– Лоран, не будьте ребенком! У государства нет денег на такие штуки. Вам придется рассчитывать либо на частные субсидии, либо на помощь американцев. И можно себе представить, на каких условиях вам предложат эту помощь! Да они и вас-то самого сумеют вскоре оттереть от дела, особенно если вы будете болеть.
– Что же вы предлагаете? - так же тихо спросил профессор Лоран; лицо его было в тени.
– То, что вам советуют ваши помощники: лечиться и отдыхать, а потом со свежими силами готовить Франсуа к демонстрации и самому готовиться ко всем трудностям и неожиданностям, которые начнутся после демонстрации.
– Хорошо, я подумаю, - без выражения сказал профессор Лоран.
– Вам пора делать укол. - Мишель подошел со шприцем в руке. - Темнеет. Почему мы не зажигаем света?
– Зажжем скоро, Мишель. - Профессор Лоран закатал рукав блузы. - Мне надоел электрический свет.
Мишель посмотрел на него своим странным, холодным и пристальным взглядом.
– Обстановка лаборатории стала для вас отрицательным, раздражающим фактором, - заявил он. - Здесь вам будет очень трудно-выздороветь.
– Хорошо, хорошо, - нетерпеливо сказал профессор Лоран. - Иди, займись чем-нибудь. Или просто посиди.
– Нелепо сидеть в темноте, когда есть свет и когда столько работы, - бесстрастно проговорил Мишель.
– Ох, и надоел ты мне со своей логикой классного наставника! - сказал профессор Лоран. - Ну, зажги лампу у себя на столе…
Некоторое время все молчали. Когда в углу загорелась лампа под зеленым матовым абажуром, стало видно, что в комнате совсем темно.
– Может, Роже угостит нас чаем? - сказал профессор Лоран. - С тех пор как я перешел на обычную пищу, у меня появились давно забытые прихоти. Вчера ночью мне вдруг неудержимо захотелось паштета, запеченного в тесте…
– Роже приготовит такой паштет, если вы хотите, - серьезно предложил Альбер. - Он, по-моему, все умеет.
Он пошел за чаем. Шамфор сказал:
– Чудесный парень. Вообще вам повезло, дорогой. Такие помощники! Неужели вы действительно боитесь оставить на них лабораторию?
– Не в этом дело, вы же знаете, Шамфор… Просто я не смогу сейчас отдыхать. Можете вы это понять? Не выйдет у меня…
– Не выйдет только потому, что вы так себя настроили.
– Хотя бы и поэтому. Не все ли равно?
– Да ну вас, Лоран! - с досадой сказал Шамфор. - Вы как мальчишка, право!.. Ладно, мне надоело вас уговаривать. Хотите кончать самоубийством
– кончайте, и черт с вами!
– Не говорите чепухи, Шамфор, вы же знаете, что я вовсе не собираюсь кончать самоубийством. Посмотрите лучше Франсуа. Зажги свет, Мишель.
– Раньше покажите мне Поля, - сказал Шамфор. - Зачем вы его брили, кстати?
– А, вы уже знаете? Да просто он выглядел очень уж неприятно с этой длинной реденькой щетиной. Поль, подойди сюда!
– Давно у него появилась растительность на лице? - спросил Шамфор, разглядывая Поля, который безучастно стоял перед ним, слегка ссутулившись.
– Всего два дня, но росла очень бурно.
– Как ты себя чувствуешь, Поль? - спросил Шамфор.
Поль не ответил. Шамфор повторил вопрос.
– Не знаю, - безучастно сказал Поль. - Спина болит. Хочу спать.
– Он опять очень быстро растет, - вмешался Мишель. - За неделю вырос на два сантиметра. И голос у него изменился, стал ниже тоном.
– Почему ты мне об этом не говорил? - спросил профессор Лоран.
– Это было отмечено во вчерашней сводке, - удивленно сказал Мишель. - Вы не помните?
– Теперь вспомнил… Чем ты это объясняешь?
– Мне ведь приходится давать ему стимуляторы в лечебных целях. Правда, я даю гораздо меньшие дозы, чем для опытов, но, вероятно, это и есть причина.
Шамфор продолжал осматривать Поля.
– Он изменился. Я бы сказал, что он возмужал, хотя я его видел всего неделю назад. Но очень слабенький. На воздух его нельзя выводить, хотя бы в садик?
– Луизе будет тяжело…
– Ну, Луизу можно попросить не глядеть в окно на этот час-полтора…
– Надо подумать… - вяло проговорил профессор Лоран. - В самом деле…
– Полю воздух не поможет, - заявил Мишель, снова отходя к своему столу.
– Он неудачен, его надо переделать.
Поль на секунду поднял глаза. Зрачки его так расширились, что глаза показались черными. Быстрая судорога скользнула по его истощенному лицу.
– Поль, ты не слушай. - Шамфор положил руку ему на плечо и почувствовал, что Поль инстинктивно дернулся. - Мишель шутит. Никто тебя не будет переделывать. Ведь правда, Лоран?
– Правда, - рассеянно пробормотал профессор Лоран.
– Вот видишь! Иди полежи, тебе надо отдыхать, - Шамфор ласково погладил руку Поля. - Ты устал, потому что быстро растешь.
Поль снова поднял глаза. На этот раз он смотрел прямо на Шамфора.
– Ты плачешь? - поразился Шамфор.
Поль вдруг сел на пол у ног Шамфора, прижался щекой к его руке.
– Не уходите, - зашептал он, давясь слезами. - Вы хороший, я вас буду всегда любить. Меня никто больше не любит, кроме Пьера, и я никого не люблю. А Мишель хочет меня убить, и профессор тоже, вы им не верьте.
– Лоран, вы что, не слышите? - прошипел Шамфор.
Профессор Лоран устало покачал головой:
– У Поля все еще не прошла болезнь. У него бредовые идеи.
– С вами тут кто хочешь начнет бредить! - взорвался Шамфор. - Зачем вы позволяете своему любимцу запугивать этого бедного мальчика? Что это, в конце концов, за нелепая болтовня о переделке!
– Мальчика? - переспросил Лоран. - Вы сказали: мальчика?
– А что он, по-вашему, - девочка, что ли? Конечно, это мальчик, слабенький, больной, а вы с ним обращаетесь, как с подопытным кроликом!
– Вы с ума сошли, Шамфор. По-вашему, я жесток с Полем?
– Почти так. Вы слишком равнодушны к нему. И Мишель…
– Мишеля я убью, - вдруг заявил Поль. - Он злой. У него нет сердца.
Шамфор опять положил ему руку на плечо.
– Нельзя так говорить, мальчик. Мишель заботится о тебе, лечит тебя…
– Если б не я, ты бы умер, когда наглотался таблеток. Ты это знаешь? - спросил Мишель, подходя к Полю и глядя на него сверху вниз.
– Знаю. Ты лечишь меня потому, что боишься профессора. - Поль теснее прижался к Шамфору; он дрожал. - Ты хочешь меня убить.
– Это нелепо. Переделать не значит убить. Я хочу, чтоб тебе было легче. У тебя ведь все время болит спина. А тогда ты будешь вполне здоров, как я.
– А я не хочу быть таким, как ты! У тебя нет сердца.
– Я тебе объяснял, что глупо так говорить. У меня есть сердце, и оно лучше, чем твое. Гораздо прочнее и надежнее.
– Ну и пускай, - упрямо сказал Поль, по-детски оттопыривая губы. - А я не хочу такое, как у тебя. Пусть будет мое.
– Мишель не может тебя переделывать, ты это знаешь, - сказал профессор Лоран. - Могу только я. А я не собираюсь делать тебе операцию. Разве ты мне не веришь?
Поль не ответил. Шамфор погладил его по мягким взъерошенным волосам.
– Иди полежи, мой мальчик. Пойдем, я тебя провожу. - Шамфор встал. - Никто не хочет тебе вреда. Никакой операции тебе не будут делать, ты же слышал. Мишель тоже хочет тебе пользы, и ты на него не сердись.
Они ушли за ширму. Мишель неодобрительно смотрел им вслед.
– Дюкло, что вы стоите у двери? - спросил профессор Лоран.
Альбер отошел от двери и поставил поднос с чаем и печеньем на стол. «Значит, Роже прав, - думал он. - Как всегда, прав. Ну, и нюх у него!»
Шамфор вышел из-за ширмы.
– Вы слышали? - обратился он к Альберу. - Ну, Лоран болен, а вы-то все куда смотрели?
– Я не замечал ничего, - сознался Альбер, краснея. - Поль и до болезни был неразговорчив, а теперь и вовсе замолчал. Я просто ушам не поверил сначала, когда услышал, как он разговаривает.
– Это потому, что вы не подобрали к нему ключа. Да вы и не пробовали, я уверен. Ведь никаких тут сложностей нет. Вообразите себе, что это подросток, измученный болезнями и неправильным воспитанием. Вы что, не видели таких?
– Хорошо, я это учту, - сказал Альбер, разливая чай. - Мы будем с ним разговаривать почаще, постараемся его успокоить.
– Шамфор, пейте чай. - Профессор Лоран уселся за стол, отломил кусок печенья. - Это что, Леруа сам делает такие вкусные штуки?
– Вы считаете, что тут не о чем разговаривать? - спросил Шамфор.
– Ничего подобного. Просто мне очень хочется чаю… - Он сделал большой глоток. - Чудесный напиток!
Шамфор уткнулся в свою чашку.
– Послушайте, Шамфор, - сказал после паузы профессор Лоран. - Вы должны меня понять. Я действительно очень болен, а вернее, смертельно устал. У меня уже не хватает сил. Я сейчас могу рассчитывать на одно: удачно провести операцию Франсуа. Ну, и устроить демонстрацию опытов перед аудиторией. А потом отдыхать и лечиться. Поэтому я и недосмотрел насчет Поля. Хотя вы, по-моему, преувеличиваете. Он болен психически, и его отношение к Мишелю имеет характер мании.
– Чепуха! - буркнул Шамфор, с шумом отхлебывая чай.
– Ну, пусть чепуха. Все равно, вы же видите, что я не могу оставить лабораторию, когда тут такое творится.
– Вы могли бы взять Поля с собой, - неожиданно сказал Шамфор.
– Поля? - усмехнулся профессор Лоран. - Что за идея! Хорош был бы отдых… Нет уж, если ехать вдвоем, то с Луизой.
– Хорошо, что вы хоть по такому поводу вспомнили о Луизе.
– Не говорите чепухи, Шамфор. Я вовсе не только по этому поводу помню о Луизе.
– Хорошо. Поля я могу взять к себе. У меня он быстрее выздоровеет.
Профессор Лоран с недоумением посмотрел на него:
– Ничего не понимаю! Что это вы так взялись за Поля?
– Что ж тут непонятного? Мне его жаль. Ласковое беззащитное существо.
– Ну, знаете! Когда это ласковое беззащитное существо схватит вас за горло, вы перемените мнение! Он опасный сумасшедший.
– Тише! - попросил Шамфор, оглядываясь на ширму. - Можно подумать, что вы никогда не бывали в психиатрических лечебницах, Лоран. Для самых опасных безумцев ласковое отношение кое-что значит. А Поля я берусь за месяц-другой совершенно вылечить. Да и физически он будет крепче… Вы просто его запустили. Мишель вбил себе в голову, что Поля надо переделывать, а вы, должно быть, внутренне с ним давно согласились…
– Ну, уж не знаю… - с сомнением сказал профессор Лоран. - Если вы в самом деле соглашаетесь взять Поля к себе…
– При условии, что вы уедете отдыхать! - живо ответил Шамфор.
Профессор Лоран откинулся на спинку стула и засмеялся:
– Да вы просто шантажируете меня, Шамфор!
Из-за ширмы показалась голова Поля. Он делал непонятные гримасы, моргал глазами. Альбер первым заметил его.
– Ты что, Поль? - тихо спросил он, подойдя к ширме.
Поль сейчас же спрятался.
– Позовите его, - прошептал он, указывая на Шамфора. - Мне нужно с ним поговорить…
Шамфор пошел за ширму. Поль вцепился в него горячими дрожащими руками.
– Возьмите меня к себе! - шептал он. - Вы добрый, вы хороший, возьмите меня к себе, я здесь боюсь! Возьмите меня и Пьера!
– Пьера? - Шамфор поглядел на темную неуклюжую тушу: Пьер ткнул себя в грудь и кивнул головой. - Но, мой мальчик, Пьера я никак не могу взять.
– Почему? - с отчаянием спросил Поль. - Пьер хороший. Он очень хороший. Он будет вас слушаться, правда, Пьер?
Пьер опять закивал и ударил себя в грудь.
– Поль, ты похож на человека, а Пьер - нет, - мягко сказал Шамфор. - Его нельзя отсюда уводить. Я не могу его взять с собой.
Поль посмотрел Шамфору в глаза и понял, по-видимому, что он говорит правду. Он еще с секунду постоял, потом, как подрубленный, упал на кушетку и уткнул лицо в стиснутые руки. Шамфор тронул его за плечо.
– Разве ты не можешь на время расстаться с Пьером? - спросил он.
Поль не отвечал. Плечи его тряслись от беззвучных рыданий. Шамфор, очень расстроенный, вышел из-за ширмы.
– Надо дать ему что-нибудь успокаивающее, - сказал он.
– Ему пора вливать серпазил, - отозвался Мишель. - Дать ему еще таблетку Т-24?
– Попробуй, - сказал профессор Лоран. - Дюкло, помогите Мишелю.
Шамфор тоже пошел за ширму. Но Поль не сопротивлялся. Бледный, с застывшим лицом, он покорно проглотил таблетку и позволил сделать себе вливание. После этого он лег и повернулся лицом к стене. На Шамфора он даже не взглянул.
– Что у вас делается тут, Лоран? - спросил Шамфор после долгой паузы, обводя рукой лабораторные столы. - Над чем вы, собственно, работаете?
– Главным образом проверяю действие стимуляторов и витаминов на различные ткани. Я начал было выращивать новую кожу для Поля - вы видите, какой он пятнистый, - но сейчас это уже ни к чему. Он не перенесет такой сложной, многоступенчатой операции. Да и результаты, мне кажется, сомнительны.
– А если на лицо Франсуа дать трансплантаты живой ткани, а не пластмассу?
– Да не получается у меня с кожей, - сказал профессор Лоран. - Вы же видите, у Франсуа тоже какой-то странный оттенок. И приживляться кожа будет дольше. Уж лучше пластмассу.
– Как знаете… И это все, что вы делаете?
– Да. Я главным образом занимаюсь опытами на них. - Профессор Лоран показал на Мишеля и Франсуа. - Больше у меня ни для чего не хватает времени.
– Все это здорово попахивает кустарщиной, Лоран! - Шамфор покачал головой. - Прямо-таки невероятно: сотворить такие чудеса и так мало приблизиться к истине! В средние века вас сожгли бы на костре, да и теперь, я уверен, найдутся люди, которые сочли бы это полезным. А ведь дьявол науки, которому вы продали душу, только дразнит вас. Я, по крайней мере, точно знаю схему своего Сократа, а вы? Что вы знаете о своих созданиях?
– Вы все упрекаете меня за то, что я не шел обычными путями, - сказал Лоран. - Вам хочется, чтоб я обязательно прошел по каждой ступеньке. А если мне некогда?
– Да, пожалуйста, прыгайте хоть через десять ступенек, если сил хватит! Но не пытайтесь ходить по перилам! Разобьетесь вдребезги и даже рассказать не успеете, что вы увидели. Ведь не расскажете, а?
– Мишель ведет записи. Он все знает и помнит лучше меня.
– Мишель знает не больше того, что вы помогли ему узнать. Он не может самостоятельно разработать и продолжить ваши концепции. Чем он лучше Сократа? В этом отношении - немногим. Во всех других отношениях он намного слабее Сократа. Ну что такое человек? Вы же сами знаете, какая это несовершенная машина. Работает медленно, устает легко, пороги рецепторов у него грубы. Он не имеет органов чувств для электричества, магнетизма, ультразвука, радиации. А электронному роботу можно все это придать. Интеллект Мишеля уж никак не выше интеллекта среднего человека. Память и работоспособность? Я знал людей с такой же великолепной памятью. А насчет того, что он почти не устает… вот посмотрите, как это «почти» вырастет понемногу до обычной человеческой нормы! Он в таком виде существует всего каких-нибудь два года и все время усложняется и запутывается!
– Чего вы напустились на Мишеля? - усмехаясь, сказал профессор Лоран. - Если даже все то, что вы говорите, святая истина, это еще не порочит всего замысла. Ведь это же только первые шаги - и в каких условиях!
– А у меня не первые шаги, что ли? - возмутился Шамфор. - Будьте справедливы, Лоран! И смотрите истине в глаза - дело не только в условиях!
– Может быть, и не только в условиях. Я мог допустить даже самые грубые просчеты. И все-таки вы не правы. Электронная кибернетика не решит всех вопросов. Человек должен сам совершенствоваться, иначе ему будет трудно жить в том мире сверхскоростей и чудовищной энергии, который он сам создает.
– Ну, это, конечно, правильно, - сказал Шамфор, вздохнув. - Человеку уже сейчас становится трудновато. Но и тут почти всегда выручат роботы, даже не такие, как Сократ, а обычные, более примитивные. Я вовсе не сторонник тех, кто считает, что идеал - это полное устранение человека из производства. Но мы ведь живем на заре электроники, помните! Мы еще плохо представляем себе, какую роль она будет играть в нашей жизни, как она облегчит и упростит очень и очень многое. В том числе и вашу задачу.
– Разумеется! - насмешливо сказал Лоран. - И мою задачу! Биологи и физиологи должны ждать, пока ее величество физика не разрешит им: «Вот теперь, ребятки, еще один шаг вперед. Но не больше».