— Паша Гальцев.
— Опять... — майор, похоже, не на шутку разозлился. Квартирный вор проявил необыкновенную назойливость. — Надо брать. Сначала этого, на лестничной площадке.
Прозвенел второй звонок, а сразу за ним и третий.
— Нет, — не согласился я. — Это разведка.
Сейчас он спустится и вернется вместе с Пашей. Вот тогда и будем брать...
Я вдруг с тоской вспомнил лестничную площадку. На улице шел дождь, так? Мы прошли через мокрый и грязный двор, так? И топтались перед дверью, пока Лоскутков мучился с ключами. Мне трудно сказать, насколько тренирован взгляд Паши Гальцева, но я бы недавний чей-то приход заметил сразу. Следы явно не успели еще высохнуть.
Лоскутков прогулялся к двери.
— Лифт уехал, будем ждать визита, — сказал уже нормальным голосом. — Следи за ними, а я пока вызову машину и передам насчет гостей, чтобы, в случае чего, перехватили “Мерседес”.
И взялся за телефон.
А я и так от шторы не отходил. Вот вышел из подъезда парень. Высокий, крепкий. Похож на охранника или телохранителя. Походка и манера держать себя — соответствующие. Подошел к остальным. Водитель закрыл машину, подбросил ключи вверх и ловко поймал их, изображая из себя ухватистого и решительного парня. Гальцев что-то со смехом сказал и двинулся к подъезду. Первый парень — за ним следом. Водитель вразвалку пошел последним.
Тяжелый случай с этим водителем. Ему на пиджак материала надо столько, сколько мне, Лоскуткову и Славе, вместе взятым.
Теперь — к двери. Приготовиться. Обуться хотя бы, чтобы не пришлось бегать за кем-нибудь босиком по лужам. Не люблю сырость. Да и, при случае, каблуком бить сподручнее, чем пяткой. А то, у меня в армии была травма — трещина пяточной кости. Это после прыжка с парашютом со стометровки с принудительным раскрытием купола.
Теперь — работать. Ухо — к замку.
Лифт зашумел достаточно скоро. Однако я не услышал близкого характерного лязгающего звука дверей. Значит, остановился он на другом этаже. Вроде бы никто в подъезд не входил. Это определенно они. Остановились, должно быть, этаже на третьем. Заклинили каким-то предметом дверь, чтобы никто не пытался лифтом воспользоваться в неудобный момент. Соображают.
Лоскутков со Славой тоже обулись. Пистолеты — только у меня и Лоскуткова. Лейтенант безоружен — он не оперативник. Кулаки его, мне кажется, тоже стоят не слишком много. Компьютерщику больше пристало головой работать. Только в нашем случае головой желательно уметь бить, а потом уже думать. Надежды на Славу мало. Но лишь бы не мешал. Майор свой пистолет приготовил — дослал патрон в патронник. Мне пока оружие доставать рано. А патрон у меня всегда дослан — согласно привычке спецназовца ГРУ.
Нам так полагалось, в отличие от остальной армии и ментов, носить оружие по уставу.
Я занял первую позицию. В соответствии с физической подготовкой. Слава с Лоскутковым вынуждены были спрятаться за шифоньер. А это по крайней мере — пять шагов по дуге. Значит, четыре секунды в мусорное ведро выброси, и — чертовски неудобное положение для вступления в схватку. Если противник зайдет в дверь прямо и не вверх тормашками — а на это надеяться особо не стоит, ты окажешься к нему боком. И будь готов получить удар, если у него достаточно хорошая реакция. Не хочешь — делай лишний шаг и дай ему возможность приготовиться. Тогда удар может быть сильнее.
Как тут себя вести?
Но нам уже не до выбора. Архитекторов бы самих сюда, на наше место. Они явно не додумали — такая скверная для засады планировка квартиры. Как ни крутись, а сначала оказываешься в одиночестве против всех.
Замерли, расслабленные, как крадущиеся кошки...
Снова звонок. Вкрадчивый какой-то, настораживающий. Естественно, звонок — он только звонок, обыкновенный электрический, и не может быть вкрадчивым — любой мент понимает. Конечно, тогда подавно понимаю и я, поскольку я не мент и никогда им не был.
Но все равно — мы, сидя в засаде, именно так ощущаем его.
Вот. Началось...
Металлическое шевеление в замке. Спокойное, без нажима. Меньше минуты понадобилось “народному умельцу” Паше Гальцеву, чтобы справиться с довольно сложным механизмом. Он в самом деле великий талант. Не зря его по всей России ищут.
Скрипнула петля. Шагов не слышно.
Ждут?
И мы ждем. Нас тоже не слышно.
Теперь скрип половицы. Совсем рядом.
Визитер передвигается осторожно и вот-вот должен появиться из-за косяка. Но следовало в детстве его поскромнее кормить, чтобы таким тяжелым не вырос и чтобы не скрипел под ним пол.
Итак, ребята, в порядке очереди — становись!
А что дают?
В лоб дают!
Появился один. Ростом выше меня сантиметров на пять. И покрепче физически. Такого лучше отрубать сразу. Я же предупредил, что здесь в лоб дают...
Короткий резкий удар основанием ладони прямо в лоб. И затылок с треском бьется о косяк. Сотрясение мозга гарантирую. Это тот, что поднимался и в первый раз. Но не успел он осесть на пол, как — не скажу даже кто-то — что-то отодвинуло его и закрыло весь дверной проем.
Водитель.
Ключи на пальце крутит и идет вперед, как карьерный бульдозер “Т-800”. Ростом он пониже первого, но тяжелее килограммов на тридцать. А за спиной водителя еще остался Паша. Если он не дурак, то может и смотаться.
И надо дать возможность Лоскуткову принять участие в беседе. Тет-а-тет с Гальцевым. Слава пусть ему помогает. Или в стороне стоит и в ладоши хлопает — мне помехи не нужны.
Я сориентировался верно, отступил от широкой груди водилы, но не в комнату, где Лоскутков уже вышел из-за шифоньера, а в короткий, но достаточно широкий коридорчик на кухню. Водила шагнул ко мне. Молодец! Люблю работать с увлекающимися натурами. Смелее, дружок, смелее. Видишь же, как ты меня напугал своим животом. Вперед!..
Еще один мой шаг назад. Еще один его шаг вперед. Все. Путь для Лоскуткова свободен.
И мне места хватит, чтобы попытаться этот “бульдозер” положить на жесткий пол мягким боком.
Из коридора донесся шум. Лоскутков со Славой бросились туда. У Лоскуткова в руке — пистолет. Слава — вижу в щель между стеной и “бульдозером” — вылетел назад спиной. Но не от удара. Удар достался Лоскуткову. Майор не встал, похоже — аут, а Слава — упорный интеллектуал — устремился в коридор снова.
“Бульдозер” попытался ударить. С размаху, всем весом. У меня было время, чтобы подумать, куда уклоняться. От правой его руки я все же предпочел уйти влево и ударить вразрез точно так же, как он — прямым, только со всей возможной резкостью.
“Бульдозер” — вот ведь что значит большой вес и тупая голова — устоял на ногах.
Крепкая натура. Но руки у него бессильно опустились, и ключи от шестисотого “Мерседеса” упали на пол. Я ударил еще трижды. Два раза — кулаками, третий раз — локтем. “Бульдозер” только слегка качнулся и наклонился вперед. И в меня вцепился. В одежду. Чтобы не упасть. Пальцы тренированные. Всю свою жизнь — продолжительностью лет, наверное, в тридцать пять — баранку крутил. Похоже, с самого раннего детства, с пеленок. Иначе откуда такая железная хватка? За рукава меня держит и “рулит”. И я ударить не могу — если только из куртки выскользнуть. Но раздеваться с помощью такого швейцара неловко, да и расстегнуть куртку трудно. И вижу, что в коридоре ситуация начинает мне совсем не нравиться — уже упал Слава. Сейчас Паша Гальцев сюда ввалится. А у меня руки заняты.
“Бульдозер” так и стоял, согнувшись.
Скоро должен бы и в себя начать приходить.
Это ни к чему. Сначала я ударил правым коленом в челюсть, и голову его слегка приподнял, чтобы левому колену не мешала. Потом левым — с замахом, но резко — в печень. Если голова слишком кирпичная для кулака, то печень вовсе не обязательно должна противостоять лягающемуся мустангу. Он рухнул на колени и разжал руки. А в дверном проеме уже появился Гальцев, наступивший на спину безмятежно лежавшему лицом вниз Славе.
Я шагнул к нему в стойке. Он оценил мои успехи в схватке с двумя противниками по заслугам — и отступил на шаг. А следующий шаг я сделать не успел. “Бульдозер” ожил, двумя руками вцепился мне в одну штанину, а зубами — в другую. Мне оставалось только выскочить из штанов, чтобы вступить в схватку с Пашей, но квартирный вор вдруг засмеялся над моим положением, блеснув ослепительно белыми зубами, и стремительно исчез из поля зрения. Я понял, почему. У майора Лоскуткова упорства и упрямства хватит на целый райотдел. Даже потеряв сознание от удара Гальцева, он не выпустил из рук пистолет. И сейчас уже поднялся на четвереньки. Пистолет по-прежнему был в руке. Талантливому домушнику не слишком хотелось получить пулю только за удовольствие подраться с человеком, обе штанины которого находятся во вражеском плену.
И потому он ретировался.
“Бульдозер” хотел приподняться, используя мои ноги вместо костылей. Пришлось еще раз отбить себе локоть — теперь о его затылок.
Последнего удара ему хватило, чтобы успокоиться и решиться на краткосрочный отдых.
И как раз к этому моменту подоспел наряд, который вызвал Лоскутков.
— Гальцев где? — прошипел майор.
Говорить он в полный голос не мог. Удар домушника, похоже, повредил менту челюсть.
— Кто? — спросил сержант.
— Парень в коричневой куртке!
— На лестнице нам навстречу попался.
Сюда послал, сказал, что здесь квартиру грабят. Мы и побежали быстрее. Лифт-то не работает.
А вот зарычать одновременно со стоном Лоскутков умудрился достаточно громко. Второй стон раздался почти в унисон. Это встал на четвереньки лейтенант Слава.