Почувствовала себя как бабочка, попавшая в паутину пауку.
Это не его глаза. Эти плескались в воде безбрежного моря, они не гневались, они безразличны. Безжизненны. Не похоже на его прежние.
— Прошу в дом, — Виталик за нас и за брата сегодня разговаривал.
А я не против, тоже не могла говорить, губы не слушались и зубы через чур стучали. Краем глаза заметила, как Саша остановилась возле Хаски с его невестой. Та фарфоровая кукла: прекрасная, идеальная. Бледно-белая кожа, почти прозрачная, истинная Аристократка с маленьким носиком и аккуратными губками. Она почти с Дмитрия ростом, держалась за его руку не отцеплялась.
Хаски, наконец, убрал страшно-пронзительный взгляд, увлекшись Сашей, а я смогла зайти в открытые двери дома.
Виталик провожал меня, Пашу и Алису. Отец, мать и близняшки остались снаружи с хозяевами. Нас же вели внутрь по коридору с высокими потолками.
— Мой брат немногословен, обращайтесь ко мне, если что-то понадобится, — Виталик очень словоохотлив. Полная противоположность Хаски. Тот тщательно думал прежде, чем сказать.
Из двери слева выскочил неожиданно Польски. По смешной, кудрявой прическе распознала его вид сзади. За руку он кого-то тащил за собой, едва не врезался в Пашу, который в последний момент отскочил от столкновения.
— Прошу простить, — Польски понял, что на кого-то только что чуть не наступил. Развернулся. — Павел, извини, — улыбнулся, протягивая руку для дружеского пожатия. — Не заметил.
— Пустяки, — брат понимающе хмыкнул, глядя за спину Польски в сторону новой девушки.
— Семейство Вильмонтов в сбо..? — Саша оглядел нас: Алису и меня сзади. Он не скрывал удивления и всем стало понятно, что это подозрительное молчание.
— Добрый вечер, Александр, — чтобы не было сомнений подала голос, так ведь узнаешь. Его глаза забегали по татушке на глазу, по моим волосам. — Виталик, мы идем?
— Эй! — насмешливо Павлик щелкнул пальцами возле лица Польски. — Глаза не потеряй, — это не такой интерес, Паша. Ты неправильно понял.
Оставив Санька за спиной, прошли дальше вглубь коридора, но на коже сзади чувствовала взгляд. Подобных глаз будет еще много, пора становиться чуть более раскрепощеннее.
Виталик распахнул двери перед нашими лицами и мы утонули в ярком свете от люстр. Огромные в старинном стиле, изогнутые, мерцающие сотнями свечей: красных, черных белых. Множество элегантных столиков для семейств на большое количество людей.
В зале начинали собираться гости, разговаривали по-тихому.
Шли за Виталиком, ловили любопытные взгляды. Еще бы, кто удостоен чести быть приведенным лично хозяином особняка. Мы.
Виталик провел нас к противоположным дверям распахнутым настежь. Там во дворе дома было еще множество столов и вот один из крупных, рядом с красиво вырезанным деревом в форме буквы W. Возле него и остановились.
— Это ваш, — прокомментировал Виталик и насмешливо поклонился, руками едва не пола коснулся в момент шутовского поклона. — Чувствуйте себя как дома, господа и леди! — подмигнул мне.
Какие почести. Дерево специально под нас.
— А это наш! — Виталик кивнул чуть в бок. Дерево в форме Х. — Пойду встречать гостей, а то братец разорется, что я лентяй и отлыниваю от обязанностей.
Ужин назначен на восемь.
Оставалось пятнадцать минут до назначенного времени и стоило взять себя в руке. Я приготовила концерт. Придется немного по позориться, но это пустяк, лишь бы достичь результата. Всадить Хаски занозу через грудь в самое сердце, если оно у него имеется.
— Красота какая, — воодушевленно оглядев дворик, утопившийся в зелени и в буйстве красок цветов, заметила Алиса. Запахи жасмина щекотали приятно обоняние. Как будто в зеленой беседке находились. Над головами небольшие люстры освещали столы.
Молчаливо согласившись с сестрой, присела рядом с братом в удобное кресло из мягкой ткани. Алиса с другой стороны от нашего мужчины.
Перед нами стол в форме буквы П для большой семьи Вильмонт. Неизвестные Аристократы курили возле травяной изгороди, скрывающей гостей, как в ловушке со всех сторон.
Наш столик самый ближайший к небольшой площадке-возвышении, на которой было пока что пусто, но стояли прожектора и микрофоны, что означало ожидался долгий и нудный концерт.
Едва мы пришли, включили музыкальное сопровождение. Вильмонт и Хаски научились общаться? Только это не про нас с тобой, Хаски. Не про нас.
Когда зашли мать с отцом и присели за столик, я стала чувствовать себя немного лучше, увереннее. Будто дали щит и вооружили убийственной силы. Пока в зале находились представители старшего поколения, никто не посмеет выяснять отношения. Закон молодежи Аристократов. Дела старшего поколения — отдельно, дела младшего — отдельно.
Настал ужас, когда орава Страдовцев, тех кого я знала в другой жизни зашли в беседку из зелени, оглашая округу гомоном десятков голосов. Словно горло сдавила невидимая рука и сжимала, сжимала крепче, заставляя едва ли не хрипеть.
Не отводить взгляда. Ты же Анна Вильмонт. Возродившаяся Анна Вильмонт.
— По-моему Аня твое «платьице» большая ошибка, — насмешливо прошептал на ухо брат. — На нас пялятся Страдовцы.
— Наверное, им тяжело принять Бастарда — Аристократа. Эти вещи никогда не совмещались ранее, — потянувшись лениво в клатч, достала телефон, мечтая хоть туда спрятать взгляд.
— Здорова, братцы и сестры! — сзади прихлопнула по плечу тяжелая рука друга Павлика. Один из лучших друзей. Вторая рука точно также хлопнула моего брата.
— Анька, какой видок сверху! Давай скрасим сегодня наше общее одиночество! — я привыкла к этому да и он привык, что я часто посылала его по матушке, сегодня не было настроения. Без ответа оторвала правую руку и показала в лицо мужчине средний палец. Да. Бываю жестковатой.
— Мдда, — протянул очередной кабель на мою голову. — Манеры, как и раньше. Пашок у меня отличный план созрел, — и этот мистер начал бубнить нам с братом на уши. Я не слушала, глаза вперила в телефон.
Что ты чувствуешь, Хаски? Ты хотел найти пропажу, вот она я. Найденная потеря. Зачем я тебя была нужна? Неужели действительно пожалел о продаже рабыни или это очередной трюк Польски? Не похоже на уловку, если бы так, то Санек еще несколько дней назад заявился ко мне домой с целью рассекретить. Нет. Позволил самой вернуться и по всей видимости до столкновения в коридоре не знал, кто я.
За ужином было поспокойнее, люди смотрели представление. Стол Хаски с правого бока по центру, и мы не могли пересекаться взглядами даже при желании.
Мерси торжественно проговаривал заученную речь, иногда подглядывал на подсказки-карточки в руках. Награждал заслуженных людей города. «Певцов, военных, бизнесменов». И кто вы думаете самый молодой и талантливый бизнесмен?
Очень сильно в момент известия сжала челюсть на вилке, от этого зубы свело судорогой. Вздрогнула и схватилась за правую щеку, оберегая от дополнительной боли.
— Что случилось? — заботливо спросил брат.
Боясь принести лишнее неудобство челюсти, ответила очень шепеляво:
— Кто бы сомневался. Своему зятьку.
— А ты про Димана, — брат приобнял спинку моего кресла и наклонился, шепча на ухо. — Он тот еще зануда. Вечно бумажки свои, планшеты, телефоны, как у него в мозгу столько информации помещается? И вообще оно ему надо? Робот, как наш папаша. Иногда подумываю, что он импотент. — еще более тихо поведал брат.
Если бы во рту был кусочек мяса и я его жевала, то вероятно подавилась, но поскольку успела до произнесенных слов проглотить пищу — осталась жива и здорова.
На плече ощутила мягкую ладонь, а на щеке поцелуй.
— Приветик, — шепотом обозначил Шмонт.
Он слегка согнулся к нам, чтобы не нарушать торжественную речь Дмитрия Сергеевича по поводу его успешной деловой карьеры. Лёня пожал руку братцу, тот с шуткой очень сильно сжал предложенную пятерню. На что Шмонт прошипел, как раненный зверек, и оскалился:
— Недоумок!
— Давай-давай, — помахал пальцами Паша, прогоняя назад друга туда, где стояли остальные столы позади.
— Вообще-то она, — ткнула мне в плечо Лёня. — Моей женой скоро будет, родственничек!
На столь ехидно сказанной фразе Шмонт удалился и оставил моего брата с вытянутым лицом.
— Я надеюсь он пошутил, Аня?
— Вроде нет, — ответила я, глаза спрятала в тарелке, в еде и пыталась жевать. Бееее. Как-то нет аппетита.
Когда концерт закончился, взрослые принялись обсуждать интересующие вопросы, на самом деле, как дедки и бабки сплетничали. Демонстративно шутили, потому что среди приглашенных обязательно затерялись фотографы и видео операторы. Крупные по масштабу вечера снимались на камеры, а завтра будут транслировать обычным гражданам на всю Немию.
Лёнька пересел за наш стол, очень мило разбавлял атмосферу молчания с моей стороны. Они с Сашей обсуждали какой-то случай, с упавшей на подиуме девицей. Оба оказалось знали ее. В красках описывали, как модель растянулась с туфлей на голове и задранной по самое не балуйся юбкой.
Мое время настало внезапно. Сердце начало выбивать грудную клетку изнутри, когда двери, ведущие в зал закрылись за последним представителем взрослых. Еще минут десять и парковка опустеет перед резиденцией.
— Ну наконец-то, думал никогда не свалят! — огласил Паша, чтобы слышали все в ближайшей округе. — Кажется, обещали красивых девочек! — громко озвучил брат, обратившись к соседнему столику.
— Конечно, будут, о чем речь, — Виталик Хаски вновь ответил нам.
Опять оргии, у нас не совершеннолетние есть между прочим. Моя Алиса. Я взглянула в очередной раз на нее, сестра проигнорировала, смотрела ни на кого и на всех одновременно. Она всегда витала в мыслях, молчунья по жизни, очень замкнутая девушка.
Не знаю, что мной двигало, желание отомстить, расставить приоритеты, решить все вопросы? Не знаю, но я устала прятаться. Польски рано или поздно нашел бы, если нужна Ананина. Устала, как крыса, прятаться от ответственности и жалеть себя.
Жаль одного человека, который сейчас улыбался слева, рассказывал забавный анекдот. Должно быть после концерта он откажется от меня.
Дороги назад нет. Жизнь продолжалась, несмотря на весь прошлый ужас.
Ну все…. я пошла. Встала резво, стул громыхнул противно по тротуарной плитке. Лишь бы не свалиться на огромных каблуках. Обошла наш стол.
— Ань, далеко? — полюбопытствовал в спину Ленька.
— Знакомиться со Страдовцами, — ответила довольно тихо, но Шмонт больше ничего не спрашивал.
Польски возле фонаря с кем-то разговаривал, но завидев меня замолчал. На что я позволила расцвести приятной улыбке на лице и подмигнуть задумчивому Пуделю.
Все пучком, парень!
Возле стола Хаски замедлила шаг. Их четверо. Хаски с невестой, Виталик и их младший брат, лет тринадцать на вид. Это основные дети-наследники от официально брака.
Провела пальцем по белой скатерти в процессе ходьбы и развернулась напротив интересовавшего объекта. Тем самым показала левое, почти оголенное бедро и татуировку на глазу в точности ту, с которой скрывалась в виде Ананиной.
— Хаски… Хаски, — еле слышно произнесла. Словила замерзший взгляд. Ты словно не ты. Мертвые глаза, у меня были похожие после тебя, как говорила Ирина.
Я подтянула одно из пустующих кресел поближе и плавно уселась. Локоть поставила на стол, ладонью сделала вид, что поддерживала щеку и смотрела.
Смотрела на мужчину, не переставая, будто он самый важный человек на этом свете.
А потом не выдержала серьезной мины и истерично от нервов выдала:
— Гребаный Бастард, видел бы ты свое лицо! — очень неприлично прозвучала фраза, все взгляды на громкую речь обратились за стол.
— Стоп. Стоп! — наигранно весело произнесла и встала со стула. — Сейчас селфи сделаем. Такое я не в состоянии пропустить, — быстро-быстро засеменила к столу Вильмонт за телефоном.
— Ань, ты рехнулась? — брат шепнул, дернув больно за руку. На что я резко вырвалась с намерением продолжить концерт.
Почти бегом вернулась к тому же столу, пролезла сквозь младшего братца Хаски за спинкой его кресла, на что мальчик удивился, а я ему улыбнулась приветливо.
Остановилась за спиной старшего.
— Глянь сюда! — я подняла руку с телефоном вверх, наклонилась к мужскому плечу, чтобы наши лица были близко-близко. — Дорогая, прости, — насмешливо обернулась к его невесте, которая косилась на меня словно я внезапно обрела крылья и полетела. — Но ты в кадр не попадаешь.
Сфотографировала, посмотрела. И медленно вернулась обратно на кресло напротив мужчины.
— Ну что, дорогой, с ума не сошел без меня? — спросила ему в глаза. Озадачен, молодой человек? И я видела, как плавно отмирали глаза, целое торнадо эмоций закружилось в них.
— У вас реально какой-то бзик на Вильмонтах, — не прекращала выдавливать из себя гниль, которую ты заботливо поселил в моем теле.
Больное место. Ты ненавидишь эти истории о вашей слабости.
— Я ведь была замарашкой, а ты… несмотря на это, — руку опустила на стол и двумя пальчиками — указательным и среднем медленно, медленно стала пробираться по твердой поверхности к его кулакам, сжатым между собой. — Все равно повелся на меня. Прикольно! — насмешливо проговорила.
После того, как прикоснулась к его пальцам, резко встала с кресла. Перегнулась через стол, руки подставив под грудь. Отчего топик стал показывать еще больше, чем прежде. Что естественно приковывало всеобщее внимание, не только Хаски.
Отличный вид сзади, попа полностью оттопырена. Я еще сильнее подала корпус вперед, медленно склонившись к уху Хаски, к завиткам волос, почувствовала до ужаса знакомый запах. Он всегда в темноте мерещился и в мое тело впитался.
Я шепнула, так чтобы слышал один единственный Хаски, мое дыхание коснулось его шеи:
— Ради меня…никогда…не убивали, — с улыбкой села обратно в кресло, закинула ногу на ногу. Голое бедро перед всеобщими взглядами. Перестала улыбаться, скулы заболели. А теперь серьезно и громко закончила:
— Я сотни раз отказывала тебе, а ты не отступал, как верная псинка возвращался ко мне как на привязи, ждал моей улыбки? Вот она улыбка, — показала эту эмоцию и главное, глядя ему в глаза. — Вот мой взгляд, который жадно пытался поймать каждую ночь! Доволен?
Он не отвечал, ни разу не подал признака жизни, сидел в одном положении, пряча кулак одной руки в другой с часами. Мне кажется не моргал, но дышал судя по глубоким вздыманиям грудной клетки.
Я поднялась под затянувшееся молчание, как будто его насильно сдерживали. Ага. Я сдерживала. Концерт удался. Я рассекречена и мое страшное прошлое сошлось в настоящем.
Телефон мой где-то валялся на столе. Подняла его, подумала пару секунд и кинула прямо на стол в сторону Хаски. Со стуком телефон упал на бокал с шампанским, тот перевернулся и весь алкоголь полился по тарелке, по скатерти и вниз видно на брюки Дмитрию Сергеевичу. А Хаски не реагировал, но в его глаза огонь вспыхнул, который в будущем покарает.
— Перепрограммируешь, — сказала, памятуя о том сранном телефоне, который так снисходительно подарил.
И внезапно торнадо вырвалось наружу из его глаз. Я машинально зажмурилась, когда ударная волна хлестнула по мне. Шум, скрип ветра, звон, стекло, выкрики.
Все перемешалось в один клубок звуков, которые дрожали не переставая некоторое время. Кресло со стуком позади меня отлетело, ударившись о кафельную плитку. Мое тело стояло без движения, а вокруг голубоватое полотно — кокон мерцал и издавал специфический треск, как звук крыльев насекомого.
Потом услышала подозрительный звук, скрип, откуда-то сверху. Посмотрела наверх, пытаясь понять, что происходило.
Люстра небольшая, подсвечивающаяся очень неестественно подрагивала из стороны в сторону. Качалась.
— Аня! — со звуком голоса брата мое тело стало безвольной тряпкой, его зажали в теплых объятиях и оттянули назад. Поняла, что меня держал крепко брат. А на расстоянии примерно двух метров от нас — там где раньше стояла, рядом с креслом со звоном разбилась люстра. Стекло задрожало на плитке, долго звенело, пока люди приходили в себя.