- УХТА-Р-Р-РЫ... - возвестил миру о своем пришествии Великий дух озера Чако. Небольшие смерчи "неощутимой пыли" заплясали над озером, разбрасывая мелкие шаровые молнии, взрывающиеся с шипением и треском наподобие шутих.
Вихревое электростатическое поле громадной мощности блокировало биочип, и меня вновь до потемнения в глазах оглушила боль в левой руке. К счастью, вакханалия электростатики бушевала недолго, но когда биочип включился и анестезировал руку, от последствий болевого шока я ощущал себя пришибленным. Сознание функционировало заторможенно и как бы отдельно от тела. Я действовал так, словно мной по-прежнему управлял "автопилот" биочипа: механически сбросил в озеро ласты (теперь их падение в трехмерную пустоту котловины озера никаких катаклизмов вызвать не могло), туда же швырнул лохмотья перчаток, выплюнул загубник, надел респиратор и стал натягивать комбинезон. Краем сознания отметил, что шипение и треск шаровых молний переместились к восточному берегу, и глянул в зеркальце себе за спину. Нет, это были не шаровые молнии. Это были настоящие шутихи и петарды плюс к ним широчайший набор иной пиротехники. Пригорок, на котором был разбит лагерь, затянуло пиротехническим дымом, в этом дыму, освещаемые сполохами фейерверка, метались фигурки донельзя возбужденных раймондцев. Пришел их праздник.
Закончив с одеванием, я вернул накидке эластичность, сбросил ее с плеч и, встав с сиденья, помахал рукой, чтобы меня забрали. Я думал, что егерь примчит за мной на катере сразу же после свершения таинства, но прошло еще минут пятнадцать, и только когда фейерверк на пригорке пошел на убыль, из дыма, наконец, вынырнул катер и направился ко мне.
- Как дела? - приближаясь, радостно прокричал егерь из катера.
- Не очень, - пасмурно ответил я, показывая палец с сорванным ногтем.
- Тю! - изумился егерь. - Как же это?
- А вот так. Сморил меня сон все-таки, не помог кофе. А когда громыхнуло, я дернулся от испуга, хотел схватиться за арматуру, да спросонья получилось не очень удачно.
- Совсем не очень! - чертыхнулся егерь. - Таких туристов-растяп мне еще не доводилось сопровождать. А как с наживкой?
- С наживкой? - Я растерялся и оглянулся на "удочку". Совсем забыл, зачем я, по официальной версии, находился здесь. Но автоматический подсекатель сработал как часы, и теперь на золотой цепочке в полуметре от поверхности озера шевелила лучами двухмерная звезда, то появляясь в поле зрения, то исчезая. - А что с ней случится? У нее ногтей нет... - попытался я шуткой нивелировать свою растерянность. - С ней все нормально.
- Ну ты и фрукт! - фыркнул егерь. - Поехали.
На обратном пути, неся плот над озером, егерь уже не соблюдал никаких мер предосторожности. Левый борт окунулся в двухмерную воду и до самого берега бороздил ее. Наконец я смог осуществить свое желание и опустить руку в чистую двухмерную воду без смеси с трехмерной. Что я и сделал, но, как и ожидалось, ничего не ощутил. Оправдывая свое название, "неощутимая пыль" беспрепятственно проходила сквозь ладонь, и никаких следов на поверхности озера не оставалось.
На берегу меня встретила толпа восторженных Раймондцев, в своем крайнем возбуждении напоминавших дикарей, впервые увидевших инопланетянина. Они обступили меня со всех сторон, всучили в руки большую чашу с шампанским и заголосили на все лады. "У-ух!" - кричали одни, "Т-та, т-та!" - пытались перекричать первых вторые, "Р-р-р-ры!" - заглушали и первых, и вторых третьи. Только сейчас я понял этимологию имени Великого духа озера Чако.
- Пейте, - подсказал егерь из-за спины. - Пейте до дна.
Шампанское пить не хотелось, почему-то от одного его вида с души воротило. Хотелось водки. Сейчас водка была просто необходима, чтобы снять послестрессовое напряжение. Насколько я знаю, более радикального способа в природе не существует.
- А водки нет? - тихо спросил я через плечо.
- Пейте! - жестко проговорил егерь. - Не выпьете, оскверните ритуал.
Я зажмурился, поднес чашу ко рту и опрокинул ее. Больше на себя, чем в рот. Да и те капли, которые попали в рот, тоже вытекли и сбежали по бороде пузырящимися струйками. Если бы хоть одна из них попала в гортань, меня, наверное, вывернуло: бы наизнанку. Вот тогда я бы уж точно осквернил ритуал...
Не заметив подвоха, толпа раймондцев взорвалась восторженным ревом, послышались хлопки пробок, и брызги шампанского полетели во все стороны. Похоже, я на правах почетного гостя открыл церемонию потребления "национального" напитка. По крайней мере на меня уже никто не обращал внимания.
- Все? - спросил я у егеря, обернувшись.
- Все-все, - успокоил Бори Чилтерн и панибратски похлопал меня по плечу.
- Водка есть? - вновь повторил я вопрос.
Егерь недоуменно уставился на меня, но затем, сообразив, понял мое состояние.
- Есть. Идем.
Он подвел меня к антигравитационному катеру, перегнулся через борт и принялся копаться где-то в изножье. Куртка на спине задралась, и я увидел, что сзади к широкому ремню пристегнута кобура с торчащим из нее парализатором.
"Где же ты был все то время, пока я махал с плота рукой?" - про себя спросил я егеря, тупо уставившись на парализатор.
Егерь наконец извлек из катера двухлитровую бутыль буро-белесой жидкости и повернулся ко мне.
- Держи.
Я схватил бутыль, словно алкоголик в тяжком запое, сорвал пробку и основательно приложился к горлышку. Так же, как кофе, раймондская водка ничего общего с земной не имела. Забористый самогон, настоянный на местных душистых травах. Но, в общем-то, мне сейчас и нужно было крепкое спиртное. Любое. Отхлебнув порядочную порцию, я почувствовал, как голова начинает тяжелеть, затуманиваться и этот туман заполняет глубокую щель между расслоившимися сознанием и телом.
- Спасибо... - облегченно выдохнул я, но бутыль не вернул.
Бори Чилтерн смерил меня взглядом сверху донизу.
- Оставь себе, - сказал он.
- Спасибо, - еще раз поблагодарил я. - Мое присутствие на празднике обязательно? - кивнул я в сторону веселящейся толпы раймондцев, продолжающих окатывать друг друга шампанским.
- Я уже объяснял: хотите - присоединяйтесь, хотите - нет. Как хотите.
- Тогда пойду палец лечить, - сказал я. - Может, позже присоединюсь.
- Сувенир возьмите. - Чилтерн протянул прозрачную коробочку со снятой с "удочки" двухмерной звездой.
- Благодарю, - кивнул я, взял коробочку и с бутылью под мышкой нетвердой походкой направился к палатке.
В палатке я занялся самолечением. От мескатолина препаратов не было, но для человека мескатолин не является ядом, хотя в больших дозах оказывает галлюциногенное действие. Поэтому первым делом я принял лошадиную дозу препаратов, нейтрализующих формальдегид, попавший в кровь через жабры, затем переоделся и только тогда занялся обработкой раны. Смазал омертвевшую от формалина кожу смягчающим кремом, а безымянный палец заклеил бактерицидным пластырем. Не ахти какое лечение, но никому из медиков на Раймонде показывать рану я не собирался. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел торчащий из-под обрывков кожи биочип.
Затем я выбрался из палатки, но к раймондцам не пошел. Сел в шезлонг и, раскачиваясь в нем, как в кресле-качалке, принялся прихлебывать из бутыли раймондскую водку, осоловевшим взглядом окидывая окрестности. Если по-честному, то я и не мог присоединиться к раймондцам - окружающее плыло в глазах, мир тихонько колыхался, звуки становились все глуше и глуше. Пока я окончательно не выпал из реальности.
Очнулся я поздним вечером от сильного, чистого, бередящего душу звука, который разбудил не только мое сознание, но и отозвался резонансом в каждой клеточке тела.
- За-анзу-уры-ы! - восторженно взорвалась толпа раймондцев на берегу.
Сознание наконец соединилось с телом, но зрение было по-прежнему расфокусированным. Мне казалось, что на берегу непонятно откуда собралась громадная толпа, она кишела единой массой и была больше похожа не на сборище раймондцев, а на дикий шабаш пересмешниц. При этом пересмешницы продолжали выбираться из озера и бестелесными тенями вливаться в общую бурлящую массу.
За первым кличем занзуры последовал второй, и, наконец, зазвучал их хор. Это действительно было нечто возвышенное и неземное, как хор ангелов в раю. Рассудком я прекрасно понимал, что в пении занзур очень много от психокинетического воздействия и резонансного отклика клеточной структуры организма, но противиться обвораживающей музыке высших сфер не мог. И не хотел.
То ли от чрезмерного количества формальдегида в крови, то ли от выпитой водки, то ли от галлюциногенного действия мескатолина, то ли от пения занзур в голове у меня все смешалось. Я ощущал себя то Улиссом, привязанным к мачте и соблазняемым дивным пением сирены с лицом сивиллянки по имени Нэфр'ди-эт, которая лежала навзничь на западном берегу озера Чако, а то сыном Улисса - Телемахом, узревшем творческим взором средневекового поэта-славянина "облое чудище" с выпученными глазами жабы-пересмешницы, рассыпающими искры "неощутимой пыли".
Полярное сияние трепетало по всему небосклону громадным покрывалом Пенелопы, воздух дрожал и струился, звеня райскими голосами сирен, грудь великанши, лежащей на том берегу, колыхалась, ходила ходуном в ожидании любовника, а я сидел в шезлонге, отхлебывал водку из горлышка и бормотал великанше одно и то же как заведенный: - Прости, женщина, я не твой поклонник...
Глава 11
На следующее утро, договорившись с егерем, я отбыл в i-Эрмитаж на два часа раньше запланированного времени. Очень не хотелось встречаться с Броуди, так сказать, с корабля на бал. Видеть его слащавую физиономию при моем полном моральном и физическом истощении было выше всяких сил. К тому же палец воспалился, подергивал, и раньше времени началось отторжение жабр. А учитывая вчерашние приключения, разбалансировку клеточной структуры организма под воздействием психокинетического пения занзур и жестокое похмелье, настроение у меня было упадочное. Впрочем, туристы-раймондцы и егерь в том числе с утра выглядели не лучше. Но если я хоть немного поправил здоровье тонизаторами, да и биочип в какой-то степени коррелировал подавленность, то на раймондцев было жалко смотреть. Остатки шампанского, которыми они пытались взбодриться, никак не помогали.
Когда я ступил на брусчатую площадь перед i-Эрмитажем, там царила суматоха. Многие из гостей, сопровождаемые эскортом охранников, отбывали кабинами межпространственного лифта на космостанцию "Раймонда-П" для посадки в лайнер, и затеряться среди них не составляло труда. Я вызвал кибертележку, доставил экспедиционное снаряжение к себе в номер и занялся обратной процедурой замены своего спецснаряжения, использованного на озере Чако, на раймондское. Справился с этим быстро, а затем принялся не спеша упаковывать личные вещи. И когда ровно через два часа в номер вбежал излишне возбужденный Броуди, я застегивал последний баул.
- Господин Бугой! - возмущенно закричал Броуди с порога. - Ну как так можно! Мы приготовились к торжественной встрече, а вы, оказывается, уже два часа как здесь! Неужели нельзя было предупредить?!
- Добрый день, господин Броуди, - распрямляясь, сказал я.
- А?.. - запнулся Броуди и покраснел. - Извините, здравствуйте. Но все-таки, как так можно? - пожурил он. - Мы вам сюрприз подготовили, а вы...
- Как прошла церемония закрытия? - будто не слыша его причитаний, спросил я.
- Церемония закрытия? О, великолепно! - Тут Броуди понял, что сморозил глупость. - Ну... В общем, неплохо. Почти так же, как открытие. Думаю, вы ничего не потеряли, зато увидели на Раймонде нечто такое, что позволено лишь особо почетным гостям планеты. Надеюсь, понравилось?
Я внутренне содрогнулся. Глаза бы мои больше не видели раймондских праздников, когда аборигены в диком экстазе возвращают себе истинное обличье.
- Понравилось, - коротко сказал я. - Особенно это, продемонстрировал Броуди коробочку с двухмерной морской звездой.
- О! - театрально закатил глаза Броуди. - Какой прекрасный сувенир! Думаю, вы надолго запомните свое путешествие по Раймонде.
Я остро глянул в глаза распорядителя выставки. В них плясали хитрые искорки, чем-то похожие на серо-белую "неощутимую пыль" озера Чако.
"Да уж, господин Броуди, запомню надолго. Навсегда", - подумал я, но вслух ничего не произнес.