Глубокой ночью, когда звезды уже начали бледнеть на небосклоне и шакалы возвращались в свои логова, граф внезапно проснулся. Он лежал, подложив руки под голову, и вслушивался в звуки ночи, присущие только индийской равнине, пытаясь понять, какой же из них тревожит его. Маловероятно, что раджа послал погоню за Иден Гамильтон, в таком случае их бы уже давно настигли, но до конца эту возможность Хью не отбрасывал – от раджи всего можно ожидать.
Граф уже совершенно проснулся и прислушался повнимательнее. Звук, потревоживший его, повторился. Но даже сейчас он не сразу понял, что кто-то плачет – приглушенные рыдания доносились из-под стоящей чуть поодаль повозки.
«Черт побери!» – подумал Хью в порыве бессильной ярости, мало того, что он взвалил на себя ответственность за то, чтобы доставить Иден Гамильтон в целости и сохранности в Дели, не хватало еще, чтобы он начал жалеть ее...
– Dekho, chokra! Ты видишь их? Вон там среди kikars! – Махал Дал говорил шепотом, пальцем указывая на стайку песчаных куропаток, которые пугливо выглядывали из-за колючего кустарника рядом с широкой излучиной реки.
Рассвет уже занимался над холмами, окрашивая отмели и песчаные берега нежным перламутровым цветом. Напряженно вглядываясь в слабый утренний свет, Иден кивнула и медленно дотянулась до древнего охотничьего ружья, лежащего поперек седла.
– Они слишком далеко, – недоверчиво проворчал старик индус, сопровождающий охотников. – Не трать на них выстрела, дитя!
– Ты забыл, отец мой, – улыбнулась Иден, – что охотничьему искусству меня обучал раджпутский воин, для которого охота – это все. Я не промахнусь.
С этими словами она подняла тяжелое ружье к плечу, тщательно прицелилась и спустила курок. Куропатки бросились врассыпную, шумно хлопая крыльями, а Иден быстро взяла второе ружье от сопровождающего оруженосца и выстрелила еще раз.
– Shabash! – радостно воскликнул Махал Дал, хотя сам промахнулся. – Еще две в твой ягдташ! Сегодня мы поужинаем по-королевски!
– Поехали, братья, пора возвращаться, – произнес старик индус, который служил у Харри Диза, чиновника из Бхаратпура. – Уже рассвело, саибы наверняка спешат тронуться в путь.
В лагерь они возвращались рысцой. Всю дорогу Иден не без удовольствия прислушивалась к болтовне спутников. То, что они без тени сомнения приняли ее за своего, помогло ей преодолеть тоску, снедающую с тех пор, как она тайком покинула Маяр, не успев попрощаться даже с Джаджи. Ей особенно понравился старый Садху, бородатый носильщик, что был в услужении у Харри Диза: своим мягким обхождением он напоминал ей Авала Банну. Вот уже шесть дней Иден ест и спит среди них, и не кто иной, как Садху, попросил Молсон-саиба выделить ей свободную лошадь, чтобы она могла охотиться вместе с ними.
«Я не подвела Садху, он не зря поверил в меня», – довольно подумала Иден. Кожаная охотничья сумка у нее за плечом была полна дичи.
Они появились из дальней расщелины в облаке пыли, и Бага Лал, который уже давно поджидал их возвращения, облегченно вздохнул и поспешил известить хозяина.
– Интересно, вот бы они узнали, что паренек, которого они принимают за своего, на самом деле девушка из Шотландии? – вслух подумал Хью.
– Думаю, они бы этому не обрадовались. Ведь, общаясь с женщиной таким образом, они оскверняют свою касту, – тихо ответил Бага Лал.
– Я не должен был допускать этого, – согласился Хью. – Достаточно было скрыть правду от Молсона. Поскольку он глупец и трус, то, конечно, стал бы настаивать на возвращении Иден в Маяр. Я не хотел, чтобы в Дели пошли ненужные разговоры, – он нахмурился, – но мне и в голову не приходило, что она так прекрасно справится с ролью и никто ничего не заподозрит. Она всех провела. Ты прав, Бага Лал, никто не должен узнать правду.
– Beshak, трудно поверить, что они ее когда-нибудь узнают, она вполне может сойти за одного из моих братьев. А они-то у меня строптивые, можете мне поверить. – Бага Лал покачал головой, глядя, как лошади рысцой приближаются к лагерю. Иден без малейшего усилия спрыгнула на землю. – Возможно, – добавил носильщик задумчиво, – мы и ошибаемся, считая, что госпожа будет счастлива среди своих.
Обычно Хью высмеивал опасения своего носильщика, но на этот раз смолчал, чувствуя себя день ото дня все беспокойнее. Наблюдая, как легко и уверенно Иден обращается с ружьем, как привычна для нее его тяжесть, граф подумал, что немногие уважающие себя викторианские дамы так искусны в охоте на дичь. И наоборот, строгие, жесткие правила, определяющие жизнь британских женщин на родине и за ее границами, никогда не подойдут особе, получившей воспитание Иден Гамильтон. Хью уже начинал опасаться, что Иден почувствует себя неуютно в английском обществе, а соотечественники, как только увидят ее, заклеймят парией, которую нельзя пускать в общество.
– Черт побери! – вырвалось у графа вслух, когда он в очередной раз подумал о том, что ему предстоит. В конце концов именно он отвечает за то, чтобы общество приняло Иден Гамильтон, однако сама девушка, кажется, чувствует себя гораздо увереннее в компании седобородого старика индуса, и это не давало Хью уверенности в том, что он справится с поставленной задачей. Оставалось только надеяться, что мисс Гамильтон быстро усвоит прежний образ жизни, но бывали мгновения, когда его охватывали серьезные сомнения, и тогда он с трудом верил, что Иден сумеет перестроиться.
– Бага Лал, – обратился он к слуге, приняв решение, – передай своему родственнику, что я хочу поговорить с ним сегодня ночью. Ему пора подумать о будущем.
– Передам, Хазрат-саиб. – Бага Лал удивленно посмотрел на хозяина.
В этот день удалось пройти не более двенадцати миль. Местность была совершенно голой и дикой, поэтому переход был мучительно трудный. Возможность поужинать свежеприготовленными куропатками соблазнила капитана Молсона, и он объявил о привале несколько раньше обычного. По его приказу лагерь разбили, когда солнце еще висело над отдаленными холмами раскаленным металлическим диском, а до прохладных сумерек оставалось несколько часов. И тем не менее решение капитана было встречено с одобрением, потому что последний крутой спуск вымотал всех, но зато отряд оказался у реки. Здесь были тень от деревьев и трава для лошадей.
– Пойду искупаюсь, Бага Лал, – объявил Хью сразу, как только спешился.
Оставив лошадь на попечение конюха, он спустился к реке, сбросил сапоги и мокрую от пота одежду. Вода была противно теплая, но после целого дня в седле под палящим солнцем Хью все-таки стало легче. Он проплыл около полумили против вялого течения, перевернулся на спину и так, лежа на спине, поплыл к тому месту, где оставил одежду. Он встал на ноги там, где вода доходила ему до пояса, убрал с глаз волосы и потянулся, довольный, что удалось наконец размяться после долгого сидения в седле.
– Вы не боитесь разбойников?
Хью прикрыл рукой глаза от слепящего солнца и увидел Иден Гамильтон. Она сидела перед ним на корточках, лицо ее, как всегда, было прикрыто свободным концом чалмы.
– Если вы о крокодилах – не боюсь. Они знают, что со мной лучше не связываться, – усмехнулся Хью и подумал: «Интересно, догадывается ли она, что на мне ничего нет? Пожалуй, нет».
Ее не смущала его обнаженная грудь, но она и не подозревала, что сделай он еще шаг или два к берегу, и окажется перед ней совершенно голым.
– Что вы здесь делаете? – спросил он, продолжая стоять в воде.
– Бага Лал сказал, что вы хотите поговорить со мной. Он сказал, вы начинаете беспокоиться...
– Так и сказал? Что ж, возможно, он и прав. Но я не собираюсь говорить с вами, глядя, как вы увядаете на солнце. – Тени на берегу поблизости не было, а слепящий белый песок, казалось, переливается от жары. Хью заметил капли пота на лбу девушки. – Почему бы вам не присоединиться ко мне?
Он увидел, как покраснела в ответ девушка, и с трудом удержался от смеха. Значит, еще не все потеряно, в Иден Гамильтон осталось что-то от чопорной викторианской девы.
– Я не умею плавать, – солгала Иден, запоздало раскаиваясь, что не дождалась ночи и поспешила встретиться с графом. Ее сбивало с толку поведение этого невозмутимого, вечно усмехающегося мужчины: она не понимала, дразнит он ее или сознательно старается поставить в неловкое положение. Что ж, она не позволит ему смеяться над собой. Иден вскинула подбородок и дерзко посмотрела в глаза графу:
– Полагаю, вы сердитесь на меня за то, что я избегаю вас всю дорогу? – Иден старалась говорить холодно и неторопливо, как будто считала, что нет ничего странного в том, что она разговаривает с ним, сидя на берегу, а он стоит перед ней по пояс в воде. – Конечно, надо было хотя бы объяснить вам, почему я... что случилось той ночью.
– Думаю, вам нелегко говорить об этом, мисс Гамильтон?
Девушка пожала плечами:
– Если бы я сказала, что не скучаю без них, я бы солгала, особенно без Джаджи. После смерти матери им никто не занимался, пока я не очутилась во дворце. Надеюсь, он не подумает... – У Иден перехватило дыхание, она замолчала и посмотрела вдаль.
– Уверен, он поймет вас правильно, – быстро отозвался Хью. «Черт возьми, не хватало, чтобы она расплакалась прямо сейчас!»
Но Иден, похоже, решила не проливать слез в его присутствии, она расправила плечи и решительно сказала:
– Мне пришлось уехать после того, что вы рассказали мне той ночью. Благодаря вам я поняла, что, если бы стала женой Малраджа, я бы потеряла свободу, которой пользовалась и к которой привыкла. Как Чото Бай я могла делать что угодно, но как жена раджи должна была бы свято соблюдать закон purdah. Я бы уже не могла без разрешения покидать пределы зенаны, охотиться с Малраджем или собирать светлячков с Джаджи. Одна мысль об этом была невыносима, и я решила бежать.
– Вы решили вернуться к своим, мисс Гамильтон? Это мужественное решение.
– Вы думаете? – с сомнением спросила девушка.
– Вы сказали кому-нибудь, что решили бежать?
– Только Бегум Фаризе. Она понимает, почему я решилась на это, и помогла мне переодеться и попасть в толпу провожающих. Между прочим, повозка сломалась не случайно. Ни я, ни она не знали, как поведет себя Малрадж, если узнает о моем решении, поэтому мы решили действовать тайком.
– Не сомневаюсь, он послал бы погоню, если бы заподозрил, что вы ушли с нами.
– Мы с кормилицей договорились, что она пустит во дворце слух, что я нездорова. Думаю, несколько дней на мое отсутствие не обратят внимания.
– А кормилица? Что защитит ее от гнева раджи, когда он узнает, что она пособничала вашему побегу?
– Вы не знаете Бегум Фаризы, саиб, – сквозь легкий смех проговорила Иден.
– Не надо ко мне больше так обращаться, – сурово перебил ее Хью. – Вы – шотландка, мисс Гамильтон, и раджпутского Чото Бая больше нет. – Он увидел, как погасли ее глаза, и, непонятно почему, это разозлило его. – Полагаю, вы приложите все усилия, чтобы держаться, как подобает молодой английской леди, когда мы приедем в Дели?
– О, можете не беспокоиться, ваше сиятельство, – обиженно отозвалась Иден. – Вам не придется краснеть за меня.
– Это меня не волнует, – резко ответил граф.
– Нет? – удивилась Иден. – Тогда, может быть, вы боитесь, что я расскажу всем, как легко вас провела женщина, переодевшись в индусского юношу, ни больше ни меньше?
Иден увидела, как дернулись у него желваки, будто он ощутил на себе удар, который она чуть не нанесла ему плетью несколько дней назад.
– Бог мой, как до сих пор никто не выбил из вас ваше высокомерие?
– И вы полагаете, что именно вы тот человек, который способен сделать это? – язвительно спросила Иден, не удержавшись.
– Ну держись, чертова сучка! – Хью голышом двинулся к берегу.
У Иден округлились глаза, она в испуге вскочила на ноги, когда Хью угрожающе вышел из воды. Боже правый, до этого мгновения она не подозревала, что он стоит перед ней в воде совершенно голый! Она увидела подтянутый мужской торс, плоский живот, темную заплатку волос между стройными ногами и залилась горячей краской. Развернувшись, она на секунду замерла и услышала, как он заразительно смеется у нее за спиной. Страшное унижение охватило Иден.
Остаток дня она провела в ужасном состоянии, боясь ненароком наткнуться на Хью. Она не знала, как посмотрит теперь ему в глаза, и думала, что умрет со стыда, если это случится. Как он посмел так спокойно стоять и разговаривать с ней, зная, что совершенно раздет?
Щеки у Иден горели, она никак не могла отогнать его образ и поэтому вздохнула с облегчением, когда быстрые индийские сумерки окутали окрестности. Слава Богу, хоть теперь темнота скрывает ее лицо и старик Садху, который неподалеку курит кальян, не видит ее пылающих щек.
Конечно, это все потому, что последние четыре года она провела в зенане. Хью Гордон – человек образованный и, разумеется, знает, что большинство женщин, живущих в роскоши и великолепии дворца, содержатся там исключительно для удовольствий раджи. Вполне естественно, он мог подумать, что Иден тоже обучили искусству эротической любви. «Пусть знает, что это не так. Я – не одна из них!» – возмущенно подумала Иден.
Живя во дворце, Иден хорошо знала, для чего существуют наложницы и каковы их обязанности по отношению к своему повелителю. Но Бегум Фариза, старуха кормилица, оберегала ее невинность настолько ревностно, что со стороны можно было подумать, что Иден была дочерью знатного вельможи. И в довершение ко всему Хью Гордон оказался в жизни Иден первым мужчиной, которого она видела обнаженным. Ее охватывала обида, когда она вспоминала его веселый смех за спиной, когда убегала, как смущенная гимназистка...
Господи, да разве ее можно винить в том, что она сбежала от такого зрелища? Его обнаженное тело произвело на Иден неизгладимое впечатление: она не представляла себе, что мужчина может быть таким большим и волосатым. А уж представить себе, что с таким можно разделить ложе...
– Chut! Стежки и так крепкие, ни к чему так потеть и ругаться, сын мой.
Иден быстро оторвала взгляд от уздечки, которую чинила, и увидела, как внимательно глядят на нее из-под отекших век глаза старика Садху, сидевшего по другую сторону костра.
– Прости, – кротко произнесла Иден, – я задумался.
– Должно быть, задумался глубоко, – с любовью сказал старик. Только тихое бульканье его кальяна нарушало тишину ночи. – Первый раз вижу тебя в плохом настроении, дитя. Это из-за того, что Молсон-саиб хочет везти тебя с собой в Равалпинди, да?
Иголка, которая до этого равномерно двигалась в руке у Иден, вдруг замерла.
– Первый раз слышу об этом, отец мой.
– Вот как? Не знал?
– А что сказал Молсон-саиб?
– Только то, что он хочет, чтобы ты ехал с ним, когда дорога разделится и он со своими людьми направится на север в Равалпинди. Он говорит, что для такого стрелка, как ты, в английской армии найдется дело.
– Молсон-саиб уже твердо решил? – быстро спросила Иден.
– Не думаю. Слышал только, как он просил об этом Хазрат-саиба.
– А тот?
В глазах Садху мелькнули веселые искорки.
– Хазрат-саиб ведь никогда прямо не ответит. Ohe, иногда мне кажется, что он думает совсем как индус!
– Понятно, – медленно произнесла Иден, хотя из слов Садху было ясно, что Хью Гордону совершенно безразлично, что решит сама Иден. Она отвернулась и посмотрела в ночь, не зная, что предпринять. Иден не могла объяснить себе, почему ее так тяготит равнодушие графа.
* * *
Лагерные костры уже почти догорели, и бледный месяц висел высоко над зигзагами горных вершин, когда осторожный шепот разбудил Хью Гордона.
– Кто здесь? – резко спросил он, мгновенно просыпаясь.
– Саиб? – Тихий голос был едва различим в шелесте травы на ночном ветерке.
Хью приподнял голову с походного мешка, который служил ему подушкой, и увидел, что рядом в тени кто-то сидит на корточках. Он мгновенно понял: это Иден.
– В чем дело? – резко спросил он.