Витюша сбивчиво рассказал руководителю «спасателей» о происшествии, умолчав, правда, об истинной причине «наезда». Очевидно, что рэкетиры каким-то образом прознали о водочной линии. Но «Главбух» только холодно усмехнулся, не разжимая тонких губ, а затем попросил Виталия Самуиловича прибыть в «бухгалтерию» для небольшой консультации.
— У нас есть ряд рацпредложений по поводу совершенствования работы одной ликеро-водочной линии. Думаю, вы согласитесь их сегодня обсудить? Часа через два, скажем, когда мы закончим разговор с вашими гостями? — сухо осведомился «Главбух».
Михин, которого снова прошиб холодный пот, только и смог пролепетать: «Да-да, конечно». Он наконец-то понял, что «бухгалтерия» отвечает не только за физическую безопасность людей Даутова, она защищает и финансовые интересы фирмы. «А вдруг у этого «Главбуха» свой, личный интерес? — Тогда еще дела не так плохи» — С надеждой подумал предприниматель.
После ухода «спасателей» Виталий Самуилович безвольно опустился на кресло и тоненько тихо завыл, оплакивая свои не сбывшиеся надежды на прибыльный бизнес и ускользнувшее директорское кресло. Впрочем, может, измученному бизнесмену просто нужна была какая-то разрядка, чтобы снять стресс?..
* * *
Женевьева, лично видевшая в домике на Лазурном берегу нескольких бандитов, уговорила Николая-Арчи, чтобы тот показал ей «живьем» основных акционеров фирмы и их окружение, мол, по фотографиям можно что-то напутать. Кроме того, она честно призналась, что хотела бы посмотреть, как работает русское наружное наблюдение. Затея была не самая лучшая, но Арчи, за неимением более перспективных идей, а главное, не желая, чтобы Женька самостоятельно чудила в случае отказа, согласился. Он решил лично показать французской коллеге Михина, прикинув, что даже если эта чудо-сыщица и лопухнется, коммерсант вряд ли «срисует» наблюдение — слишком бестолков для этого. Поэтому сыщики с раннего утра ошивались на окраине города у конторки Виталия Самуиловича.
Они видели, как туда заходил поставщик «Рояля», а потом трое каких-то отморозков и даже успели сфотографировать их. Разговоры в кабинете Михина, фиксируемые чутким микрофоном направленного действия, показались Арчи интересными, так как он сообразил, что на таком компромате Витюшу можно при случае и прижать.
А вот захват оказался для сыщиков достаточно неожиданным. Даже профессиональные наблюдатели только в самый последний момент успели заметить врывающихся в дом людей в камуфляже. Следом к дверям подкатил какой-то фургон, перекрыв видимость. Через несколько минут машина уехала, и кроме пары разбитых стекол ничто не напоминало о недавно разыгравшейся здесь драме.
Сыщики слышали тихое подвывание Витюши, пробывшем в своем кабинете еще около часа. Потом Михин сел в машину и куда-то поехал. Арчи и Женевьева на почтительном расстоянии двинулись следом и вскоре оказались у офиса охранной фирмы, в котором скрылся Витюша.
— Послушай, подруга, — обратился Арчи к напарнице, словно желая проверить ее реакцию, — а тебе не кажется, что нам следует свалить куда-нибудь подальше от этой конторы? Мы знали, что на «Транскросс» прикрывает несколько охранных групп, но, честное слово, такую работу я видел впервые…
Женевьева посмотрела на него и сказала, что ей приходилось следить за алжирскими исламистами, которым ничего не стоит отрезать голову любому наблюдателю и засунуть в ближайшую урну.
— Но, — столь же изящно грассируя букву «р», продолжила француженка, — мы можем отъехать подальше и еще послушать разговор. Или у вас в стране частные лица могут задержать других частных лиц прямо в середине улицы?
«У нас все могут», — проворчал Арчи, но немного отъехав от здания охранной фирмы, остановил машину, велев Женьке достать микрофон направленного действия. Однако, как не старалась девушка, ничего услышать не удалось: офис, видимо, был оборудован противопрослушивающей системой. Поэтому, решив оставить Михина на время в покое, сыщики, не торопясь, поехали в контору Николая.
В агентстве их встретил Юрий Александрыч, который, неодобрительно косясь на Женевьеву, доложил, о результатах работы по Куценко за прошлый день. Выслушав коллегу, Арчи решил, что этот акционер, действительно, пока подозреваемый номер один.
В то же время Иванова не очень обнадеживали результаты работы. Он прекрасно понимал, что найти заказчика убийства Нертова, а значит, Даутова и его падчерицы можно только разобравшись досконально в предыдущей деятельности самого генерального директора «Транскросса». Логика рассуждений сыщика была проста: Даутов сотворил нечто (а равно — не сделал или очевидно мог совершить в будущем), что не понравилось некоему господину «Х». Или господам. Чтобы найти «Х» надо знать все прошлые действия и планы Даутова. Тогда будет понятно, кому они могли мешать и, соответственно, будет установлен заказчик преступлений. Дальше — дело техники. Пока же вычислять заказчика приходилось, идя мелкими шажками от исполнителей, которые, скорее всего, ни сном, ни духом не ведали, кто их нанял. Параллельно на всякий случай проверяли основных подозреваемых — членов совета директоров «Транскросса».
В то время как отрабатывались разные версии, Арчи не терял надежды. Он прекрасно помнил свою службу в милиции, когда при проведении операций, направленных на раскрытие конкретных преступлений, одновременно раскручивались десятки других, не имеющих никакого отношения к делу. Так же получалось и сейчас, например, в случае с Михиным. Вот, выплыл же наружу его водочный бизнес, начала прорисовываться система дополнительной защиты «Транскросса» — все это могло пригодиться в дальнейшем…
Вдруг рядом оглушительно грохнуло так, что, казалось, не выдержат барабанные перепонки, в коридоре кто-то жалобно закричал. Арчи, машинально выхватив из наплечной кобуры газовый пистолет (боевое оружие носить могли только охранники, но не частные сыщики), выскочил из кабинета. Следом бросились Юрий и Женевьева.
В коридоре, скрючившись, сидел один из сотрудников агентства, лицо у него было в крови. Из-за разбитой двери, ведущей в соседнюю комнату, валил дым.
— Коля, это — граната! — Крикнул Александрыч, бросаясь к выходу. — Прикрой!..
— Какое, к черту, «прикрой»?! — Успел подумать Арчи, направляясь следом за коллегой к дверям, ведущим на улицу. — С моей пукалкой только детей пугать, — Юра, стой!..
Но бывший опер, не услышав своего шефа, уже выскочил из помещения. Там, как и следовало ожидать, поблизости с агентством уже никого не было, только какая-то случайная старушка, переваливаясь с ноги на ногу, улепетывала подальше от опасного места.
Александрыч припустил следом. За ним вдогонку, на ходу засовывая пистолет в кобуру, бросился Арчи. Как бабушка не сопротивлялась, но ее удалось остановить. Последним аргументом, после которого беглянка немного пришла в себя, было пенсионное удостоверение сотрудника МВД, грозно сунутое бывшим опером бабушке под нос со словами: «Уголовный розыск. Предъявите документы»!
Бабуля, живо придя в себя, накинулась на сыщиков с бранью, что они, дармоеды, развели бандюков, людям ходить негде, а теперь, вместо того, чтобы преступников сажать, с бабками воюют.
— Документы тебе, — не унималась старушка, не смотря на миролюбивое поведение сыщиков, — ты б лучше тот «жигуль» поймал, куда бандюк запрыгнул. А теперь — ишши ветра в поле. У мово соседа Мишки, таково же хулюгана, точь-точь такая машина. Он, гад, под окнами ее специально поставит, и давай заводить: дыр-дыр, дыр-дыр… — Тфу, зараза»!..
В конце концов, старушонку удалось утихомирить, выяснив, что машина была красного цвета, в ней находились шофер и «бандюк», бросивший бомбу в окно. А автомобиль, судя по описаниям, скорее всего, не «жигуль», а старенький «москвич». Это удалось установить, когда бабуля, пройдя немного с сыщиками по улице, указала на одну из припаркованных машин:
— Вот, точно такая же. Токо цвета другово. И номер у бандюков тех был не четыре цифры, а три. Это от лукавого — три раза по шесть, — безапелляционно заявила под конец старушка.
Сыщикам ничего не оставалось делать, как, поблагодарив свидетельницу и сунув ей полтинник, отправиться назад в разгромленное агентство. Там они застали Женевьеву, смазывающую йодом сотрудника сыскной фирмы. Оказалось, что тот находился в коридоре и получил ранение осколками оконного стекла, на которое налетел во время взрыва. Раненый мог бы еще долго переносить страдания, исподтишка рассматривая стройные Женькины ножки и вырез блузки, который заманчиво приоткрывался, когда девушка нагибалась. Но, увидев начальство, сыщик снова заохал и прикрыл бесстыжие глаза.
«Не фиг окна в коридоре нараспашку открывать», — буркнул Николай, облегченно подумав, что на этот раз обошлось без жертв. После этого он велел Женевьеве срочно убраться в какой-нибудь музей и та, на удивление покорно выполнила это требование.
Запоздало прикатил наряд милиции, а следом — местное милицейское начальство, желавшее лично выяснить, что произошло. Сыщики, конечно, сказали, что ничего не ведают, претензий ни к кому нет и никаких «заяв» они давать не собираются, понимая сложности бывших коллег. Несмотря на это в агентстве был проведен тщательный осмотр, скорее напоминающий повальный обыск, у всех присутствующих взяли объяснения: «не видел, не знаю, не предполагаю, претензий не имею». Затем милицейское начальство уехало восвояси.
На прощание дежурный опер попросил, чтобы Арчи подготовил на всякий случай списки возможных подозреваемых, сотрудников и клиентов фирмы, а также — испорченного имущества, мол сами должны знать: у вас своя бухгалтерия, у нас — своя, а справки по делу нужны.
Арчи и Юрий, оставшись вдвоем, некоторое время молча сидели и курили. Им не надо было объяснять, что «случайных» взрывов не бывает. Явно кому-то сыщики крепко наступили на хвост. И хорошо еще, если это кто-то из оставшихся «быков» успешно повязанного Слона — с ними найти общий язык легче. А если был прокол в поисках заказчика убийства? Если в «конторе» завелся болтун или, еще хуже — оборотень? В общем, бывшим оперативникам было над чем поразмышлять. Правда, существовали и иные версии, которые следовало отработать…
* * *
«Телки» так и не дождались своих кавалеров. Ни в этот вечер, ни позднее. Подвал, где оказались двое очухавшихся бандитов и тело их неудачливого подельника, с которым поработал «спасатель», побывавший в Тузле, не располагал к молчанию. Рэкетиры живо поняли, что попали в очень дурную передрягу и наперебой рассказывали, как «докатились до такой жизни». При этом они все валили на погибшего, дескать, он — главный и идея «тряхнуть» водочный цех принадлежала только ему.
Поняв, что от этих уродов больше ничего не добиться «Главбух» лично решил их участь. Больше опасности для охраняемого объекта отморозки не представляли, но руководитель «бухгалтерии» не хотел выпускать их, чтобы они снова жили среди людей.
— Ключ, на который закрыта дверь, у меня в кармане, — сказал «Главбух», когда его помощники покинули помещение. — Я один, вас — двое. Сумеете пробиться к выходу — ваше счастье. А не сумеете — он ткнул пальцем в лежащее на полу тело, — будет вас здесь трое.
Чтобы успокоить пленников и спровоцировать их на решительные действия, руководитель фирмы изобразил некую пародию на стойку, в которой находиться подобало разве что перепившему подростку, посмотревшему пару фильмов про карате. Бестолково растопырив пальцы и повторив пару раз «Йя-я!» «Главбух» несколько раз дрыгнул в воздух ногами.
Бандиты успокоились, решив, что «замочить» мужика большого труда не составит. Они небыстро, но угрожающе пошли с двух сторон к двери подвала. Один из рэкетиров даже умудрился по дороге вооружиться обрезком трубы, подняв его с пола. Но «Главбух», нырнув под занесенную для удара руку, раздробил нападавшему шейные позвонки, после чего, даже не подумав поднять упавшую палку, коротким ударом хладнокровно вогнал осколки носовых хрящей оставшегося бандита в его череп. Затем он негромко позвал: «Василий».
Дверь в подвал тут же открылась, и в проеме появился один из сотрудников, участвовавший в захвате.
— Я.
— Сколько раз говорил тебе, чтобы не мешал работать? — Укоризненно отчитал вошедшего «Главбух», — а ты прячешься за дверями, как мальчишка перед родительской спальней.
— Но, товарищ подполковник, я только подстраховать хотел. Я думал…
— В твои годы уже и соображать надо, а работать с подстраховкой дурак сможет. Ладно, — примирительно проворчал руководитель охранной фирмы, — организуй, чтобы это дерьмо убрали, а потом зайди — нам еще переговорить надо будет.
* * *
Джеф, открывший дверь на условных три звонка, на миг вылетел на лестничную площадку от сильного рывка снаружи, а потом вновь очутился в собственной прихожей, грохнувшись затылком о дверь ванной. Буквально «на плечах» Джефа в квартиру ввалились двое мужиков, вид которых не предвещал ничего доброго. Следом за ними грациозно впорхнула какая-то девица, аккуратно прикрывшая за собой дверь.
«Все, писец, доигрался»! — Понял Джеф сжавшись в комок, пытаясь защитить голову от возможных ударов и причитая, чтобы его не убивали. Точно также недавно причитал старый знакомый хозяина квартиры — Гришаня, когда Джеф и Скелет пришли к нему требовать должок. Гришаню мольбы не спасли и подельники, жестоко избив его, вынесли из квартиры все более-менее ценное, что можно было найти у мелкого поставщика наркоты.
Джеф считал, что Гришаня сам виноват, «втюхав» Скелету вместо нормальной маковой соломы «вторяк». Собрав в несколько сумок всякие шмотки, подельники уже собирались уходить, когда Гришаня, придя в себя, сдуру пообещал им потом «разобраться». Скелет впечатал каблук в бессовестную рожу и начал деловито пинать хозяина квартиры, пока тот не затих. После вместе с Джефом он затолкал тело Гришани в ванну и напустил в нее воды — «Пускай охладится, придурок»…
Сейчас же, Джеф чувствовал, пришла расплата. Когда первый из вошедших двинулся к скрючившемуся хозяину, с угрожающим: «Что скажешь на прощание?», он постарался перевести все стрелки на Скелета, начав, торопясь и глотая от волнения слова, закладывать своего подельника по полной программе. Гости, прикрыв за собой входную дверь, внимательно слушали и, казалось, угрожающе молчали. Их поведение еще больше напугало Джефа — он решил, что хозяева Гришани каким-то образом прознали о судьбе диллера, а наркодельцы — не сопливые пацаны — шутить не будут.
— Я думаю, этот парень надо быстро-быстро топить в ванна, — странно грассируя заявила девица. Она и не представляла, что своей импровизацией попала в самое больное место хозяина квартиры — со дня, когда он со Скелетом убили Гришаню, Джефу чуть ли не каждую ночь снился кошмарный сон, будто это не он с подельником топит должника, а именно его, Джефа, окунают головой в воду какие-то страшные существа. Теперь сон становился явью.
— Здесь не Италия, — отозвался один из мужиков, — у нас свои методы.
Третий гость, вытащив из кармана тонкий капроновый шнурок, задумчиво вертел его в руках, время от времени негромко требуя: «Говори. Еще». Его напарник стоял рядом и очевидно собирался по команде схватить Джефа, пока тот, который был со шнурком, накинет свою удавку на шею несчастного.
«Мафия! Настоящая международная мафия»! — Ужасался Джеф, продолжая исповедоваться в надежде выторговать право хоть немного пожить.
Наконец, человек со шнурком прервал словесный поток говорившего.
— Ты, зверий потрох, не пачкай людям мозги. Думаешь, Скелет жить не хотел? — Хотел. Так вот, выходит, что ты виноват. И человека чужого замочил, и ментам стучишь, как выясняется. Вопросы?..
Мужчина ближе придвинулся к Джефу, и шнурок в сильных руках натянулся, как струна.
— Я… я…, - залепетал Джеф, под которым начало расплываться мокрое пятно, — я не стучу… мы наоборот… позавчера ментов взорвали…
Мужчина остановился.
— Говори. Только внятно. И не воняй.
Джеф, торопясь, рассказал, что недавно проигрался Скелету в карты на «американку» и должен был выполнить любое желание победителя. Тот потребовал, чтобы Джеф грохнул мента. В крайнем случае — мента «завязавшего». У Джефа дома была припрятана граната РГД-5, которую он однажды отобрал у какого-то подвыпившего ханыги, сладко спавшего в подъезде. Вместе со Скелетом они сели в «Москвич-417», оставшийся Джефу в наследство от отца, и поехали к некоей сыскной фирме. Там Джеф и бросил гранату в окно, вернув таким образом долг сполна.