– Главные героини – как будто только декорации к всеобщей картине ужасающего хаоса. Они второстепенны в этой истории, – я нервно теребила клочок тетрадного листа, ощущая во рту кисловатый привкус. – Главный герой романа – сам Афганистан. Непоколебимый, несокрушимый, никому не подвластный, очень колоритный. Когда-то сильная страна, однако на фоне массового террора и падения человеческих ценностей теперь бьющаяся в предсмертной агонии…
– Спасибо, – остановил меня словесник. – Как всегда, блестящий ответ. Сегодня мы начнем новую тему древнеегипетской литературы.
…О какой вообще литературе можно было думать, когда его взгляд в буквальном смысле прожигал во мне дырку? Я почти физически ощущала его на себе, словно потоки горячего дыхания, щекотавшие кожу. Илай сидел справа через ряд и по-прежнему пристально смотрел на меня. Из-под густых бровей меня буравили яркие глаза, и я не могла определенно сказать, были они зелеными или золотисто-медовыми. Его взгляд был гипнотически привлекательным и очень знакомым. Только я не могла понять, почему он кажется знакомым, ведь раньше мы не встречались? Если бы встречались – я бы обязательно запомнила.
Глава третья
Veni vidi…
Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его?
(Библия, Ветхий завет, Книга притчей Соломоновых)
К концу учебного дня моя голова гудела от постоянных бессмысленных разговоров о новичке. На уроках, в столовой, на перерывах, в туалете – везде болтали только о нем. В нашем городке, с населением немного меньше десяти тысяч человек, прибытие новых людей всегда событие, но сейчас создалось впечатление, что приехал президент межгалактического союза. Следует заметить, что примерно кем-то таким он себя и ощущал, купаясь в восторге и восхищении. Я невольно выслушала десятки теорий, кто он, откуда и почему перевелся в эту школу.
Моника говорила, что он сын дипломата; девочки из параллельного класса шептались, что он норвежский принц, которого временно сослали сюда за плохое поведение; а кто-то утверждал, что перед нами – родственник нефтяного магната Роуни Хопкинса. Но все сходились в одном: он дьявольски красив, адски обаятелен и чертовски богат.
Мое чутье подсказывало, что от него добра не жди, и я четко решила держаться от него подальше.
Наконец стрелки часов подошли к половине четвертого, и я с облегчением поспешила к выходу, стараясь больше опираться на здоровую ногу. Колено уже почти не болело. Уверена, что завтра буду в полном порядке.
– Лила! – послышался сзади голос Филла. Он перешел на легкий бег, чтобы догнать меня.
– А, привет еще раз, Филл!
– Здорово ты сегодня отбрила Монику!
– Я не ставила перед собой такую цель, и надеюсь, не сильно ее обидела, – я прибавила темп, стараясь быстрее выйти из школы.
– Да и про эту книгу ты тоже так прикольно рассказала.
«Можно подумать, ты ее читал», – сказала я про себя.
– Я видел, ты сегодня на автобусе, хочешь, подвезу? – Филл засунул руки в задние карманы и попытался придать себе незаинтересованный вид.
– Нет, спасибо. Я как раз собиралась прогуляться, – как можно вежливей ответила я. Оставалось только удивляться, насколько меня поглотили собственные проблемы: я не замечала очевидного, пока Дженнифер не ткнула меня носом.
Впереди, опираясь на шкафчики, смеялась Моника, кокетливо стряхивая невидимую пыль с плеча Илая. Она бросила взгляд на нас, и на долю секунды ее лицо изменилось, а потом снова приобрело сладкое выражение.
– Ты будешь топать часа два, а прихрамывая – все три, – Филл обогнул меня и двинулся передо мной задом наперед.
Его черные волосы, преломляя лучи солнца, отливали медным, а яркие глаза цвета горького шоколада светились мальчишеским задором. Для меня оставалось загадкой, чем я могла приглянуться ему. Мы из разных социальных кругов, он яркий красавец, прикинутый по последней моде и не пропускающий ни одной вечеринки, а я третий год ношу одни и те же вещи и езжу на доисторическом велосипеде. Мой образ совсем не вписывается в его картину прекрасного, но тем не менее – вот он стоит передо мной и открыто выказывает симпатию.
Я остановилась и посмотрела ему в глаза.
– Ты разве не слышал что хромающая походка – самая модная походка этой весны?!
Я сказала это с самым серьезным видом, и он недоверчиво прищурил глаза.
– Нет, – помотал он головой.
Моника, уши которой, как оказалось, были обращены в нашу сторону, громко прыснула, и Филл недовольно сморщил нос, осознавая, что у нас есть слушатели.
– Погода сегодня хорошая, так что я пойду короткой дорогой через лес. Мне правда нужно подумать, а прогулка – это лучший повод.
– Я могу проводить тебя, если хочешь.
Ох, я была готова провалиться сквозь землю… Отшить его не могу, мне как-то неловко ни за что ранить чувства человека, но и давать ему надежду бессмысленно. У нас разные дороги, и они не пересекаются.
– Можешь проводить меня до края парковки. Он довольно улыбнулся, приняв это за кокетство, и мы вышли за пределы школьного двора. Он рассказывал о предстоящем матче его команды, а я считала шаги до конца парковки. Мне хотелось без свидетелей объяснить ему, что его попытки тщетны.
– Филлип, – начала я, а он сморщился, словно я сказала что-то сверхнеприличное.
– Зови меня Филл. «Филлип» – звучит по-стариковски.
– Хорошо, Филл. Ничего не выйдет.
Он широко улыбнулся и взял меня за руку.
– О чем ты? – невозмутимо цвел он, прям само очарование.
Мое сердце взволнованно забилось. Совсем не оттого, что он мне нравился, а оттого, что никто прежде с такими намерениями не дотрагивался до моей руки. Сейчас он, уже не пытаясь прикрыться предлогами, прямо подкатывал ко мне.
Я мягко убрала ладонь.
– Именно об этом. Прости, Филл, мне пора.
– До завтра, Лила, – сказал он мне, продолжая улыбаться. Казалось, мои слова еще больше раздули в нем огонь.
Моника сидела на капоте «Lamborgini» и кидала в нашу сторону заинтересованные взгляды. Мне показалось, она облегченно выдохнула, когда мы с Филлом пошли в разных направлениях. Не думаю, что он был любовью всей ее жизни, хотя и несомненно ей нравился. Любовь у нее была одна – она сама. В этом Филл и Моника очень походили друг на друга: оба самовлюбленные кумиры местной молодежи и оба уверены, что получат всё, чего пожелают. Вот здесь и кроется ответ, что заставляет Филла добиваться меня: я выбиваюсь из общей картины, отказываясь им восторгаться.
Я с удовольствием, не спеша шла по протоптанной лесной тропинке. Теплое солнце ознаменовало начало весны, и птицы вдохновенно наполняли свежий воздух звонкими переливами. Дорожка поднялась в гору, и осиновый лес сменился сосновым бором. Многовековые ели цепляли своими верхушками проплывающие мимо облака. Опавшие иголки хрустели под ногами, я глубоко вдыхала хвойный аромат. Тропинка резко уходила вправо за скалистый выступ и огибала крошечное озерцо – половина пути пройдена.
Я прикрыла глаза и прислонилась к старой широкой сосне, горячий воздух, наполненный хвойным ароматом, приятно щекотал нос. Ветер играл в кронах сосен, и казалось, что они перешептываются, разговаривают на своем языке. Как же здесь хорошо! Полчаса в лесу – и я почувствовала прилив сил, как от чашки двойного эспрессо. Каждый звук, плеск воды, порыв ветра, плывущие облака по маленькой капельке наполняли мой энергетический сосуд. Немного отдохнув, я снова отправилась в путь.
Уже подходя к дому, я заметила… припаркованную черную «Lamborgini». Она, грозно растопырив мускулистые крылья, блестела под жарким солнцем. Моему удивлению не было предела. Я ускорила шаг и, в несколько секунд достигнув входа, повернула дверную ручку. Она привычно заскрипела и резко увлекла меня за собой в дом. Кто-то на противоположной стороне потянул ее на себя, и от неожиданности я ввалилась внутрь, теряя равновесие. Зажмурив глаза, уже представила, как мое тело обрушится на дощатый затертый пол, и вдруг меня подхватили чьи-то сильные руки. Мои глаза распахнулись и увидели сияющую нагловатую улыбку Илая. Челка игриво свисала на один глаз, делая его еще более, просто невыносимо привлекательным.
– Привет!
– Привет, – промямлила я, выпрямившись.
Он действительно был чертовски красив, не похож ни на кого в нашем городе, и от него потрясающе пахло. Мои колени обмякли, и рот в прямом смысле наполнился слюной, как если бы я собиралась съесть невероятно вкусное пирожное. Илай улыбнулся еще шире, и на дне его глаз заплескался уже тоже знакомый огонь. Было что-то магнетически притягательное в этом взгляде… Нет!!! Я решила держаться от него подальше, а я никогда не нарушаю своих правил.
Начинать разговор с фразы «Что ты тут делаешь?» было нелепо, и в легком замешательстве от возникшей паузы я решила представиться лично. Ведь в школе мы не общались.
– Меня зовут Лила, – сказала я более уверенно.
– Я знаю… Лила, – произнес он, сделав акцент на моем имени. Бархатистый голос заползал глубоко в голову, наполняя всё сознание и заставляя трепетать каждую клеточку тела.
Со дна души, откуда-то из самых недр моего существа разрасталось бешеное пламя. Такое же обезумевшее, как стук сердца, колотившего по ребрам нечто вроде рок-музыки. Это пугало меня, пуская жар по всему телу.
– У тебя очень красивое имя, – он слегка прищурил непростительно притягательные глаза.
Я собралась с силами и вытолкнула все ненужные чувства наружу, не допуская даже возможности запасть на него. Он очевидный игрок, богатый и избалованный. Еще один представитель рода «хочу», вида «всё мое» и семейства, главной особенностью которого является отсутствие в словарном запасе слова «нет». Нам точно не по пути!!!
В квадратном зеркале напротив я уловила свое отражение – брови сдвинуты, осторожный взгляд, руки скрещены на груди. Илай умиленно улыбнулся – мол, сопротивление в игре – это как специи для супа: без них пресно и скучно. Я почувствовала себя мышью, с диким желанием бежать как можно дальше, однако не могла позволить себе такую, как мне казалось, трусость. Я выше этого!
– Благодарю, – как можно холоднее произнесла я, пытаясь усмирить свое сердцебиение. – Добро пожаловать в город, если в этом есть хоть что-то доброе, – сказала я серьезно.
Его звонкий и заразительный смех чарующе заполнял не только пустоту в убогом доме, но и в моей душе.
– Спасибо! Очень милый городок.
«Еще бы», – подумала я. – «Особенно если ощущаешь себя кем-то вроде бога».
И он снова засмеялся, как будто прочитав мои мысли.
Дверь осталась распахнутой, и из гаража доносилось кряхтение Мардж.
– Лила! – закричала она. – Ты вернулась?
– Да, Мардж, – сказала я.
– Тогда живо сюда!
Я, вздохнув, пошла к ней.
Мардж, вся в поту и пыли, что само по себе вызвало удивление, рылась в куче хлама, который она бережливо заставляла меня складывать в гараж. С тех пор как я переняла на себя все обязательства, она лично палец о палец не ударила. Исключением являлась кровать, которую мы перетаскивали вместе в комнату под крышей, больше похожую на чулан. Именно эту каморку она тщетно пыталась сдать. Тогда она приказала мне затащить старую дубовую кровать наверх, чего я при своем аскетичном телосложении не могла сделать физически, хотя, впрочем, ее это никогда не волновало. Но все же ей пришлось мне помочь, и еще месяц после этого я пополняла свой словарный запас нецензурной лексикой, смысл которой сводился к тому, что я безрукая лентяйка.
– Отнеси это на чердак, – сказала она, указывая на полусгнивший кусок поролона.
– Хорошо, – ответила я, – только отнесу свои вещи в комнату.
Для меня поведение Мардж и всё происходящее вообще потеряли смысл, но спрашивать ее о чем-либо было бесполезно – кроме грубости от нее ничего не добиться.
– Свои вещи тащи на чердак! – резко бросила она, повернувшись ко мне жирной спиной.
– Зачем? – еле выдавила я, чувствуя недоброе.
– Теперь ты там живешь!
– Так это матрас для меня?! – от неожиданности я выронила из рук книги и тетради.
Моя комната была далека от совершенства как садовый гномик от статуи Геракла, но то место, куда она хотела меня отселить, было меньше даже моего туалета. Чердак, наскоро сколоченный из прогнивших досок. С таким же успехом она может посадить меня в пустующую собачью конуру. Кстати, что у Мардж вообще делала эта будка, оставалось загадкой: никаких животных, кроме тараканов, у нее в жизни не водилось.
– Ты что, отселяешь меня в чулан? – я не могла поверить своим ушам.
Она повернулась ко мне и злобно сверкнула глазами.
– Может, ты предпочтешь упаковать вещи и попрощаться?! Злость, обида одичало бурлили внутри.
– Я всю свою сознательную жизнь исполняю твои приказы и прихоти! Готовлю тебе, убираю, мою за тобой посуду, отдаю тебе все заработанные деньги, и ты никогда мне не сказала спасибо! Ни одного доброго слова!! И сейчас ты меня отселяешь в чулан?!
– Да, – ответила она, удивленная моим возмущением. – И пошевелись!
Я сдала твою комнату. Мистеру Алф… – Мардж тщетно пыталась вспомнить его фамилию. – Илай заезжает сегодня.
У меня как будто перекрыли кран для поступления воздуха, и слова застряли в горле. В эту секунду я забыла, как дышать. Илай собственной персоной стоял, прислонившись к стене, и с интересом наблюдал за нами.
– Милый домик, мне понравился, – и он лучезарно улыбнулся и подмигнул мне, в ответ на мой ошалелый взгляд.
– Ты шутишь? – осведомилась я, когда ко мне вернулся дар речи.
Никто по своей воле и за свои деньги не захочет жить в пещере злобного толстого тролля. А что здесь делает Илай, я и вообще не представляла.
Он засмеялся, а Мардж полоснула меня взглядом.
Я с ужасом подумала, что теперь мне придется обслуживать еще и этого королевича.
Илай медленно подошел к нам, поднял мои книги, выпрямился, преисполненный достоинства, и положил Мардж руку на плечо.
– Ты мне говорила, что хочешь занять комнату наверху, а я поселюсь в твоей, не так ли? Мои брови поползли вверх. Мардж удавится, но ни за что не переедет на чердак.
Она повернулась ко мне и озлобленно зашипела:
– Ну, что стоишь?! Неси матрас в мою комнату.
– В какую? – уже совсем ошеломленно уставилась я на нее.
– На чердак, конечно! – рявкнула она.
– Отнеси матрас сама, – похлопал ее по плечу Илай. – А Лила покажет мне дом и мою комнату.
Мардж схватила поролон и, тяжело дыша, потащила его наверх. Уже из-за поворота она выкрикнула:
– Шевелись давай, лоботряска! Покажи Илаю дом!
Мои ноги приросли к бетонному полу. Всё перевернулось с ног на голову.
– Я готов к экскурсии, – улыбнулся Алфхилд. Он хитро прищурил свои золотисто-зеленые глаза, и по мне побежали мурашки.
Илай протянул мне книги. Одна из них Хуссейни, а другая, в красной обложке с надписью «химия», – моя собственная. Однажды Мардж бросила одну из моих рукописей в огонь, аргументировав это тем, что раз я пишу, у меня есть свободное время, а если у меня есть свободное время, я могу заняться полезными делами. С тех пор я использую небольшие уловки вроде этой обложки. Мардж и словосочетания «органическая химия» с первого раза не может выговорить, не то что заглянуть внутрь. Роман, который держал в руках Илай, я закончила совсем недавно и собиралась сегодня отослать на конкурс молодых писателей. Главным призом сулилась публикация в престижном издании – первый очень важный шаг по карьерной лестнице.
– Органическая химия. – прочитал он. – Можно взятьна время? – Илай улыбнулся в своей нагловатой манере и открыл книгу.
– Нет! – отрезала я и схватила книжку, но он крепко держал ее двумя пальцами.
– Жаль, – улыбнулся он и притянул книги к себе и меня вместе с ними. – Написано довольно увлекательно, – словно кот, проурчал он.
– У меня есть десять минут, чтобы показать тебе дом, – отрезала я, стараясь выглядеть бесстрастно и пытаясь держать между нами дистанцию.
Он стоял так близко, что мое сердце отчаянно колотилось. Я хотела, чтобы он исчез, испарился, пропал. Но стоял совсем рядом, божественно красивый и магнетически привлекательный, и его глаза таинственно сверкали, затягивая в опасную пучину цвета шартрез.