— Это что — допрос?
А у него даже гонор появился.
— Считайте, что — да.
— А по какому праву вы будете меня допрашивать?
— Пока договоримся, что по праву более сильного. Вот просто так я пришел сюда, заочно победил вас, развязал и приступил к допросу.
— Но...
— Никаких “но”... Если вы возражаете, вас будет допрашивать майор Лоскутков из городского уголовного розыска. У того методы более жесткие, а вам придется в этом случае посидеть несколько суток в подвале у майора.
А потом вам предъявят обвинение по статье сто сорок четыре УК России. Года четыре получите, могу вам обещать.
Растерянно забегали глаза. У него не всегда так явно проявляется астигматизм. Вероятно, в моменты особого волнения нервная система дает сбой, и симптомы болезни обостряются.
— Кто тот человек, который на меня напал?
— Сторож. Квартиру охранял.
— А почему он убежал?
— Дела у него есть неотложные. Вас вместо себя оставил. Итак, я повторяю вопрос — что привело вас сюда?
Он помолчал, показывая характер.
— Мне позвонить Лоскуткову или еще раз повторить вопрос?
Гоша сложил руки на коленях. Эта поза означала, должно быть, что он смирился с положением допрашиваемого. Хотя оно ему и не нравилось.
— Я занимаюсь вопросом похорон Валентина. И заехал поискать записные книжки, где есть адреса родственников. Такой ответ вас устроит?
Гонор еще не потерял... Ничего, и не таких обламывали.
— Меня — вполне. Но не устроит майора Лоскуткова. Я просто горю от нетерпения позвонить ему.
— Чем такой ответ не устроит вашего Лоскуткова?
— Временем суток. Ночью...
— Уже утро.
— Нет. Утро наступит только через час.
А вы пришли сюда ночью. Следовательно, вы желали быть незамеченным. Незамеченным желает быть или сыщик, или преступник. На роль сыщика вы пригласили меня. Так какую роль вы себе уготовили?
Он теряется. Не находит ответа. Глаза начинают бегать сильнее. Значит, нервничает.
Эх, а еще компьютерщик! Не добавляет компьютер сообразительности, в этом я убедился на примере своего заказчика.
Заказчик... Вот с этого мне и надо начинать.
— Ладно, Гоша, — сказал я мягко. Только что по коленке его успокаивающе не потрепал. — Ситуация складывается не в вашу пользу. Но в данном случае я не представляю интересы милиции. И это уже само по себе хорошо. Более того, я представляю ваши интересы.
А это хорошо вдвойне. И я не верю, что вы пришли сюда обокрасть квартиру вашего убитого товарища. Это, конечно, глупости. Но зачем-то вы сюда пришли. Мне нужен вразумительный ответ, потому что сам факт, так или иначе, но дойдет до майора Лоскуткова.
И тогда мне необходимо будет сказать ему, почему я сразу не вызвал милицейский наряд.
А вы обратите все же внимание на то, что я его не вызвал. Понимаете, как обстоит дело?
В данном случае мои интересы очень даже пересекаются с вашими.
— Что я должен сказать?
— Мне вы должны сказать правду. Чтобы я был спокоен и не подозревал вас в злых намерениях. Только тогда я помогу вам придумать не правду, которая будет передана майору Лоскуткову так, чтобы он поверил.
Опять Гоша задумался. Очень ему не хочется говорить правду. Хотя я и могу о ней сам догадаться. При всем своем громадном желании задержать убийцу и получить, помимо аванса, еще энную сумму от своего второго заказчика, я не могу всерьез рассматривать его как подозреваемого. Внешность отражает его внутреннее содержание. У Гоши на лице написано, что он — мямля и неудачник, хотя изо всех сил старается бороться с этим. Кое-что ему, возможно, и удается, но он — птица недостаточно большого полета. Да и что здесь делать убийце, зачем идти на такой риск? А его интерес в этой квартире должен быть другой.
Судя по тому хотя бы, какие заказы выполнял Валентин Чанышев для Вениамина Вениаминовича.
Клиенту надо помогать. За это он мне и деньги платит.
— Какую программу вы хотели найти?
На лице сначала — испуг птицы, потом — изумление удава:
— Откуда вы знаете?
— Догадаться не очень трудно. Итак, что это за программа?
— Какая вам разница? Просто очень сложная штука, которую я сам сделать не смог.
Через два дня придет заказчик, а я не сумел.
Но знаю, что у Валентина такая есть. Он для другого человека делал...
— И этого другого человека тоже вы к нему присылали?
— Нет.
— А почему вы пришли ночью? Тайком?
— Потому что это чужая вещь. Я действительно хотел ее украсть, — он опустил голову.
Голос у парня совсем упал. — И хотел потом выдать за свою разработку.
— Я не верю, что вы и сейчас говорите правду. Извините уж, Гоша, за откровенность.
Вы скрыли от меня, что Валентин Чанышев был вашим компаньоном. Не совсем понятно, зачем вам это понадобилось, хотя я могу и предположить, что некоторые разработки Чанышева делались специально для того, чтобы обойти закон. А я в вашем представлении являюсь представителем закона, так?
— Да. Потому я и не сказал. Лучше к некоторым программам рекламы не делать.
— А почему вы начали действовать так срочно, если знаете, что программа должна быть здесь? Ведь еще есть два дня в запасе. За два дня могут отпустить Александру Чанышеву, и тогда, я думаю, она не отказалась бы вам помочь. Тем более, что по закону теперь она стала вашим соучредителем. Ведь так? Других реальных наследников на солидные капиталы Валентина Чанышева нет?
— Да. Теперь она — наш соучредитель.
Только вы сами говорили, что квартирой многие интересуются. Я подозреваю, что интересуются как раз его программами. У Валентина было очень много нестандартных разработок.
— Но ведь стоило показать в милиции учредительные документы вашей фирмы, и вам бы позволили спокойно забрать эту программу. Невозможно было бы доказать, что он разрабатывал ее для кого-то другого.
Я ожидал, что он скажет, будто не подумал о таком простом пути. Это была бы откровенная ложь. Но Осоченко промолчал.
— Тем более, что ваш риск совершенно неоправдан. Компьютер увезли в милицию.
— Программы — не в самом компьютере... — в голосе прозвучала последняя надежда.
— ZIP вместе с дискетами тоже увезли.
Гоша даже застонал. То есть он хотел глубоко вздохнуть, но у него непроизвольно получился стон.
— Я могу походатайствовать, чтобы вам дали покопаться в дискетах и выбрать то, что принадлежит фирме.
— А там есть знающие компьютерщики?
— Есть. И там работающие, и там сидящие.
— То есть?
— Это к делу не относится. Просто вчера они арестовали одного человека... Подозревают, что он — Леший. Слышали про такого?
У Гоши широко раскрылись глаза.
— Вот он — крупный специалист по компьютерам и по хакерам. Профессионал. Ну, так что, мне попросить?
— Не надо, — коротко сказал Гоша.
— Почему? Вы опять пытаетесь меня ввести в заблуждение и пришли сюда по другой причине?
— Нет. Просто программа — не из тех, которые следует видеть милиции.
— Расскажите...
— Зачем? Вы же все равно в компьютерах... — он хотел сказать что-то колючее и колоритное, но удержался, — мало что понимаете.
— На будущее. Я вчера договорился с вашим третьим компаньоном...
— С Валерой? — удивленно спросил Осоченко.
— С Валерой. Хочу сегодня компьютер у вас купить. Может, буду больше знать о возможностях своей машины. Расскажите.
Честно говоря, я именно как будущий пользователь и спрашивал Гошу. Отнюдь не как частный сыщик.
— Очень маленькая программка, написанная на довольно редком для российских программистов языке Clarion. Вы про такой, вероятно, даже и не слышали, — опять укол профессионала в сторону дилетанта. Прощается и признается, как явная справедливость. — Подсоединяешь компьютер с такой программой к обыкновенному кассовому аппарату с фискальной памятью, и можно делать с этой памятью все, что душе угодно. Чтобы оставить в дураках налоговую инспекцию. Вот и все.
— Интересная вещь.
— С этой интересной вещью в любом магазине можно не пропускать через кассу товар на многие тысячи. Несколько минут работы, и из кассы без проблем извлекается “черный нал”.
— И кто с такими программами работает?
— Подобные программы не продаются.
Тогда они теряют смысл. Валентин сам работал. Он ее не продавал. Приходил в магазин с ноутбуком, подсоединял к кассе, делал работу и получал за нее десять процентов от снятой суммы. У него было два десятка таких магазинов.
— И сейчас, если я правильно вас понял, вы хотели занять освободившуюся вакансию?
Гоша промолчал. Он помнит, что только что говорил мне, будто программу эту заказал ему клиент. Но все же не выдержал моего мягкого напора:
— Да.
— И сколько Валентин зарабатывал таким образом?
— Около двух тысяч баксов в месяц.
Я присвистнул и внимательно посмотрел на Осоченко.
— А ведь это тоже можно назвать поводом для убийства. Вы не находите?
Его глаза забегали откровенно испуганно:
— Я не убивал.
— Я и не говорю, что это вы убили. Я говорю, что это, возможно, один из поводов для убийства. Но вы сейчас сказали про ноутбук.
В квартире был только большой компьютер.
Ноутбука здесь не было.
Теперь он испугался откровенно. И спросил, даже чуть заикаясь:
— Как не было?
И сразу же — громко, словно гусь, топая, — пробежал в другую комнату. Я последовал за ним, думая о соседке этажом ниже — жалко старушку, никак не дают ей ночами спать. Как бы не догадалась спросонья милицию вызвать. А то мой друг майор Лоскутков меня надумает привлечь по сто сорок четвертой. Осоченко осматривался невнимательно и растерянно. Но чувствовалось, что его вот-вот хватит удар.
— Так все-таки, вы хотели взять дискеты от ZIPa или ноутбук? Мы так этот вопрос и не выяснили.
— Я хотел взять дискету и стереть программу с ноутбука. Чтобы никто, не воспользовался. Только и всего.
Признаться, у меня возникли сразу же кое-какие сомнения, но я не стал высказывать их Осоченко. Пока это ни к чему. И вообще эти сомнения касались не его лично и не его честности. Сначала следует кое-что узнать.
— Хорошо. Тогда давайте придумаем правдоподобную историю для милиции, которая вот-вот пожалует сюда после вашего топота среди ночи. Соседка снизу знает, что здесь никого не должно быть, и любого гостя этой квартиры считает потенциальным преступником. Есть у вас что-нибудь правдоподобное в голове?
— Кто тот человек, которого я здесь застал?
— Вот это уже вариант. Итак, вы проезжали мимо и вдруг увидели, что на кухне здесь мелькнул свет. Только аргументированный вариант придумайте, почему среди ночи вы разъезжаете на машине. И еще... Маленькая деталь. Детали всегда делают показания правдоподобными. Не зажигался свет на кухне, а именно — мелькнул. Словно он горел в туалете, а когда открыли на мгновение дверь, то полоса попала и на кухню из коридора. Она может туда попасть. А то, что вы посмотрели на окна, это естественно. Появление проблеска света вас обеспокоило. Вы решили посмотреть. Поднялись. Открыли дверь. Кстати, откуда у вас ключи?
Глаза опять забегали. Я понял, что эти ключи он уже использовал раньше. Скорее всего, в отсутствие хозяев интересовался другими программами. Программное обеспечение компьютеров — вещь довольно прибыльная.
Особенно если навостриться делать или воровать программы с определенным уклоном.
— Мне их Валентин дал незадолго до смерти. Дня за три... Он в фирме работал, а меня послал сюда за дискетой сходить. Сразу мы оба про них забыли. А потом...Так он и не успел забрать...
— Хорошо. Предположим, что вы совершенно случайно, выходя из дома, положили эти ключи в карман. И оказалось, что очень кстати. Вы поднялись, открыли дверь, чтобы проверить. И тут на вас набросился человек.
Вы не знаете, кто этот человек. Вам это и знать не надо. Описывать его можете правдоподобно. Что видели, то и говорите. Потом этот человек связал вас и ушел. Кричать вы не стали. Не захотели лишний раз привлекать внимание к квартире, где недавно произошло убийство. В этом случае вы заботились о репутации Александры Чанышевой, которой еще предстоит здесь жить. Вы пытались распутать веревки самостоятельно. Узлы начали уже поддаваться. А через некоторое время появился я. Все. Устраивает вас такой вариант?
— Вполне. Кому я должен его рассказать?
— Тому, кто спросит вас...
— А о нашей беседе кто-то узнает?
— Вас беспокоит ваша программистская деятельность? Успокойтесь. Моя профессия обязывает меня держать язык за зубами и в более щекотливых делах. Все это хранится только у меня в голове.