Кто-то постучал снова:
— О’Мэлли. О’Мэлли! Это я, Питер.
Саймон немного успокоился, осторожно опустив кинжал в рукав рубашки. Сняв засов с двери, он открыл ее буквально на дюйм и, увидев Питера, веснушчатого парня лет восемнадцати, сосредоточил свое внимание на узком коридоре позади него. Там было пусто.
Саймон наконец-то окончательно расслабился и открыт дверь пошире.
— Вы говорили, что хотите узнать новости о войне, — нетерпеливо ухмыльнулся Питер. — И я достал новости, сэр!
Саймон вручил парню монету. Питер приносил ему «Таймс» пару раз в неделю, и Саймон дал ему указания доставлять также чрезвычайные важные военные новости — разумеется, за отдельную плату. В конце июня французы одержали крупную победу во Фландрии, выиграв битву при Флерюсе и посрамив австрийскую армию. За прошедшее с тех пор время неприятели закрепили свои армии вдоль рек Самбра и Маас, а генерал Пишегрю двинулся на Антверпен, бросив вызов армиям принца Оранского и герцога Йоркского. Генерал Шерер с успехом осаждал Ландресье и наступал на Валансьен. Война складывалась для британцев не лучшим образом.
— Судя по твоей улыбке, новости должны быть действительно грандиозными, — серьезно заметил Саймон.
— Эти вести заслуживают как минимум еще одного шиллинга, сэр!
Не ожидая ничего по-настоящему сногсшибательного, Саймон прислонился плечом к дверному косяку и ждал.
Похоже, такая реакция разочаровала Питера. И тогда парень выпалил:
— Они арестовали Робеспьера!
Саймон выпрямился, не сомневаясь, что ослышался:
— Что-о-о?
— Его арестовали, сэр, вместе с ближайшими сторонниками примерно два дня назад!
Сердце Саймона яростно заколотилось. Само лицо террора было теперь под стражей.
Четко осознавая, что в этот самый момент он мог быть в Париже, а город наверняка находился теперь во власти хаоса, Саймон вынул из кармана еще один шиллинг и вручил парню, все еще отказываясь верить в произошедшее.
— Что же они теперь планируют делать? Как поступят? Что происходит в Париже?
— Конвент пришел к власти, сэр, а все правительство отправили на гильотину. Их казнили всех, без исключения, даже Робеспьера!
От шока потеряв дар речи, Саймон просто стоял и во все глаза смотрел на Питера.
Господству террора был положен конец.
* * *
Амелия не могла поверить новостям. Робеспьер был мертв.
Он принял смерть в результате террора — созданная им устрашающая политическая машина была использована против него же.
Амелия закрыла газету дрожащими руками.
— Слава богу, Саймон не вернулся в Париж, — прошептала она Джулианне и Надин. Они все вместе сидели в гостиной дома Джулианны.
Три женщины молча смотрели друг на друга, их глаза были удивленно распахнуты. Самые ярые пособники Робеспьера были казнены вместе с ним, точно так же, как в последующие дни — семьдесят один член городского правительства. Если бы Саймон занял свой старый пост в коммуне, он мог оказаться среди мертвых…
— Какие замечательные новости! — воскликнула Надин. — Не исключено, что теперь наконец-то здравый смысл возьмет верх в правительстве, а в Париж вернется нормальная жизнь. И кровавые расправы прекратятся.
Амелия едва ли слышала слова подруги. Закрыв глаза всего на мгновение, она представила себя с Саймоном. Она явственно видела его, стоявшего в маленькой комнате, погруженной в полумрак и освещаемой лишь одной тонкой свечой. Потом эта картина исчезла.
Саймон покинул Лондон пятьдесят восемь дней назад. С тех пор от него не было слышно ни единого слова — отправлять письма представлялось слишком опасным. Лукас сказал ей, что Саймон, с большой долей вероятности, находится вне страны, но не уточнил, где именно. Означало ли это, что Саймон отправился на север, в Шотландию? Или он мог скрываться в Ирландии? Определенно, он не поехал бы в Европу — только не сейчас, когда там царил хаос затянувшейся войны.
— С тобой все в порядке, Амелия? — забеспокоилась Джулианна.
Амелия повернулась к ней, пытаясь улыбнуться:
— Интересно, слышал ли он об этом?
Если Саймон когда-нибудь вернется домой, ему больше не нужно будет бояться этой смертоносной змеи террора. Если он когда-нибудь вернется домой, он будет свободен от страха жестокого возмездия. Он может сказать «нет» Уорлоку, может отказаться ото всех этих военных игр, осознавая, что его дети — в безопасности…
— Подобные новости распространяются как лесной пожар, — сказала Надин. — Я уверена, что он слышал о них. У нас есть повод отпраздновать.
Амелия молча наблюдала, как Надин подошла к встроенному в стену бару и налила три бокала хереса. Острая боль пронзила душу Амелии. Если бы только можно было послать Саймону письмо!
— Возможно, эта война скоро закончится, — обнадежила Джулианна.
Амелия взглянула на нее:
— Джулианна, он все равно останется вне закона. Пока над ним висит это обвинение, для нас ничего не изменится.
Дверь гостиной резко распахнулась, и на пороге предстал граф Бедфордский. Джулианна вскочила, удивленная его шумным появлением:
— Доминик?
Граф улыбнулся им:
— Вы уже слышали новости?
— Да, — оживленно ответила Джулианна. — Робеспьер мертв, чтоб ему в аду сгореть! Террору пришел конец.
Улыбка Доминика изменилась, и он направился к Амелии:
— Нет, я имел в виду другие новости.
Амелия насторожилась, и в ее душе вдруг зародилась робкая надежда. Почему Доминик смотрел на нее вот так, почему в его глазах сияла улыбка? Почему он казался таким довольным?
Доминик протянул ей свиток:
— Это, моя дорогая свояченица, королевское помилование для Гренвилла.
Амелия сорвалась с места, а Доминик добавил:
— Полагаю, сейчас, в этот самый момент, Саймон уже на пути домой.
Стояло раннее утро. Уильям застыл рядом с парадной дверью, у окна, держась за подоконник, в то время как Джон скакал по холлу на палке с головой игрушечной лошади.
Миссис Грейстоун сидела на одном из кресел у стены, со счастливым видом погрузившись в свое вышивание. У Амелии кружилась голова, а от надежды, ожидания и радости можно было вот-вот лишиться чувств.
Она боялась, что все это — лишь сон. Но Уорлок подтвердил новости, и Лукас уже уехал за Саймоном, хотя не прошло и часа после того, как Бедфорд добился королевского помилования.
— Это папа! — закричал Джон.
Амелия подбежала к окну, рядом в восторге заскакал Джон:
— Папа! Папа!
И в самом деле, по дороге к дому легким галопом мчались два всадника, в которых Амелия тут же узнала своего брата и Саймона.
Она побежала к уже распахнутой парадной двери, миссис Грейстоун бросилась следом. Уильям и Джон сумели опередить Амелию, мальчики уже сломя голову летели вниз по ступеням крыльца. Саймон потянул за узды, останавливая коня у дома, и еще на ходу спрыгнул вниз. Волосы Саймона были небрежно зачесаны назад, его одежда и сапоги испачканы в дорожной грязи. Он бежал к ним.
Амелия остановилась, позволив мальчикам первым броситься в объятия отца. Саймон выглядел худым и бледным, а его волосы — слишком длинными. Но он был дома. Ее нежно любимый муж был дома.
И, заключив в объятия сразу двух мальчиков, Саймон посмотрел на нее поверх их голов. По его щекам катились слезы.
Амелия медленно спустилась вниз по ступеням. Сердце оглушительно колотилось.
Саймон выпрямился, отпуская мальчиков.
Она колебалась, не решаясь подойти, а он уже стремительно, размашистыми шагами направлялся к ней. Через мгновение Амелия очутилась в кольце его сильных рук.
— Я так тосковал по тебе… — хрипло сказал Саймон.
Амелия подняла взгляд, взяла его красивое лицо в свои ладони:
— Слава богу, ты дома! Я тоже тосковала по тебе, Саймон, невероятно тосковала!
Он вдруг улыбнулся, отчего его глаза озарились счастьем, и привлек Амелию еще ближе, впившись в ее губы долгим, очень долгим поцелуем.
Амелия понимала, что все смотрят на них, но обвила шею Саймона руками и позволила поцелую длиться еще и еще, пока у нее не перехватило дыхание, колени не подогнулись и ее не охватило неудержимое желание проводить его наверх, сорвать с него одежду — и стать, наконец, настоящей женой.
Сияя от счастья, Саймон оторвался от ее губ, чтобы успокоить сбившееся дыхание.
— Кое-что совершенно не изменилось, — тихо сказал он.
— Вам, милорд, следует сполна заплатить за столь длительное отсутствие, — игриво отозвалась Амелия, хотя по-прежнему тяжело дышала.
Саймон усмехнулся:
— Надеюсь на это… жена.
Амелия вздрогнула:
— Я еще никому об этом не сказала. — И она вытащила цепочку с обручальным кольцом из-под воротника платья.
Саймон взял ее за плечи и повернул к себе спиной. Осознавая, что он собирается сделать, Амелия застыла на месте. Ее сердце зашлось в неистовой пляске, когда Саймон расстегнул цепочку. Амелия была так переполнена любовью, радостью и страстным желанием, что едва не лишилась чувств.
Улыбаясь, Саймон развернул ее лицом к мальчикам, миссис Грейстоун, Лукасу, кучеру и лакеям. Потом одарил улыбкой Амелию, и она протянула руку. Саймон надел кольцо на ее безымянный палец.
— Папа? — задохнулся от потрясения Уильям.
Саймон поднял глаза на присутствующих:
— Мы должны сделать заявление. Мы с Амелией поженились третьего июня. Амелия — графиня Сент-Джастская.
Оба мальчика изумленно захлопали глазами. Старая леди встрепенулась, а слуги дружно замерли от удивления. Лукас просто улыбнулся. А потом Джон подбежал к Амелии и кинулся ей на шею, крепко обнимая и визжа от восторга. Уильям тоже подошел — медленно, но с улыбкой.
— Я могу называть вас мамой? — спросит Джон, лучезарно улыбаясь Амелии.
— Конечно, можешь, — ответила она, поглаживая мальчика по волосам. В ее душу хлынул невообразимый, всепоглощающий поток нежности.
— Мне тоже следует называть вас мамой? — очень серьезно, с достоинством спросил Уильям. И перевел взгляд с Амелии на своего отца.
Саймон молчал, уступая право ответа Амелии.
Она ласково обняла мальчика за плечи:
— Ты можешь называть меня так, как тебе нравится, — как ты сам считаешь нужным.
Уильям посмотрел ей в глаза, постепенно краснея:
— Я рад, мисс… ну, то есть мама, что вы вышли замуж за моего отца.
Амелия рассмеялась и крепко обняла его. Потом настала очередь сжать в объятиях и свою маму. Ее лицо было мокрым от слез материнского счастья.
— О, моя милая, я всегда знала, что он тебя любит! — воскликнула мама, крепко прижимая Амелию к себе. И в этот момент у Амелии возникло странное чувство, будто мама вспомнила давно минувшее прошлое. Ту пору, когда Саймон так опрометчиво добивался расположения Амелии, а она сама была шестнадцатилетней девчонкой.
Но сейчас Амелию поглотило счастливое настоящее. Смеясь, она повернулась и взяла Саймона под руку. Никогда еще Амелия не была так счастлива, никогда вокруг не было так много радости!
Глаза Саймона многозначительно вспыхнули, и он потянул Амелию по направлению к дому:
— Почему бы Люсиль тоже не поприветствовать меня?
Амелия снова засмеялась:
— Последний раз, когда я видела Люсиль, она спала, но мы можем ее разбудить.
— Прекрасно, — решительно бросил Саймон. — Потому что мы собираемся отпраздновать мое возвращение — как настоящая семья.
Джон захлопал в ладоши.
— А мы можем пойти в цыганский цирк?
— Почему бы и нет? — улыбнулся Саймон. И сердечно чмокнул в щеку маму Амелии, которая тут же зарделась от удовольствия.
— Мы могли бы поплыть вверх по реке на моей яхте, — сгорая от нетерпения, предложил Уильям.
— Сначала мы пойдем в дом, где дадим вашему отцу отдохнуть после долгого и наверняка нелегкого путешествия. А потом обсудим наши планы, — сказала Амелия.
Они прошли мимо швейцаров, и те, склонив головы, произнесли:
— Милорд, миледи.
Амелия замялась и обернулась, в недоумении взглянув на них, но те лишь улыбнулись ей.
И тут в вестибюле появилась миссис Мердок с Люсиль на руках, Ллойд выглянул из кухни.
— Папа женился на мисс Грейстоун! — закричал Джон. — Теперь она — моя мама!
— Она — графиня Сент-Джастская, — гордо объявил Уильям.
Миссис Мердок изумленно вскрикнула, даже невозмутимый Ллойд вздрогнул от неожиданности.
Амелия подозвала няню, и та вышла вперед, передав малышку Саймону. Люсиль радостно загулила, словно пытаясь что-то ему сказать, и Саймон улыбнулся ей в ответ.
— Мои поздравления, — растроганно прошептала миссис Мердок.
— Леди Гренвилл, я принесу чай и пирожные? — осведомился Ллойд.
Амелия вдохнула полной грудью, медленно осматриваясь кругом. Джон скакал по холлу на своей игрушечной лошади, Уильям любовался Люсиль, задорно хватавшей Саймона за палец. Миссис Мердок сияла улыбкой, наблюдая за отцом и дочерью, а Лукас только что вошел в дом, бережно сопровождая миссис Грейстоун. Брат тепло улыбнулся Амелии.
— Так что же насчет чая, леди Гренвилл? — поддразнил он.
Саймон обернулся, укачивая Люсиль:
— Так как, леди Гренвилл?
Амелия окинула взглядом их всех. Это была ее чудесная, горячо любимая семья, и Саймон вернулся домой, чтобы никуда больше не уезжать.
— Да, Ллойд, вы можете принести закуски, — ответила Амелия.
Ллойд поклонился и вышел.
Саймон Гренвилл посмотрел на нее, и впервые за десять лет нестерпимая боль покинула его глаза. Теперь эти глаза ярко, радостно сияли.
— Я — дома, Амелия, и на сей раз я — дома, чтобы остаться навсегда.
Она подошла к нему. Война продолжалась, но закончилась для них двоих.
— Наконец-то, — прошептала Амелия, когда Саймон с нежностью обнял ее. — Наконец-то.
Бренда Джойс, автор сорока пяти романов и пяти повестей, родилась в Нью-Йорке.
Она лауреат множества премий, среди которых Best Historical Romance. Best Western Romance. Во всем мире выпущено более 14 миллионов экземпляров ее романов.