Мгновения спустя корпус пробили еще два абордажных тарана, и огонь со стороны защитников резко разделился.
Зонн забрался на самый высокий парапет баррикады, чтобы выстрелить из кулеврины. Сумрак разрезали волкитные лучи, подсвеченные трассирующим огнем и вспышками энергии.
Закрепившись, Гвардия Смерти ответила скоординированным потоком болтерного огня. Снаряды уничтожали сервиторов по всей длине линии, разрушая и плоть, и металл.
Прицельная сетка была заполнена потенциальными жертвами, но Зонн выбрал легионера со связкой взрывчатки на поясе. Перед ним шли четыре легионера с прорывными щитами, принимая на себя основной огонь.
Две турели, уловившие присутствие взрывчатки, сменили цели, но одну уничтожил гравитонный импульс, от которого пушка смялась и осыпала несчастных защитников зрелищным градом шрапнели. Погибли шесть разнорабочих, двух боевых сервиторов разорвало на части, а несмертельные повреждения невозможно было подсчитать.
Вторая турель успела дать короткую очередь, после чего лазерный резак разрубил ее надвое с ближнего расстояния.
Не обращая на все это внимания, Зонн вогнал заряд прямо в респиратор легионера со взрывчаткой, и от прогремевшего за их спинами взрыва прорывные щиты разлетелись.
Мощный обстрел плазмой и лазерами убил их, не дав перестроиться.
Но эта победа была каплей в океане поражений.
Гвардия Смерти выпустила в воздух какие-то зловонные химические реагенты, образовавшие над их головами облако плотного дыма, которое вскоре накрыло баррикады.
Плоть сервиторов покрывалась пузырями и сходила со скелетов, обращаясь в разложившуюся массу, но, даже разлагаясь, воины продолжали стрелять. Никак не защищенные рабочие гибли в муках, оглашая большой машинариум криками. Доспехи Зонна были герметичны, но токсичность облака все равно окрасила его шкалу угрозы в красный цвет.
Его силы уменьшились до шестидесяти двух процентов, а потери у Гвардии Смерти значительно снизились по сравнению с началом битвы. Несколько легионеров неуклонно наступали, сомкнув щиты и успешно выдерживая обстрел с оборонительной линии, который постепенно ослабевал.
Зонн приказал отступать. Эффективно удерживать баррикаду больше не было возможности. Защитники успели лишь отойти к следующему валу, когда их баррикада раскололась в трех местах от мощных взрывов.
Из трещин повалило еще больше ядовитого дыма, за которым следовали легионеры с прорывными щитами. Волтеры, поставленные на изгиб щитов, взревели, полыхая дульным пламенем.
Когда по наплечнику Зонна скользнул снаряд, он отправил вперед сервиторов, вооруженных огнеметами, и коридор превратился в ад. Сервиторы действовали лишь несколько секунд, прежде чем Гвардейцы Смерти оказались у них в тылу и зарубили их косами.
Остальные защитники Зонна отступили почти на пятьдесят метров. На ретинальном дисплее вспыхнул символ — сенсор сближения. Зонн активировал его мысленной командой. Теперь только арка отделяла Гвардейцев Смерти от тонкой линии сервиторов и рабочих, готовящихся к последнему бою.
Авангард легионеров уже собирался идти вперед за славой, когда один из них заметил на колоннах арки красные мигающие диоды. Он едва успел выкрикнуть предупреждение на родном барбарском, как пятнадцать мин, которые Зонн установил по всей арке, отреагировало на приближение и сдетонировало.
Взрыв был оглушительным. Авангард исчез в огне и дыму, а сверху на них повалились обломки мостиков, труб и большей части верхней палубы.
Зонн, не отступивший так далеко, как остальные защитники, позволил пыли и мусору осыпать его. Несколько рабочих неподалеку прикрыли головы и пригнулись, спасаясь от взрыва. Не прошло и минуты, как все закончилось и коридор оказался заблокирован огромной стеной обломков.
У Зонна не было возможности узнать, сколько Гвардейцев Смерти погибли во взрыве. Однако он ждал с подрывом, пока они почти не миновали арку, а потому следовало ожидать значительных потерь с их стороны. В этом случае Гвардейцам придется гораздо дольше разбирать завал, что давало время на ремонт корабельных систем.
— Машинариум в безопасности, брат-сержант, — сообщил он по воксу. — Приступаю к восстановлению энергии на корабле.
Глава 30
Расплата
Боевая баржа «Харибда», грузовые палубы
Нумеон ногами почувствовал вибрацию палубы. Взрыв.
Он отключил вокс на время бдения над телом примарха, но теперь активировал его обратно и вслушался в тревожные разговоры экипажа.
Абордаж.
Гвардия Смерти была на борту «Харибды».
Он собирался связаться с Зитосом, когда из коридора впереди донесся грохот ног в бронированных ботинках. Нумеон все еще находился на грузовых палубах, недалеко от святилища — в лабиринте из мириадов тоннелей, где очень легко затеряться, не имея карты.
Пригнувшись за укрытием, Нумеон прислушался и разобрал голоса с тяжелым, резким акцентом. Он не понимал слов, но сама речь была ему знакома. Барбарский.
Нумеон ждал, пока они не показались.
Пять легионеров в легкой броне и с легким оружием. Тупоносые дробовики и болтеры. Короткие и толстые колющие клинки в ножнах на ногах. Разведчики.
Они двигались медленно и осторожно, но лишь потому, что к этому их приучили тренировки, а не привычка осторожничать. Это было незаметное проникновение — отвлекающий удар кинжалом, пока молот обрушивался на другое место.
Гвардия Смерти прибыла сюда не для того, чтобы уничтожить корабль. Атаки на борту «Харибды» были отвлекающим маневром. Они явились за Вулканом.
Нумеон вытащил Драукорос из ножен так тихо, как только мог. Во второй руке он держал печать. Продолжая наблюдать за ними из теней, он увидел, как последний солдат отделения миновал перекресток, и они исчезли в очередном коридоре.
Гвардия Смерти явно вела поиски.
Держа меч лезвием вниз поближе к себе, Нумеон выскользнул из укрытия и скрытно устремился за ними. Он уже приближался к перекрестку, у которого потерял отделение из вида, когда услышал гортанную реплику на барбарском.
Один из легионеров возвращался, а Нумеон стоял почти прямо перед ним.
Разворачиваться было слишком поздно, и он избрал единственный возможный план действий.
Едва легионер повернул за угол, Нумеон ударил его головой молота по шее. Удар сломал трахею, и Гвардеец Смерти захрипел, а потом забулькал, захлебнувшись собственной кровью, когда Драукорос пронзил его грудь и вышел из спины.
Заглянув в его бледное, изможденное лицо, Нумеон увидел, как в темных глазах зарождается понимание. Еще на Бастионе он заметил, что за грязными лицевыми пластинами Уничтожителей кроется что-то нездоровое, и в этих воинах оно тоже было.
— Сюрприз, — прошептал он, оставив легионера висеть на мече, чтобы он не мешал доставать болт-пистолет.
Остальным легионерам отделения потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит. К тому моменту обе стороны открыли огонь. Нумеон дал очередь из Василиска, и один Гвардеец Смерти упал, держась за раздробленное колено. Остальные трое продолжали стрелять в своего товарища, которого Нумеон использовал в качестве мясного щита.
Из-за плотности огня он был вынужден бросить тело и спрятаться обратно за угол. Стены коридора вздрагивали от грохота дробовиков, которым аккомпанировало стаккато трехснарядных очередей из болт-автомата.
Огонь утих через пару секунд, оставив после себя только звенящее эхо выстрелов. Бедный кислородом воздух наполнился дымом и вонью кордита.
Один из легионеров выругался на барбарском, затем перешел на готик.
— Нас больше, Змий, — произнес он низким, хриплым голосом. — Сдайся, и я убью тебя быстро.
Нумеон различил за угрозами еще один звук. Он прыгнул прочь от перекрестка, и в этот момент детонировала граната. Только это была не взрывчатка — во всяком случае, не та, которая убивает сразу.
От гранаты стремительно разошлось облако густого мерцающего дыма. Линзы шлема немедленно заволокло помехами, а авточувства отказали.
Слыша лишь топот бегущих к нему врагов, Нумеон сорвал шлем и метнулся в укрытие как раз в тот момент, когда коридор накрыла сплошная буря болтерных снарядов.
Вокс не работал. Он мог бы связаться с Зитосом или кем-нибудь еще из Погребального Огня и без шлема, но покровная бомба блокировала все каналы.
Упаковочные ящики служили достаточно хорошим укрытием, но и они постепенно разрушались под выстрелами. Гвардейцы Смерти стреляли, а затем наступали, медленно и методично загоняя жертву в угол.
Нумеон ждал. Огонь на подавление затих. Он продолжал ждать, пока не убедился, что враги решили, будто задели его, обезвредили или даже убили… И только тогда он открыл стрельбу из-за ящика, поставив Василиск в режим непрерывного огня. Он стрелял вслепую, надеясь задеть как можно большее число врагов, но риск был просчитан. Обойма быстро пустела, взрывные снаряды летели плотным потоком. Послышался хрип, а за ним — звук взрывающегося нагрудника, обломки которого с громким лязгом упали на палубу. Нумеон заметил периферийным зрением, как на стену брызнула кровь. Затем раздался тяжелый удар, с которым падает тело.
— Осталось двое, — проговорил он и скользнул в глубь грузовой палубы.
И они приближались. Эхо их проклятий следовало за ним по длинному, заставленному коридору.
За спиной загрохотали болтеры, и он на бегу развернулся и пару раз выстрелил, чтобы противник сбавил скорость. Василиск щелкнул, опустев.
У него не осталось ни клинка, ни пистолета. Только печать. Впрочем, будучи реликвией, она также была и молотом. Взглянув на нее с прагматической точки зрения, он решил, что может ею сразиться.
Он повернул за очередной угол, а враги между тем перешли от очередей к одиночным выстрелам. Берегли патроны? Или не собирались его убивать?
Нумеон, похолодев, осознал, что его намеренно загоняют.
Два оставшихся легионера разделились. Они уже получили карту палубы и теперь заходили с боков. Нумеон слышал, как один приближается со слепой зоны, хотя тот и старался двигаться тихо.
Нумеон выскочил из укрытия и метнулся к следующему перекрестку, зная, что дает легионеру возможность взять его на прицел, но надеясь, что его скорость и неожиданность появления не дадут Гвардейцу Смерти попасть.
По ушам ударил грохот дробовика, а в левое плечо впилась дробь. Он запнулся от силы выстрела, но сумел достичь следующего коридора без серьезных повреждений.
Нумеон пустился в бег, забыв о скрытности. Он пронесся мимо большого зала, служившего складом, и направился к святилищу. Вулкана заключили в саркофаг вместе с оружием, и хотя пистолет был изготовлен под руку примарха, легионер мог использовать его, держа двумя руками. Это было лучше, чем ничего.
Нумеон включил вокс, но из него доносились преимущественно помехи.
— Это Нумеон, — все равно сказал он. — Атака — обманный маневр. Они пришли за примархом. Им нужен Вулкан.
Он закрыл канал, чтобы тот не отвлекал и не мешал слушать врагов.
Затем сбавил шаг, задумавшись, как разведывательное отделение из пяти человек собиралось убивать примарх а. Они не могли знать, в каком Вулкан состоянии и есть ли у него охрана.
Святилище было впереди, но два гнавшихся за ним легионера остановились. Нумеон больше не слышал их топота. Он стал ждать, скрючившись в тенях. Ничего. Ни приглушенных голосов, ни новой ругани. Либо они устроили ловушку, либо зачем-то остановились.
Но бездействие могло погубить его так же легко, как действие. Дверь в святилище оставалась нетронутой. Он решил рискнуть.
Нумеон вернулся той же дорогой к складу, заглянул в него, и кровь застыла в его жилах при виде того, что стояло в середине.
Телепортационный маяк.
Его вдруг ослепила вспышка света, вынудив отвернуться. Актинические разряды метались по залу, взбирались по стенам, опаляли пол.
Когда телепортационная вспышка угасла, в середине зала оказался огромный воин в терминаторской броне-катафракте, на которой еще вспыхивали огоньки. Воин в грязной бело-зеленой броне с кольчужными птеригами, покрытый язвами и грязью, злобно смотрел на Нумеона сквозь прорези шлема. Высокий горжет прикрывал нижнюю часть шлема, а от спины отходили алхимические трубки, похожие на иглы животного.
Нумеону доводилось сражаться с грозными воинами Савана Смерти на Истваане V, но даже там он не встречал никого подобного.
Воин был чудовищем.
И он явился на «Харибду», чтобы удостовериться в смерти Вулкана.
Терминатор вдруг тяжело побежал, преодолевая инерцию за счет невероятной силы и брони. Двойные молниевые когти угрожающе затрещали, получая энергию.
Он не произнес ни слова, только жуткий гортанный крик раздался из передатчика шлема. Топот ног был подобен грохоту мортиры.
Нумеон бросился назад. Он не видел двух других легионеров, но сейчас ему было не до них. Он бежал обратно к святилищу, цепляясь за безумную надежду, что Вулкан восстанет, почувствовав угрозу, или что его оружие хотя бы даст Нумеону шанс, и проклинал все на свете.
Как самоуверенны они были. Как глупо верили, что могут уйти из-под защиты Макрагга и легко преодолеть Гибельный шторм. Враги знали о грузе «Харибды» еще до того, как она покинула врата Геры, и теперь лишь чудо поможет его сохранить.
Добежав до святилища, он уже собирался его открыть, но вместо этого обернулся.
Терминатор приближался. Он немного отстал, но если Гвардеец Смерти разгонялся, остановить его уже невозможно. Свет, падавший с верхней палубы мутными, серыми колоннами, выхватывал отметины об убийствах, зарубки и раны — наследие войны, через которую прошел этот закованный в броню гигант.
Нумеон взмахнул печатью, взяв ее двуручным хватом. Рукоять была такой короткой, что ладони касались друг друга, но он крепко сжимал ее. Молот был символом, частью брони примарха, которая стала их реликвией. Мог ли он надеяться, что печать остановит этого монстра?
Нумеон даже не представлял, какое значение имели его следующие слова:
— Это еще и молот…
Все мысли вылетели из его головы, когда терминатор издал чудовищный рев, громкий, как взрыв гранаты, и многократно усиленный стенами тесного и закрытого отсека.
Нумеон не дрогнул. Словно мифический герой древнего Ноктюрна, вышедший против глубинного дракона, он вздернул подбородок, крепче сжал молот и приготовился к замаху…
Он взревел, ибо только так мог бросить хоть какой-то вызов неизбежной смерти. А он отчаянно хотел бросить его этому существу.
— Вулкан!
Он взмахнул молотом, рассчитав удар так, чтобы он достиг максимальной силы именно в тот момент, когда обрушится на бегущего терминатора.
Дальнейшие события произошли в размытом вихре движений и реакций.
В бок Гвардейца Смерти попал снаряд, вырвав кусок абляционной брони и заставив споткнуться. Воин поднял голову, уставился на врага, намереваясь перемолоть его в кашу, когда второй выстрел угодил в колено и сломал сервопривод.
Вдруг потеряв устойчивость, терминатор завалился влево и врезался в стену, пробороздив ее наплечником.
Молот обрушился на солнечное сплетение, погнув и проломив нагрудник. Керамит под молотом пошел трещинами, адамантий осыпался, как старая кожа.
Ни поддоспешник, ни кожа, ни кости, ни органы не выдержали удара. Облаченный в катафракт легионер остановился как вкопанный, и весь импульс его рывка рассеялся от точки удара. В расположенном неподалеку датчике температуры разбилось стекло, трубы со стоном погнулись, пол искорежился.
После этого все закончилось.
Нумеон стоял с молотом в вытянутой руке, все еще пытаясь осознать, что произошло.
Легионер в тяжелой броне лежал перед ним, мертвый. Катафракт раскололся, и на месте груди зловеще зияла темно-красная дыра.
Но молот кровь не запятнала. Он оставался, как и прежде, символом Вулкана.
Для Зитоса, вышедшего вперед с изумленным видом, и этот символ, и тот, в чьих руках он был, теперь имели совершенное иное значение.
Он пораженно перевел взгляд с Нумеона на печать и обратно, а затем рухнул на колени и прошептал, ибо не мог говорить в полную силу: