеону не помешало бы брать у него уроки. Если уж Дживс разработал для вас план, вы должны всего лишь неуклонно следовать ему, не упуская ни одной мелочи, и тогда, считайте, дело в шляпе.
В данном случае все шло в идеальном соответствии с планом. Прежде я и не подозревал, что воровать собак так просто, мне казалось, это ремесло требует холодного ума и стальных нервов. Теперь же я понимаю, что с таким делом справится и младенец, если, конечно, им будет руководить Дживс. Я вошел в отель, прокрался по лестнице и стал околачиваться в коридоре, прикидываясь пальмой в горшке, если кто-нибудь проходил мимо. Вскоре дверь блуменфелдовских апартаментов отворилась, на пороге появилась Бобби, за ней пулей вылетел Макинтош, страстно принюхался, немедленно уткнулся носом в благоуханную ткань моих брюк и принялся с восторгом упиваться запахом. Будь я птичкой, подохшей дней пять назад, он бы, наверное, обнюхивал меня с меньшим вожделением. Признаться, анис — не тот аромат, который предпочел бы я для себя, но он, очевидно, обладает способностью растрогать собаку до глубины души.
Таким образом, связь была установлена, остальное оказалось проще простого. Животное следовало за мной по пятам. Мы благополучно спустились по лестнице, я источал невыносимый запах, а Макинтош блаженно его вдыхал. Еще несколько нервозных минут, и мы, укрывшись в такси, мчались к дому. Операция прошла блестяще.
Как только мы вошли в квартиру, я поручил Макинтоша заботам Дживса и попросил его запереть животное в ванной комнате или где-нибудь еще, куда не проникал бы исходящий от меня запах. И тут я снова отдал Дживсу дань восхищения.
— Дживс, — сказал я, — пользуясь случаем, хочу еще раз скупо, по-мужски сказать то, что не раз говаривал прежде: вам нет равных.
— Благодарю вас, сэр. Я рад, что мероприятие прошло удачно.
— Не мероприятие, а развлечение. Скажите, Дживс, вы всегда в такой форме или вас внезапно осеняет?
— Сэр?
— Я говорю об уме. О сером веществе. Наверное, вы были феноменально умным ребенком?
— Моя матушка считала, что я умен, сэр.
— Ну, это не довод. Даже меня моя мама считала умным. Впрочем, не стоит сейчас об этом… Скажите, Дживс, вам бы пригодилась пятерка?
— Очень вам благодарен, сэр.
— Да что там пятерка! Вообразите, Дживс, — постарайтесь воочию представить себе такую картину, — что стало бы с тетей Агатой, если бы я явился к ней между шестью и семью и сообщил, что Макинтоша больше нет с нами. Мне бы пришлось бежать из Лондона и отпустить бороду.
— Я очень живо представляю себе, сэр, что миссис Спенсер Грегсон была бы весьма огорчена.
— Еще бы. А в тех случаях, когда тетя Агата бывает огорчена, даже отчаянные смельчаки готовы забиться в щель, только бы не попасться ей на глаза. Однако, к счастью, все закончилось благополучно… О Господи!
— Сэр?
Я замялся. Совестно обескураживать человека, который так замечательно показал себя в деле, но смолчать было нельзя.
— Вы кое-что упустили из виду, Дживс.
— Вы уверены, сэр?
— Да, Дживс, к сожалению, должен сказать, что ваша схема, или план действий, превосходный во всем, что касается меня, ставит мисс Уикем в затруднительное положение.
— В каком смысле, сэр?
— Ну как, разве вы не понимаете? Если Блуменфелды узнают, что она была в апартаментах, когда произошла кража, и папочка, и сынок сразу же догадаются, что она замешана в исчезновении Макинтоша, разобидятся, разозлятся, и контракт не будет подписан. Я удивлен, что вы этого не предусмотрели. Все-таки вам тогда стоило поесть сардин.
Я огорченно покачал головой, и тут в парадную дверь позвонили. Заметьте, когда раздается не просто звонок, а непрерывный громкий трезвон, вы тотчас понимаете, что вас посетил некто с явными признаками высокого кровяного давления и явным поводом для недовольства вами. Я подскочил, как ужаленный. Мои сегодняшние подвиги совершенно вывели меня из равновесия.
— Господи, Боже мой, Дживс!
— Кто-то пришел, сэр.
— Да.
— По-видимому, это мистер Блуменфелд-старший, сэр.
— Что?!
— Он телефонировал незадолго до вашего возвращения, предупредил, что собирается нанести вам визит.
— Только этого мне не хватало!
— Весьма сожалею, сэр.
— Что делать, Дживс?
— Мне представляется, сэр, наиболее разумным шагом было бы спрятаться за диван.
Я сразу оценил совет. Я не встречался с этим Блуменфелдом в обществе, но издали мне его видеть приходилось. Это было, когда они ссорились с Сирилом Бассингтон-Бассингтоном. Тогда Блуменфелд не произвел на меня впечатление человека, с которым приятно находиться в замкнутом ограниченном пространстве, особенно если этот тип чем-то взволнован. Крупный, тучный, грубый, настоящий хам, если что-то не по нему, он тут же набросится на вас и ударом в челюсть собьет с ног.
Поэтому я угнездился за диваном. Через минуту по комнате будто ураган пронесся, и в гостиную ввалилось нечто сверхъестественно громоздкое.
— Это чучело Вустер, — проревел голос, в котором чувствовались многие годы тренировки в оголтелом разносе актеров на генеральных репетициях. — Где он?
— Не могу сказать, сэр, — учтиво ответил Дживс.
— Он спер пса у моего сына.
— В самом деле, сэр?
— Нахально ворвался в мой номер и унес животное.
— Чрезвычайно огорчительно, сэр.
— И вы не знаете, где он?
— Мистер Вустер может находиться где угодно, сэр. Его поступки непредсказуемы.
Блуменфелд громко потянул носом.
— Странное зловоние!
— В самом деле, сэр?
— Чем здесь разит?
— Анисовыми каплями, сэр.
— Анисовыми каплями?
— Да, сэр. Мистер Вустер имеет обыкновение опрыскивать ими свои брюки.
— Опрыскивать брюки?
— Да, сэр.
— Какого черта?
— Не могу сказать, сэр. Поступки мистера Вустера, как правило, трудно объяснить. Он экстравагантный джентльмен.
— Экстравагантный? Может, он с заскоками?
— Вы не ошиблись, сэр.
— В смысле, с приветом?
— Именно, сэр.
Последовало молчание. Я бы сказал, довольно продолжительное.
— М-м? — произнес старина Блуменфелд. Мне показалось, в его голосе появились нотки сомнения.
Он снова помолчал.
— И он опасен?
— Да, сэр, если бывает раздражен.
— Гм… отчего же он раздражается?
— Одна из странностей мистера Вустера состоит в том, что ему не нравятся джентльмены дородного телосложения. Они приводят его в бешенство.
— В смысле, толстые?
— Да, сэр.
— Почему?
— Этого никто не знает, сэр. Снова воцарилось молчание.
— Я толстый, — задумчиво произнес старикашка.
— Я бы не взял на себя смелость это утверждать, сэр, но поскольку вы так считаете… Вероятно, вы припоминаете, сэр, что когда мистера Вустера уведомили, что вы приглашены на обед, он, не будучи уверен, что сможет сдержать себя, покинул дом.
— Да, это правда. Он, как ошпаренный, выскочил из подъезда в тот момент, когда мы подъехали. Я уже тогда подумал, что это очень странно. И мой сын тоже подумал, что это очень странно. Мы с ним оба подумали, что это очень странно.
— Да, сэр. Мистер Вустер, как мне кажется, желал избежать возможных неприятностей, какие уже имели место прежде… Что касается запаха анисовых капель, сэр, по-моему, я определил, откуда он исходит. Если не ошибаюсь, он распространяется из-за дивана. Скорее всего, мистер Вустер там спит.
— Что?!
— Спит, сэр.
— И часто он спит на полу?
— Почти всегда после полудня, сэр. Может быть, вы желаете, чтобы я его разбудил?
— Не надо!
— Мне казалось, вы хотели что-то сказать мистеру Вустеру, сэр.
Старик Блуменфелд перевел дух.
— Хотел, но теперь передумал, — пробормотал он. — Только бы выйти отсюда живым — большего я не прошу.
Я слышал, как дверь гостиной отворилась и затворилась. Немного погодя хлопнула парадная дверь. Я выполз из-под дивана. Там было не слишком уютно, и меня обрадовало, что можно, наконец, оказаться в более приятном месте.
— Ушел?
— Да, сэр.
Я одобрительно посмотрел на Дживса.
— Дживс, вы достигли небывалых высот.
— Благодарю вас, сэр.
— Что меня поражает, так это, почему он вообще сюда явился. С какой стати он решил, что похитил Макинтоша я?
— Видите ли, сэр, вопрос, который вы подняли в связи с тем, что мисс Уикем могут заподозрить в соучастии в деле похищения животного, не остался вне сферы моего внимания. Поэтому я взял на себя смелость посоветовать мисс Уикем сказать мистеру Блуменфелду, что она видела, как вы забрали животное. Мне показалось, что в результате такого заявления репутация мисс Уикем весьма возрастет в глазах мистера Блуменфелда.
— Понял. Риск, конечно, есть, но, вероятно, он оправдан. Да, в целом, конечно, оправдан. Что у вас в руках, Дживс?
— Банкнота в пять фунтов, сэр.
— А-а, та, что я вам дал?
— Нет, сэр. Эту я получил от мистера Блуменфелда.
— В самом деле? Что это на него наехало?
— Мистер Блуменфелд столь щедро наградил меня за то, что я вручил ему собаку, сэр.
Я разинул рот.
— Вы хотите сказать?..
— Нет, сэр, не Макинтоша. Макинтош находится в моей спальне. Мистеру Блуменфелду я отдал другое животное такой же породы, я его приобрел в магазине на Бонд-стрит во время вашего отсутствия. Все скотч-терьеры похожи друг на друга, как близнецы, сэр, и только любящий глаз может увидеть различие между ними. Я счастлив сообщить вам, сэр, что мистер Блуменфелд не заметил этой невинной подтасовки.
— Дживс, — сказал я прерывающимся — не стыжусь в этом признаться — голосом, — вам нет равных!
— Очень вам благодарен, сэр.
— Исключительно потому, что у вас череп изобилует выпуклостями в самых неожиданных местах и вы соображаете в два раза лучше, чем двое любых вместе взятых умников, благодать, можно сказать, воцарилась вокруг нас. Тетя Агата в выигрыше, я в выигрыше, Уикемы, и мамаша и дочка, в выигрыше, Блуменфелды, и отец, и сын, в выигрыше. Куда ни кинь взгляд, куча людей благодаря вам в выигрыше. Дживс, тут пятеркой не обойдешься. Если бы я знал, что кому-то может прийти в голову, что Бертрам Вустер вздумал ограничиться какой-то жалкой пятеркой в качестве вознаграждения таких свершений, как ваши, мне было бы стыдно смотреть людям в глаза. По-моему, еще одна будет не лишней?
— Благодарю вас, сэр.
— И еще одна.
— Очень вам благодарен, сэр.
— И третья, Бог троицу любит.
— Большое спасибо, сэр, я чрезвычайно признателен. Прошу прощения, сэр, кажется, звонит телефон.
Он вышел в коридор, и я услышал, как он то и дело повторяет: «Да, мадам», «Разумеется, мадам».
— Миссис Спенсер Грегсон у телефона, сэр, — сказал он, возвращаясь в гостиную.
— Тетя Агата?
— Да, сэр. Ее сиятельство звонит с вокзала «Виктория» и желает поговорить с вами относительно скотч-терьера Макинтоша. Мне кажется, она желает услышать из ваших собственных уст, что с песиком все в порядке, сэр.
Я поправил галстук. Я одернул жилет. Я слегка выдвинул манжеты из рукавов. Я чувствовал себя на высоте в самом полном значении этого слова.
— Передайте ей, что я сейчас возьму трубку.
6
ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА
Я сидел за обедом у моей тетушки Далии, и хотя Анатоль, несравненный тетушкин повар, на этот раз превзошел себя по части кулинарных изысков, должен вам сказать, пища богов превращалась у меня во рту в нечто, более или менее напоминающее мочалку. Понимаете, мне предстояло сообщить тетушке дурные вести, а подобная перспектива всегда начисто лишает меня аппетита. Тетя Далия будет недовольна, я это предвидел, а когда тетя Далия недовольна, она в выражениях не стесняется, недаром всю юность посвятила охотничьим забавам.
Однако, подумал я, лучше не тянуть кота за хвост и сразу покончить с неприятным делом.
— Тетя Далия, — сказал я, беря быка за рога.
— Да?
— Вы не забыли о круизе?
— Нет.
— В смысле, о путешествии на яхте, в которое вы собирались?
— Нет, не забыла.
— Об этом чудном круизе на вашей яхте по Средиземному морю, в который вы так любезно меня пригласили и который я с таким нетерпением предвкушал?
— К чему ты клонишь, олух Царя небесного?
Я с трудом проглотил кусок cotelette-supreme-aux-choux-fleurs[74] и пролепетал:
— Мне очень жаль, тетя Далия, но я не смогу составить вам компанию.
Как я и ожидал, она вытаращила глаза.
— Что?!
— Очень жаль, но, боюсь, не смогу.
— Ты, чучело гороховое, хочешь сказать, что не едешь с нами?
— Да, никак не смогу.
— Это еще почему?
— Дела чрезвычайной важности требуют, чтобы я непременно остался в Лондоне.
Тетушка фыркнула.
— Знаю я твои дела! Верно, какая-нибудь девчонка снова вскружила тебе голову?
Мне очень не понравилось, как тетушка выражается, но, признаюсь, я был поражен ее проницательностью — или пронзительностью? — право, не знаю, как называется качество, которым наделены детективы.
— Да, тетенька, — сказал я, — вы угадали. Я и в самом деле влюблен.
— Кто она?
— Некая мисс Пендлбери. Ее имя Глэдис, но пишется Гвлэдис.
— В смысле, с буквой «г».
— Да, с «г» и «в».
— Неужели Гвлэдис?
— Да, именно так.
Тетушка издала воинственный клич.
— Неужели у тебя не хватает ума бежать, как от чумы, от девицы, которая называет себя Гвлэдис? Послушай, Берти, — заговорила тетя Далия, взяв серьезный тон, — я гораздо более опытная женщина, чем ты, и могу дать тебе несколько полезных советов. Во-первых, если ты свяжешься с девицей, которая заявляет, что ее зовут Гвлэдис или Зои, или Беэйта, или Мабелль, жди беды. Причем самые опасные из них — Гвлэдис. Какова же твоя пассия?
— Она божественна.
— Не та ли это особа, которую я на днях видела в Гайд-парке? Она мчала тебя в красном спортивном автомобиле со скоростью шестьдесят миль в час?
— Да, на днях она меня катала в Гайд-парке. По-моему, это обнадеживающий знак. И у нее красный «Видженсевен».
Тетя Далия вздохнула с облегчением.
— Ну тогда ты наверняка с ее помощью свернешь себе шею, прежде чем она потащит тебя к алтарю. Это немного утешает. Где ты с ней познакомился?