— Тогда ее аристократический папаша?
— Нет, не старик Пойндекстер.
— Кто же еще?
— Ее двоюродный брат — Кассий Кольхаун. Очень странный субъект.
— Я, кажется, слыхал это имя.
— И я тоже, — сказал младший лейтенант.
— О нем слыхал каждый, кто так или иначе был причастен к мексиканской войне, то есть кто участвовал в походе Скотта. Надо сказать, что Кольхаун оставил по себе нехорошую память. Как уроженец штата Миссисипи он был капитаном в полку миссисипских волонтеров. Только его чаще встречали в тылу за карточным столом, чем в штабе полка. Было у него одно или два дела, которые составили ему репутацию бретёра[27]. Но эту славу он приобрел еще до мексиканской войны. В Новом Орлеане он слыл за опасного человека.
— Ну, и что же? — спросил молодой драгун с некоторым недоверием в голосе. — Кому какое дело, опасный человек мистер Кассий Кольхаун или безобидный! Мне, по правде сказать, это безразлично. Ведь вы же говорите, что он ей всего лишь двоюродный брат.
— Не совсем так. Мне кажется, что он к ней неравнодушен.
— И пользуется взаимностью?
— Этого я не знаю. Повидимому, он любимец ее отца. И мне даже объяснили, правда под большим секретом, причину этой симпатии. Это обычная история — все построено на денежной зависимости. Пойндекстер уже не тот богач, каким он был раньше, иначе мы никогда не увидели бы его здесь…
В этот момент рожок протрубил сбор к утреннему смотру — церемонии, которая соблюдалась в маленьком форту так же строго, как если бы налицо был армейский корпус.
И три офицера разошлись, каждый к своей части, чтобы приготовить ее к смотру, который производил майор, командир форта.
Глава X
КАСА-ДЕЛЬ-КОРВО
Поместье, или гасиенда, Каса-дель-Корво тянулось вдоль лесистых берегов Леоны более чем на три мили, в сторону же прерии, к югу, оно занимало вдвое большее пространство.
Усадебный дом в мексиканской Америке обычно, хотя и неправильно, называется тоже гасиендой. В Каса-дель-Корво он выстроен на расстоянии пушечного выстрела от форта Индж, откуда виднеется часть его белых стен. Большая же часть гасиенды спрятана под тенью высоких деревьев, окаймляющих берега реки. Река здесь делает крутую излучину в форме подковы. Отсюда и название «Casa del Corvo» — «Дом на излучине».
Место для постройки дома было выбрано, по всей вероятности, в целях лучшей защиты его от индейцев, терроризировавших своими нападениями европейских поселенцев в ранние дни колонизации Америки[28].
Своим фасадом гасиенда обращена в сторону прерии, которая, как бесконечный изумрудный ковер, расстилается перед ней до самого горизонта.
Архитектура Каса-дель-Корво, как и других усадебных построек Мексики, носит характер мавританско-мексиканского стиля. Дом одноэтажный, с плоской крышей — азотеей, обнесенной перилами. Внутри постройки находится вымощенный плитами двор с фонтаном и лестницей, ведущей на азотею. Массивные деревянные ворота на тяжелых болтах расположены со стороны главного подъезда. По обе стороны ворот — два или три окошка, защищенных железной решеткой.
За стенами ограды — несколько убогих хижин, населенных невольниками-неграми. Их нищенские домишки составляют резкий контраст с барской усадьбой плантатора.
Такова была гасиенда, приобретенная плантатором из Луизианы.
* * *
Луиза Пойндекстер в задумчивости опустилась в кресло перед зеркалом и велела своей служанке одеть и причесать ее к приему гостей.
Это было приблизительно за час до званого обеда, который давал Пойндекстер, чтобы справить свое новоселье. Не этим ли следовало объяснить некоторое беспокойство в поведении молодой креолки? Однако у служанки-невольницы были на этот счет свои догадки — об этом свидетельствовал происходивший между ними разговор.
Хотя вряд ли это можно было назвать разговором. Луиза просто думала вслух, а ее служанка вторила ей, как эхо. В течение всей своей жизни молодая креолка привыкла смотреть на рабыню, как на вещь, от которой можно было не скрывать своих мыслей, так же как от стульев, столов, диванов и другой мебели ее комнаты. Разница была лишь в том, что Флоринда все же была живым существом и могла отвечать на вопросы.
В течение первых десяти минут после того, как Флоринда появилась в комнате, она без умолку болтала о всяких пустяках, и участие в разговоре самой Луизы ограничивалось лишь отрывистыми замечаниями.
— О, мисс Луи, — говорила негритянка, нежно расчесывая роскошные волосы молодой госпожи, — какие у вас красивые волосы! Словно пушистый испанский мох, что свешивается с кипарисового дерева. Только они у вас другого цвета и блестят, точно сахарная патока.
Луиза Пойндекстер была креолкой, а потому вряд ли нужно говорить, что ее волосы были темного цвета; они были пышны, словно испанский мох, как наивно, но метко выразилась негритянка. Но они не были черными. Это был тот красивый каштановый цвет, который встречается иногда в окраске черепахи или же пойманного зимой соболя.
— Ах, — продолжала Флоринда, — если бы у меня были ваши чудесные волосы вместо моих негритянских завитушек, они бы все были у моих ног, все до одного!
— О чем ты говоришь? — спросила молодая креолка, точно очнувшись от своих мечтаний. — Что ты сказала? У твоих ног? Кто?
— Ну, разве вы не понимаете меня?
— Даю слово, нет.
— Я заставила бы их полюбить меня. Вот что я хотела сказать.
— Но кого?
— Всех белых джентльменов. Молодого плантатора, офицеров форта — всех, всех! С вашими волосами я бы их всех покорила!
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Луиза, представив себе, как выглядела бы Флоринда с ее прической. — Ты думаешь, что ни один мужчина не устоял бы перед тобой, если бы у тебя были мои волосы?
— Нет, мисс, я хотела бы, чтобы у меня были не только ваши волосы, но и ваше милое лицо, ваша кожа, белая, как алебастр, ваша стройная фигура… Это было бы замечательно! О, мисс Луи, вы такая красивая! Я слыхала, как белые джентльмены говорили об этом. Но мне и не надо слышать, что они говорят, я сама вижу.
— Ты научилась льстить, Флоринда.
— Нет, мисс, уверяю вас. Здесь нет ни слова лести, ни одного слова! Клянусь вам! Клянусь апостолами!
Тому, кто лишь раз взглянул на Луизу, клятвы негритянки показались бы излишними.
Сказать, что Луиза Пойндекстер была прекрасна, — это значило только повторить общее мнение окружающего ее общества. Карандаш даст лишь слабое представление о ее облике; никакой художник не мог бы передать на безжизненном полотне лучистый свет, которым сияли ее глаза.
На серьезные уверения Флоринды девушка ответила снисходительным смехом, в котором, однако, не чувствовалось и нотки сомнения. Молодая креолка не нуждалась в том, чтобы ей напоминали о ее красоте. Лесть негритянки мало тронула ее, и она снова впала в задумчивость.
Флоринду это не смутило.
— Ах, — продолжала она, как будто разговаривая сама с собой, — если бы Флоринда была хоть наполовину так хороша, как молодая мисс, она ни на кого бы не обращала внимания и ни о ком бы не вздыхала!
— Вздыхала? — повторила Луиза, удивленная ее речью. — Что ты хочешь этим сказать?
— Мисс Луи, Флоринда не такая слепая, как вы думаете, и не глухая. Она давно замечает, как вы молча сидите на одном месте и только глубоко вздыхаете. С вами никогда этого не было, когда мы жили в Луизиане.
— Флоринда! Я боюсь, что ты теряешь рассудок или уже потеряла его в Луизиане! Вероятно, здешний климат плохо действует на тебя?
— Честное слово, мисс Луи, вы должны об этом спросить себя. Не сердитесь на меня, что я с вами так попросту разговариваю.
— Конечно, нет. Почему я должна сердиться на тебя? Я не сержусь. Только ты совсем неправа. То, что ты видела и слышала, — это всего лишь твоя фантазия. Что же касается вздохов, то мне некогда вздыхать — ведь сейчас нужно будет принять около сотни гостей, и почти все они незнакомые. Между ними будут молодые плантаторы и офицеры, которых ты хотела бы покорить. Ха-ха-ха! У меня же нет желания очаровывать ни одного из них, и я могу всех уступить тебе.
— О, мисс Луи, вы правду говорите? — спросила негритянка с нескрываемым любопытством. — Вы говорите, что ни один из этих джентльменов вам не нравится? Но ведь будут очень-очень красивые мужчины. Будет этот молодой плантатор и те два красивых офицера… нет, три красивых офицера. Вы знаете их? Они все были очень внимательны к вам. Вы уверены, мисс, что ни об одном из них вы не вздыхаете?
— Опять о вздохах! — вынужденно засмеялась Луиза. — Довольно, Флоринда, мы теряем время. Не забывай, что у нас сегодня большой прием и мне нужно по крайней мере полчаса, чтобы немножко сосредоточиться и быть на высоте своей роли хозяйки дома.
— Не беспокойтесь, мисс Луи, не беспокойтесь. Вас одеть нетрудно. В любом платье вы хороши. Вы все равно будете первой красавицей, если даже наденете простое платье работницы плантаций.
— Как, однако, ты научилась льстить, Флоринда! Я подозреваю, что ты говоришь все это неспроста. Может быть, ты хочешь, чтобы я помирила тебя с Плуто?
— Нет, мисс, Плуто никогда больше не будет моим другом. Он был таким трусом, когда на нас налетела буря в этой черной прерии! О, мисс Луи, что бы мы только делали, если бы к нам не подоспел этот молодой джентльмен на гнедой лошади!
— Если бы не он, Флоринда, наверно никого из нас не было бы здесь.
— О мисс! А какой же он красавец! Вы помните его лицо? Его густые волосы совсем такого же цвета, как ваши, только вьются они немного вроде моих. И что? тот молодой плантатор пли офицеры по сравнению с ним! Никуда они не годятся. Мы, негры, так и называем их — белым мусором. О таком мужчине, как тот красавец, я понимаю, можно вздыхать. Он сто?ит того.
До этого момента молодая креолка сохраняла спокойствие. Она хотела быть спокойной и дальше, но не смогла. Случайно или намеренно, но Флоринда коснулась самых сокровенных чувств своей молодой госпожи. Луизе не хотелось открыть свою тайну даже рабыне. И она была рада, что именно в этот момент со двора донеслись громкие голоса. Это было достаточно хорошим поводом, чтобы закончить поскорее туалет, а вместе с тем и разговор, который ей не хотелось продолжать.
Глава XI
НЕОЖИДАННЫЙ ПРИЕЗД
— Эй ты, негр, где твой хозяин?
— Мистер Пойндекстер, сэр? Старый или молодой?
— На что мне молодой? Я спрашиваю мистера Пойндекстера. Где он?
— Да, да, сэр, они оба дома, то есть их обоих нет дома — ни старого хозяина, ни молодого мастера Генри. Они внизу, у речки, смотрят, как там делают ограду. Да, да, там вы их обоих найдете.
— Внизу, у речки? Это далеко отсюда, как ты думаешь?
— О сэр! Негр думает, что это около трех или четырех миль, если не дальше.
— Три или четыре мили? Да ты совсем дурак! Разве плантация мистера Пойндекстера тянется на такое расстояние? А вряд ли он будет строить ограду на чужой земле. Вот что: скажи лучше, когда вы его ожидаете? Надеюсь, это ты должен знать?
— Они оба должны вернуться очень скоро, и мистер Кольхаун тоже. О, у нас сегодня большой праздник — вы можете судить об этом по запаху из кухни. И чего там только не готовят сегодня! Наш хозяин задает пир не хуже тех, которые у нас устраивались в Луизиане.
— О, мистер Зебулон Стумп, это вы? — раздался серебристый голосок, и на веранде появилась Луиза Пойндекстер. — Я так и думала, что это вы, — продолжала она, подходя к перилам, — хотя и не ожидала увидеть вас так скоро. Мне казалось, что вы отправились в далекое путешествие. Но я очень рада, что вижу вас здесь. Папа и Генри будут очень рады вам… Плуто, иди сейчас же к Клу и спроси ее, что она может дать, чтобы накормить мистера Стумпа… Вы ведь не обедали, не правда ли? Вы весь в пыли — вы далеко ездили?.. Флоринда, сбегай скорее в буфет и принеси чего-нибудь выпить. Я не сомневаюсь, что у мистера Стумпа должна быть сильная жажда в такой жаркий день, как сегодня… Что вы предпочитаете: портвейн, шерри, кларет? Ах да, теперь я вспомнила — вы сторонник мононгахельского виски. У нас, кажется, найдется… Беги, Флоринда, и неси скорей… Поднимитесь на веранду, мистер Стумп, и присядьте, пожалуйста. Вы хотели видеть отца? Он должен вернуться с минуты на минуту. А я постараюсь занять вас до его прихода.
Если бы девушка и раньше кончила говорить, она все равно не получила бы ответа сразу. Даже и теперь прошло несколько секунд, прежде чем Стумп вступил в разговор. Он стоял, не отрывая глаз от нее, и как будто онемел.
— Небесные силы, мисс Луиза — наконец выговорил он. — Когда я видел вас на Миссисипи, я думал, что вы самое красивое создание на земле. Но теперь я уверен, что вы самое прекрасное создание не только на земле, но и на небе.
Недавно причесанные волосы молодой креолки красиво блестели. Ее щеки горели ярким румянцем после холодной воды. Стройная, в легком платье из белой индийской кисеи, Луиза Пойндекстер действительно была необыкновенно хороша.
— Ой, ой! Мистер Стумп, этого я от вас не ожидала. Техас научил вас говорить любезности. Если вы будете продолжать в том же духе, я боюсь, что вы разучитесь говорить просто, как говорили раньше. Я думаю, что после таких любезностей вам необходимо как следует выпить… Ну, что же ты стоишь? Скорей, Флоринда!.. Вы, кажется, сказали, что предпочитаете виски?
— Если я этого не сказал, то, во всяком случае, подумал. А это почти одно и то же. Да, мисс, я отдаю предпочтение нашему американскому напитку перед иностранными винами. Техас в этом отношении не перевоспитал меня.
— Мистер Стумп, вы разбавляете виски водой? — спросила Флоринда, показывая винный стакан, наполовину наполненный виски.
— Нет, душенька! Ну ее, эту воду! Она мне надоела за сегодняшний день. С самого утра у меня не было ни капли вина во рту.
— Дорогой мистер Стумп, но ведь виски невозможно так пить, оно обожжет вам все горло. Возьмите немного меду или сахару.
— Зачем же переводить добро? Виски прекрасный напиток и без этих снадобий, особенно после того, как вы на него взглянули. Вы сейчас увидите, могу ли я пить виски неразбавленным. Давайте попробуем!
Старый охотник поднес стакан к губам и, сделав три-четыре глотка, вернул его пустым Флоринде. Громкое чмоканье почти заглушило невольные возгласы удивления, вырвавшиеся у молодой креолки и ее служанки.
— Сожжет мне горло, вы сказали? Ни чуточки. Оно только промыло мне глотку, и теперь я готов разговаривать с вашим папашей относительно крапчатого мустанга.
— Ах, да! А я совсем и забыла… Нет, я не то хотела сказать. Я просто думала, что вы не успели еще ничего узнать о нем. Разве есть уже какие-нибудь новости об этом красавце?
— Красавце! Это правильно сказано.
Не слыхали ли вы чего-нибудь нового об этом мустанге с тех пор, как вы последний раз были у нас?
— Не только слыхал, но видел его и даже руками трогал.
— Неужели?
— Мустанг пойман.
— В самом деле? Какая чудная новость! Как я буду рада увидеть этого красавца и как хорошо будет покататься на нем! С тех пор как я в Техасе, у меня не было ни одной приличной лошади. Отец обещал купить мне этого мустанга, сколько бы за него ни спросили. Но кто этот счастливец, которому удалось его поймать?
— Ну конечно, мустангер.
— Мустангер?
— Да, и такой, которому нет равного во всей прерии. Никто не может соперничать с ним ни в верховой езде, ни в том, как набрасывать лассо на шею мустангу. Вы, может быть, хотите сказать мне о ваших мексиканцах? Я никогда еще не видел ни одного мексиканца, который бы так искусно управлялся с лошадьми, как этот малый.
— А как его зовут?
— Как его зовут? Должен вам признаться, что фамилии его я никогда не слыхал, а имя его — Морис. В окрестностях форта он известен как Морис-мустангер.
Старый охотник не был настолько наблюдателен, чтобы уловить нотку обостренного интереса, которая прозвучала в последнем вопросе. Он также не заметил, как щеки девушки вспыхнули густым румянцем, когда она услыхала его ответ.
Однако это не ускользнуло от Флоринды.