Ниобе вернулся, неся три большие плоские коробки.
- Когда десяток лет безвыездно сидишь в одиночестве на чужой планете, начинаешь увлекаться всем подряд, - словно оправдываясь, с улыбкой произнес он. - В том числе и энтомологией. Вот, посмотрите мою скромную коллекцию.
Он протянул мне коробки. Кажется, официально-корректный тон, которым я вел разговор, специально пересыпая его научными терминами, и холодное неприятие панибратства заставили консула перейти на "вы".
Под прозрачными крышками к черному бархату, устилавшему дно коробок, были приколоты булавками пиренские насекомые. Коробку с жуками я просмотрел мельком и сразу же отложил, а вот коробки с бабочками изучил более внимательно. О ловле мотыльков и их мумификации Ниобе имел смутное, если не сказать варварское, представление. Фактически ни одного неповрежденного экземпляра в коллекции не было. То крыло сломано, то пигментные пятна смазаны пальцами; не говоря уже о продавленных брюшках и нехватке у многих бабочек ног и усиков. Рядовая коллекция энтомолога-любителя, в которой не было ни одного интересного экземпляра.
- Неплохо, - похвалил я, чтобы не обидеть хозяина.
Консул расцвел.
- Это что! - явно рисуясь, махнул рукой Ниобе и осторожно извлек из ящика стола еще одну коробку. - А что вы скажете об этом?
Чутье у меня, будто у охотничьей собаки. Я еще не видел, что в коробке, а сердце встрепенулось. И, как всегда, не ошиблось. На темно-синем бархате был распят огромный, с крыльями, как ладони, черный парусник. Чешуйки на крыльях напоминали пыль древесного угля - абсолютно не отражали света. Лишь два голубых пятна полумесяцами глаз смотрели на меня с верхушек передних крыльев скорбным взглядом.
- Парусник... - восхищенно пробормотал я. Горло у меня перехватило. Я готов был убить консула - так бездарно мумифицировать великолепный экземпляр! Лет через десять он рассыплется в прах...
- Я назвал его "скорбящая вдова", - с напыщенной гордостью произнес Ниобе. - Похоже, правда?
Я только кивнул и стал рассматривать парусника под разными углами к свету. Никакого радужного отблеска от чешуек! Такое я видел впервые. Абсолютно черные крылья.
- Где вы его поймали?
- В бассейне реки Нунхэн. В среднем течении. - Консул защелкал клавишами одного из компьютеров, и на дисплей спроецировалась аэровидеосъемка участка широкой спокойной реки, медленно несущей мутные белесые воды между голыми плоскими берегами. - Приблизительно здесь. Местное племя называет бабочку вестницей смерти.
- Это ее ареал?
- Вероятно. По крайней мере в других племенах я о ней ничего не слышал.
- Она часто встречается?
- Чрезвычайно редко. Я видел единственный раз и сразу поймал.
- Н-да... - Я с сожалением вернул коробку консулу. - Буду надеяться, что и мне повезет. Тем более что маршрут моей экспедиции пролегает как раз вдоль русла Нунхэн. Кстати, я попросил бы вас завтра утром забросить меня на птерокаре к ее истоку. Со всем снаряжением, разумеется.
- Зачем так торопиться? - искренне расстроился Ниобе. - Успеете насмотреться на Пирену. Погостите у меня с недельку - знаете, как я соскучился по цивилизованному обществу?
Будь это на любой иной планете или при других обстоятельствах, я сам бы напросился в гости. Всегда нужно время для акклиматизации. Но на Пирене консул был для меня помехой. И существенной. Я бы предпочел, чтобы здесь никого из гуманоидов Галактического Союза вообще не было. Кроме аборигенов, естественно.
- Весьма сожалею, - твердо заявил я, - но время экспедиции расписано чуть ли не по минутам. Я должен пройти вдоль русла Нунхэн всего за полгода - сами понимаете, что для трех тысяч километров это весьма небольшой срок. Если удастся пройти быстрее, тогда непременно воспользуюсь вашим предложением.
Ниобе несказанно огорчился. Готовя очередную порцию коктейля, он передозировал водки, и напиток получился излишне крепким.
- Останьтесь хоть на завтра, - попросил он. - Кстати, здесь у озера есть любопытные экземпляры бабочек.
Я категорически помотал головой.
- Вот, всегда так, - горестно вздохнул консул. - Пилоты челночных шлюпок ведут себя аналогичным образом. Только разгрузились - и сразу назад. Словно космос им не надоел до чертиков...
Его сетования прервал стук в дверь.
- Да-да? - отозвался Ниобе.
В дверь просунулась голова аборигена.
- Сахим, - сказал абориген, - обед готов.
- Идемте в столовую? - предложил консул, но тут же, махнув рукой, решил по-своему. - Да чего там - вези сюда, Харук!
- Знаете, - извинился он передо мной, - я привык обедать в кабинете, поэтому столовая в запущенном состоянии. Здесь нам будет лучше.
Абориген вкатил в кабинет столик, уставленный тарелками.
- Мой повар, - наконец-то представил его консул. - Готовит бесподобно. Спасибо, Харук, можешь идти.
- Приятной еды, сахим, - поклонился абориген и вышел.
Консул пододвинул столик ко мне поближе.
- Угощайтесь. Здесь все местное. Решил вас удивить.
Некоторое время мы ели молча. Действительно, приготовлено было вкусно, хотя я и предпочитал пробовать растительную пищу, к мясной притрагиваясь только тогда, когда ее брал Ниобе. Подозреваю, что мясо в основном принадлежало членистоногим Пирены. Впрочем, как я уже говорил, энтомологи не брезгливы. На Статусе мне довелось лакомиться яйцами скальных пауков, а на Marope-IV отведать круто перченные коконы панцирных живоглотов.
Беседа как-то не клеилась, консул был явно расстроен моим завтрашним отлетом и, похоже, не мог найти темы для разговора. Я ему не помогал. Заводить близкое знакомство я не собирался. Кто он мне? Так, случайный попутчик в поезде жизни.
Внезапно Ниобе встрепенулся и уставился на экран Галактического вещания во все глаза.
- Слушайте, а ведь это о вас! - воскликнул он.
Я посмотрел на экран. Действительно, в блоке новостей показывали мое интервью недельной давности, которое я дал корреспонденту программы "Загадки и тайны Вселенной" в космопорте "Весты".
- Господин Бугой, - тараторил корреспондент, - насколько нам стало известно, вы направляетесь на Пирену, чтобы поймать млечника. Как велика вероятность, что вам это удастся?
- Весьма велика, - лаконично буркнул я с экрана.
- Но, по данным биологов, в этом секторе Галактики млечники до сих пор не встречались. На чем основывается ваша уверенность?
- На моих личных исследованиях.
- Вы не могли бы коротко рассказать о них нашим зрителям?
- Нет, не мог бы. Это профессиональная тайна.
Корреспондент не растерялся. Тот еще пройдоха.
- Простите, но это не праздный интерес. Профессор Могоуши утверждает, что ваша экспедиция на Пирену для поимки млечника - чистой воды фикция.
Пройдоха знал, чем меня зацепить.
- Бред, - отрезал я.
- Это вы о высказывании профессора? - ехидно поинтересовался корреспондент. Для этих стервятников нет ничего аппетитнее, чем стравить между собой старых недругов.
- Нет, я вас просто поправил. Это профессор назвал мою экспедицию не фикцией, а бредом.
- И чем вы ему можете возразить?
- Ничем. Я ни с кем не собираюсь вступать в полемику. Я сам выбирал маршрут экспедиции, поэтому чужое мнение меня абсолютно не интересует. Я верю в свою звезду. О том же, кто из нас прав, мы поговорим после моего возвращения.
Кадр сменился, и я увидел на экране все того же корреспондента, беседующего теперь уже с профессором Могоуши. Как всегда, Могоуши больше растекался мыслью по древу, пространно повествуя о своей коллекции экзопарусников и о том, как он их добывал, чем отвечал на вопросы корреспондента о целях и задачах моей экспедиции. Корреспонденту удалось пару раз вклиниться и все-таки заставить Могоуши высказаться в мой адрес, но, честное слово, лучше бы он этого не делал, потому что профессор вылил на мою голову очередной ушат помоев. Это и понятно - моя коллекция экзопарусников превосходит его коллекцию и по количеству, и по качеству, и по широте охваченных регионов. Кроме того, в моей коллекции около сотни уникальных экземпляров, а в его - лишь два десятка. Для честолюбивого Могоуши я был бельмом на глазу. Но больше всего профессора бесило то, что ни в одном интервью, ни в одной статье я никогда не упоминал его имени. Будто профессора эстетической энтомологии Могоуши вообще не существовало.
В конце передачи показали стереослайды экзопарусников. Я насчитал около двух десятков из своей коллекции и лишь три экземпляра из коллекции Могоуши. Но, право слово, могли бы показать еще с сотню моих, которые по красоте превосходили этих трех профессорских.
- Красивые у него бабочки, - сказал Ниобе.
- Не у него, а у меня, - отрезал я. - Из его коллекции показали всего три слайда.
Со злости я залпом опрокинул в себя стакан янтарной жидкости и поперхнулся. Жидкость напоминала собой адскую смесь спирта, соляной кислоты и перца. Если бы я смог расцепить зубы, сведенные невыносимой оскоминой, то изо рта, наверное, вырвались языки пламени.
- Это настойка зеленого пиренского гриба, - спокойно объяснил Ниобе и, как ни в чем не бывало, протянул мне бокал с какой-то мутной жидкостью, чтобы я запил. - Пробирает изумительно!
Я оттолкнул его руку, схватил со стола банку земного оранжада и опорожнил ее одним глотком.
- Да уж... пробирает... - сипло выдавил я, вытирая выступившие слезы. Огненный клубок зелья медленно опускался по пищеводу, сжигая все на своем пути.
- Напрасно вы запили оранжадом. Настойку зеленого гриба нужно нейтрализовывать соком кактуса Сибелиуса.
Я взял бокал с соком и точно так же, одним духом проглотил и эту жидкость. Зубы отпустило мгновенно, и теперь уже приятный шар мятного холода стал медленно опускаться вслед за огненным, гася пожар. Когда они встретились, я испытал нечто вроде взрыва внутри себя. Вначале огненные иглы пронзили все тело, затем ледяные. Хмельная дурь настойки зеленого гриба, ударившая было в голову, развеялась в клочья, сознание прояснилось.
- Этот сок полностью нейтрализует настойку? - спросил я, недоверчиво прислушиваясь к успокаивающимся внутренностям.
- Полностью.
- Зачем тогда пить?
- А для контраста! - рассмеялся Ниобе. - Хотите еще?
- Упаси боже!
Я поспешно плеснул в стакан обыкновенной земной водки, чтобы консул не успел наполнить его какой-нибудь здешней гадостью.
Ниобе последовал моему примеру и поднял стакан.
- За успех вашей экспедиции, - предложил он.
- Спасибо.
К водке я вообще-то равнодушен, если не сказать более - предпочитаю легкие спиртные напитки, да и те в меру, - но сейчас я ей просто обрадовался.
- Вы извините, - проговорил консул, закусывая, - я что-то не совсем понял цель вашей экспедиции. Если не ошибаюсь, млечник - это гриб?
- Не ошибаетесь, - усмехнулся я. - Но это в том случае, если исходить от латинского названия Lactarius. А если от греческого Galaktikos (и то и другое слова переводятся как млечный), то вместо гриба получаете вид хищного психофага, обнаруженного на нескольких населенных гуманоидами планетах нашей Галактики в довольно обширной области. Видели его всего несколько раз, но, по косвенным данным, предполагается, что это весьма распространенный вид.
- Почему же его так редко видели?
- Потому, что гипотетически это либо живой материальный объект, обитающий в n-мерном пространстве и появляющийся в трехмерном, когда ему заблагорассудится, либо живая энергетическая субстанция, возникшая на основе полей и столь малых физических частиц, что в материальном мире является абсолютно проницаемой. Отсюда, кстати, и его другое, более звучное название - призрачный парусник. Существует всего два снимка млечника. Я видел оба. Смею вас заверить, что в мире нет ничего более прекрасного.
- Как же вы собираетесь ловить его, если он абсолютно проницаем?
Я откровенно рассмеялся.
- Вы похожи на корреспондента из программы "Загадки и тайны Вселенной". Это мой маленький профессиональный секрет. Кстати, пока я буду в экспедиции, попрошу меня не навещать и не вызывать по рации. Имеются сведения, что млечник очень чувствителен к электромагнитным полям, а птерокар создает весьма ощутимые биомагнитные помехи, которые могут отпугнуть млечника. Если возникнет чрезвычайная ситуация, я сам вас вызову.
Консул совсем погрустнел. К концу дня (обед как-то незаметно перешел в ужин) Ниобе напился, хотя и утверждал, что к спиртному, как и я, равнодушен. Вполне возможно, что так оно и было, но мой категорический отказ остаться погостить, видимо, сказался на этом обстоятельстве. Время от времени консул возвращался к уговорам и даже пообещал подарить "скорбящую вдову", если останусь хотя бы на день, но я твердо стоял на своем. После каждой неудачной попытки переубедить меня Ниобе тяжело вздыхал, от расстройства выпивал рюмку водки и на некоторое время менял тему разговора. Но минут через двадцать все повторялось. В конце концов он все же подарил мне парусника просто так, расщедрившись под воздействием алкоголя. И я не отказался, пообещав, что если поймаю еще один экземпляр, то этот обязательно верну. Кончилось все тем, что после очередной порции водки консул откинулся на изголовье кресла и мгновенно заснул.