[1]
– А-х-ха!!! – отозвалась далеким телефонным эхом трубка. – Гамарджеба, батоно, гамарджеба, дорогой! Каким ветром?!
– Попутным. Захотелось поздравить бывшего «старого» прапорщика, своего друга, с днем рождения.
– Спасибо, командир! А я знал, что ты позвонишь!
– Какой я уже тебе на хрен командир, Игорек?!
– Не гавкай, Филин! Обижусь!
– Филины гавкать не умеют, братишка.
– Так то простые пернатые, а ты Филин другой породы…
– Ладно уж, другой… Тебе сколько же стукнуло, Игорек, в этом году? – Андрей прекрасно знал возраст своего «замка». – Что-то я в годах запутался.
– Ага, запутался он! Кому врешь, мне, твоему «замку»?
– Ладно уж… Так сколько?
– Сорок два уже…
– Да… Идет время…
– А знаешь, почему сейчас такая тишина и нам никто не мешает говорить?
– И почему же?
– Да потому, что вся группа Филина, сидя за столом, замерла, слушая голос своего командира! – взорвалась телефонная трубка в руке Андрея многоголосым и таким родным хором. – А ты там, в своей Израиловке, ничего и не понял?
– Ну и дуб же ты, командир, совсем нюх потерял! – проорал голос Бандеры.
– Растешь, Медведь. Уже и мегафон с громким матюгальником прикупил. – Теплая волна прокатилась по душе Андрея.
– А то!
– Когда приедешь?! – раздался голос Индейца.
– Вали к нам, командир! – вторил ему Док.
– Че там забыл! Хапай сына и к нам! – рвал глотку Сало.
– Стоп! – рявкнул по старой привычке Андрей. И гам прекратился, как и много лет назад, в одну секунду. – Сколько выпить успели?
– Две, командир! – четко доложил Игорь.
– Значит, на наш тост я успел?
– Только-только налили.
– Так! Ждать меня! Я сейчас метнусь купить «папин йогурт» и перезвоню через пять минут. Ждать меня! Всем ясно?!
– Так точно!!! – рявкнула телефонная трубка.
Сбегать к ближайшему магазину и купить бутылку «Немировской с перцем» у Андрея заняло три минуты. И опять он набирал намертво отпечатавшийся в памяти телефонный номер. И опять телефонные гудки.
– Да! – прозвучало категорично в трубке.
– Это я!
– Рюмки ждут!
– Подняли! – Андрей лихорадочно наливал горькую в одноразовый пластиковый стаканчик.
– Скажи, командир!
– Пьем, братья, наш третий тост – за тех, кто уже не с нами… За тех, кто отдал самое ценное своей Родине… За наших братьев, сложивших свои головы… За Тюленя, за Змея, за Джина, за мальчишек спецотряда «Сова»… За всех, кого мы знали и не знали. За павших воинов!..
Андрей наклонил свой стаканчик и пролил несколько капель горькой на землю, чтобы и те, за кого сейчас пили, могли присоединиться, потому что они всегда были рядом. И он знал, что то же самое сейчас сделали и все остальные – это был их негласный закон…
– А теперь налили по четвертой, – скомандовал в трубку Андрей, едва отдышавшись.
– Не частишь, Андрюха? – пророкотал голос Игоря.
– Я уже больше восьми лет не пил со своей группой, товарищ мой «замок»! Имею право?!
– Командир всегда прав! Если же он не прав – смотри пункт первый!
– Это было давно.
– А ничего не изменилось, Филин! Группа в сборе, командир, хоть и в другой стране, но рядом. Командуй!
– Тогда так! Кто сегодня «разводящий»?
– Сержант запаса Парубец! – проговорила трубка.
– Ясно. Ничего не меняется… Да и кому, как не Доку, контролировать процесс, медицина на то и поставлена – следить за здоровьем… Миша, тару наполнил?
– Так точно!
– Тогда подняли! Четвертый тост: «За них, за нас – за весь спецназ!»
– А за косоглазие противника, забыл?! -…И за косоглазие противника!!! – И опрокинул в рот добрую дозу…
– А что твоя книга, командир, что-то просвечивается? – спросил Медведь.
– Пишу…
– Так написал уже! Мы все читали!
– Вторую начал. Про вас пишу, Игорек…
– Не понял!
– Про каждого из вас. Большую книгу про моих отчаянных братьев.
– А надо?
– Это мне надо, дорогой ты мой Медведь. Чтобы люди знали…
…Мне старушка одна на вокзале, поохав, сказала:
«Как не стыдно, сынок, жизнь свою начинаешь с обмана?
Где-то орден купил, нацепил и бахвалишься людям.
Сам такой молодой, да только совести грамма не будет!
Весь такой загорелый, видно, с отдыха с жаркого юга,
Там на папины деньги гулял, веселился бездумно!
Ты сними, не позорь, не позорь фронтовые седины!
Что ты знаешь, сынок, о войне? Ничегошеньки, милый!»
Что ответить старушке седой? Не обидеть бы старость,
А слова оправданья не лезут, как будто бы в тягость.
Только орден прикрыл, чтоб обидой не пачкать,
И вдруг вспомнил афганское небо, наше небо прозрачное…
Я бы мог рассказать той старушке, как плакали горы,
Как снега вдруг краснели от яркой рябиновой крови,
И как быстрые реки топили последние крики,
И как небо швыряло на землю горящие «МиГи»!
А еще расскажу, как врывается горе в квартиры,
Как безумную мать не могли оторвать от могилы!
И тогда ты, старушка, поймешь и меня не осудишь
– Ордена, как у нас, на базаре не встретишь, не купишь…
[2]
[3]
, не признавал авторитетов, не лебезил перед офицерами, да и вообще был независим в своих суждениях и высказываниях. Настоящий осетинский джигит, абрек. Но многое мог, умел и знал в ратном деле, потому и ценился начальством.
Никто уж и не знает почему, но свой суровый сержантский глаз Резо положил именно на Игоря, гоняя его до седьмого пота, до кровавых мозолей, а потом объявлял пару-тройку внеочередных нарядов за какие-то, только ему понятные, огрехи в учебе.
"…Сволочь! – частенько думал Игорь, просиживая ночи за чисткой картошки. – Вот же гад! И чего ему еще нужно? На полосе препятствий я лучше всех, в рукопашке – даже некоторые «деды» пасуют, в стрельбе не хуже других. Обидно! Все мои пацаны отдыхают, а я тут, на кухне, парюсь…»
А после наряда все начиналось с самого начала… За месяц Игорь похудел на девять килограммов, порастряс практически отсутствующий жирок и стал похож на отощавшего за зиму косолапого. И не только внешне. С характером этого добродушного великана тоже произошли разительные перемены: как и проснувшийся по весне бурый хозяин леса, Игорь был зол, вечно голоден и ежесекундно готов к драке. Перемены были разительные – сержант добился своего, занимаясь подготовкой будущего разведчика индивидуально. А за Игорем закрепилась кличка Медведь, и, как оказалось, на долгие армейские годы.
А еще… Тогда, конечно же, никто не мог и предположить, что его самый первый, можно сказать, наставник и учитель Резо Габелия, Кобра, орденоносец, прирожденный разведчик с буйным непокорным нравом, будет служить под началом прапорщика Барзова в ОСН «Витязь»… И сложит свою голову в 1987-м в далеком афганском городе Чарикар, приняв в свое сердце пулю, предназначенную для его бывшего ученика и командира – Медведя… И Игорь будет плакать тогда, горько, навзрыд… Но все это случится потом, через долгих восемь лет, а пока… …Новый 1980 год Игорь встретил в наряде по кухне, чем нисколько не был удивлен. Сидел и тупо скреб ножом большую картофелину.
«Весело встретим Новый год, дарагие-э та-кхм-ва-ищи, кхм!..» – думал он, имитируя мысленно Ильича Второго.
Но… Под утро «вялотекущее» спокойствие закончилось вместе с пронзительным ревом сирены. Тревога!..
Резкий с надрывом металлический вой по расположению бригады, и по казармам забегали, засуетились сначала посыльные, а затем и дежурные офицеры. Громкие нервные команды. И на плац стали стягиваться и выстраиваться в стройные колонны батальоны элиты ВС СССР…
Так уж получилось, что Игорь благодаря своему росту был правофланговым. Правофланговым первого взвода, первой роты разведбата. Локоть в локоть с ним стоял взводный лейтенант, дальше ротный капитан и комбат – майор Дзюба.
– Что-то серьезное, – услышал Игорь тихий шепот Дзюбы, обращенный к ротному. – Что-то наши отцы-командиры чересчур серьезные.
– Вижу, Серега, – ответил капитан Баланчук, Чукча. – Где-то опять загорелось, если нас вот таким порядком дергают. Неужели опять в Анголу?
Ротный Игоря воевал вместе с Дзюбой, будучи еще зеленым лейтенантом.
– Не знаю, Витек. Думаю, вряд ли – стоило ли тогда нас выводить? – зашептал майор. – Но то, что где-то мы понадобились, – это точно! Начштаба уж очень озабочен. Эх, не дали праздник отметить по-человечески – у меня и гости еще сидят, и дочки только-только начали подарки разворачивать… Говорят, что как встретишь Новый год, так его и…
– Р-равняйсь! Смирно!!! Р-равнение на ср-редину! – зычно скомандовал подполковник и, чеканя шаг, пошел навстречу командиру бригады. – Товарищ полковник! Отдельная воздушно-десантная бригада специального назначения по вашему приказанию построена! Начальник штаба бригады подполковник Плющ!
– Вольно! – подал команду комбриг.
– Воль-но!
Полковник поднимался на невысокую трибуну как-то устало, не торопясь. Казалось, он нарочно оттягивает ту минуту, когда придется произнести слова приказа. Какой-то тяжелый груз давил на эти широкие плечи.
– Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры! – Он не напрягал свои голосовые связки, но в наступившей тишине было слышно каждое слово. – Нам поставлена сложная, но почетная задача. Наша бригада специального назначения одна из лучших в Воздушно-десантных войсках, и где бы нам ни доводилось нести службу, мы всегда с честью выполняли приказы и оправдывали гордое имя СПЕЦНАЗ! Потому, учитывая прежние боевые заслуги бригады, нам поручено, в составе ограниченного контингента советских войск, оказать всемерную помощь и поддержку вновь сформированному правительству Демократической Республики Афганистан во главе с ее президентом Бабраком Кармалем. Надеюсь, личный состав бригады с честью выполнит поставленную перед нами задачу… Всем командирам подразделений приказываю в кратчайшие сроки подготовить личный состав и матчасть к выполнению приказа министра обороны. Командирам батальонов и начальникам штабов – прибыть в штаб бригады после построения… Все. Командуйте, подполковник…