— Нет! — в ее глазах вдруг вспыхнул гнев, которого я никак не ожидал увидеть. — Думаете, что вы герой, да? Ничего подобного. Я знаю, вы сожгли его мотоцикл. Сломали нос и челюсть. Вы такой же жестокий и злобный, как и он! И я не потерплю здесь вашего присутствия. Вы испортили все то, чего я старалась добиться годами. Я хочу чтобы вы ушли!
В изумлении я воззрился на нее.
— Вы еще скажите, что навестите бедняжку в больнице и будете сидеть у его постельки?
— Незачем острить. Мое решение твердо: я хочу, чтобы вы ушли.
Я начал терять терпение, но все же пока владел собой.
— Послушайте, Дженни, давайте посмотрим в лицо фактам. С головорезами вроде Призрака нужно обращаться так, как они этого заслуживают, то есть как с животными. Да они и есть животные. Предположим, я сидел бы со сложенными руками и позволил бы негодяю содрать кожу с моего лица. Тогда вы были бы мной довольны?
— Вы чуть не убили его! Я не хочу с вами разговаривать!
— Ладно, — я встал и вышел из-за стола. — Я поживу в отеле еще пару дней. — У двери я остановился и оглянулся на девушку. — Дженни, вся беда в том, что хорошие люди редко бывают реалистами. Призрак — весьма свирепое животное. Ладно, ладно, навестите его, держите за ручку, поступайте, как вам хочется. У каждого есть право на собственное мнение, но будьте осторожны.
— Я не желаю вас слушать! — Она повысила голос. — Дядя ошибся, послав вас сюда. Вы совершенно непригодны для такой работы. И не можете понять, что люди отзываются на доброту. Я работаю здесь два года, а вы только десять дней и вы…
И тут я вспылил:
— Погодите! — Пораженная резкостью моего тона она замолкла. — Чего вы добились за два года своей добротой? Люди совершенно не ценят этот дар. Все, что им от вас нужно, — это талон на бесплатное питание или подачка. Все те женщины, от которых вам нет покоя, просто попрошайки. А вы уверены, что они не смеются над вами? Призрак годами терроризировал ваш сектор. Даже полиция не смогла справиться с ним. А я справился, и, может быть, до вас вскоре дойдет, что за десять дней я сделал больше для вашего города, чем вы за два года.
— Уходите!
Я видел, что причиняю ей боль, но мне было уже все равно. Я сделал то, на что в этом паршивом городе ни у кого не хватало смелости: прищемил хвост Призраку Джинксу, и здорово прищемил. Оставив ее одну, я зашагал к отелю «Бендикс».
По дороге я отметил, что прохожие больше не сторонятся меня, некоторые даже улыбаются. Новости в таких городах расходятся быстро. Коп, стоящий на краю тротуара, дружески подмигнул мне. Я в одночасье стал популярной личностью в Луисвилле, но это не доставило мне особой радости: Дженни испортила мой триумф. Я просто никак не мог понять, как она может быть такой бестолковой.
Возникал вопрос, что делать дальше. Может, через день-другой она остынет и я снова смогу вернуться к работе. Парадиз-Сити казался таким далеким, и у меня не было ни малейшего желания возвращаться туда. По крайней мере сейчас.
Почувствовав, что проголодался, я зашел в ресторан «Луиджи». Два пожилых официанта просияли, увидев меня. А до сего дня меня здесь игнорировали. Едва я принялся за еду, как к моему столику подошел толстый пожилой мужчина в неопрятном костюме. Он представился как Херб Лессинг.
— Я содержу аптеку за углом. Хочу вас поблагодарить: вы сделали хорошее дело. Этот ублюдок получил по заслугам. Может, теперь я получу покой по ночам, — он помолчал, глядя на меня, потом добавил: — Я считаю, что вы сослужили нашему городу хорошую службу.
«Интересно, — подумал я, — что сказала бы Дженни, услышав его слова».
Я кивнул, поблагодарив, и снова принялся за еду.
После ленча, не желая возвращаться в отель, я от нечего делать пошел в кино, но фильм так и не отвлек от мыслей о Дженни.
По окончании фильма я не спеша дошел до отеля и поднялся в номер. «Вы такой же жестокий и злобный, как и он!» Я закурил сигарету и лег на кровать, думая о ее словах. В конце концов я решил, что, может быть, она и права. Со мной определенно что-то происходит. Я вспомнил ту волну безумной ярости, с которой я ударил Призрака, а после набросился на его дружков. Правда, меня спровоцировали, но ни о чем подобном еще три месяца назад не могло быть и речи. Не авария ли причиной того приступа безумной ярости? Может, у меня в голове выбило какой-нибудь винтик? Не посоветоваться ли с доктором Мелишем? Потом я решил, что не стоит беспокоить его. Меня одолевали новые заботы. В первый раз со времени смерти Джуди я почувствовал неодолимую потребность в женщине. Что со мной происходит, черт побери? Я недоумевал.
Пожалуй, лучшим решением будет посещение местного борделя. В таком городе, как Луисвилл, наверняка имеется подобное заведение, и портье должен знать о нем.
Я посмотрел на часы: четверть седьмого. Сбрасывая ноги с постели, я говорил себе, что найду женщину, хорошо пообедаю в «Плаза», а завтра будет видно, что делать дальше. Когда я выходил из комнаты, зазвонил телефон. Снимая трубку, я не предполагал, что этот звонок изменит всю мою жизнь.
— Мистер Карр? Говорит О’Халлорен, сержант городской полиции.
Я узнал сиплый, сорванный голос.
— Да, сержант?
— Я везде вас разыскиваю…
— В чем дело? — Я сразу насторожился, все мысли о женщине исчезли, я снова почувствовал, как напряглись мышцы живота. — Какие-нибудь неприятности?
— Можно сказать и так, — всхрапнув носом, он продолжал: — Мисс Бакстер упала с лестницы. В настоящее время она находится в больнице.
Я слышал замедленные удары своего сердца.
— Она сильно разбилась?
— Ничего опасного, но довольно сильно. — Он умолк, снова всхрапнул носом и добавил: — Сломано запястье, лодыжка, трещина в ключице. В общем, здорово грохнулась.
— Как ее найти?
— Она в городской больнице. Я подумал, что необходимо вас известить.
— Спасибо. А как это случилось?
— На площадке вашего этажа натянули проволоку. Между нами говоря, думаю, для вас, но споткнулась она.
Тлевший во мне огонек ярости снова начал разгораться.
— В самом деле? — отозвался я и повесил трубку. В течение нескольких минут я стоял, мрачно уставясь на противоположную стенку. Натянутая на лестнице проволока, без сомнения, ждала меня. Со всеми своими дурацкими идеями о доброте, Дженни пострадала вместо меня. Падение могло стоить ей жизни.
Я позвонил портье и попросил соединить меня с городской больницей. У подошедшей к телефону медсестры я спросил, можно ли навестить мисс Бакстер, но получил отрицательный ответ. Как выяснилось, ей только что дали снотворное.
Я поблагодарил и повесил трубку.
Начинало смеркаться, и тени сгущались. Выйдя из отеля, я дошел до здания, где помещался офис Дженни, и вошел внутрь. Ярость во мне все росла. К счастью, у меня все еще оставался ключ, который я забыл отдать ей, когда уходил. Включив свет, я подошел к шкафу и достал свое импровизированное оружие, предусмотрительно спрятанное от глаз Дженни. Все остальные конторы в этом здании уже были закрыты, свет горел только у меня. Некоторое время я надеялся, что это соблазнит дружков Призрака подняться ко мне для расправы. Я страстно желал, чтобы они клюнули на приманку, дав мне возможность добраться до них и спустить шкуры, Я напрасно прождал до половины двенадцатого, потом, прихватив палку, закрыл офис и вышел на темную улицу. Поймав такси, я попросил водителя отвезти меня на Десятую улицу. Расплатившись и подождав, пока такси отъедет, я зашагал по пустынной в этот час улице, хотя клубы стриптиза и кафе еще работали. Вскоре я был возле кафе Сэма. Перед кафе ровной шеренгой стояли сверкающие «хонды», но на сей раз их было всего семь. Шум, вырывающийся из кафе, буквально разрывал барабанные перепонки.
Держа палку под мышкой, готовый к драке, я начал отвинчивать колпачки бензобаков. Затем опрокинул мотоциклы набок, дав бензину разлиться широкой лужей.
Из кафе вышли девушка в мини-юбке и парень с ожерельем на шее. Они остановились и изумленно уставились на меня.
— Эй! — несмело окликнул меня парень. — Не тронь мотоциклы.
Не обращая на него внимания, я шагнул в сторону и закурил сигарету. Девчонка испустила крик, похожий на блеяние овцы. Парень метнулся обратно в кафе.
Я отошел подальше и щелчком послал горящую сигарету в лужу бензина. Последовала ослепительная вспышка, сопровождаемая взрывом, потом взметнулось коптящее пламя. Жар заставил меня отступить на другую сторону улицы.
Семеро юнцов, в грязных желтых рубашках и отделанных мехом штанах, выскочили из кафе, но тут же попятились, остановленные жаром. Я спокойно наблюдал. Ни у одного из них не хватило духу вытащить горящий мотоцикл из ревущего пламени. Они просто стояли и смотрели, а «хонды», вероятно их единственная радость, таяли в огне.
Я ждал, сжимая палку обеими руками и мысленно уговаривая их броситься на меня, чтобы я смог измолотить их, но эти трусы так и не решились на поступок. Как глупые вонючие бараны, они стояли, пассивно созерцая гибель дорогих игрушек, которые позволяли чувствовать себя мужчинами, и не трогались с места.
Через пять минут все это мне надоело и я ушел. Хотя Дженни, страдавшая на больничной койке, и не знала об этом, я чувствовал, что поквитался за нее.
Я спал без сновидений и проснулся в девятом часу, разбуженный телефонным звонком. Я снял трубку.
— Мистер Карр, вас тут спрашивает полицейский, — в голосе портье слышались укоризненные нотки.
— Я спущусь. Попросите его подождать.
Торопиться я не стал. Побрился, принял душ, надел дорогую спортивную рубашку и диагоналевые брюки и только после этого спустился в вестибюль. Сержант О’Халлорен, в мятых брюках и рубашке без мундира, в сдвинутой на затылок шляпе, массивной глыбой заполнял бамбуковое кресло. Куря сигарету, он читал местную газету. Я подошел и сел рядом.
— Доброе утро, сержант. Выпьете со мной кофе?
Он прекратил чтение, аккуратно сложил газету и положил на пол.
— Через полчаса мне на дежурство, — сказал он своим сиплым голосом. — Я решил зайти к вам. Обойдемся без кофе. — Он уставился на меня свиными глазками, холодными, как лед, и твердыми, как алмаз. — Ночью на Десятой улице был чертовский пожар.
— В самом деле? — я ответил ему таким же взглядом. — Простите, не успел почитать местные газеты.
— Сгорело семь дорогих мотоциклов.
— Кто-нибудь подал жалобу?
Он заложил толстые ноги одна за другую.
— Пока нет, но могут подать.
— И вам, конечно, придется расследовать это происшествие?
Он подался вперед, в свиных глазках блеснул красный огонек.
— Вы начинаете меня беспокоить, мистер Карр. Такой холодный, безжалостный сукин сын еще не появлялся в нашем городе. Хочу сказать вам кое-что неофициально. Если вы снова выкинете подобный номер, у вас могут быть крупные неприятности. Вы едва не сожгли кафе. Хватит.
— Предоставьте ваших свидетелей, сержант, а уж потом пугайте неприятностями. Я не признаю свою вину, но, по-моему, полиция в этом городе бессильна перед ублюдками вроде Призрака Джинкса и подобных ему, так что я не могу взять в толк, почему вы начинаете блеять, едва кто-то начинает делать работу за вас. — Я встал. — Если хотите выпить чашечку кофе, пойдемте со мной.
Он сидел, уставясь на меня, и вертел в толстых пальцах недокуренную сигарету.
— Говорю вам — кончайте. Еще одна такая выходка — и вам не миновать каталажки. Ваше счастье, что мне по душе мисс Бакстер. Она делает нужное дело. Разумеется, ваше право сводить счеты, но пора и честь знать. Я не вмешался, когда вы обломали Призрака. Он полупил по заслугам, но вот ночная проделка мне не нравится. — Он тяжело поднялся на ноги и навис надо мной. — Я чувствую зло, исходящее от вас. Похоже, вы опаснее, чем эта банда безмозглых стервецов. Если я прав, вы рискуете нарваться на крупные неприятности.
— Вы повторяетесь, — отозвался я вежливо. — Как вы только что сказали, разговор неофициальный, не так ли?
— Угу.
— Тогда опять-таки неофициально, сержант: идите вы к…
Я встал, пересек унылый вестибюль и зашел в еще более унылую забегаловку, где выпил чашку скверного кофе. Потом закурил и просмотрел Местную газетенку.
Фотография семи кретинского вида юнцов, стоящих с мокрыми глазами над остатками своих «хонд», доставила мне немалое удовольствие.
Часов в десять я вышел из отеля и направился в единственный во всем городе цветочный магазин. Купив букет красных роз, я зашагал к городской больнице. Довольно часто встречные улыбались мне, и я отвечал им улыбкой.
После долгого ожидания меня, наконец, пропустили к Дженни. Она выглядела бледной, а ее длинные волосы, заплетенные в косы, лежали по обе стороны плеч. Сестра засуетилась с вазой для цветов, потом вышла. Я смотрел на Дженни и чувствовал себя великаном. Она еще не знала, что я отомстил за нее. Я не только разделался с Призраком, но и заставил ходить пешком семерых его дружков кретинов. Остаться без мотоциклов было им равносильно кастрации.
— Привет, Дженни, как дела?
Она печально улыбнулась.
— Не ожидала увидеть вас, Ларри, Думала, что после тех слов, что были сказаны мной, нашим отношениям конец.
Я пододвинул стул и сел.
— Так просто вы от меня не избавитесь. Забудем все. Как вы себя чувствуете?
— Я не могу ничего забыть. Зря я вам сказала, что вам непонятна доброта. Я рассердилась, а некоторые женщины говорят не то, что думают, когда сердятся. Спасибо за розы, они такие чудесные.
Интересно, как бы она говорила, узнав о семи сожженных «хондах»?
— Хватит об этом. Вы не сказали, как себя чувствуете.
Она состроила недовольную гримасу.
— О, нормально. Врач говорит, что я встану через три или четыре недели.
— Та проволока была натянута для меня. Мне жаль, что вы на нее натолкнулись.
Наступила долгая пауза, в течение которой мы смотрели друг на друга.
— Ларри, если у вас есть желание, вы могли бы оказать мне небольшую услугу. Насчет офиса вам незачем беспокоиться, об этом позаботились служащие муниципалитета, прислали замену. Но есть одно дело, которое я должна была выполнить. Вы не согласились бы заняться этим вместо меня?
— Какое именно дело? — Мне бы сказать, что я покончил с этой опекунской лавочкой, что это занятие не для меня, а для дураков, но меня подталкивала судьба. — Буду рад помочь вам.
— Завтра в одиннадцать из тюрьмы освобождают одну женщину. Я навещала ее и дала обещание… — на секунду умолкнув, Дженни посмотрела мне в глаза. — Надеюсь, вы понимаете, Ларри, что для человека, сидящего взаперти, обещание очень много значит. Я обещала встретить ее, когда она выйдет, и отвезти домой. Она пробыла в тюрьме четыре года. Это будет ее первая встреча со свободой. Я просто не хочу разочаровывать ее. Если меня там не окажется, если ее никто не будет ждать, это может свести на нет все труды, которые я в нее вложила. Не согласитесь ли вы встретить ее, объяснить, что со мной случилось, и почему я не смогла встретить ее?
«Господи! — думал я. — Как можно быть такой простодушной!» Женщина, которая провела за решеткой четыре года, наверняка должна быть крепче стали. Как и все отиравшиеся вокруг Дженни попрошайки, эта женщина втирала ей очки, но поскольку это из-за меня Дженни сломала лодыжку, запястье и ключицу, я решил выполнить ее просьбу.
— Это не проблема, Дженни, разумеется, я ее встречу.
Она одарила меня своей теплой, дружеской улыбкой.
— Спасибо, Ларри, вы сделаете доброе дело.
— Как ее можно будет узнать?
— Она одна освобождается в это время. У нее рыжие волосы.
— Тогда нет проблем. За что ее посадили? Или мне не следует об этом спрашивать?
— Нет, не следует. Разве это имеет какое-нибудь значение? Она отсидела свой срок.
— И куда же мне ее отвезти?
— У нее дом неподалеку от шоссе № 3. Там живет ее брат. Она покажет дорогу.
Появилась беспокойная медсестра и заявила, что Дженни пора отдохнуть. Вероятно, она была права. Дженни выглядела обессиленной.
— Ни о чем не беспокойтесь, — я встал. — Ровно в одиннадцать я буду на месте. Вы не сказали, как ее зовут?