– Так и сделаем, сир.
* * *
Врачи пришли к королю.
– Ваше Величество, ребенок тяжело болен. Его нельзя перевозить.
– Я не хочу, чтобы мать была здесь.
– После ее приезда ему стало немного лучше..
– От нее во дворце неприятности. Я не хочу, чтобы она была здесь.
– Мы не советуем перевозить ребенка.
– Глупости! Говорят, в Кенсингтоне воздух лучше, чем здесь.
– Но в это время года… погода такая холодная, и… ребенок так серьезно болен.
– Отправьте его в Кенсингтон или отошлите мать из моего дворца.
На следующий день Каролина с сыном покинули Сент-Джеймсский дворец и переселились в Кенсингтонскую резиденцию.
* * *
Каролина понимала, что сын умирает. Понимал это и принц, который приехал к ней в Кенсингтонский дворец.
Они сидели по обе стороны от маленькой колыбельки и плакали. И когда они смотрели, как сотрясают конвульсии маленькое хрупкое тело, их сердца переполнялись ненавистью к человеку, которого они считали ответственным за смерть сына.
Пришла Генриетта, сопровождавшая их в Кенсингтон, и встала поодаль от кроватки. Она раньше Каролины и принца поняла, что малыш уже умер.
Наконец Каролина поднялась и спокойно вышла из комнаты.
«Я буду ненавидеть его до тех пор, пока мы оба живем на этой земле», – подумала она.
И когда она возвращалась на улицу Олбермарл, толпы людей стояли вдоль дороги и молчанием выражали ей сочувствие. Каролине стало немного легче: она поняла, что эти люди так же ненавидели человека, ставшего их королем, как и она.
ССОРА В КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬЕ
Сын умер, детей лишили ее заботы. Каролина поняла – ей осталось только одно. Она будет мстить человеку, который так жестоко с ней поступил. И одновременно она заложит фундамент власти, которая, она не сомневалась, будет в ее руках, когда она станет королевой Англии.
– Мы не можем жить в доме Грэнтема, – сказала она принцу. – Нам надо найти собственный дворец.
Георг Август, чье горе было чисто внешним, согласился.
– Мы найдем подходящую резиденцию и создадим такой двор, по сравнению с которым королевский будет выглядеть как провинциальный деревенский дом землевладельца средней руки.
Принц пришел в восторг. Его ненависть к отцу отнюдь не была чисто внешней.
– Прекрасно, – продолжала Каролина, – начинаем искать не откладывая.
И очень скоро они нашли Лейстер-хаус. Едва Каролина увидела его, как тотчас поняла: это именно то, чего она хотела.
Дом располагался на северной стороне Лейстерских полей. Внутренний двор смотрел на общественный сквер, а позади дома раскинулся красивый голландский парк. Каролина объяснила принцу, что если они купят этот дом, то приобретут полную независимость. Хотя дом был всего лишь двухэтажным, но парадные комнаты выглядели прекрасно, а большая лестница была просто великолепной. Правда, соседство оставляло желать лучшего. С одной стороны шел ряд мелких лавчонок, но главным недостатком были Лейстерские поля, пользовавшиеся дурной славой. В прошлом они служили прибежищем для разного рода нежелательных лиц. По ночам там прятались разбойники, а днем совершали сделки мошенники. Перед Лейстер-хаусом происходило большинство лондонских дуэлей, и дом видел немало разбитых носов, когда дрались молодые повесы.
– Лейстер-хаус подходит для принца и принцессы Уэльских? – спросил Георг Август.
– Сейчас не подходит… но подойдет. Мы сделаем его, каким нам надо, – ответила ему жена.
* * *
Каролина оказалась права. Как только она и принц вместе с домочадцами поселились в Лейстер-хаусе, все изменилось. Вместо разбойников появились факельщики, освещавшие прохожим путь. По ночам Лейстерские поля стали почти безопасными, а днем их заполняли экипажи и портшезы богачей и влиятельных лиц и портшезы великих.
Все, кого не удовлетворяло нынешнее правительство, искали дорогу в Лейстер-хаус. И не только они. Проницательные государственные деятели начали понимать, что если не принц, то, во всяком случае, принцесса Уэльская исключительно умная особа. Она страдала от того, что у нее отняли детей, но зато ее популярность в народе от этого выросла в десятки раз. В Лондоне и в окрестных деревнях едва ли можно было встретить женщину, которая не плакала бы от ужаса перед жестокостью чудовища, разлучившего мать с детьми.
Каролина особенно горевала из-за того, что не может заниматься воспитанием детей. Но она полностью воспользовалась создавшимся положением и старалась забыть о печальной разлуке, создавая двор, соперничавший с королевским.
Она так быстро и с таким успехом выполнила эту задачу, что некоторые из министров короля советовали ему постараться положить конец ссоре. Разлад в правящей династии опасен и сам по себе, объясняли они, но в особенности, когда за проливом живет принц, которого многие считают истинным королем.
Георг отвечал на их предостережения пожатием плеч. Он не любил сына и сожалел о том, что к нему перейдет правление. Он не доверял принцессе Уэльской, хотя и восхищался ею как женщиной. Он будет ставить сыну условия, и тот должен или принять их, или довольствоваться ссылкой.
Между тем красота и очарование фрейлин Каролины притягивали в Лейстер-хаус отпрысков самых благородных фамилий Англии. К примеру, блестящего лорда Гервея, автора умных стихов и очень красивого молодого человека. Правда, в его красоте было что-то женственное, так что порой он походил на переодетую красивую девушку. Но ум сделал бы этого лорда украшением любого двора, и Каролина всячески привечала его. В Лейстер-хаус часто приезжал умный молодой лорд Стенхоп, наследник лорда Честерфилда, такой остроумный, что его шутки всегда попадали в цель, хотя порой бывали и жестоки. Лорд Стенхоп выглядел полной противоположностью Гервея и казался странным. Он будто бы с трудом носил свою огромную голову на маленьком, почти карликовом теле. Несмотря на молодость (ему было чуть больше двадцати) все зубы у него почернели. Однако при столь непривлекательной внешности он постоянно хвастался своими успехами у женщин. Шутки его, правда, были колкими и убивающими наповал. Другой постоянный визитер, лорд Питербороу, высокий, мертвенно бледный молодой человек, несомненно, вел распутный образ жизни, но был очень веселым. Эти и другие молодые люди вились вокруг красивых фрейлин. Визиты таких многообещающих джентльменов радовали Каролину.
Но самый радушный прием встречали писатели, для них двери всегда были открыты. Еще задолго до переезда в Лей-Лестер-хаус Каролина познакомилась с Александром Попом[3] и Джоном Га,[4] которые и теперь регулярно посещали ее. И она просила их, чтобы Джонатан Свифт, когда приедет в Лондон, обязательно появился у нее. В Лейстер-хаусе всегда с удовольствием встречали Исаака Ньютона, и так как он жил на Сент-Мартин-Лейн, недалеко от Лейстерских полей, то имел возможность наслаждаться беседами с Каролиной.
Именно об этом она всегда мечтала. О дворе, где собираются не только политики, но и о центре искусства. Еще в детстве, находясь под впечатлением двора Софии Шарлотты, она хотела быть вдохновительницей такого двора, и теперь могла осуществить свою мечту. Но они с Софией Шарлоттой были не во всем схожи. Различие заключалось в том, что София Шарлотта любила только искусство и никогда не хотела участвовать в управлении государством. Каролина же любила и искусство и власть.
У Георга Августа не хватало времени на писателей. Он презирал то, что называл «боэзией», и даже упрекал лорда Гервея за то, что тот пишет стихи.
– Зачем вам нужно заниматься этой боэзией? – спрашивал он. – Это дело для незначительного мистера Попа и людей его сорта, а не дело для благородного лорда.
Но Георг Август прощал жене увлечение «боэзией».
– Если тебе, моя торогая, нравятся эти люди, тогда пусть приходят… Но они всего лишь боэты. Разве они помогут нам и борьбе с отцом?
Каролина отвечала, что она убеждена, нет ничего сильнее пера, а в этих людях ее восхищает их искусное владение словом.
– Ты всегда была воспитательницей, – с нежностью глядя на жену, соглашался принц.
И писатели продолжали приходить.
Каролина знала, что со временем наступит очередь важных политиков.
* * *
И она не удивилась, когда в Лейстер-хаус приехал сэр Спенсер Комптон с посланием от короля. Принц и принцесса приняли его в новых апартаментах.
– Его Величество огорчен разногласиями между ним и сыном, – объяснил сэр Спенсер цель своего визита.
Георг Август ответил, что пусть отец ведет себя как разумный родитель, и тогда он и принцесса готовы забыть о разногласиях.
– Это как раз соответствует желаниям Его Величества, – сказал сэр Спенсер, – и если Ваше Высочество согласится соблюдать определенные условия, то с разладом будет покончено.
– Вы можете мне сказать, что это за условия?
– Да, я пришел сюда для того, чтобы изложить их вам.
– Прошу вас, продолжайте.
– Его Величество требует, чтобы вы платили за содержание ваших детей, дочерей в Сент-Джеймсском дворце и сына в Ганновере.
– Если бы отец разрешил моему сыну приехать в Англию и воспитываться здесь под моим руководством, я бы с величайшим удовольствием заплатил за его содержание здесь.
– По желанию короля ваш сын остается в Ганновере.
– Тогда пусть его содержание там будет привилегией короля! – Георг Август побагровел от гнева.
– Это окончательный ответ Вашего Высочества на данный вопрос?
– Да, это мой окончательный ответ. – Принц с силой ударил кулаком по столу.
– А что насчет содержания ваших дочерей?
– Если король взял их под свое попечительство, пусть он и платит за них.
– Тогда я продолжу перечисление условий, которые король поручил мне изложить вам. Вы не должны заполнять места при вашем дворе без согласия короля и принимать к себе на службу лиц, преданность которых Его Величеству сомнительна.
– Это, разумеется, означает, что мы должны отказаться от людей, которые нам особенно дороги, – быстро вставила Каролина.
– Это условие, которое выдвигает король.
Каролина посмотрела на принца и покачала головой. Но могла этого и не делать. Гнев Георга Августа возрастал с каждой минутой.
– Что еще? – спросил он.
– Вам будет необходимо порвать отношения с любым лицом, которое король объявит неприемлемым для него, и корректно относиться к слугам короля.
– Едва могу поверить, что это все требования Его Величества! – воскликнул принц с явным сарказмом.
– А дети? – поспешно вмешалась Каролина. – Если мы км полним условия Его Величества, будет ли нам разрешено забрать детей?
– Есть, Ваше Высочество, еще одно условие.
– Да?
– Вам вменяется в обязанность не возражать против драна короля попечительствовать над своими внуками.
– Нет! – воскликнула Каролина.
– Нет, нет и нет! – повторил за ней принц.
– Нам лучше остаться в таком положении, как сейчас, – улыбнулась ему Каролина. – Я знала, что принц слишком мудрый и проницательный и, конечно, слишком гордый, чтобы принять подобные условия.
– Это правда, – согласился принц.
Так сэр Спенсер Комптон ушел ни с чем, а ссора с королем не прекратилась.
– Он пожалеет о случившемся, – говорила Каролина принцу. Но в глубине души была бы готова согласиться на любые условия короля, лишь бы вернуть детей. И король это понимал. Поэтому он и ударил в самое больное место, чтобы она больше страдала.
Ну что ж, очень хорошо. Начались открытые военные действия. Если король хочет сражения с сыном и снохой, его желание будет выполнено.
Каролина чувствовала, что в силах заручиться могущественной поддержкой и победить.
И когда с визитом в Лейстер-хаус приехал Роберт Уолпол, она поверила, что ее ждет успех.
* * *
Принц не терял надежды завоевать Мэри Белленден и пользовался любой возможностью, чтобы сообщить ей о своих намерениях. Она же постоянно избегала его, делая вид, будто не понимает, чего он добивается.
Ему нравилось рассказывать о своих желаниях, поэтому он сообщил Генриетте о чувствах, которые питал к Мэри Белленден. Разумеется, Генриетта не могла не знать о них, потому что об этом говорил весь двор. А принцу даже не приходило в голову, что его признание выглядит очень странно. Он делился своим намерением сделать любовницей Мэри Белленден с женщиной, которая уже была его любовницей. Он принц, а это значит, он выше упреков. Больше того, он считал себя любвеобильным мужчиной и верил, что так думают все. Поэтому странно было бы ожидать, что его способны удовлетворить одна любовница и одна жена.
– Этой девушке нравится, чтобы за ней гонялись, – жаловался он Генриетте. – Она наслаждается ухаживаниями. Но это тянется слишком долго. Что мне делать?
Генриетта мягко посоветовала ему прямо сказать ей о своих намерениях.
– Она не дает мне шанса поговорить с пей. Она слишком много смеется. Или притворяется, будто не понимает, что я говорю. Вроде этого мерзавца Ньюкастла. А иногда тараторит так быстро, что я не могу ее понять. Она очень капризная девушка… хотя и очень хорошенькая. По-моему, Генриетта, среди фрейлин моей жены она самая хорошенькая.
– Как пишут поэты: «Или Мэри, или Молли», – согласилась Генриетта.
– О, боэты. Не говори мне о боэтах. Принцесса о них такого высокого мнения, что верит всей их болтовне. Мэри лучше, чем Молли, и я уже давно приметил ее. Генриетта, пригласи ее сегодня вечером к себе, и я поговорю с ней.
Генриетта, как всегда, покорно согласилась выполнить желание принца. Во-первых, она хорошо знала, что Мэри не примет его предложения, а во-вторых, понимала, что, если она пригласит Мэри, ее положение не изменится. Хотя принц постоянно утверждал, что он англичанин, на самом деле он оставался типичным немцем. Во всяком случае, в своем отношении к женщинам. В этом он походил на отца, который более двадцати лет сохранял верность Эрменгарде Шулемберг, независимо от того, сколько у него было других любовниц.
Генриетта передала Мэри Белленден, что вечером по приказу принца ждет ее в своих апартаментах.
Мэри, получив такое распоряжение, сразу помрачнела.
– Я не могу прийти, – заявила она.
– Это приказ принца.
– Вам придется сказать, что я больна.
– Если вы скажете, что больны, он пригласит вас в следующий раз. Ведь вы не можете быть больны постоянно.
– Что же мне делать?
– Сказать правду.
Мэри молча повернулась и ушла, но даже она не рискнула не подчиниться распоряжению принца. В девять вечера она вошла в апартаменты Генриетты. Ровно в девять, ни секундой
раньше, ни секундой позже – принц гордился своей пунктуальностью – он явился туда. Принц сиял от удовольствия. В отличие от мрачной, сдержанной Мэри.
Девушка была не одна: по ее просьбе Генриетта выполняла роль дуэньи и первая встретила принца.
Довольно странно, но Георг Август вроде бы не заметил ее присутствия, а подошел прямо к Мэри, сел рядом и подтянул к себе стол.
– Вы очень хорошенькая фрейлейн, – перемежая английские и немецкие слова, сообщил он ей.
– Ваше Высочество так любезны, – хмуро ответила Мэри.
– Я был бы очень любезным… если бы вы были разумной девушкой.
– По-моему, я разумная, Ваше Высочество. – Мэри не смогла удержаться от легкой дерзости.
– Тогда чего вы ждете?
– Вероятно, Ваше Высочество желает играть в карты? Миссис Говард, несомненно, пригласит других девушек, чтобы составить партию.
– Не в эту игру, – запротестовал принц. – Наша игра рассчитана на двоих.
– Вы должны простить меня, Ваше Высочество, я не знаю;»той игры.
Мэри поднялась, но он рукой задержал ее.
– Айн момент. Вы хорошенькая девушка. Вы тратите много денег, да? Наверно, на красивые платья… на пудру, на мушки, на кружева и ленты?
– Увы! Ваше Высочество прекрасно понимает нас, девушек!