— Чисто бухгалтерские дела, — коротко бросил Игги. — Берешь деньги из одного кармана, перекладываешь в другой. Из налоговых соображений. Это народ ловкий.
— Связались бы вы с независимыми компаниями, какая разница? — поддержал Игги Оскар Готвольд. — Где еще можно получить десятипроцентную ссуду и десять процентов по закладной?
— Все сводится к тому, что нам не оставлено выбора, так? — спросила Марта.
Оскар пожал плечами.
— По моему мнению, это оптимальный вариант. Если вы можете придумать что-то получше, попробуйте. Но вас ждет жестокое разочарование.
— Мне хотелось бы знать, что получаем мы с Мартой лично, — поинтересовался я.
— На свои сто четыре тысячи, — сказал Игги, — каждый из вас получит двадцать шесть процентов привилегированных акций «Питер-Плейс инкорпорейтед». Кроме того, каждый получает двухлетний контракт на работу. Семьдесят пять тысяч в год.
— Они хотели предложить контракт на год и пятьдесят тысяч, — заметил Оскар. — Сошлись на двухлетнем и семидесяти пяти.
Мы с Мартой переглянулись.
— Это мы получаем независимо ни от чего? — спросила она.
— Независимо ни от чего, — заверил Игги. — Сумма, конечно, не предельная, но жалованье твердое. За вычетом всех платежей и налогов. Абсолютно законно.
— Намного меньше, чем мы зарабатываем сейчас, — напомнила Марта. — Не считая прибыли.
— А что насчет прибыли? — спросил я. — Как она будет распределяться?
— Прежде чем образуется прибыль, подлежащая распределению, — объяснил Оскар, — предстоит погасить долг «Вигор венчур капитал» и закладную «Дэринг файнэншл». После чего избыточные средства, за исключением небольшого финансового резерва, перейдут к держателям акций. Это означает, что вы и Марта получите пятьдесят два процента от чистого дохода, а остальное — «Джастис девелопмент».
Я мрачно смотрел на кипу бумаг, громоздящихся перед Готвольдом, и не верил, что когда-нибудь смогу их понять. Ясно только одно: это наш единственный шанс.
— И еще, — сказал Игги. — «Марбл пропертис» предлагает два особняка. «Роман энтерпрайзис» считает подходящими оба. Выбор за вами.
Вот это мне было понятно.
— Где они расположены? — спросил я.
— Один в Мюррей-Хилл, — сообщил Оскар, — другой на Западной Пятьдесят четвертой, рядом с Пятой авеню. Цена одинаковая: два пятьсот. Оставляю вам адреса, взгляните на оба. Оставляю также копии документов. Надеюсь, вы их внимательно изучите.
Он снова сел, погладил животик, посмотрел на нас с жалостью, сверкая шустрыми глазками.
— Я пришел к мнению, — сказал он, — что было бы глупо упускать такую возможность. Ты согласен, Игги?
Взмахнув своей фарфоровой сигаретой, Самуэльсон подскочил на месте и ткнул в кипу бумаг.
— Послушайтесь моего совета. Хватайтесь за дело.
И мы схватились.
Глава 109
Теперь, когда мы вплотную подошли к подписанию соглашения с «Роман», надо было срочно улаживать дело Сьюзен Форгроув. Если о нем пронюхает Октавий Цезарь, он не просто похерит сделку, но и раззвонит, что иметь с нами дело рискованно.
Поэтому мы с таким облегчением услышали сообщение Каспара Мирхенса, что он готов встретиться с нами. Обсуждать детали по телефону он не захотел, и мы сидели у Марты, не зная, что нас ждет — радость или горе.
Частный детектив примостил свое костлявое тело в кресле и взял стакан виски с содовой. Отхлебнув глоточек, осторожно поставил его на пол. Зажег сигарету. Надел очки на веревочке. Вытащил из кармана пиджака потрепанный блокнот. К этому моменту у меня уже вспотели ладони.
— Сьюзен Форгроув, — сказал он своим звучным голосом, — это вам не Нэнси Дрю. Дважды убегала. Исключена из дюжины школ. В тринадцать лет пристрастилась к наркотикам. Говорят, сейчас бросила, но кто знает? Должна являться к врачу трижды в неделю, но не приходит. Исчезает из дома на день, на два, на три. Где была, не говорит. Родители сходят с ума.
— Как это вы разузнали? — полюбопытствовал я.
— Из разных источников, — неопределенно ответил он. — Официальных водительских прав у нее нет, но она берет без спросу материну «тойоту». Таскает у нее деньги из кошелька. Выносит из дома вещи и продает. Серебряные подсвечники, небольшие картины, керамику — то, что можно унести. По моим сведениям, курит марихуану вовсю, а может, и нюхает. Завоевала репутацию «мисс Манхэттен», самой дешевой шлюхи в округе. Только глазом моргни.
Он пошарил в другом кармане и выудил пакетик, обернутый туалетной бумагой. Тщательно развернул и протянул Марте пачку полароидных снимков.
— Она спуталась с уличной бандой с Восточной Девяносто шестой улицы, — сказал детектив. — Провела в их малине два дня. Они с ней все по очереди позанимались, а потом всех окрестных дружков пригласили.
Я мысленно возблагодарил Бога, ибо неделю назад сдал анализ на реакцию Вассермана, и решил завтра же сдать еще один.
— А эти картинки, — продолжал Мирхенс, — висели у них на стенках. Я заплатил две сотни. Копии сделать им ума не достало.
Я наблюдал за Мартой, пока она просматривала фотографии. Никогда не видел ее такой мрачной, она старела у меня на глазах. Не говоря ни единого слова, она протянула снимки мне.
Да, это была Сьюзен Форгроув. И, увидев, что делают с этой бедной больной девчонкой, мне захотелось стать собакой, кошкой или вороной. Сразу трое юных подонков употребляли ее под разными углами. Единственное, что мне оставалось, — попытаться превратить все в шутку.
— Грандиозный водевиль, — сказал я. — А как называется банда — «Аристократы»?
— Считаете, этого хватит? — спросил Мирхенс.
— Вполне, — без всякого выражения сказала Марта. — Теперь вы пойдете к ее отцу и попросите отозвать заявление.
Каспар Мирхенс допил стакан, деликатно икнул и вытер губы кулаком.
— Только не я, — сказал он, закуривая следующую сигарету. — Извините. Обычно я берусь за такую работу, но тут другое дело. Лестер Форгроув может лишить меня лицензии, прежде чем я успею выйти из его дома.
— Эй, постойте, — запротестовал я. — Мы наняли вас, чтобы все уладить.
Мирхенс покачал головой:
— Нет. Меня наняли добыть доказательства. Что я и сделал.
Вот так и вышло, что мы ему заплатили и он ушел. Оставил фото и скомканный кусочек туалетной бумаги.
— Ну, что будем делать? — спросил я.
— Доводить дело до конца, — ответила Марта. — Предъявлять снимки Лестеру Форгроуву.
— И кто пойдет предъявлять? — спросил я.
Она смотрела на меня в упор.
— Господи Иисусе Христе, Марта! — простонал я. — Я не могу. У меня духу не хватит. Ты ведь сама говоришь. Я не буду знать, куда деваться от стыда.
— Я думала, ты артист, — спокойно сказала она.
— Ну… дай мне немного времени. Я должен найти психологическое состояние. О Господи, это будет ужасно!
— Тебя ждет великая роль, — заверила она меня. — Питер, останешься на ночь?
— Считаешь, что я нуждаюсь в успокоении?
— Нет, — сказала она. — Я нуждаюсь. Эти чертовы картинки меня доконали.
Она выключила в спальне отопление и открыла окно. Стало жутко холодно, но ей так нравилось. Обнаженные, мы жались друг к другу под стеганым одеялом, и она говорила не умолкая.
Она рассказывала мне о своем детстве в маленьком городке в Огайо, о том, как она после смерти родителей переехала в Чикаго и получила место разносчицы коктейлей. Потом вступила в игру, зарабатывая хорошие деньги в публичном доме у матери Никки Редберн.
Ей всегда нравились наряды и модные вещи. Накопив денег, она завязала, приехала в Нью-Йорк, работала продавщицей в бутике. Она трахалась с нужными людьми и через пять лет стала менеджером «Баркаролы». Мимоходом вышла замуж за человека, который оказался азартным игроком и бродягой. Он исчез, предоставив ей растить сына.
Теперь, когда, казалось, не надо больше думать о деньгах, она столкнулась с главной в своей жизни проблемой: как быть с другом, будущим губернатором?
— Хотелось бы мне знать, как я на самом деле к нему отношусь, — сказала она. — Иногда кажется, что люблю. Иногда кажется, что это просто очередной джон.
— Он дает тебе деньги? — спросил я.
— Нет. Он дарит мне вещи. Драгоценности. Акции. Он подарил мне антикварного бронзового слона, который стоит целое состояние.
— А ты что ему даешь — уроки верховой езды?
— С него этого достаточно, — сказала она, сжимая кулаки. — Люди таковы, каковы они есть. У каждого свои маленькие слабости.
— А у тебя?
— Слоны. А у тебя?
— Убей, не знаю. Я даже не знаю, кто я есть.
— Ты артист, — сказала она. — Это профессиональный риск — не знать, кто ты есть. Ну что, созрел?
— Вполне.
— Пойдешь к Лестеру Форгроуву?
— Пойду, — сказал я, вздохнув. — Господи, Марта, иногда я готов подать на развод со всем человечеством.
Глава 110
Кинг Хейес сообщил, что уходит. Я вытащил из буфета его бутылку «Манишевич Конкорд» и налил ему стакан.
— Луэлла? — спросил я, и он кивнул.
Себе я налил коньяку, не потому что хотел выпить, а потому что тут нужен был тост. Мы чокнулись. Славный парень. Я в самом деле любил его. Мозги слабоваты, но славный.
— Не стану пытаться отговаривать тебя, — сказал я, — сам советовал тебе уйти. Но, надеюсь, ты хорошо все обдумал.
— Да! Питер, это шанс, правда? Я хочу сказать: допустим, ничего не получится. Мы просто расстанемся, и все.
— Господи, Кинг, зачем же ты едешь к ней, если думаешь, что ничего не получится!
— Я хочу сказать, не получится выглядеть в лучшем свете, — серьезно пояснил он. — Правда. Попробую делать все, что она велит, и посмотрю, что выйдет.
— Ты ей уже сообщил?
— Прошлой ночью. Она в самом деле обрадовалась. Сегодня идет покупать мне полотенца, зубную щетку, халат, всякие вещи. У меня все это есть, но если ей нравится…
— Кинг, не хочу тебя огорчать, но я никогда не встречал парня, которому нравилось бы жить за счет женщины. Лучше тебе подыскать работу, все равно какую. Даже если будешь получать меньше ее.
— Да я так и собираюсь, — грустно промолвил он. — Она говорит, будет платить за еду и за дом, но я не хочу брать карманные деньги как милостыню.
В каком-то смысле я завидовал ему. Он сделал попытку вырваться, и я надеялся, что она удастся. Сам я увяз слишком глубоко. И не уверен, что когда-нибудь захочу очиститься.
— Если вдруг пожелаешь вернуться…
— Спасибо, Питер, не стану об этом думать. Ушел так ушел.
— Ну, на всякий случай, ты знаешь, где меня искать. Мы будем скучать по тебе, Кинг. И клиентки тоже.
— Нам есть о чем вспомнить, правда? — улыбнулся он.
— Правда.
Он допил вино и встал. Мы пожали друг другу руки.
— Береги себя, Питер. Я иногда боюсь за тебя.
— За меня? — Я был тронут. — Не бойся. Весь мир у меня в кармане.
— Да, — засмеялся он. — Понимаю, что ты имеешь в виду.
Глава 111
Оставив апартаменты под ответственность Янса, мы с Мартой отправились осматривать особняки под «Питер-Плейс». С агентом «Марбл пропертис» мы встретились в Мюррей-Хилл на Восточной Тридцать шестой улице к западу от Лексингтон-авеню, возле одного из целой шеренги одинаковых строений с отделанными красноватым туфом фасадами.
Агентом оказалась женщина, со своими торчащими зубами и мешковатым пальто из тюленьей шкуры похожая на исхудавшего моржа. Не обнаружив с ее стороны никаких попыток поторговаться или навязать товар, я понял, что она осведомлена о наших ограниченных возможностях.
— Вот, — сказала она, указывая длинным ногтем на пятиэтажное здание.
Оно было большим, с нависшими над окнами жестяными карнизами. Можно попытаться подремонтировать, но помятый фасад изуродован безнадежно.
— Не пойдет, — твердо сказала Марта.
— Хотите войти? — равнодушно спросила агентша.
— Не пойдет, — повторил я. — И квартал слишком уж деловой, и дом больше смахивает на притон поджигателей. Посмотрим другой.
Мы доехали в такси до Пятьдесят четвертой улицы и двинулись к западу от Мэдисон. Симпатичный район. Симпатичная улица. Хорошо одетые люди. Хорошие рестораны и дорогие магазины. В воздухе стоит запах денег.
Был яркий ноябрьский день, все обрело отчетливые, ясные формы. Умытое синее небо, резкий солнечный свет. Можно встретить наших клиенток, останавливающихся перекусить между визитами в «Бонвит» и к «Саксу».
Вот и высокий, стройный дом: шесть этажей с мансардой. Фигурные окна подпирают причудливые гаргульи.[25] Вход с улицы обрамлен резными колоннами, над дверью — веерообразное окно со стеклами в стальных переплетах. Вокруг окон на известняковом фасаде выложены узоры из красных кирпичей.
— На вид мрачноват, — с сомнением сказала Марта. — Заглянем внутрь.
— Последним владельцем был какой-то фонд, — объяснила агентша. — Они во всех комнатах устроили офисы, так что потребуется переделка.
Конечно, он был мрачноват. Только передние окна смотрели на улицу, задние (северные) выходили в крошечный дворик и на кирпичную стену коммерческого здания на Западной Пятьдесят пятой улице. Однако потолки высокие, а на двух первых этажах паркетный пол.
Маленький лифт не работал, так что мы поднимались пешком. Там было множество комнат, превращенных, как и сказала агентша, в офисы. По нашим подсчетам, получалось одиннадцать — двенадцать спален. Самое лучшее впечатление производила полностью оснащенная кухня на первом этаже, предназначенная для обедов служащих бывшего владельца. И столовая на тридцать — сорок мест.
— Нравится? — спросила агентша.
— Имея два с половиной миллиона, — величественно сказала Марта, — можно рассчитывать на лучшее.
Через неделю мы приехали в конференц-зал на верхнем этаже бутика «Баркарола». Зал кишел поверенными и бухгалтерами. Собрание сильно смахивало на встречу ветеранов «Черной руки».[26]
Мы с Мартой принесли наши двести восемь тысяч наличными и отдали без колебаний. (Разумеется, позаботившись о расписке.) Михаэль Гелеско и Антони Каннис внесли свою долю в сто девяносто две тысячи чеком, подписанным кассиром какого-то банка из Нью-Джерси, о котором я никогда не слыхивал. У меня не было ни малейших сомнений, что это одна из дочерних компаний «Роман энтерпрайзис».
Мы подписывали и подписывали. Документы об акционировании, о распределении пакетов акций, ссуда, закладная, контракты, страховка — конца и краю не было. Все на переплетенных листах голубой бумаги. Никаких клякс и помарок. Очень внушительно. Я так ничего и не прочел.
Почти два часа ушло на подписи, засвидетельствование, сертификацию и нотариальное оформление. Бумаги летали над столом, как хлопья снега, пока Оскар Готвольд и старший юрист «Джастис девелопмент корпорейшн» ставили маленькие пометки на своих шедеврах.
Наконец все было кончено, и Гелеско пригласил присутствующих в соседнюю комнату с полностью оборудованным баром и барменом. Я выпил водки со льдом, пожал всем руки, чмокнул Марту в щеку и ни о чем не пожалел.
Помню разговор с Антони Каннисом. Мы обсуждали, сколько запрашивать с клиенток за членский билет «Питер-Плейс».
— Пятьсот? — предложил я.
— Нет, — сказал он, жуя сигару. — Тысячу. Это отпугнет всякую шваль.
Глава 112
Марта настояла на изготовлении копий с фотографий Форгроув, прежде чем нести их папаше.
— А вдруг он выхватит их у тебя и порвет? Или пообещает снять обвинение и надует? Питер, эти фотографии — единственное, что у нас есть.
Так мы и сделали, а негативы спрятали в сейф.
Тем временем я обдумывал сценарий предстоящего визита. Сначала намеревался принять образ Сиднея Квинка, хромого шантажиста. Потом прикинул, что в таком виде меня просто не пустят к Форгроуву.
Второй вариант: грозная фигура в черном, человек властный, решительный и опасный. Я мог справиться с такой ролью, вселить страх всем своим видом и поведением, оказывая неприкрытое давление и намекая на насилие.