— Берегись! — крикнул первый солдат, пригибаясь. У него над головой пролетела стрела, которая вонзилась в правую руку идущему следом. Вскрикнув, тот отпустил тетиву, и стрела полетела вбок. Он отшатнулся назад, и шедшие позади него инстинктивно пригнулись или двинулись в сторону, ожидая следующего выстрела.
— Осторожно, дурак! — вскричал Аврелий за спиной у Макрона.
Центурион обернулся, слыша царапание подошв и отчаянный крик. Увидел, что легат, шатаясь, стоит на краю моста, размахивая руками, в одной из которых зажат факел. Спустя мгновение Аврелий сорвался в яму, освещаемый пламенем кувыркающегося рядом с ним факела, пока тяжелый удар не оборвал его крик.
— Дерьмо! — рявкнул Макрон, удержав равновесие и поглядев за край мостика. При свете факела, догорающего на земле рядом с легатом, увидел, что Аврелий лежит на спине, раскинув руки. Его рот был распахнут в безмолвном крике, глаза моргали, а под головой расплывалась темная лужа крови.
Сквозь тоннель просвистела еще одна стрела, едва не попав в передних лучников, отскочив от щита Макрона вверх и с грохотом ударив в стену. Центурион быстро обошел раненого лучника и опустил щит, чтобы прикрыться от следующих выстрелов. Спустя мгновение послышался громкий треск, и стрела попала прямо в щит, пробив кожу и дерево. Макрон выхватил факел у первого лучника.
— Вставай за щит и начинай отстреливаться!
Лучник кивнул, мгновенно достал из колчана стрелу, наложил на тетиву, натянул ее и на мгновение приподнялся, выпуская стрелу вперед.
— Продолжай! — приказал Макрон, оборачиваясь и глядя на мостик. Раненый лучник отошел назад, к прижавшимся к полу товарищам. Те, кто еще не вышел из тоннеля, прижались к стенам.
К Макрону подполз Хамед.
— Что случилось с легатом? — спросил центурион.
— Не знаю, командир. Он шел впереди меня, потом споткнулся и, наверное, потерял равновесие.
— Ладно, все равно мы должны достать его. Передать вперед веревку! — приказал Макрон, оборачиваясь назад.
После короткой задержки, за время которой из глубины усыпальницы вылетели еще три стрелы, две из которых попали в щит Макрону, а третья просвистела мимо и разлетелась в куски, ударившись в стену, с задних рядов передали моток веревки. Хамед взял его. Ветеран уже понял, что привязать веревку будет некуда, и показал назад в тоннель.
— Пусть один человек обвяжется веревкой вокруг пояса, а четверо других держат веревку руками.
— Да, командир. Позвольте мне спуститься и поднять легата.
— Нет. Ты держи щит, а я сам спущусь, — решил Макрон.
Хамед пролез вперед, между Макроном и лучником, и взялся за рукоятку щита. Макрон удержал его за плечо.
— Двигайся вперед, тихо и аккуратно. Не дальше десяти шагов в следующий тоннель. Лучник вместе с тобой. Продолжайте обстреливать того, кто там стреляет по нам в упор. Понял?
Хамед и лучник кивнули.
— Тогда вперед.
Как только веревку размотали, Макрон сделал петлю и вставил в нее ногу. Сполз с края мостика, опираясь ногой на петлю и держась руками за стену ямы. Потом ухватился за веревку обеими руками, и солдаты начали спускать его вниз. Как только его калиги коснулись земли, он скинул петлю с ноги и побежал по камням к легату. Глаза Аврелия были закрыты, он часто и неглубоко дышал. Макрон оглядел его тело, увидел отек на ноге и неестественно выгнутую левую руку. Затылок был залит кровью и мягок на ощупь. Аврелий протяжно застонал, и Макрон убрал руку.
— Дело плохо, старина, — сказал Макрон, грустно качая головой. — Лучше бы тебя побыстрее отсюда вытащить.
Подобрав веревку, он крикнул, чтобы ее немного стравили вниз, и обвязал грудь легата под мышками.
— Поднимайте его, тихо и аккуратно!
Веревка скрипнула под тяжестью груза, и Макрон придержал тело легата, поднимающееся в воздух. На полдороге вверх тот начал судорожно биться и тихо захрипел. Когда его вытащили на мостик, ауксиларии быстро отнесли его в тоннель и бросили конец веревки Макрону. Забравшись обратно, центурион сделал глубокий вдох и начал отдавать приказы.
— Легата и раненого вынести наружу. Пусть трибун Катон распорядится, чтобы их сразу же отправили в лагерь. А мы займемся делом здесь.
Пробравшись в тоннель, он пристроился рядом с Хамедом. Лучник сидел на корточках позади жреца, даже не пытаясь стрелять в тоннель.
— Какого Аида ты перестал? — рявкнул Макрон.
— Оттуда уже некоторое время не стреляли, командир, — объяснил лучник.
— Ладно, — смилостивился Макрон. — Поползли дальше. Хамед, будешь держать факел как можно выше.
Макрон двинулся вперед, держа щит перед собой. Хамед поднял факел вверх и в сторону, а лучник наложил стрелу на тетиву. Трое воинов медленно продвигались вниз по тоннелю, за ними шли остальные. Вскоре Макрон разглядел впереди следующее помещение, на этот раз освещенное. Обороняющиеся сами зажгли там факелы. В тоннель влетела стрела, ударила в стену и отскочила. Макрон продолжал двигаться вперед. Услышал впереди голоса и пошел дальше, к выходу в помещение. При свете лежащего на полу факела увидел, что оно больше того, которое они миновали, с нормальным полом и колоннами вдоль стен, высеченными из скалы.
Оборонявшихся не было видно. Макрон подождал, пока подойдут остальные и будут готовы броситься в атаку по его приказу. Краем глаза он заметил движение у одной из колонн слева. Враг выпустил стрелу, и она ударила в стену рядом с головой Макрона. Осколок камня вонзился ему в подбородок.
Зарычав, центурион бросился на врага. Быстро пробежал через все помещение, пока противник лихорадочно накладывал стрелу. Он едва успел поднять лук, оттянуть тетиву и спустить ее, когда Макрон был уже прямо перед ним. Стрела просвистела рядом с ухом Макрона, и он ударил противника щитом. Тот опрокинулся на спину и с шумом упал. Макрон быстро огляделся, но вокруг никого не было, кроме вбегающих в помещение ауксилариев. При свете факелов он увидел, что у сбитого с ног человека широкая повязка на бедре, покрытая засохшей кровью. Рядом с ним на полу лежал костыль, сделанный из кавалерийского копья. Придя в себя от удара, враг потянулся за луком, но Макрон сделал шаг вперед и откинул лук ногой. Противник выхватил из-за пояса кинжал и наотмашь рубанул Макрона по ноге, но римлянин отбил удар и сделал шаг назад, оказавшись вне досягаемости кинжала.
— Брось! — крикнул он.
Гладиатор, хромая, отошел к стене и оперся о нее, выставив вперед кинжал.
— Я сказал, брось.
— Иди ты, римлянин! — выкрикнул разбойник. — Отбери, если сможешь!
Он продолжал держать кинжал лезвием вверх и вперед, угрожая Макрону. Вздохнув, центурион сделал шаг вперед, отбил кинжал в сторону нижней частью щита и вонзил меч в грудь противнику. Тот судорожно вдохнул и упал на бок, когда Макрон выдернул меч и обернулся.
— Еще кто-нибудь есть?
Солдаты не ответили, и Макрон нахмурился, убирая меч в ножны.
— Какого Аида, где они все? Где Аякс?
— Командир! Вон там!
Макрон увидел, что один из солдат показывает на небольшой проход в дальнем конце помещения. Там оказался короткий спуск, ведущий в еще одно помещение. Присев, Макрон наклонил голову, приглядываясь. Никого нет. Попытался прислушаться, но ему мешал топот и разговоры солдат, заполняющие помещение.
— Стоять молча! — заревел Макрон.
Когда эхо стихло, он снова прислушался. Из следующего помещения не доносилось ни звука. Вообще. Потом он услышал звук, еле слышный, будто пыхтение собаки вдали.
— Аякс!.. Аякс, ты в ловушке. Я даю тебе последний шанс сдаться, иначе мы убьем тебя и твоих людей… Аякс, ты меня слышишь?
Как он и ожидал, ответа не последовало. Макрон снова прислушался.
— Проклятье, — пробормотал он, поворачиваясь к солдатам. — Я спускаюсь туда. Если потребуется помощь, позову. Если начнется драка, врываетесь туда и бьетесь. Пленных не брать. Поняли?
Оставив меч в ножнах, Макрон взял у одного из солдат факел и оглядел проход. Спуск был круче, чем предыдущие, но в длину проход не превышал двадцати футов. Центурион попробовал сделать шаг и понял, что не сможет спуститься стоя. Он присел, выставив щит перед собой под углом и держа факел в правой руке.
— Будьте осторожны, командир, — сказал Хамед.
— Я пошел, — с улыбкой ответил Макрон.
Перенеся вес, он начал сползать по тоннелю, скользя по его полу подошвами калиг. От потока воздуха факел загорелся ярче, осветив весь тоннель. Соскользнув в следующее помещение, Макрон сделал полшага, вставая на ноги в полный рост. Быстро огляделся по сторонам, водя перед собой факелом. Помещение было куда меньше предыдущего, по стенам стояло всего четыре колонны. На полу валялась импровизированная лестница, брошенные плащи и бурдюки, но — ни души. И никаких проходов в стенах.
Потом он услышал какую-то возню в дальнем углу. Поднял факел и увидел сидящего у стены человека. Он был в одной набедренной повязке и тоже ранен, как и его товарищ в предыдущем помещении. У него был перебинтован живот. В руке он держал кинжал, но даже не попытался поднять его в сторону Макрона. Центурион осторожно подошел к нему и при свете факела увидел, что кожа противника залита потом и капли падают со лба. Грудь подымалась и опускалась рывками, он дышал с трудом. На мгновение закрыл глаза, потом снова открыл, пытаясь сфокусировать взгляд на Макроне.
— Где они? — спросил Макрон. — Где Аякс и остальные?
— Ушли, — прохрипел человек, облизнув губы и слабо улыбнувшись. — Ушли…
— Куда? — резко спросил Макрон. — Они были в этой пещере. Где они?
Человек покачал головой.
— Ты центурион Макрон? — с трудом спросил он.
— И что, если так?
— Он… Аякс сказал, чтобы я передал тебе. — Человек снова улыбнулся. — Сказал передать, что он трахал тебя раньше, трахнул тебя сейчас и будет трахать, пока жив.
Макрон мгновение глядел на умирающего, и его сердце наполнилось слепой яростью. Он выронил факел и выхватил меч раньше, чем сам осознал это. Издав крик ярости и ненависти, разодравший ему горло, замахнулся и рубанул мечом противника по голове с такой силой, что прорубил ее от макушки до нижней челюсти. В стороны полетели ошметки кожи и мозга и осколки костей. Выдернув меч, Макрон скривился в жуткой гримасе и снова замахнулся, но противник был уже мертвее мертвого.
Меч центуриона замер над мертвым телом, с лезвия капала кровь. Сделав вдох и выдох через нос, ветеран постепенно успокоился и попятился от тела. Еще раз оглядел пещеру, надеясь увидеть хоть что-нибудь, хоть малейший намек на присутствие Аякса, но ничего не увидел. Вернулся к входу и окликнул Хамеда.
— Бросьте мне веревку. Все кончено. Здесь больше никого нет.
— И Аякса?
— Аякса? — переспросил Макрон. — Нет его здесь. Будто растворился…
Глава 32
— Жить будет? — спросил Катон.
Хирург ответил не сразу, неподвижно сидя на табурете рядом с ложем легата и оглядывая пациента. Снаружи светало, трубили буцины, подымая солдат в лагере в Карнаке. Макрон и Катон стояли рядом с хирургом, с покрытыми песком и пылью лицами. Они вернулись с противоположного берега Нила с двумя ранеными еще ночью. Аврелия принесли к реке на носилках, которые соорудили из двух кавалерийских копий и плащей. Как только судно подошло к причалу, легата быстро отнесли в лазарет; лучник же дошел туда сам, чтобы ему промыли и перевязали раненую руку.
У хирурга ушел час на то, чтобы вправить сломанные руку и ногу легата и наложить шины. Травма головы была делом более серьезным и сложным; надо аккуратно смыть кровь, прежде чем осматривать и чистить ее. Аврелий лежал на боку, обложенный со всех сторон валиками, не дававшими ему шевелиться. Его дыхание было прерывистым, и Катон разглядел, что затылок под тонкой тканевой повязкой неестественной формы и сквозь ткань медленно сочится кровь.
— Выживет? — переспросил хирург, отводя взгляд от пациента. — Сомневаюсь. Потерял очень много крови и небольшую часть мозга. Она вывалилась, когда я удалял осколки черепа. Я наложил бронзовую пластинку и зашил кожу головы. Но надежда очень слабая. Даже если он выживет, у него серьезная травма головы, от которой он не оправится. Всю оставшуюся жизнь он будет дурачком. Так что было бы милосерднее, если бы он умер.
— Понимаю, — кивнув, сказал Катон. — Буду признателен, если вы сделаете письменное заключение на этот счет и внесете его в журнал легиона.
Хирург встал и поглядел Катону в глаза.
— Командир, у меня в лазарете полно раненых после боев последних двух дней. Я должен тратить время на них, а не составлять отчеты.
— Понимаю, — вежливо ответил Катон. — Однако вы должны сделать то, что я сказал. Легат, даже если он и выживет, более не в состоянии исполнять свои обязанности. Следовательно, командование легионом и остальными частями армии переходит к следующему за ним по субординации офицеру.
— А именно — к вам, командир.
— Точно. Не должно быть никаких сомнений в том, что я соблюдаю все требования армейского распорядка, вступая в командование. Я не могу позволить, чтобы мое право командовать армией могло быть оспорено. Ради блага всей армии.
— И, без сомнения, чтобы прикрыть себе спину, на случай, если боевые действия окончатся не слишком удачно для Рима.
— Думайте что хотите. Но мне необходимо, чтобы ваше заключение было занесено в журнал, — твердо сказал Катон. — Сейчас же, если не возражаете.
— А если возражу? — после короткой паузы спросил хирург.
— Тогда сейчас же, без разговоров. Это приказ.
— Есть, командир.
Катон повернулся к Макрону:
— Пойдемте, центурион. Нам надо поговорить.
Он развернулся и вышел из комнаты, обустроенной для лечения легата. Макрон пошел следом и поравнялся с Катоном, когда они вышли из лазарета. Прошли через храмовый комплекс к южному входу и штабу.
— Очень смелый шаг, — сказал Макрон. — Я не уверен, что губернатор будет доволен тем, что ты возглавил армию. Она — всё, что отделяет принца Талмиса от низовий Нила.
— Губернатор не здесь, не в гуще событий, — ответил Катон. — И не в том положении, чтобы судить, как следует действовать. В любом случае, согласно последним докладам, нубийцы в дневном переходе от нас, не дальше. И что ты хочешь, чтобы я сделал? Послать запрос губернатору, испросив совета, как поступить, и сидеть на заднице ровно, ожидая ответа? Тогда нас точно опередят, и принц Талмис выйдет к Мемфису и дельте. А это будет настоящая катастрофа, ты знаешь.
— Конечно, знаю, — с улыбкой ответил Макрон. — Поэтому я не тот, кто берет на себя командование армией. Одно это доказывает, что у тебя железные нервы, друг мой.
— Да? — повернувшись, спросил Катон. — Даже и не думай, что я единственный, кто подставит плечи. Я возглавлю армию, и первым моим приказом станет назначение тебя префектом лагеря. Так что будем надеяться, что выйдем из всего этого во славе, поскольку другой вариант пахнет слишком дурно.
— Меня до сих пор мучит вопрос, как, мать его, Аяксу удалось сбежать от нас, — проворчал Макрон, усаживаясь на удобный стул в штабе легата. — Мы пошли в нужную усыпальницу. Его люди были там, он оставил двоих раненых. Мы не пропустили никаких проходов и выходов. Значит, он выбрался оттуда раньше, чем мы захлопнули ловушку.
— Очевидно.
— Но как тогда он выбрался из долины? Он не мог забраться в горы так, чтобы его не увидели, не мог пройти мимо нас.
Катон немного помолчал.
— Он и не прошел. Это мы мимо него прошли.
— О чем ты? — хмуро спросил Макрон.
— Подумай сам, Макрон. Как только мы узнали, в какой из усыпальниц он спрятался, мы пошли прямо к ней. Через всю долину, свернули на боковую дорогу и в ту усыпальницу, которую ты обыскал. Как ты думаешь, что произошло?
Макрон призадумался, а потом резко выдохнул.
— Не может же быть все так просто, а?
— А как бы еще он смог сбежать? — пожав плечами, спросил в ответ Катон. — Он наверняка слышал, как мы протопали мимо. Во имя богов, Аякс настолько нагл, что я не удивился бы, узнав, что он смотрел из входа в другую усыпальницу, как мы идем мимо него. Как только мы скрылись из виду, он и его люди вышли наружу, пробрались обратно к Нилу и скрылись.